— А стоит, — произнёс он слегка охрипшим голосом. — Иди к воротам, потом поменяешь своё мнение.
— Я как раз оттуда, — парировала она, внимательно следя за его реакцией. Она сама не могла понять, откуда у неё столько смелости, учитывая, что Аккес выглядит весьма устрашающим. А его мнимая расслабленность пугала гораздо больше, чем если бы он был напряжён, как перед боем.
— В таком случае, что ты тут делаешь? — рявкнул он так, что Зика вздрогнула, но продолжала упрямо сидеть на месте.
— Не знаю, — пожала она плечами, стараясь скрыть дрожь. По какой-то причине она была уверена, что он её не тронет. В памяти ещё осталась его вчерашняя добрая улыбка. — А что ты тут делаешь?
Он несколько удивлённо посмотрел на неё, но потом опять отвёл взгляд.
— Прячусь, — ответил он. — Неудачно...
— От кого?
— От всех!
— Смешно, — невесело хихикнула она. — А они там все прячутся от тебя.
— И правильно делают.
— Почему? Им есть, чего бояться?
— Ты же вроде была у ворот, — отвечал он грубо и резко. Тем не менее в его голосе чувствовался некий надлом. Поэтому Зика была уверена, что он специально так делает. Возможно, надеясь прогнать её. Но ей не хотелось уходить. Он же вчера не ушёл, когда ей было больно...
— Была, — согласилась она. — И, по правде, меня это действительно напугало. Столько смертей...
— Я безжалостный убийца. Неужели не слышала? — мрачно сказал он, отвернувшись так, чтобы она и вовсе не видела его лица.
Зика же продолжала упрямо смотреть на него в надежде, что Аккес повернётся к ней обратно. Ей очень хотелось посмотреть ему в глаза. И почему-то девушке казалось, что она не увидит там того, кем он себя считает.
— Слышала. Ты, правда, думаешь, что это так?
— Какая разница, что я думаю? — опять раздражённо прорычал он. — Меня давно прозвали жестоким и бессердечным головорезом. И, похоже, сегодня я в очередной раз убедил всех, что это так.
Зика грустно опустила плечи.
— Но ты не похож на безжалостного, — упрямо сказала она.
— Ты просто не видела меня... там. Иначе бы так не говорила, — устало сказал Аккес, запрокинув голову и уперев затылок в ствол дерева. — "Безжалостный" — это ещё мягко сказано. Когда я их убивал, то даже не задумывался о том, что делаю. Я просто жестоко кромсал любого, кому не повезло оказаться рядом, — он, наконец, посмотрел на девушку взглядом полным гнева и отвращения. — Меня вполне заслуженно называют злодеем.
Но Зика неожиданно улыбнулась.
— Я тоже думала, что меня заслуженно называют ассаной. Но ты сказал, что это не так.
— Это не одно и то же.
— А я думаю, да. Ты так же, как и я, становишься таким, каким тебя считают остальные. Совершенно посторонние люди сказали, что ты плохой... злодей. Кровожадный и какой там ещё?.. Беспощадный. И ты тоже так решил, и потому так поступаешь.
— Здесь немного другое, Зика, — грустно сказал Аккес, продолжая смотреть в ночное небо. — Я действительно убивал. Много.
— Ты делал это ради удовольствия или потому что был вынужден? — настойчиво спросила Зика. Но Аккес вдруг замолчал, только фигура его стала более напряжённой. — Я думаю, что если бы ты получал удовольствие от убийств, то ты бы сейчас радовался, а не прятался тут. Так что повторю твой совет: не обращай внимания на то, что говорят посторонние, безразличные тебе люди. Слушай только тех, кто тебя знает, кому ты дорог. — Она попыталась ободряюще улыбнуться. — Я вот не считаю тебя злодеем. Ты убил тех людей, стараясь защитить нас. Ты защитник. Что, если есть и другие, кто так считает? Что, если ты встретишь того, кто, несмотря ни на что, будет говорить тебе, что ты хороший?
Аккес резко повернулся и удивлённо посмотрел на девушку. Он выглядел настолько ошарашенным, что Зика на миг растерялась, подумав, что сказала что-то не то.
— Если тебе будут так говорить, ты будешь стараться стать таким на самом деле? — продолжала она, радуясь, что он начал на неё реагировать.
Аккес же отвёл глаза и нахмурился.
— Никто из тех, кто видел меня сегодня, так не скажет.
— А знаешь... Я уже не боюсь. То есть на самом деле вначале я чуть-чуть боялась, но теперь нет. И я считаю, что ты можешь быть хорошим. Точнее, что ты такой и есть.
Аккес, наконец, легонько улыбнулся и посмотрел на Зику. Наивная добрая девочка верит, что всё дело в том, как он сам к себе относится. Может, она и права... но только упускает одну деталь. Впрочем, она о ней и не знает.
Он не может сам себя контролировать.
Пока его будут продолжать одолевать страсти и эмоции, он будет продолжать срываться, убивая всех вокруг. Хотя в этот раз было уже много... легче. По крайне мере, он пришёл в себя до того, как перебил всех, кого видел. Может, есть возможность контролировать это, не запирая опять все чувства?.. Потому что иначе, как бы он ни старался, стоит один раз потерять контроль — и все те, кто мог до этого поверить в него, в ужасе разбегутся. Если ещё раньше не погибнут от его же руки...
Аккес горько усмехнулся, радуясь, что Зика не видела его в таком состоянии, иначе она бы, как и все, с испугом шарахалась от него в сторону и ни за что бы не стала уверять его в том, что он "хороший". И всё же, несмотря на то, что она не знает всего, он был рад, что она тут сидит и лучезарно ему улыбается. Пусть хоть один человек будет в него верить. Хоть он и считал, что не заслуживает этого.
Он глядел на её сияющее лицо, и холод внутри него начинал немного отступать.
— Разве тебе не надо бежать к своему рыцарю? — ухмыльнувшись, сказал он. — Вряд ли этот железноголовый обрадуется, что ты тут со мной беседы ведёшь.
— Разве я не могу делать всё, что хочу? — Она гордо вскинула голову, продолжая улыбаться. — Ты сам мне вчера сказал, чтобы я вернула себе волю.
— Одно дело — свободные желания. — Он усмехнулся, облокотившись о коленку. — А другое дело — разумные поступки. Это не менее важно. И любой тебе скажет, что сидеть здесь ночью со мной очень неразумно.
— И будут неправы, — сказала Зика, но всё же поднялась на ноги, намереваясь слезть с камня. Встав, она опять посмотрела на Аккеса серьёзным взглядом. — Ты один из тех людей, рядом с которыми мне ничто не угрожает. Я не знаю, почему, но я тебе доверяю. И если бы ты не был таким грубым... иногда, то остальные бы тоже заметили, какой ты хороший. И, возможно, вы бы с Лекамиром подружились.
— Сомневаюсь в этом, — хмыкнул Аккес, продолжая улыбаться.
— А я всё равно верю в это. — Девушка пожала плечами и спустилась с валуна. — Я пошла обратно, а ты не прячься долго. Возвращайся. И помни свои же слова: не обращай внимания на то, что говорят посторонние люди.
— А если плохо будет говорить кто-то не посторонний? — спросил Аккес, намереваясь слегка поддразнить девушку, но Зика вполне серьёзно ответила:
— Я думаю, что если близкие люди начнут говорить что-то плохое, то стоит задуматься о том, нужно ли дальше считать их близкими.
И, развернувшись, она пошла обратно в поселение, а Аккес провожал её лёгкой улыбкой. Она совершенно изменилась с прошлого вечера. Похоже, она нашла в себе ту самую силу и самоуважение. Это было прекрасно. Он был очень рад за неё. Однако, несмотря на это, он не разделял её оптимизма насчёт себя самого.
Улыбка вновь пропала с его лица и, откинувшись на ствол дерева, он опять посмотрел на звёзды.
Стать "хорошим"?..
Он всю жизнь старался казаться именно "плохим". И даже тогда, когда в этом не было ни необходимости, ни предрасположенности в виде помутнения разума. Так просто было легче. Не приходилось отвлекаться на посторонних. Не нужно было улыбаться, налаживать отношения, считаться с чужим мнением. Можно было поставить одну цель и идти к ней, не оглядываясь на тех, кто оставался позади. И все эти годы он так и делал. Легко расставался как с вещами, так и с людьми, не дорожа ничем и никем. А теперь...
Можно ли что-то поменять? И нужно ли?
Он вздохнул и прикрыл глаза.
Но не всё можно изменить только одним желанием. Сегодняшнюю ночь, например. Сегодня он явил всем свою худшую сторону, самые низменные порывы и инстинкты. Такое невозможно забыть или простить. И что бы ни говорила Зика, на что бы ни надеялась, он неизменно будет чувствовать на себе испуганные и настороженные взгляды.
Аккес хмыкнул.
Когда-то он наоборот старался, чтобы на него только так и смотрели. Когда-то...
Что же изменилось?
Открыв глаза, он заметил, как небо начало светлеть. Скоро рассвет. Надо возвращаться и посмотреть, как там Эгрант. Его состояние всё ещё беспокоило Аккеса. Ему хотелось непременно проведать его, а также удостовериться, что с ним всё в порядке. Хотя возвращение в посёлок также означало и то, что там все будут на него глазеть и перешёптываться.
Что ж, не первый раз.
Ухватившись за ветку, на которой сидел, Аккес прыгнул вниз. Выпрямившись, он стряхнул с одежды песок. Видок у него, конечно, тот ещё.
Подойдя к реке, он умылся. Хорошо, что одежда у него тёмного цвета и кровь не сильно заметна. Тем не менее, перед тем, как отправиться дальше на поиски талисмана, нужно будет её очистить.
Не медля больше ни секунды, он пошёл обратно в поселение. Пока ещё слишком рано, и потому велика вероятность, что ему повезёт и он никого не встретит по дороге к Эгранту. И, следовательно, задерживаться не стоит.
Подходя к воротам, которые покосились после сражения, он повесил маску за спину. Надевать её он не хотел, но и прятать не было смысла. Войдя внутрь, он на миг замер, глядя на место, где вышел из себя. Тела убитых уже убрали, а землю засыпали песком, дабы кровавые пятна не были видны. Умно.
— Считаю! — раздался голос, словно гром, грянувший посреди ясного неба.
Резко подняв голову, он заметил Риану, сидевшую на оголовке колодца, свесив одну ногу. Она внимательно смотрела прямо на него. Несколько секунд он пытался понять, о чём она говорит, как вдруг она слегка улыбнулась и продолжила:
— Ты спросил. Я ответила. Я по-прежнему считаю тебя хорошим.
Её слова подействовали на него, как ведро холодной воды. Впервые в жизни он растерялся настолько, что замер, как вкопанный, не в силах ничего ни сказать, ни сделать.
В голове стали звучать ранее сказанные слова:
— "Что, если ты встретишь того, кто, несмотря ни на что, будет говорить тебе, что ты хороший?"
— "Никто из тех, кто видел меня сегодня, так не скажет..."
Наконец он сглотнул и, нахмурившись, отвернулся, чтобы хотя бы скрыть своё странное состояние.
— А знаешь, почему? — спросила она беззаботным голосом.
Аккес ничего не ответил, просто продолжал стоять и смотреть на песок, который прикрывал реки крови, пролитые им совсем недавно.
— Потому что видела твоё лицо, — продолжила жрица, — когда ты снял свою маску.
Он повернулся и пристально посмотрел на неё. Она же сидела и улыбалась.
— Ты хороший человек, Аккес. Хоть и сам не веришь этому. — Она легко спрыгнула с высокой стенки колодца. И, как только она выпрямилась, солнечный лучик прорвался сквозь деревья и осветил её фигуру. Слегка прищурившись, она улыбнулась показавшемуся солнцу и, не переставая улыбаться, опять посмотрела на него: — И даже если однажды ты всё-таки убьёшь меня, я это приму... но своего мнения не поменяю.
И она пошла в сторону женского дома. А Аккес, так и не найдя, что ответить, просто смотрел ей вслед, чувствуя, как дрожат его руки. Он никогда не поймёт эту женщину.
А потом он тоже повернулся к солнцу. Лёгкая улыбка тронула и его губы.
Даже после самой чёрной ночи наступает утро. И свет этот странным образом озарил не только всё вокруг... но и мрачные глубины внутри него...
Глава 17: Цели и результаты
Лекамир потирая виски и, глубоко вздохнув, опять посмотрел на старейшин, которые полночи его донимали. Он и так устал после битвы и был не в настроении и дальше выслушивать их непонятные речи. Они так тараторили, что он с трудом понимал, что те от него хотят.
Но одно он знал точно. Эти старики были под впечатлением от Аккеса, и именно это было причиной их очередной ссоры. Один обвинял второго в том, что он вызвал приспешника Глубинного и, принося ему жертвы, просит выступать на его стороне. В ход так же пошли обвинения в стремлении завоевать себе все земли остальных племён. Второй же, по сути, обвинял первого в том же самом.
Лекамир долго не мог понять, что этим двум склочникам от него надо, и вынужден был просто сидеть и слушать все их домыслы, даже немного радуясь, что не всё понимает. Он-то знал, что Многоликий, или, как его тут называют, Глубинный, не имеет никакого отношения к появлению Аккеса. А что именно является источником его сил... тут уже он не брался ничего утверждать.
Наконец, оба вождя решили ему прямо высказать, что, собственно, они от него хотят. Как оказалось, надо всего лишь уничтожить монстра Глубинного. На что Лекамир хмыкнув, отказал и, не вдаваясь в особые разъяснения, просто ушёл.
Все те легенды, что ходят о "герое Лекамире" соответствовали правде, хотя барды в своих песнях и приукрашивают эти истории для того, чтобы впечатлить слушателей. Да и в Люкенском замке нет ни одного воина или рыцаря сильнее и опытнее его. Тем не менее, он всё же человек, и за время своего путешествия встречал и более сильных воителей, чем он сам, просто не настолько прославленных бардами. Но почему-то, наслушавшись тех историй, многие начинают считать его чуть ли не равным Небесному. И пусть здесь, на островах, нет бардов, всё же, стоило ему один раз побороть какого-то зверя, его начали чуть ли не боготворить. А между тем, рядом с ним жрица, которая хоть и меньше его в два раза и ниже на две головы, а всё же превосходит его в воинском умении. Но её можно понять, она божественная посланница. Но то, что варвар из диких земель, богами забытых мест, превосходит его, не просто раздражало, но и пугало...
Он знал, что не выстоит против него. Это знание задевало его гордость, но он всё же признавал это. Так что всё, что ему остаётся, — это держаться от Аккеса подальше, а остальных держать ещё дальше.
Раньше он думал, что вся эта неведомая сила лишь следствие сплетен. Что он просто искусный воин, слава которого пошла из-за пересудов испуганных крестьян. Но после сегодняшней ночи рыцарь осознал, что за этими слухами действительно что-то стоит. И это ему не нравилось.
Чувство, что он не в состояние защитить тех, кто на него полагается, больно щемило грудь. Он боялся даже за Риану. То, как он на неё смотрел, и как она сама каждый раз замирала перед ним, словно испуганная лань, беспокоило его всё сильнее. А ведь она единственная, кто способен противостоять этому монстру.
Но больше всего он боялся за Зику, потому что она уж точно никак не сможет себя защитить.
Мысли о ней вдруг словно разбудили его. Лекамир почувствовал желание непременно убедиться, что с ней всё в порядке. Он не видел девушку с ночи, когда отправил её к Риане.
Однако когда он пришёл к женскому дому, то никого там не нашёл. Точнее оставались там только старики и дети, что в принципе не удивительно, день в самом разгаре, и все ушли по своим делам. Только вот, чтобы вообще никого не было... это странно.
Расспросив тех, кто остался, он узнал, что мужчины пошли восстанавливать поломанные ворота. Причём помогали даже те, кто ещё вчера ночью числились врагами и разрушили эти самые ворота. Женщины же ушли готовить для своих мужчин и для гостей.
Посмеиваясь про себя над словом "гостей", Лекамир, тоже направился к воротам. Вполне вероятно, что там потребуется и его помощь. И хотя он с радостью прилёг бы где-нибудь хотя бы на пару часиков, он упрямо продолжал идти. Ему всё равно не уснуть, пока не увидит Зику. Хотя с другой стороны, вокруг неё и так полно людей, да ещё и соплеменников, а ещё Риана. Что ей может угрожать?