Кто этот загадочный парень, ни на шаг не отходящий от сэнсея? Позже Ицки начал появляться с Ямабэ на публике, и сплетники замололи языками с утроенной силой.
Но все было исключительно платонически. Потребуй сэнсей физической любви, и Ицки не смог бы отказать: он принадлежал Ямабэ душой и телом. Отсутствие данной грани в их отношениях, скорее, казалось ему удивительным.
- Сэнсей, вы не беспокоитесь о своей репутации? - не выдержал однажды Ицки.
- Пусть болтают, - усмехнулся Ямабэ, любовно пропуская сквозь пальцы шелковистую вороную прядь. - Помолчал и сурово напомнил: - Я тобой доволен и не хочу, чтобы ты от меня что-то скрывал. Не забывай: пока ты здесь - никаких интрижек.
- Я помню, - заверил Ицки.
Люди Ямабэ продолжали косо на него смотреть, однако Ицки полностью их игнорировал. А что бы он сделал, встретив Токиву?
Ицки слышал, что друг закончил стажировку и больше не появляется в мастерской. Новость его порадовала, но немного и огорчила.
Они встретились через год. Дело было на очередной выставке - Касаока отправил Ицки с поручением в ближайший магазин. На обратном пути кто-то окликнул молодого человека по имени. Он медленно обернулся, и сердце застучало с перебоями. Это был Токива - затянутый в черный костюм и безмерно изумленный. Он, оказывается, осматривал ту же выставку.
Услышав из уст Токивы свое имя, Ицки впервые осознал, что, Ямабэ - единственный, кто называет его по имени, остальные ограничивались сухим "Хасимото". Единственный - если не считать Токиву. Его захлестнула волна воспоминаний. Все эти годы он ждал одного - увидеть друга. Много надо было сказать, за многое извиниться. Ицки не знал, с чего начать.
- Эй, - Токива приподнял бровь. - Откуда ты здесь взялся? А уж вырядился как...
Тут Ицки вспомнил о данном Ямабэ обещании, пришел в себя и инстинктивно шарахнулся в сторону, хотя Токива смотрел прямо на него. Тогда, двумя годами раньше, он пропал без предупреждения. Неудивительно, что Токива поражен.
- Ицки? Ты чего?
Застывшего, как олень в фарах ревущего грузовика, молодого человека спасло появление Касаоки. И хоть Ицки старался удержать лицо, супервизор уловил его смятение.
- Это новый секретарь Ямабэ, - сообщил Касаока озадаченному Токиве. - Извините, нам пора.
Недоумевающий Токива остался позади.
- И что это значит? - осведомился супервизор, уводя Ицки в залу.
- Мы были... друзьями, - пробормотал тот. - Мы... так и не попрощались...
- Ямабэ-сэнсей знает? - мрачно спросил Касаока.
Ицки кивнул.
- Плохо, - вздохнул Касаока. - А ведь Токива был его любимым учеником.
Ицки недоверчиво наклонил голову.
- Прямолинейный парень, Ямабэ такие нравятся. Сэнсей даже предлагал ему остаться в команде.
Наверное, Ямабэ считал Токиву особенным, решил Ицки.
- Ты его еще не раз встретишь. Удержишь себя в руках? - мягко продолжал Касаока. - Токива отклонил его приглашение, но по-прежнему имеет право пользоваться мастерской. Так что у вас есть все шансы столкнуться.
Он сочувственно глянул на Ицки:
- Ты уже заметил, что Ямабэ-сэнсей - редкостный собственник. Но в твоем случае это выходит за всякие рамки. Он может приревновать тебя к Токиве.
- Я понимаю, - отозвался Ицки. - Я сделал выбор и останусь при своем. Просто хочу объяснить Токиве мою ситуацию.
Но случая не выпало. За следующие недели Ицки и правда неоднократно видел Токиву, однако Ямабэ делал все возможное, чтобы их развести. Если замечал молодых людей вместе, отсылал Ицки под предлогом какого-нибудь поручения. Порой, стоило Ицки выйти из-за стола, и Токива направлялся за ним. И тогда Ицки молча страдал, пока друг умолял его сказать хоть слово.
Было столько вещей, о которых он хотел бы рассказать - о маме, о долге, о своем неожиданном исчезновении... Он отчаянно хотел извиниться, а вместо этого держал Токиву на расстоянии.
- Прости. Обращайся прямо к Ямабэ-сэнсей. Мне нельзя с тобой разговаривать.
- Ясно, - с обидой ответил Токива, подозрительно глядя на Ицки. - Только ответь на один вопрос: ты продолжаешь рисовать?
Ицки оцепенел. На самом деле, он не дотрагивался до карандаша и красок с того самого дня на стройплощадке. Если уж на то пошло, альбом конфисковали вместе с другим имуществом - и драгоценный тотем тоже. Ицки чуть ли не на коленях перед Ямабэ ползал, вымаливая разрешение взять статуэтку с собой, но тот не позволил. Отвезли ли тотем матери? Или же сестре? Ицки не знал, и это выводило его из себя.
Он поднял на Токиву глаза и выдавил:
- Я бросил рисование. У меня сейчас много других занятий.
- И ты счастлив?
Словно ножом в сердце.
- Больше не хочется, вот и все, - солгал Ицки.
Вежливо извинился и ушел. И Токива не последовал за ним.
Ямабэ, проведав, что они общались, спросил Ицки, о чем шла беседа. Ицки с деланным безразличием пожал плечами:
- Перекинулись парой слов. Ничего особенного.
Следуя запрету Ямабэ, молодой человек держался с окружающими настороже - и в мастерской, и на приемах. Чаще всего он галантно улыбался и подпирал стену. Такое поведение лишь подливало масла в огонь слухов, но ничего лучшего Ицки выдумать не мог. Он был собственностью Ямабэ, игрушкой, в которую вкладывали время и деньги, которую доводили до совершенства; произведением искусства, сделанным специально для выставки. Его отношения с посторонними Ямабэ раз и навсегда ограничил девизом "Смотри, но не трогай": редкий хозяин может спокойно наблюдать, как его любимец фамильярничает с чужими. Хорошо ли живется драгоценности под стеклянным колпаком, любоваться на которую дозволено лишь издали? Ицки понадобилось еще шесть месяцев, чтобы осознать это в полной мере.
Токива звал его, ловил взгляд, вертелся поблизости - Ицки заставлял себя не обращать внимания.
А на следующий год скульптор уехал в Европу. Ямабэ сказал Ицки, что Токива будет учиться в знаменитой мастерской и вряд ли вернется обратно.
- Наверное, - уныло согласился молодой человек.
Тем вечером он пожелал сэнсею спокойной ночи, ушел к себе, захлопнул дверь, сполз по стенке на пол и просидел до утра.
До конца контракта оставалось три года. Ицки не разрешалось встречаться с Токивой, звонить ему, даже писать письма. Но, пусть не имея возможности с ним общаться, Ицки чувствовал иногда его присутствие.
Ты мне нравишься.
Он не забыл. Токива, никогда не отличавшийся эмоциональностью, улыбался, глядя на него.
Вот бы поговорить... Согласившись на сделку с Ямабэ, Ицки очень, очень хотел попрощаться с Токивой, но ровным счетом ничего не вышло.
- Попрощаться? С этого момента я запрещаю тебе поддерживать с ним связь. Как мне объяснить, чтобы ты понял?
Ицки накрепко запомнил эти слова.
Он знал, что когда-нибудь их с Токивой дороги пересекутся, но понятия не имел, что сказать. А ну как Токива встретит его презрительным взглядом?
Он просто боролся за выживание. Тем, кому не доводилось за полночь приплетаться после работы домой и с отчаянием смотреть в изнуренные лица близких, этого не понять. Будь долг его собственным, он еще мог бы смириться... Платили жалкие крохи: нормальная работа ему, недоучке без опыта и стажа, не светила. В ночь после маминой операции Ицки смотрел на спящую сестру и гадал, сколько еще протянет, скольким придется пожертвовать.
Да, забота о маме и сестренке оправдывала его выбор. Но, кроме того, он хотел облегчить себе жизнь - с этим не поспоришь. Больше не приходилось беспокоиться - ни о чем. И Токиву он вычеркнул из своей жизни главным образом потому, что стыдился все объяснить. Что ж, Токива был вправе обидеться на такое обращение.
За окном медленно светлело небо. Нельзя перевести назад стрелки часов, нельзя взять обратно слова и поступки. Мать и сестру тоже не обвинишь. Решение оттолкнуть Токиву он принял совершенно самостоятельно.
На это решение имелись свои веские причины. Но видеть уходящего Токиву было нестерпимо больно. Тот факт, что друг - уже бывший друг - даже не попытался с ним встретиться перед отъездом, ранил на глубоко личном уровне.
Я его люблю, понял Ицки, определившись, наконец, с таинственным чувством, умостившимся в груди. С самого начала Токива значил для него больше, чем кто бы то ни было. Вот почему Ицки подарил ему ту акварель. Надо сдаться.Токива любил прежнего Ицки, а не лощеную куклу, которая смотрела сейчас на бледное небо из окна роскошной темницы. Страсть, будучи отвергнутой, давно отгорела.
Даже если Токиве нет больше до него дела, Ицки не хотел, чтобы между ними осталась злая обида. Избавиться от пустых надежд, спрятать воспоминания туда, где их никто не отыщет... И если случится чудо, и Токива вернется, встретить его как взрослый, здравомыслящий человек.
Через три года Токива снова появился в Японии.
С порядочного расстояния Ицки наблюдал, как он отдает дань вежливости Ямабэ, здоровается с Касаокой. На Ицки Токива даже не взглянул.
Ученики Ямабэ говорили, что Токива сделал себе имя в Европе и намеревается открыть на родине собственную мастерскую. Ицки радовался его успеху и сожалел, что теперь для Токивы никто.
Если б он мог признаться! Скульптор, конечно, пошлет его далеко и надолго (и будет совершенно прав), зато все встанет на свои места. Но уже поздно пытаться что-либо изменить.
Глава 5
Снился хороший сон, и что-то приятно холодило лицо. Было так здорово, что Ицки даже вздохнул, неохотно поднимая ресницы. Но окончательно сбросив дремоту, он почувствовал свинцовую тяжесть во всем теле. Голову и вовсе будто туманом затянуло. Он смотрел в потолок и силился сообразить, где он и что с ним произошло.
- Как самочувствие? Пить не хочешь?
Ицки медленно повернулся на голос и судорожно сглотнул. На подушке рядом с кроватью сидел Токива. Ицки шарахнулся прочь, однако каменно-тяжелые ноги не пускали. Он опустил глаза, увидел гипс и вспомнил, почему не может двигаться.
- У тебя только одно на уме - как бы себе навредить, - вздохнул Токива, удерживая Ицки на постели.
Он подобрал с пола полотенце и снова уселся на подушку.
Ицки покосился на свою пижаму - на несколько размеров больше, чем надо, но удобная. Чья она, интересно? Лица коснулась прохладная рука. Ицки дернулся. Токива взял его за плечи и прижался лбом к его горячему лбу. Жесткая ладонь прошлась по волосам, легла на затылок.
- У тебя жар, поспи еще. Все равно метель...
Легкий поцелуй в нижнюю губу. В ушах заворочался низкий гул, в памяти всплыли слова.
Ты всего-навсего одна из моих вещей.
Воспоминания накрыли ледяной волной.
- Когда окончишь свою работу, поедешь со мной к Ямабэ? - бесцветно спросил Ицки.
Токива помрачнел, но молодой человек смело продолжал:
- Помнишь, мы разговаривали вчера? Если надо, за нами отправят машину, это не проблема. Кстати, можно еще раз от тебя позвонить?
Токива молча сверлил его взглядом.
- Я работаю, - раздраженно сказал он. - Не собираюсь бросать на середине только из-за того, что ты сюда явился.
- Но...
- Мне нужны две недели, - отрезал Токива. - Потом я поеду.
Скульптор был не в настроении торговаться, и Ицки проглотил возражения. Ямабэ поймет: Токива не может все оставить и сорваться к нему. Хоть и будущий наследник, он не входил в личное окружение сэнсея. К тому же, Ямабэ, пусть и безнадежно больной, пока чувствовал себя удовлетворительно.
- Хорошо, я передам Ямабэ, - холодно сказал Ицки.
Он старался держаться отстраненно, но теплое тело - так близко - мешало сосредоточиться. Стиснув зубы, Ицки принялся высвобождаться из рук Токивы.
- Извини, но я хочу уехать сегодня.
- Дороги как стекло, - скучным голосом сказал тот. - Прогноз обещает еще день снегопада. Такой вьюги, говорят, несколько лет не было.
- Но...
- Такси не доедет, забыл? Самоубийц нет. Или ты пешочком?
Ицки перевел взгляд на окно: там было белым-бело. А дорога? В рытвинах, извилистая... Кое-где и ограды нет, обочины засыпаны. Машина не пройдет, не говоря уж о сломанных ногах...
- Будешь им глаза мозолить. Не думаю, что там соскучились по смазливой куколке, которая лишь на одно и годна - таскаться по презентациям с Ямабэ под ручку.
Издевки уязвляли до глубины души.
- Ты прав, - кротко согласился Ицки. - Только я и по тебе не слишком соскучился. Пусть меня заберут.
Может, Токиве и нужны две недели, чтобы закончить работу, но Ицки то необязательно при этом присутствовать. Он объяснит Касаоке погодные условия, и они пришлют кого-нибудь на внедорожнике.
- На службу рвешься? - хмыкнул Токива. - Разве твои обязанности не сидеть и взор услаждать? Этим ты и здесь прекрасно можешь заниматься. Еще и лучше: Ямабэ с тобой сюсюкаться не будет.
Ицки остолбенел.
- Или ты специально меня от дела оторвать хотел? - прищурился скульптор, хватая его за подбородок.
Ицки молчал, но Токива с ним еще не закончил:
- Две недели. И эти две недели ты проведешь тут. А Ямабэ я сам позвоню.
И он ушел.
Ицки сидел прямо, пытаясь унять сердцебиение.
Еще и лучше: Ямабэ с тобой сюсюкаться не будет.
Кости ныли, на запястьях остались темные отметины.
Я больше не могу, подумал он. Нахлынула одуряющая слабость. Он устроил ноги поудобнее, откинулся на подушку. И засмеялся. Но звуки своего же полуистерического хихиканья испугали - он закусил губу, чтобы успокоиться.
Секса с Ямабэ у Ицки никогда не было, хотя он давно перестал считать тело своей собственностью. Впрочем, как ни крути, их отношения явно отдавали извращением.
Кто бы говорил. Чтобы согласиться на такие отношения, уже надо быть извращенцем.
Ицки зарылся в одеяло и прикрыл глаза. Простыни пахли любимыми сигаретами Токивы. Ицки никогда не надоел бы этот аромат. И плевать, в результате каких событий он получил возможность его вдыхать.
Глава 6
Позже Токива отнес Ицки в гостиную и поставил перед ним поднос. Молодому человеку кусок в рот не лез, но он понимал, что Токива все равно заставит его поесть, и кое-как осилил полпорции.
- Всё? - хмуро спросил скульптор.
Ицки кивнул. Пустую посуду сменила чашка чая.
- Спасибо. Прости за беспокойство...
Токива приподнял бровь, но общее выражение лица не изменилось.
Ицки тихонько пил чай. Стоило ему отодвинуть чашку, Токива сгреб его за плечи.
- М-мы куда? - нервно осведомился Ицки.
- Мыться. Два дня прошло - пора уже.
Предбанник занимали стиральная машина и раковина, сама ванная, очевидно, скрывалась за раздвижной стеклянной дверцей. Токива усадил его на стул и велел:
- Раздевайся.
А сам, значит, стоять и смотреть собирается?..
Глядя на его колебания, Токива хмыкнул и явно вознамерился помочь. Ицки поспешно оттолкнул руки, проворно расстегивающие пуговицы его пижамы.
- Не хочешь выйти? Я и сам могу.
- Мыться ты сам не сможешь, - возразил Токива. - Там держаться не за что.
- Ну, тогда... - задумался Ицки, стараясь тянуть время.
- Гипс мочить нельзя, - напомнил скульптор. - А еще там скользко. Упадешь, головой ударишься... Тебе сотрясения для полного счастья не хватает?
Ицки насупился, но позволил себя раздеть и обернуть повязки полиэтиленом. В ванной Токива помог ему устроиться на пластиковом стуле и окатил теплой водой.
- За подлокотники держись, - буркнул, намыливая молодому человеку руки.
Его движения были точные, сухие и методичные. Смотрел Токива при этом строго в сторону и вид имел столь серьезный, что Ицки окончательно застеснялся. Зато когда дело дошло до волос - невольно зажмурился, наслаждаясь полузабытым ощущением: впервые с детских лет ему мыл голову кто-то другой.
После душа Токива укутал Ицки в полотенце и отнес обратно на диван.
- Надень, - брошенные рядом вещи пахли табаком - не иначе, его собственные.
Разнообразия ради скульптор вышел, предоставив Ицки самостоятельно сражаться с брюками. Позже, правда, ненадолго вернулся: поставил на стол чайничек и чашку и забрал мокрое полотенце.