— Отвлеки меня. Расскажи мне больше об артефактах, которые вы ищите.
Он застыл, держа сумку на весу. Вокруг него струился солнечный свет, его темные волосы сияли, поднимаясь на ветру. Он, прищурившись, смотрел на нее, — она подумала, что он частенько вот так смотрит.
— Мы не можем обсуждать это на улице.
Может, он просто хотел держать ее в неведении?
Или его демон опять накинулся на нее, и она сомневалась в нем именно поэтому?
Да что б тебя!
— Ты можешь мне рассказать. Я же теперь работаю на тебя.
Разве нет? Разве они не решили, что она будет заниматься бумажной работой? Она не назначила свою цену, но только потому, что первое, о чем она подумала, было: получить комнату и пищу в крепости. Навсегда. Глупо, разве нет?
— Я помогу тебе их найти.
— И я расскажу тебе о них. Позже.
Ладно, наверное, его демон таки накинулся на нее.
Сабин опять занялся сумками, и неаккуратно бросил их в багажник. Она нахмурилась, услышав треск яичной скорлупы.
— Кстати, мы так и не договорились о том, какие обязанности ты будешь выполнять, — заметил он.
Гвен подняла руку и опустила на нее голову, вонзая ногти в кожу.
— Ты считаешь меня неспособной выполнять бумажную работу или просто уважаешь не так сильно, чтобы позволить мне доказать свою компетентность?
— Подожди. Ты только что упомянула слово на букву «у», обсуждая бумажную работу? — он подвигал челюстью слегка слева направо. — Что с женщинами такое? Только их немного полапаешь, и вот уже все твои действия интерпретируются как отсутствие уважения к ним.
— Это не так. — Ему пришлось это сказать, верно? И при одном упоминании об этом, она чувствовала горячие капельки воды на коже, его ласкающие руки, его кусающие зубы.
«Ты не такого человека хотела для себя». Жаль, что ей приходилось напоминать об этом самой себе. И, вероятно, придется напомнить снова. И снова. — Во-первых, я предлагала свою помощь, и ты утверждал, что хочешь моей помощи, но ты так и не пояснил мне с чего начать. Во-вторых, то, что случилось в душе тут совсем ни при чем. Давай заключим сделку: мы больше не будем говорить о том, что там произошло.
Он повернулся к нему, совсем забыв про сумки.
— Почему?
— Потому что я не хочу физически сражаться с твоим врагом.
— Нет, я не спрашиваю, почему ты решила, что я не уважаю тебя или почему ты хочешь заниматься бумажной работой. Я спрашивал: почему ты не хочешь обсудить то, что случилось в душе?
Покраснев, она выпрямилась, не глядя ему в глаза.
— Потому что.
— Почему? — настаивал он.
«Потому что я желаю большего».
— Потому что смешивать дела и удовольствие даже опаснее, чем мы сами по себе, — сухо ответила она.
Он смотрел на нее так напряженно, что под глазом начала подергиваться мышца. Оценивал ее, в этом она была уверена. Он хотел, чтобы она отступила. Она этого не сделала, сама себе удивляясь. Она поняла, что не боится его. Ни капельки.
— Садись в машину, — приказал он.
— Сабин..
— В машину.
Будь прокляты властные мужчины!
Когда они оказались в машине, он завел двигатель, но не стал трогаться с места. Прикрыв глаза солнцезащитными очками, он положил руку ей на бедро и посмотрел ей в лицо.
— Теперь мы одни, и я могу рассказать тебе про артефакты. Но как только ты о них узнаешь, то не избавишься от меня. Ты не уедешь с сестрами, и сама не покинешь крепость. Понятно?
«Подожди. Что?»
— И сколько это займет?
— Пока мы их все не найдем.
В переводе на общедоступный язык: от нескольких дней до вечности. И она в тайне желала последнего, хотя и не потому, что выбора у нее не было.
— Я не соглашусь на подобное. Я уже и так провела год в тюрьме, и совсем не собираюсь снова быть в заточении. Знаешь ли, у меня тоже есть своя жизнь.
Вроде того. Не то чтобы она пыталась вернуться к прежней жизни. Или хотела этого. — Мне есть, чем заняться, есть люди, с которыми я должна встретиться.
Он пожал плечами.
— Тогда от меня ты ничего не услышишь, — сказав это, он выехал на дорогу. Он ехал медленно, понемногу входя в поток машин. Его осторожность казалась… странной. Не совместимой с его характером «живу на полную катушку». Он это делает ради нее? Чтобы не поранить? Если подумать, это очень любезно.
«Не смей смягчаться!»
— Тебе нравится жить в крепости. Признайся, — заявил он.
Можно ли эти сведения использовать против нее? Да. И если она промолчит, это будет ей на пользу? Да. А не будет ли лучше солгать? Да. Но раскрыв рот, она сказала правду:
— Ладно. Признаю. Я была одинока и боялась целый год. С тобой и твоими друзьями я не чувствую себя одинокой. Я всё еще боюсь, но никто не причинил мне вреда и не угрожал мне, а чувство безопасности настолько чудесное, что я просто не могу заставить себя уйти.
— Ты могла бы чувствовать себя в безопасности с сестрами, — заметил он мягче, поглаживая пальцами ее ногу. — Верно?
— Верно.
Вроде бы.
— Я думаю, что могла бы солгать насчет того, что случилось, так что никакого напряжения не предвидится, хотя они всегда видели меня насквозь. Только им я не могу солгать, — и Сабину, как оказалось. — С вами, ребята, я вроде как отдыхаю от реальности. Хотя вы хотите, чтобы я в отпуске работала, ну, а я не против, — тут же поспешила заверить его Гвен. — Я лишь хочу заниматься бумажной работой.
Он выразительно вздохнул, так что она прекрасно слышала этот вздох в машине.
— Слушай внимательно, потому что я повторять не буду. Существует четыре артефакта: Всевидящее Око, Покров невидимости, Клеть принуждения и Жезл разделения. Вместе они вроде как могут указать путь к ларцу Пандоры. У нас есть два артефакта: Клеть и Око.
— А что они такое? Я никогда о таком не слышала.
— Если закрыть кого-то внутри Клети, то его можно заставить сделать всё, что прикажешь. Всё, что угодно, если только это не навредит Крону. Так как он сотворил эту вещь, то сделал всё, чтобы ее не могли использовать против него.
Ух ты. Гвен не могла не восхищаться кем-то настолько могущественным. Она не могла даже контролировать собственную темную сторону.
— Мы не знаем точно, на что способен этот Жезл. С Покровом и так всё ясно, а Око показывает нам, что происходит на небесах. И в аду, — она опустил голову на подголовник, не сводя глаз с дороги. — Даника — наше око.
Вот это да, ух ты. Блондиночка на вид совершенно обычная, а способна видеть небесные чудеса и ужасы ада? Бедняжка. Гвен знала, каково это отличаться, быть кем-то… иным. Они даже могут стать подругами, выпьют пивка и поплачутся друг другу в жилетку. Как это, наверное, классно? У нее раньше такого не было.
— А как вы нашли Клеть и Око?
— Мы следовали за подсказками, которые оставил Зевс для себя. Он намеревался когда-нибудь вернуть их себе.
Похоже на охоту за сокровищами. Неимоверно круто.
— Могу я увидеть Клеть? — она не могла скрыть волнение в голосе. Ее сестры, работающие наемницами, часто оставляли ее дома одну, отправляясь охотиться по всему миру. Она всегда хотела отправиться с ними. Или хотя бы насладиться победой вместе с ними. Но они всегда отправляли найденный предмет владельцу до того, как возвращались домой, так что ее желание так и не исполнилось.
Сабин мельком перевел на нее взгляд, так что она почувствовала его жар на себе.
— Не стоит, — твердо сказал он.
— Но…
— Нет.
— А кому это может навредить?
— Многим.
— Ну что же, ладно, — снова она выбывала из игры. Гвен постаралась скрыть своё разочарование.
— Что ты собираешься сделать, когда найдешь ларец Пандоры?
Он крепче сжал руль, так что пальцы побелели.
— Разломать его на куски.
Ответ настоящего воина. Она обрадовалась.
— Анья говорила, что этот ларец может высосать из тебя демона, убить тебя и запереть его.
— Да.
— Что произойдет, если тебя убьют, а ларца по близости не будет? Демон тоже умрет?
— Столько вопросов, — он цокнул языком.
— Извини, — она обвела круг на колене. — Я всегда была излишне любопытной.
И несколько раз из-за своего любопытства она едва не погибла. Однажды, в детстве, она прогуливалась по семейной горе, и увидела спокойную, полупрозрачную реку. Она задумалась, сумеет ли увидеть там рыбу, если зайдет в воду? И если да, то сколько их будет, какого цвета и сможет ли она поймать хотя бы одну из них?
Как только она нырнула, ледяная вода совершенно лишила ее сил. И не имело значения, что течение практически отсутствовало. Она не могла удержаться наплаву. Она обратилась в Гарпию, но вода заморозила крылья на ее спине и не дала ей взлететь.
Кайя услышала ее панические крики и спасла ее, а Гвен получила взбучку на всю жизнь. Но это не заставило ее перестать думать о дурацкой рыбе.
— … слушаешь меня? — услышала она вдруг голос Сабина, прорвавшийся в ее размышления.
— Нет, извини.
Он скривился. Ей так нравилась эта гримаса. Так как этот умудренный жизнью воин становился похож на человека.
— Я тебе рассказал секретные сведения, Гвен. Ты же это понимаешь, верно?
О, да, разумеется, она понимала. Ее можно было использовать против него, сообщить о них Ловцам, способным причинить ему вред.
— Ты спас меня. Я не собираюсь предавать тебя, Сабин. Но если ты думаешь, что я на такое способна, то зачем я тебе вообще нужна в команде? — Тот факт, что он ей не верил, ранил ее сильнее, чем она считала возможным.
«Вероятно, он ничего не может с собой поделать. Может, демон не позволяет ему довериться кому-то».
Она моргнула. В этом есть смысл, и теперь ей не так больно.
— Я доверяю тебе. Но тебя могут схватить, пытать, чтобы получить информацию. Ты сильная, быстрая, и я не думаю, что до этого дойдет, но они могут добраться до тебя прежде, так что…
У нее во рту пересохло.
— Я…а… — Пытать?
— Не стоит и говорить, что я такого не допущу.
Она постепенно успокоилась. Разумеется, он этого не допустит. Она так же сделает всё возможное, чтобы этого избежать. Она трусиха, но тем не менее весьма злобная, когда надо, и она прекрасно научилась убегать.
— Я всё-таки хочу услышать эту информацию.
— Хорошо, потому что я тебя проверял, и ты прошла эту проверку. Это нельзя использовать против меня, так как Ловцы уже об этом знают. Если меня убьют, а ларца рядом не будет, то демон освободится. Безумный, сумасшедший и намного более опасный и разрушительный, чем прежде. И свободный.
Она изумленно посмотрела на него:
— Вот почему они хотят лишь поймать вас, а не убить?
— Откуда тебе об этом известно?
— По катакомбам проходили разные группы, и каждый раз, когда одно из подразделений шло биться, — я не знала тогда, с кем именно, — то они напоминали друг другу, что нельзя убивать, а лишь калечить, и…
— Вот дерьмо, — вдруг выругался он. — Нас преследуют. Черт побери! — он ударил кулаком по рулю. — Я позволил себе отвлечься, а то уже бы вычислил их.
Не обращая внимания на его обвинительный тон и боль, которую она при этом испытала. Гвен развернулась на сиденье, выглядывая через тонированное стекло. За поворотом показались три преследовавшие их машины. Сквозь тонированные стекла она не могла разглядеть точное количество людей внутри.
— Ловцы?
— Точно. Вот дерьмо! — зарычал Сабин, и это было единственным предупреждением до того, как перед ними возникла четвертая машина. Удар. Хруст. Звук столкновения металлических предметов.
Ее отбросило вперед, а ремень и подушка безопасности спасли от серьезных травм.
— Ты в порядке? — спросил Сабин.
— Да, — с трудом ответила она. Сердце неровно колотилось, кровь заледенела в жилах.
Сабин уже потянулся к кинжалам на своем теле, их серебряные клинки сияли на солнце.
— Запри дверь, — приказал он. Он бросил два ножа на место между ними. — Если только ты не хочешь поучаствовать.
Не дав ей времени ответить, он выскочил из машины, захлопнув за собой дверцу.
Гвен почувствовала комок в горле, закрывая дверь. Этот комок был вызван смешением стыда и страха. Как она могла сидеть здесь, отпустив его драться, — оглядев на группы, появившиеся из теперь уже остановившихся машин, бегущие к нему с оружием, — самому с четырнадцатью противниками? Милостивый Бог. Четырнадцать!
Она не могла.
Удар. Свист.
«Я Гарпия. Я могу драться. Я могу выиграть. Я могу ему помочь».
Ее сестры бы не колебались. Они бы уже вскочили на машины, оторвали бы крыши еще на полном ходу.
«Я могу это сделать. Могу».
Дрожащей рукой она подняла оружие. Кинжалы оказались тяжелее, чем на первый взгляд, их рукоятки обжигали ее слишком холодную кожу.
Только сейчас. Она будет драться лишь сейчас. Так и есть. После этого, она посвятит всё своё время бумажной работе. Еще один удар. Еще один свист. Потом громкий стук! Она закричала.
«Да, я могу это сделать. Наверное».
Где, черт возьми, Гарпия? Зрение не инфракрасное, и желание пролить кровь отсутствует.
Ленивая тварь, вероятно, насытилась едой и прикосновениями, а теперь спит. Если бы Гвен столько времени не пыталась подавить темную сторону своей натуры, то знала бы. Как ее призвать. Теперь же, казалось, она сама по себе.
Удар. Крик.
«Не могу я оставаться тут вечно».
Нервозно сглатывая, трепеща, она вышла из машины. И тут же увидела жуткое зрелище. Сабин был весь в пылу борьбы: ударяя, раня, проливая кровь. Ловцы попали в него не раз. Но это на него никак не повлияло.
— Глупо было отправляться одному, демон, — сказал один из незнакомцев. — Верни нам наших женщин, и мы уберемся отсюда.
Гвен должна была знать, что Ловцы захотят отплатить за то, что произошло в тех катакомбах.
Сабин фыркнул:
— Ваши женщины исчезли.
— А рыжеволосая? Мы видели ее с тобой. Эта шлюшка быстро переметнулась.
— Назовешь ее так снова, и я за себя не отвечаю, — он говорил с такой яростью, что Гвен изумилась, что Ловцы тотчас же не убежали.
— Она шлюха, а ты — ублюдок. Я закатаю тебя в медь, потом приведу в сознание и проведу всю оставшуюся жизнь, заставляя тебя мучиться за то, что ты сотворил в Египте.
— Ты убил наших друзей, сукин сын, — выругался кто-то еще.
Сабин ни слова не сказал. Лишь продолжал пробиваться вперед, глядя на них ярко красными глазами, а под его кожей вдруг промелькнуло видение острых, искривленных костей. Рядом с ним люди валились один за другим. Но сколько еще он сможет выдержать? Их еще оставалось восемь. И эти восемь стреляли в него. Не для того, чтобы убить, а для того, чтобы обезвредить, целясь в лодыжки и предплечья.
Гвен слышала, как демон нашептывает опасные сомнения в их уши:
«Ты не сможешь с ним справиться, ты же знаешь, верно? И вполне возможно, твоей жене придется сегодня опознать твое тело».
Заблокировав демона, собрав всё своё мужество, она стала пробираться вперед. Она отвлечет Ловцов и даст Сабину возможность напасть. Да, да. Хороший план. Ладно. Как их отвлечь, чтобы он смог напасть на них, воспользовавшись своим волшебством? А еще чтобы ее при этом не убили и не покалечили?
И при одной мысли о том, что надо сделать, ее едва не стошнило. Нет, нет, нет. «Другого способа нет», она это сознавала частью себя.
В то же время ее другая часть отвечала:
«Это глупо и попахивает самоубийством».
Не имеет значения. Она что-то сделает, проявит храбрость впервые в жизни, и она чувствовала себя… хорошо. Очень хорошо. Она всё еще была напугана и дрожала, но это ее не остановит. Не в этот раз. Сабин спас ее от Ловцов. Так что она у него в долгу. Более того, глядя на мужчин, которые в некотором роде были ответственны за ее заключение на год, она почувствовала, как чувство правоты смешивается с желанием причинить боль.
Сабин был прав. Так хорошо лично уничтожить врага. Существовала лишь одна небольшая проблема: ее не тренировали, как сестер. Она знала, что делать, но справится ли она с этим?