— О чем ты, Иззи?
Сестра, покачав головой, закатила глаза.
— Не делай вид, что не понял.
— Иззи … — предупреждающе начинаю я, чувствуя, что сестра снова заведет тему относительно моих чувств к этой рыжей девчонке. Черт меня дернул согласиться с ней, когда она застала меня наблюдающим за Фрэй и Саймоном. Иззи всегда была наблюдательной и сообразительной, а уж в отношении меня и подавно. Порой это угнетало.
— Алек, ты ей нравишься. Просто она, как и ты, боится себе в этом признаться, учитывая накал страстей в ваших взаимоотношениях.
Довольно трусливо отвожу глаза, отмахиваясь от ее слов, и разве что не сбегаю отсюда, боясь, что наш разговор с Изабель заведет меня в очередной тупик.
Я понимал, что чувствую к примитивной то, что было для меня под запретом. Поначалу я действительно ее ненавидел, виня ее во всем, что меня огорчало. Со временем я уже привык к ней, и эта энергичная полная радости и жизни девчонка просто не могла не изменить мое отношение к ней. Я понял, что она приносит проблемы не умышленно, потому что примитивная сама не понимала, как умудряется ввязываться во все неприятности. Она переживала, беспокоилась, пыталась защитить кого-то из нас, хотя это мы должны были защищать эту неопытную девчонку. В какой-то момент я проникся к ней… уважением. Но вот наше общение и манера поведения мало чем изменились. Признаю, мне нравилось провоцировать ее. Она мило злилась, была похожа на рыжего взъерошенного котенка, который, несмотря на свою милую мордашку, готов выцарапать глаза своему противнику.
И что врать, мне нравилось выводить ее на эмоции, ведь таким образом она обращала на меня свое внимание. Переживала. И тем самым не забывала про меня.
Потому что я боялся своего одиночества.
Боялся, что она справится… без меня.
— Алек.
Я едва не дергаюсь от неожиданности, настолько погрузился в свои чувства. Ходж лишь хлопает меня по спине и ведет меня в офис, где мы обсуждаем нашу очередную вылазку в город, выстраиваем новую стратегию, отсылаем отчеты в Идрис. Ходж довольно тактично спрашивает про мое мнение относительно того, что меня отправляют с Фрэй, но я лишь поджимаю губы, выдавив из себя короткое «Справимся».
После обеда, меня отправляют к Таллуле, которую прислал нам конклав. Смена руководства повлекла за собой и перемены в организации, и теперь, мы были вынуждены посещать присланного к нам «психолога». Я согласен с тем, что логика в этом была. Отношения у всех в последнее время были натянутые, постоянный стресс, нервы, потери, все или замыкались в себе или погружались в агрессию, не справляясь с напряжением. В итоге: сорванные невыполненные миссии, проблемы внутри коллектива, измены и т.д.
Но на все это уходило время, которого мне итак не хватало. Более того, я не любил говорить о себе, особенно с тем, кто не близок мне. К моему удивлению, мою реакцию разделила Фрэй. Джейс и Изабель отнеслись к этому спокойно и, как я понял, даже смогли решить какие-то свои проблемы, иначе как объяснить, что парабатай вдруг снова стал со мной сближаться и перестал игнорировать Изабель?
Но вот Фрэй была недовольна. Она итак считала, что у нее много препятствий здесь, а теперь еще уроки психоанализа, которые могут принести ей проблемы, если она покажет себя профнепригодной.
Я-то понимал, что этого не будет, так как примитивная была уже одной из лучших, пусть и благодаря мне в плане тренировок. Она так же обладала всеми нужными бойцу качествами, будь это решительность, острый ум или умение предугадывать действия противника. Да, примитивная отличалась рискованностью и долей безрассудства, пусть и в попытке защитить и спасти того, кто ей дорог, но она старалась быть лучше, она выросла в моих глазах за это время. А если даже я это вижу, то другие и подавно.
— Александр, здравствуй.
Я киваю Таллуле и сажусь напротив нее, радуясь тому, что библиотеку отдали под ее ведение. Это, как минимум, означало, что здесь не будет лишних ушей, да и я чувствовал себя здесь комфортно и не так скованно.
— Александр, скажи мне, что ты чувствуешь?
Не будь Таллула милой добродушной фейри, с которой конклав решил сотрудничать, я бы сейчас закатил глаза или раздраженно вздохнул. Но вести себя так рядом с Таллулой было невозможно. В нее влюбились все, не исключая меня, так как каждый находил в ней какую-то родственную душу, готовую выслушать тебя и дать тебе совет. Она была женщиной преклонного возраста, седые волосы всегда были заплетены в низкий пучок, а лазурные глаза, согревающие тебя своей жизненной мудростью и душевным теплом, всегда были подведены какой-то фиолетовой штукой. Но ей это шло. Таллула была очень добродушной и мягкой, глубоко в душе, я признаю, что мне нравилось проводить время с ней, и говорить о том, что важно для меня. Я ценил ее советы, потому что они всегда были к месту и всегда осторожно тактичны.
Таллула была тем еще живчиком и ее чувство юмора успел оценить весь Институт, но на время сеансов она была тем собеседником, который мог дотянуться до тебя и расположить к себе.
— Я чувствую потерянность.
Потому что это правда. Я потерялся в своих отношениях с парабатаем, потерялся в своих чувствах к тому, что Иззабель теперь с этим надоедливым Саймоном, и я потерялся в чувствах к примитивной, я терялся от осознания того, что они противоречат моему желанию быть в стороне от нее.
— Но теперь это состояние не вызывает у тебя агрессии, верно?
Киваю.
Таллула права, раньше из-за этой потерянности я срывался на всех. В большей степени досаждая, конечно, примитивной. Мне было удобно винить ее во всем и отыгрываться на ней и на ее чувстве вины. Жестоко, знаю. Но что я мог сделать?
— Теперь это просто угнетает.
Таллула наклоняется чуть ближе.
— Что тебя радует, Александр? Ради чего ты просыпаешь по утрам?
Я теряюсь от ее вопроса, и какое-то время просто растерянно моргаю.
— Меня радует осознание того, что я приношу пользу.
Таллула качает головой.
— Нет, Александр. Я спрашиваю тебя не о твоей работе и не о чувстве долга. Я спрашиваю тебя о том, что тебя радует в этих трудовых буднях. Что приносит тебе радость.
Я снова растерянно моргаю.
— То, что я работаю рядом с сестрой?
Факт того, что на ее вопрос я отвечаю своим неуверенным вопросительным тоном, уже давал понять, что я думаю не о том.
Таллула мягко улыбается и снова облокачивается о спинку своего кресла.
— Хорошо, давай попробуем по-другому, Александр. Скажи, что хорошего есть в каждом твоем дне?
Не задумываясь, отвечаю:
— Я провожу его с Изабель.
Таллула снова мягко улыбается.
— Ты очень привязан к семье, Александр, это вызывает уважение и восхищение. Изабель очень повезло с тем, что у нее есть такой брат, как ты.
После чего снова наклоняется ко мне.
— Но что есть помимо этого? Что еще вызывает у тебя положительные эмоции?
Мне требуется немало времени, чтобы все-таки дать ей ответ.
— Тренировки.
Таллула кивает, намекая, чтобы я продолжал.
— Мне нравится это ощущение, когда я абстрагируюсь от внешнего мира и погружаюсь в свои мысли, когда я полностью отдаю себя какому-то делу. Тренировки меня успокаивают.
— Как часто ты тренируешься?
— На рассвете, перед обедом, после полудня, и поздним вечером.
Таллула снова мягко улыбается.
— Ты всегда тренируешься один?
Вот тут я уже склоняю голову, напряженно всматриваясь в мягкое лицо Таллулы.
— Вы же в курсе, что я тренируюсь с Фрэй во время обеда и после полудня.
Иногда даже утреннюю пробежку мне приходилось делить с рыжей девчонкой, но я умолчал об этом, почему-то постыдившись того, как прозвучит факт того, как много времени я провожу с ней, вслух.
— Именно поэтому я и спрашиваю, Александр. Ты говоришь, что тренировки тебя успокаивают. Стало быть, ты говоришь о тренировках персональных, или тренировки с Клариссой тоже входят сюда?
Я сразу отвожу взгляд, понимая, что сам загнал себя в эту яму. Хорошо, врать я не умею. Тем более, что с Таллулой это не прокатит, а моя совестливость потом замучает меня. Я тяну какое-то время, но когда понимаю, что женщина не отстанет, устало вздыхаю, запустив пальцы в волосы.
— Тренировки с Фрэй тоже входят сюда.
— Значит, тебе комфортно в ее присутствии?
— Если мы говорим только о тренировках, то да.
Таллула улыбается, зная, что мы с примитивной не очень-то любезны в присутствии друг друга.
— Сейчас мы говорим только о тренировках. Что ж, тогда расскажи мне, что ты чувствуешь, когда занимаешься с ней.
— В этом есть смысл?
— Ты слишком погружен в работу, Александр, — уже без всякой тени улыбки обращается ко мне женщина, — Ты серьезно относишься ко всему, возложив на свои плечи всю ответственность, которую только смог. И тебя не так много вещей радуют, поскольку ты просто не позволяешь себе расслабиться и пожить в свое удовольствие. Тот факт, что не только кто-то из твоей семьи может гордиться тем, что тебе комфортно в их присутствии, уже побуждает этот вопрос. Отключи свой мозг, не надо анализировать то, что собираешься сказать. Просто говори, я не собираюсь тебя судить за что-то или выносить какой-то вердикт. Я лишь пытаюсь помочь тебе снизить твое напряжение и облегчить твою ношу. Ты мало с кем говоришь о том, что важно для тебя, не говоря уже о том, чтобы просто поговорить о себе, Александр. Поэтому просто отключи сейчас свой разум, дай ему отдохнуть. Позволь сейчас поработать твоему сердцу. Душе. Говори то, что чувствуешь, а не то, что, по-твоему, правильно.
Ну как после этого промолчишь?
Я облокачиваюсь спиной о спинку своего кресла и опускаю взгляд на свои руки, пальцы которых нервно сжимаю в замок.
— Мне нравится тренировать Клэри, — с трудом, но признаюсь я, — Она не спорит со мной в эти моменты, наоборот, она пытается принять во внимание все, что я говорю. У нас будто возникает перемирие, и мы перестаем ругаться. Мне импонирует ее отношение ко мне и к тренировкам в целом. Фрэй всегда вежлива, тактична, она искренна. Мне хочется ее учить, потому что я вижу, что у нее получается. Что ей самой хочется. Мне нравится делиться с ней тем, что она ценит. И Фрэй удается скрасить мое одиночество. С ней … как-то теплее.
Я замолкаю, не смея поднять взгляд на Таллулу.
— Это очень хорошо, Александр. Я рада, что есть кто-то кроме Изабель, способный влиять на тебя таким образом.
Бросив в ее сторону осторожный взгляд, отмечаю, что женщина смотрит все еще тепло, без тени иронии или непонимания. Таллула все понимала.
— Тебе хочется о ней заботиться.
Снова оборонительно складываю руки на груди.
— Она же младше. И опыта у нее не так много.
Таллула вздыхает, качая головой.
— Это объективные причины, Александр. Мы сейчас не смотрим на это, и упускаем так же твое ярое желание защитить все свое окружение. Сейчас мы отключаем мозг, помнишь? Только сердце.
Мы молчим довольно долго, поэтому мне просто приходится заговорить первым, чтобы не терять драгоценное время.
— Мне просто хочется уберечь ее от неприятностей.
Таллула мягко кивает.
— Продолжай, Александр. Расскажи мне, что именно ты понимаешь под этим.
Запустив пальцы в отросшие волосы, пару минут обдумываю, что сказать.
— Может, мои тренировки помогут спасти ей жизнь, а мое отношение только сделает ее сильнее внутри. Я хочу, чтобы она умела постоять за себя сама, не рассчитывая на Джейса, Саймона или меня с Изабель. А мои пререкания ставят ее в такую ситуацию, когда она одна против остальных, ведь с ними я себя так не веду. Не могу объяснить, но мне кажется, что это неплохой урок для того, чтобы она научилась решать проблемы сама, учиться уступать, и наоборот настаивать.
Таллула впервые за время урока задумчиво молчит, глядя в окно. Я уже начинаю думать, что она меня не слушала, но женщина внезапно переводит на меня свой пронзительный взгляд.
— Ты хочешь заботиться о ней, Александр. И ты это делаешь.
И этого достаточно, чтобы я обреченно опустил свой взгляд.
Я вынужден признать очевидное.
========== 4: Алек ==========
***
Пообщавшись с Таллулой на нейтральные темы после разговора о Клэри, я все еще не мог отойти от того, что заставила меня признать Таллула перед этим.
Я забочусь о Фрэй.
Потому что сам хочу этого.
Мне не хотелось усугублять свое и без того сложное положение в отношении примитивной, но с каждым днем, с каждым разговором о ней, я терял возможность отступить назад. Поэтому выхожу из библиотеки довольно понурым, будучи угнетенным от того, что чувства к примитивной принимают совсем ненужный мне оборот.
Но вспомнив о том, что не взял из библиотеки нужную книгу на вечер, раздраженно разворачиваюсь и возвращаюсь назад. Таллула все еще сидит у окна, а я не горю желанием обратить на себя внимание, поэтому, нарисовав руну бесшумности, спокойно прохожу в библиотеку со второго входа, и спокойно ищу в стеллажах нужную мне книгу. Но я едва не роняю взятую с полки книгу, когда слышу звонкий голос примитивной.
— Таллула, здравствуйте!
Боже, я практически остолбенел, пораженный тому, что как бы не хотел держаться от нее подальше, жизнь, словно насмехаясь надо мной, сталкивала нас лбами.
— Здравствуй, Кларисса. Проходи.
И в этот момент, до меня дошло, что Фрэй пришла на свой сеанс. Сначала я нервно метнулся к выходу, но потом замер и вернулся на прежнее место.
Я хочу быть здесь.
Да, это не делает мне чести, и я понимал, что ночью меня будет терзать чувство вины и совесть лишит меня спокойного сна. Но Клэри была для меня под запретом, а прикоснуться к ее жизни, пусть и таким способом, казалось мне подарком свыше.
Я не могу уйти сейчас.
— Алек уже был у вас?
Вздохнув, признаю свою никчемность. Клэри спрашивает обо мне, и этого достаточно, чтобы внутри меня все перевернулось.
— Александр был у меня минут двадцать назад. А что?
— Он был злой, когда пришел?
Наплевав на совесть и воспитание, я опускаюсь на пол, прислонившись спиной к стеллажу. Клэри все еще беспокоится за мою реакцию относительно нашего задания. По-настоящему беспокоится.
— Вы поссорились?
— Нет, просто нас оправляют на задание, и он отреагировал как-то слишком спокойно.
Я слышу недовольные нотки в ее голосе и почему-то злюсь на себя. Девчонка все еще переживает за мою реакцию, а я даже не счел нужным поговорить с ней.
— Тебя это расстроило?
Фрей, как ни странно, надолго замолкает. Я же практически затаил дыхание, понимая, что веду себя как придурок.
— Я не знаю, — вздыхает Клэри, — Я не знаю, Таллула.
Девушка снова замолкает, но вскоре сама продолжает разговор, без вмешательства Таллулы.
— Я так обрадовалась, узнав, что нам с ним что-то доверяют. Что меня отправляют именно с ним! А он вообще никак не отреагировал. Ему все равно, понимаете? Если не хуже. Мне не хочется быть ему обузой, ведь тогда он снова станет раздражённым. Не хочу, чтобы мы снова ругались. Я ведь тоже не смогу промолчать.
Несмотря на тяжелый горький осадок от ее слов, я все равно не могу скрыть печальной улыбки. Примитивная всегда была говорливой, Таллуле даже не пришлось уговаривать ее, Фрэй все карты раскрыла сама.
— Милая, ты не права. Александр не зол и вовсе не считает тебя обузой. Ты не думала, что ему просто надоело ругаться с тобой? Да и как-никак он, в отличие от тебя, уже привык к этим заданиям, и относится к этому с профессиональной серьезностью. Рано или поздно тебя бы приставили к нему, потому что он твой тренер и он лидер.
— Да, но я-то хочу, чтобы он хоть чуть-чуть был рад тому, что с ним поеду именно я.
Да я рад, Фрэй. Правда, рад.
— Кларисса, ты не пробовала просто поговорить с Александром?
Клэри невесело усмехается.
— Я что самоубийца? Нет уж, в отношении Алека мне лучше помалкивать и не раздражать его своими вопросами.
Таллула мягко намекает примитивной на то, что я вроде как хороший парень, но Клэри почему-то перестает говорить и Таллуле приходится перевести разговор.
— Клэри, с какими чувствами ты сегодня встала? Что ты чувствуешь?