– Но мама… – Мне хотелось защитить себя как-то, ведь мой поступок не так уж и ужасен. Что плохого в том, чтобы зайти и посмотреть на отцовские вещи? Но увидев выражение маминого лица, я промолчала. Ее это не просто расстроило. Она пришла в бешенство. Глаза ее снова стали пустыми, как на похоронах отца.
– Прости, – промямлила я, виновато повесив голову, чтобы больше не смотреть в эту охватывающую мать пустоту. – Я не хотела тебя расстроить, – добавила я, прижимая фотографию к груди.
– Иди в свою комнату, Джилл. – Мама вышла в коридор, чтобы я могла пройти. – Сейчас же.
– Хорошо, мам. – Я проскользнула мимо нее, глядя в пол. От нее пахло больничной дезинфицирующей жидкостью, но даже сквозь нее пробивался запах несвежего тела, возможно, она сегодня даже не принимала душ. – Спокойной ночи.
Она ничего не ответила. Войдя в свою комнату, я услышала, как хлопнула дверь кабинета и щелкнул замок. Я закрылась в своей комнате и уставилась на неожиданно прихваченную с собой фотографию. Разве она была мне нужна? Разве я хотела смотреть на отца?
Я убрала портрет в ящик, надела пижаму и залезла в постель. Но уснуть мне не удалось. Я все думала о безумии, деньгах и сделках.
Отец меня обокрал… Мама опять утрачивает рассудок… Тристен грозится покончить с собой… Я могу получить тридцать тысяч долларов…
Выгодная ли это сделка?
Да. Нет. Может быть?
Я почти всю ночь проворочалась в постели и к утру, когда зазвонил будильник, приняла окончательное решение.
Глава 20
Тристен
Я на автомате проводил какой-то очень простой опыт, когда ко мне подошла Джилл, лицо у нее было такое бледное и вытянутое, как будто она не спала всю ночь.
– Тристен, я согласна, – сказала она. Губы ее совсем побелели. – Я помогу тебе, если ты поможешь мне.
Хотя она соглашалась на мои условия, я крепко задумался о ее предложении, сожалея о том, что раскрыл ей столько своих секретов, хотя в то же время я переживал и о том, что ей придется взяться за дело, не зная их все. Возможно, она заслуживала, чтобы я рассказал ей правду – даже о том, что, как опасался, могло произойти в Лондоне, – но она так была уже слишком напугана.
– Ты уверена? – тихо спросил я. – Потому что нам придется работать тайно. И по моим правилам.
Даже сквозь очки я заметил во взгляде Джилл нерешительность.
– А почему тайно? – Она тоже уже перешла на шепот. – Разве нельзя сказать об этом хотя бы мистеру Мессершмидту?
– Я буду подопытным кроликом, – напомнил ей я. – Как я уже говорил, я буду пить препараты. Думаешь, Мессершмидт станет спокойно наблюдать за тем, как я глотаю бог знает что из мензурок? И самое главное – думаешь, он не поинтересуется, зачем мне все это нужно? Что мы ему скажем?
Джилл убрала волосы за ухо:
– Но…
– Мы будем участвовать в конкурсе, – добавил я. – Подадим заявку в самый последний момент, независимо от того, как разрешится моя проблема. Мы будем вести записи, составим презентацию и завоюем тебе тридцать штук баксов.
Наверное, с деньгами у них было совсем туго, потому что, когда я заговорил о них, она быстро перестала колебаться, набрала в легкие воздуха и протянула мне свою миниатюрную ручку:
– Хорошо. Как скажешь. Будем работать тайно.
Я пожал эту протянутую мне руку, ее попытка произвести впечатление зрелого и делового человека меня позабавила. Позабавила и как-то тронула.
– Договорились, – сказал я. – Начнем сегодня. Скажем, часов в девять?
Джилл согласно кивнула, хотя я видел, что она еще сомневается:
– Ладно. Мама, наверное, будет в это время на работе.
– Встретимся за школой у столовой, – сказал я, вспомнив, где иногда собираются курильщики. – Там есть металлическая дверь с навесным замком, через которую поставляют продукты на кухню. Попробуем войти там.
И без того бледные щеки Джилл совсем побелели, но она кивнула:
– Хорошо. Договорились.
Она пошла к своему столу, а я смотрел на ее болтающийся из стороны в сторону хвостик и думал о том, что она не просто умный, но и очень хороший человек. По-настоящему хороший, если решилась помочь мне после всего того, что я ей рассказал. Мне повезло, что она согласилась стать моим партнером.
А еще я не мог не заметить, что и Мессершмидт, и Дарси Грей, и Тодд Флик, и Бекка Райт изо всех сил старались сделать вид, будто не заметили, как мы с Джилл общались.
Глава 21
Джилл
– Тристен, я, по-моему, все же не хочу этого делать, – прошептала я, коснувшись руки одноклассника, – вялая попытка остановить его и еще более вялая попытка убедиться самой, что на парковочной площадке за школой, где тьма кромешная, я не одна. Другой рукой я крепко сжимала ящик, который тайком вынесла из кабинета отца.
– Джилл, не нервничай, – сказал он. – Все нормально.
Тристен взламывал замок, а я украдкой бросила взгляд назад. Моего отца убили как раз на пустынной стоянке машин, а убийцу так и не поймали…
– Еще немного, – сказал Тристен, ковыряясь с отмычкой. – Почти открыл.
И прежде чем я смогла снова возразить, он поднялся во весь свой высокий рост, рванул на себя замок, и вот мы уже внутри.
Нет, не совсем мы, потому что я так и не сдвинулась с места.
Я стояла позади Тристена, точнее его темного силуэта, как вкопанная. Он придерживал дверь рукой, ожидая, когда я зайду в помещение, где оказалось еще темнее, чем снаружи.
Что будет, если мы войдем в пустую школу? Взломаем еще один замок и попадем в кабинет мистера Мессершмидта, полезем в его шкафы с химикалиями. Я окажусь за двумя закрытыми дверями. Точнее, мы окажемся.
Никто не знал, где я и с кем.
– Джилл, – позвал Тристен тихим низким голосом… В котором также слышалось и предупреждение. Я понимала, что он хотел сказать этим единственным словом. Ты обещала. Мы договорились. Но Тристен поведал мне и о своем кошмаре: То, что живет внутри меня, пытается убить девушку… Ему в кайф зарезать человека.
– Во сне я вижу не тебя, – мягко повторил Тристен, словно прочел мои мысли. – Джилл, клянусь, ты со мной в безопасности.
Но я не двинулась с места. В горле у меня пересохло.
– А кого… кто это, Тристен? Кто эта девушка?
– Никто, – прошептал он, все еще держа дверь. – Я с ней недолго встречался летом. Не ты. Заходи.
Он хотел меня подбодрить, но его признание… не была готова идти с ним. Летом…
– Нет, Тристен. – Я попятилась, крепко держа ящик. – Я не хочу.
Я развернулась и бросилась бежать домой, оставив его одного в темноте, без записей, в которых он видел свое спасение.
Глава 22
Джилл
Пока я бежала домой, пошел дождь. Закрыв за собой дверь, я пошла прямо к себе в комнату. Точнее, прямо к зеркалу в полный рост. Я смотрела на свое лицо; волосы промокли насквозь, я дрожала и думала о Тристене, которого бросила у двери одного.
Тристен… с Беккой.
Она же говорила, что встречалась с ним летом, она знала, какие девушки «в его вкусе», и ей просто не терпелось рассказать мне что-то о нем.
Я рассматривала собственное отражение, представляя подружку рядом, – и сильно завидовала ей. Ее густым волосам, сверкающим белым зубам, пухлым губам, которые всегда были ярко-красными и блестели. Вполне вероятно, что Тристен целовал Бекку в губы или хотя бы желал этого – не случайно, как произошло между нами на кладбище, а всерьез. Потому что он хотел ее.
Я же по сравнению с ней выглядела серой молью. Мои каштановые волосы казались после дождя совсем безжизненными. Глаза – две грязно-зеленоватые лужицы. Губы бледные. К тому же я слишком худая. Почти такая же костлявая, как и мама. А зачем я купила эту уродливую блузку с белым воротничком? Она такая же безвкусная, как и ее хозяйка.
Я была совершенно уверена, что Тристену снилась Бекка. Да, это были страшные сны. Но в тот вечер я завидовала подружке даже из-за того, что она являлась ему в кошмарах. А я разве когда-нибудь кому-нибудь приснюсь, хоть в приятном сне, хоть в кошмаре?
Я услышала, как с черного входа вошла мама, она вернулась из больницы, я резко выключила свет, и мое отражение исчезло. Мне в это время положено уже быть в постели. Я сняла свою дурацкую блузку, натянула бесформенную майку и спортивные штаны, засунула ящик под кровать и забралась под одеяло, натянув его до подбородка.
Почему некоторые люди буквально светятся, как Бекка? Как им это удается?
Я свернулась калачиком, притворившись, что сплю, и стала ждать, когда мама пойдет наверх.
Но она не шла. Минут через пятнадцать полной тишины мне стало любопытно, что там с ней случилось. Я даже не слышала, чтобы она наливала себе чай или включила телевизор. Я вылезла из-под одеяла, подошла к лестнице и прислушалась. Я начинала волноваться все больше.
– Мам? – крикнула я.
Ответа не последовало, я медленно спустилась по лестнице и вошла в гостиную.
Мама сидела на полу, скрючившись, закрыв лицо руками, плечи сотрясала крупная дрожь – и я все поняла. Не зря я боялась за нее – было видно, что она на самом краю пропасти…
И теперь она в нее провалилась.
Глава 23
Тристен
Я сидел один в гостиной в съемном доме, в котором мы жили вдвоем с отцом – когда он удосуживался показаться, – жевал холодную пиццу и слушал, как дождь стучит по крыше, думая, не промокла ли под ним Джилл.
Следовало бы догнать ее и подвезти, но я так расстроился, когда она убежала. Я разозлился – из-за того, что она побоялась нарушить какие-то дурацкие правила. И из-за того, что она боялась меня.
Я пытался убедить ее, что не сделаю ей ничего плохого. Ни одно чудовище не станет обижать человека столь мягкого и скромного, как Джилл Джекел. Наоборот, даже мне она внушала глубокое желание защищать ее. Иногда я едва сдерживался, чтобы не протянуть к ней руку, утешить и подбодрить ее.
Бросив безвкусный кусок пиццы обратно в коробку, я посмотрел на край стола, где мигал красный огонек беспроводного телефона.
Надо ей позвонить. Уговорить ее хотя бы просто одолжить мне эти документы…
Я потянулся к телефону и подпрыгнул – кто-то меня опередил, и тишину разрезал пронзительный звонок.
– Алло? – недовольно сказал я, думая, что это звонит отец, чтобы сказать мне, что он, как обычно, задерживается и чтобы я его не ждал. Но услышал я не его баритон. Это было мягкое, полное страха и в то же время решительности сопрано Джилл. Она спросила:
– Тристен, ты не мог бы заехать ко мне? Пожалуйста, мне нужна твоя помощь. Срочно.
И хотя не так давно Джилл бросила меня, я повесил трубку и побежал к машине, даже не спросив, что стряслось.
В первую очередь я хотел, попав к ней домой, забрать ящик с записями. Это было основной причиной, почему я сразу же понесся к ней. Но если бы я был честен сам с собой, я бы признал, что меня влекло туда-то и кое-что еще. Точнее, кое-кто еще.
Глава 24
Тристен
– Тристен, спасибо, что приехал. – Дверь передо мной распахнулась, как только я постучал – может, Джилл высматривала меня в окно. По ее глазам и по тому, как она облизывала почти белые губы, я понял, что она сильно встревожена. – Я понимаю, что после того, как я тебя бросила, ты, наверное, думаешь, что ты мне ничего не должен, – добавила она, – но мне больше некому позвонить.
Я вошел за Джилл в прихожую, и она повела меня в гостиную.
– Ничего страшного, – сказал я, и остатки моего раздражения рассеялись. Она была напугана, и казалось, что ей действительно неловко из-за того, что она от меня сбежала, и чем больше я об этом думал, тем меньше винил ее. Я – сильный парень ростом за метр восемьдесят, к тому же я признался, что я – наполовину монстр, и я пытался заманить в пустую темную школу ее, крошечную, беззащитную девушку. У которой к тому же убили отца. – Что случилось? – спросил я.
Ответа не потребовалось. Войдя в гостиную, я увидел мать Джилл – она сидела на полу, обхватив себя руками, словно на ней была надета смирительная рубашка, и тихонько раскачивалась.
– Черт, – пробормотал я, застыв на месте. – И давно она так сидит?
– Уже около часа, – прошептала Джилл, подошла к маме, села рядом с ней на колени и принялась гладить ее по голове. – Я с ней даже поговорить не могу.
– Джилл, – сказал я, – я говорил тебе, что мой отец психиатр, но я сам не знаю, что делать в таких ситуациях.
– Тристен, я понимаю. – Джилл продолжала приглаживать растрепанные мамины волосы. – Но чему-то ты от отца научился. Тебя это хотя бы в шок не повергает и не пугает. Да и мне, в любом случае, нужна от тебя лишь физическая сила.
– Сила? – Я подошел к ним и тоже опустился на колени, посмотрел в глаза миссис Джекел. Они были совсем пустыми. Я отвел взгляд: меньше всего на свете мне хотелось смотреть в эту пустоту.
Джилл была права – и не права. Как она и предполагала, кое-что о психиатрии я знал. Но ее мать меня пугала. Та пропасть, которую я увидел в глазах миссис Джекел, ждет и меня? Сойти с ума – и мой удел?
– Зачем тебе моя сила? – поинтересовался я. Мне полегчало, когда я взглянул в глаза Джилл – ее взгляд был ясным и непоколебимым. Она могла бы впасть в панику, увидев мать в таком состоянии, но она оказалась выше этого и держала себя в руках.
– Я хочу отнести ее в кровать, – объяснила она. – Ты не мог бы мне помочь?
Джилл хотела, чтобы я взял ее на руки, то есть прикоснулся к ее матери.
– Может, лучше вызвать «скорую»?
– Нет, – отрезала Джилл, – срыв у нее уже был, когда умер отец, я тогда вызывала. По страховке нам почти ничего не выплатили, и мне пришлось оплачивать эти счета ни за что из наших сбережений. Мама пролежала в больнице два дня, она там просто спала. Поспать она может и дома, я за ней присмотрю.
Я удивился услышанному. Она была готова ухаживать за матерью? И, что производило еще большее впечатление, сама оплачивала счета? Я был довольно независимым, но финансами в нашей семье распоряжался только отец. Джилл, разумеется, пришлось взять это на себя, ведь отца у нее не стало, а мать была недееспособна. Я легко представил себе, как она выписывала чеки и рассылала их по нужным адресам.
– Тристен, прошу тебя, – настаивала Джилл, – Помоги мне отнести ее на второй этаж.
– Хорошо, – согласился я неохотно. Ну, Тристен, а теперь кто трусил? Кому захотелось сбежать?
– Спасибо, – Джилл поднялась и отошла от матери, которая, похоже, и не заметила, что дочь перестала ее гладить. Миссис Джекел все так же раскачивалась и смотрела перед собой.
Я тоже встал, одной рукой приобнял ее за спину, а другую просунул вод колени. От нее пахло потом, мне пришлось отвернуться, чтобы не чувствовать этот запах.
– Миссис Джекел, идемте, – пробормотал я.
Удивительно, настолько легкой она оказалась. Ужасно хрупкой. Я взял ее поудобнее, но выступающие кости все равно упирались мне в живот. Я ощутил запах ее дыхания, оно было несвежим, как и запах ее тела. Я резко выдохнул.
– Где ее комната? – спросил я через плечо, направляясь к лестнице.
Джилл побежала вперед, вверх по лестнице и дальше, в самый конец коридора.
– Сюда. – Она открыла дверь. – Мамина комната тут.
Я внес ее через порог – такой задыхающийся жених с невестой в отключке – и положил на кровать, от которой тоже пахло потом. Потом и… как мне показалось, безумием. От меня тоже так когда-нибудь будет пахнуть? И видимо, уже скоро? Я отошел и закашлялся, прикрывая рот рукой.
– Можешь ее снова приподнять? – попросила Джилл. – Я выну из-под нее одеяло.
Нет. Но я, конечно, согласился, сказав: «Да-да, конечно», снова обхватывая похожую на скелет миссис Джекел. И тут, уставившись на меня, она что-то забормотала. Она качала головой взад-вперед и тихо бубнила: «Список… окровавленный… в отделении… последний…»
Я замер, подумав, что, может, стоит положить ее.
– Джилл?
– Ничего страшного, – заверила она меня, – такое с ней уже полчаса назад было. Давай.