Он не собирался ничего забирать с собой, даже если и было искушение взять в руки предмет, что-то важное… что-то, принадлежавшее Сисси. Ее семья потеряла слишком многое, и он не станет лишать их чего-либо еще.
Джим в последний раз осмотрелся, и потом заставил себя уйти. Выйдя в коридор, он закрыл дверь и прислушался. Мать Сисси была в комнате напротив, тихо разговаривала сорвавшимся голосом.
Джим спустился по лестнице и благоразумно задержался в коридоре у входной двери. Наклонившись, он заглянул в гостиную и посмотрел на фотографии у больших окон. Одна из них захватила его и заставила ноги двигаться: это был крупный план Сисси. Она не смотрела в камеру — ее сфотографировали сбоку, и она не улыбалась. Сисси была полностью сосредоточена на чем-то, и в выражении ее лица не было ничего девчачьего, только… недюжинная целеустремленность.
Казалось, у нее железная воля.
— Она даже не подозревала, что ее фотографируют.
Джим выпрямился и посмотрел на ее мать.
— Правда?
— Она всегда улыбалась, если знала, что поблизости камера, — сказала миссис Бартен, подойдя к нему и взяв рамку. — Когда ее отец сделал этот снимок, она наблюдала за членами своей команды — она играла в хоккей на траве. Сисси подвернула лодыжку и сидела на скамейке… и хотела быть там, с ними. — Женщина взглянула на Джима. — Она была сильнее, чем казалась.
Когда их взгляды пересеклись, Джим сделал глубокий вдох и подумал, Слава Богу… это не даст Сисси сойти с ума прежде, чем он вытащит ее.
Миссис Бартен наклонила голову:
— Вы отличаетесь от остальных.
Пора на выход.
— Я такой же, как и все.
— Нет, вы ошибаетесь. За последние три недели я повстречала больше офицеров, детективов и агентов, чем видела в «Копах»[62] за всю свою жизнь. — Она прищурилась. — Ваши глаза…
Он повернулся к двери.
— Детектив ДелВеччио будет на связи…
— Я хочу дать вам кое-что.
Джим замер, держась за ручку, и подумал — плохая идея. Он безумно желал любую вещь, какую она могла предложить.
— Вы не обязаны этого делать.
— Вот.
Обернувшись, чтобы сказать «не нужно, спасибо», он увидел, как она тянется за шею. И потом женщина протянула ему изящную золотую цепочку.
— Она носила ее каждый день. Я нашла цепочку на столике в ее ванной… она принимала душ и забыла надеть ее обратно… в любом случае, возьмите это.
На цепочке висела красивая летящая птица, сделанная из золота. Голубка.
— Отец подарил ее Сисси на восемнадцатилетие. Это часть набора.
— Я не могу, — покачал головой Джим. — Я…
— Вы можете. Благодаря ей, ваши глаза останутся такими, какие они сейчас, и нашей семье это нужно.
Секунду спустя он протянул руки, заменив ее пальцы своими. Цепочка и амулет совсем ничего не весили. И она едва сошлась на его шее. Но вещица легла как нельзя лучше, несмотря на то, что застежка была крохотной, а его руки — большими.
Опустив их, Джим посмотрел на женщину.
— Какие у меня глаза? — спросил он хрипло.
— Разбитые.
Глава 9
Супермаркет «Ханнафорд» располагался примерно в пяти милях от дома Бартенов, но дорога заняла какое-то время. Из-за уличного движения и красных сигналов светофора Рэйли начинала думать, что они с Веком проведут в машине целую вечность.
Или, может, это ощущение придавало жужжание у нее в голове.
— О чем думаешь? — спросил Век.
Сжав руками руль, она села поудобнее на водительском сиденье.
— Если обнаружится, что Сесилия Бартен — одна из жертв Кронера, нам придется оставить ее дело. Ты готов это сделать?
— Да. Несомненно.
Когда она посмотрела на него, подбородок ее нового напарника был напряжен, как и все его крупное тело.
— Уверен? — Потому что она сомневалась.
— Да. Несомненно.
Ты упрямый сукин сын, который наверняка поступит так, как ему, черт возьми, вздумается, даже если таким образом нарушит прямой приказ?
Да. Несомненно.
Как только она заехала на парковку и начала искать место, зазвонил ее телефон.
— Офицер Рэйли. Ага, да… неудивительно. Серьезно? Окей, и спасибо за новости. Да, пожалуйста, держи меня в курсе.
Она повесила трубку и втиснулась на свободное место между стареньким серебристым «Мерседесом» и голубым грузовиком.
Облокотившись боком на спинку сиденья, София сказала:
— Кронер на волоске от смерти. Врачи не думают, что он выживет.
— Жаль. — Суровое лицо Века не выдавало никаких эмоций. — Может, он знает, что случилось.
— И насчет анализов тех образцов, которые они взяли у него… там есть остатки слюны, но вот ее источник не ясен на сто процентов. Похоже, есть схожесть и с пумами, и с волками. Сложно сказать наверняка, но предположение о животном продолжает подтверждаться.
Он кивнул и открыл дверь со своей стороны.
— Я покурю, прежде чем мы зайдем?
Итак, может, он реагировал на происходящее, в конце концов.
— Конечно.
Они вышли из машины, и Век обошел ее, прислонился к багажнику и вытащил пачку «Мальборо»… будто такой мужчина как он станет курить что-то другое? Когда он прикурил сигарету, Рэйли изо всех сил пыталась не думать обо всех лифчиках и трусиках, отделенных от его брюк лишь несколькими слоями металла.
Век осторожно выдыхал дым, стараясь, чтобы он не попал на нее или в ее сторону, куда дул ветер.
— Вредная привычка, — пробормотал он, — но никто не живет вечно.
— Что верно, то верно.
Прислонившись к багажнику рядом с ним, София скрестила на груди руки и взглянула на солнце. Тепло на лице было благословением, и она закрыла глаза, наслаждаясь им.
Когда она, наконец, снова открыла их, то была поражена.
Век пристально смотрел на нее, и на его лице было такое выражение… сексуальное намерение, которое она истолковала неправильно — в этом Рэйли была почти уверена.
Вот только, потом он быстро отвернулся.
Чего не станешь делать, если думаешь о работе.
Внезапно дневная весенняя температура подскочила до тропической, и теперь она смотрела на него. Хотя, «таращилась» — более подходящее слово.
Поднеся сигарету ко рту и разомкнув губы, Век затянулся, кончик «Мальборо» загорелся оранжевым, указательный и средний пальцы слегка расслабились. О, вашу ж мать, подумала она. Курение — смертельная, скверная привычка, которую она не одобряла… поэтому было тревожно осознавать, что все эти старые фильмы Хамфри Богарта[63] с подобными крупными планами — не плод больного воображения. Было что-то неоспоримо эротичное во всем этом. Особенно когда Век выдохнул, и дым слегка затемнил его пронзительные синие глаза и темные, коротко стриженые волосы.
Она быстро отвернулась, пока ее не поймали…
— Ну?
— Прости, что?
— Я спросил, что думаешь.
Точно. Как насчет такого ответа: Думаю, то вишнево-красное белье, что под моей одеждой, заняло все мои мысли. Потому что я нахожу мысль о том, чтобы забраться на тебя прямо у этой машины и скакать сверху, словно ковбойша со шляпой на голове, очень, черт возьми, привлекательной.
— Мне нужно больше информации прежде, чем я составлю собственное мнение. — Так как насчет того, чтобы прикурить еще одного из тех плохишей и снять штаны… — О, Боже…
— Ты как? — сказал он, наклонившись и положив свободную руку на ее. — Ты почти ничего не съела за завтраком… ты обедала?
Ты практически сидишь на трех пакетах того, на что я потратила свой перерыв, папочка.
— Знаешь, — она прокашлялась, — наверное, мне стоит что-нибудь съесть.
И Боже ей помоги, если ее мозг выкинет что-либо даже отдаленно похожее на взбитые сливки на какой-нибудь части его тела, она подаст заявление, чтобы ее перевели от самой себя.
— Давай зайдем внутрь, — сказал он, затушив «Мальборо» ботинком.
Хорошая идея. И заметка для себя: никакого досуга с временным напарником. Никогда.
Они прошли через автоматические двери, миновали ряд тележек в фойе и вошли в сам супермаркет.
Когда Век остановился и осмотрелся, она кивнула вправо.
— Офис менеджера там.
— Ты сюда ходишь?
— Планировка в таких магазинах примерно одинакова.
— Этот я, наверное, должен знать наизусть, — сказал он, когда они продолжили идти. — Мой дом недалеко отсюда.
— Так ты здесь закупаешься продуктами?
— Кофе и сигаретами… очень полезно для здоровья знаю.
Он был в великолепной форме, это точно.
— Ты всегда можешь изменить свои привычки.
— Знаешь, я ведь бросал на какое-то время. Сигареты, не кофеин.
— И что заставило тебя снова начать курить?
— Трепка тому фотографу.
Воооот как, значит, у него все-таки были эмоции.
— Твоя работа изобилует стрессом.
— Ты когда-нибудь курила?
— Нет, да я и не пью, по сути. Не большая поклонница пороков.
Хотя, она могла бы ею стать, если речь шла о шоппинге.
И это была последняя ее мысль о чем-либо, не касающемся работы. Когда они подошли к стойке обслуживания клиентов, Рэйли забыла обо всех отвлечениях, голова вернулась в игру, когда она представила, как дочь миссис Бартен приходит в этот магазин, чтобы помочь своей матери… только затем, чтобы рутинная поездка за продуктами обернулась настоящим кошмаром.
Может, по вине Кронера.
Готовясь показать свой значок менеджеру, ей было крайне приятно представить, как Век или даже тот крутой агент Херон выбивают из парня все дерьмо. Но не такое правосудие будет совершено над серийным убийцей. И Рэйли не обманывала себя: никто не удивится, если Сисси окажется в списке жертв Кронера, и именно из-за этой возможности Век заинтересовался делом.
Но Рэйли играла по правилам. Всегда играла, и всегда будет.
Первый знак, что бедная девушка стала одной из жертв маньяка? Они передадут дело Де ла Крузу, и она привлечет внимание Века к чему-нибудь еще.
Даже если это его убьет.
***
Когда Век в следующий раз посмотрел на часы, было четыре тридцать. Менеджер разговаривал медленно, и на просмотр цифровых записей с камер безопасности также ушло какое-то время; более того, нужно было поговорить с упаковщиком и двумя сборщиками тележек. Никакой новой информации, но, черт, они с Рэйли хорошо работали вместе.
Она точно знала, когда начать разговор и как успокоить людей — как в случае с миссис Бартен… а значит, они больше говорили. Тем временем, он исследовал обстановку, оценивал все, о чем люди молчали, но показывали на своих лицах.
Выйдя из-за стойки обслуживания клиентов, он пожал менеджеру руку, и Рэйли сделала то же самое.
— Спасибо, что уделили нам время, — сказала она парню. — Мы действительно это ценим.
— Сомневаюсь, что мы вообще чем-то вам помогли. — Мужчина посадил квадратные очки чуть выше на нос. — Сейчас или тогда, раньше. Я ужасно себя чувствую из-за всего этого.
— Вот моя визитка, — сказала София, протягивая ее. — Звоните в любое время… я доступна двадцать четыре часа семь дней в неделю. И, правда, вы были открыты и честны… это все, что вы можете сделать.
Век также протянул свою визитку, и потом они с Рэйли направились к выходу.
— Поужинай со мной, — вдруг произнес он. В конце концов, вторая попытка разделить пищу должна пройти успешнее первой. При условии, что он не станет снова вести себя как оправдывающийся мудак…
В ответ она лишь сбавила темп и долго не отвечала. А потом:
— Эм…
Не самый хороший знак, поэтому он сдобрил приглашение твердой рациональностью:
— Нам нужно просмотреть файл вместе в свете проведенных четырех интервью. Вполне можно и поесть заодно… и я знаю, что ты уже умираешь с голоду.
Боже, вы только послушайте. Спокойно, обыденно. Идеально.
Он остановился у огромной витрины, заполненной пакетами с начос и банками сальсы, и холодильника, забитого сыром.
— Я приготовлю для тебя. Мексиканская кухня… я в этом мастер.
Читать примерно так: он ничего не знал о какой-то там фиесте, но учитывая такой расклад, с этой едой у него было больше возможностей, чем с какой-нибудь другой. Еда на вынос — единственный его опыт, связанный с кухней. Но, в самом деле, если он выкинет это? Возьмет коробку Тако-для-чайников в отделе с «Ортега»[64]? Как он мог так напортачить?
— Возможно, нам лучше придерживаться профессиональных отношений, — уклонилась она.
— Это не свидание, обещаю. Ты слишком хороша для этого, а я не столь удачлив.
Когда ее брови взлетели до небес, он оставил комментарий, как он есть. Это была правда, известная им обоим.
— Так что скажете, офицер? Пряности будут лишь в сальсе.
Этим он заработал от Рэйли истинную улыбку.
— Я люблю мексиканскую кухню.
— Тогда я твой человек.
Секунду они просто смотрели друг на друга. А потом она произнесла медленно и осторожно:
— Ладно, но где?
— У меня.
Пройдя мимо нее, Век взял тележку и смел полку с начос. Кстати о манне небесной. Все ингредиенты были выстроены в ряд, поэтому выбирать не приходилось. Но это было лишь преамбулой, и он направился к болтающемуся знаку с надписью «Мексиканская еда».
— Вы пялитесь на меня, офицер? — спросил он, почувствовав на себе ее взгляд.
— Я просто… удивлена, вот и все.
— Насчет чего?
Остановив тележку перед полками с ярко желтыми коробками, он ждал ее ответа.
— Тако или энчилада? — Когда она не ответила ни на один из вопросов, Век потянулся к еде-в-коробке. — Значит, тако.
Век оглянулся на секунду. Салат-латук. Сыр… он посмотрел в тележку и решил, что нужно взять еще. Томаты.
Так, точно.
— Где тут овощной отдел?
— Прямо и налево. Но тебе понадобится говяжий фарш.
— Да, верно.
Прилавок с мясом и полуфабрикатами стоял дальше в задней части магазина, и когда они прошли мимо лотков с фаршем, Век взял поддон четырехпроцентной постной органики — поскольку она, скорее всего, была приверженцем натуральной пищи. Когда они добрались до отдела зелени и бахчовых, то в корзину пошли помидоры и листья латука в пакете.
— Рэйли, поговори со мной, — тихо произнес он.
— Просто ты… ты не производишь впечатление мужчины, которому нужна удача с женщинами.
— Ты бы удивилась. — Когда Век подвел их к ряду касс, пройдя мимо закусок и салата, он чувствовал себя так, словно должен объясниться. — Слушай, мой отец приобрел широкую известность, благодаря своим преступлениям, и люди льнут ко мне из-за этой славы. Женщины, которые не такие, как ты. У них либо татуировки на глупых местах, пирсинги повсюду и пережженные, перекрашенные волосы, либо они — Барби, которые хотят «спасти» кого-то или желают безопасной прогулки на дикую сторону. Еще есть те, которые кажутся нормальными, но потом оказывается, что у них в сумочках лежат фотографии моего отца и письма, которые они хотят передать ему через меня… это охренеть как бесит, если честно. Давно понял, что никому не могу доверять, но хорошая новость в том, что я больше ничему не удивляюсь.
Он развернул тележку и начал выкладывать на ленту продукты, которые протягивала ему Рэйли.
— Но, как я и сказал, ты не принадлежишь ни к одной из этих категорий, — закончил он.
— Определенно. — Она передала пакет помидор. — Прости, я понятия не имела.
— Существуют более ужасные вещи, из-за которых стоит расстраиваться. — Например, его родство с маньяком-отцом. Черт, люди, хотевшие трахнуть его только из-за имени, раздражали, но факт, что тот самый убийца составлял его существо, был настоящим кошмаром.
— Ты собираешься… в середине следующей недели? — спросила она.
— Извини?
— На казнь, — произнесла Рэйли тихо.
Век замер, держа в руке желтую коробку «Олд Эль Пасо».
— Уже назначили дату?
— Если губернатор не отложит ее. В сегодняшней газете была статья.
Ах, да, три колонки, которые он пропустил за обедом.