— Я действительно доволен вашим докладом.
— Благодарю вас, командор.
— И… Эшли… — он побарабанил пальцами по столу. Эшли терпеливо ждала. Чертыхнувшись про себя, он все же сказал — довольно небрежно. — Не могли бы вы переодеваться в своей квартире в ванной комнате?
С мгновение она смотрела непонимающе. Потом в ее взгляде что-то мелькнуло, крепкие губы сжались.
— Разумеется, командор, — сказала она. — Благодарю вас.
Дверь закрылась. Холт смотрел на нее, не веря случившемуся. И он еще смеет кого-то упрекать в непрофессионализме? Ведь он сам — сам только что намекнул, да что там — прямо сказал о ведущемся за ней наблюдении! Он что, рехнулся?
Она завернула в дамскую комнату — увидев ее в таком состоянии, сотрудники решат, что зарубили доклад, над которым они работали весь последний месяц. Повернув ручку двери, Карен швырнула папку и, опершись о раковину, уставилась на себя в зеркало невидящими глазами. И без того каждая их встреча напоминала словесный поединок — дуэль, в которой она не видела смысла, и которая всякий раз забирала у нее массу сил. Но то, что он сказал ей сегодня напоследок… он практически признал, что видел ее без одежды… Она представила, как Холт сидит перед монитором и рассматривает ее своими холодными серыми глазами… хотя, возможно, тогда они не были такими холодными… Волна возбуждения нахлынула так неожиданно и мощно — росла по мере того, как она представляла, что его взгляд скользит по ее обнаженному телу…
Она открыла глаза и мрачно посмотрела на свое покрасневшее лицо. Милочка моя, да у тебя просто-напросто давно не было мужика. Сколько? Этот год… И еще прошлый, который она фактически провела в госпиталях. Надо просто-напросто встряхнуться, провести хороший уик-энд с сильным сексуальным самцом… Вот только где его взять? Она отвыкла знакомиться, нравиться, увлекать и увлекаться. Все ее немногочисленные мужчины либо учились, либо работали вместе с ней. Настоящим сексом для нее, да, как она подозревала, — и для них — была работа. И командор сам наверняка из таких. Может, он и не прочь взглянуть на женские титьки, но он — командор — и это удержит его (а скорее всего — тебя) от сексуальной лихорадки.
Она пару раз глубоко вздохнула и осталась довольна выражением лица — обычная Эшли, деловито-суховатая Эшли, образцовый работник Управления и небесталанный преподаватель. Она взяла папку. Открыв дверь, извиняясь, улыбнулась ожидавшей женщине.
— Я и не знал, Эшли, что вы у него на примете!
Услышав столь необычное начало, Карен подняла глаза на руководителя сектора старшего офицера Ивантера.
— Прошу прощения?
— У нашего командора.
С мгновение она смотрела на него, не веря своим ушам. Но Ивантер улыбался своей обычной открытой улыбкой — так что она никак не могла заподозрить в ней подвоха.
— Каким образом вы сумели так показать себя, Эшли?
Просто вовремя разделась перед камерой, ядовито подумала Карен и тут же одернула себя: за эту едкость она в свое время и заработала кличку «гюрза». На новом месте работы приступы черного юмора накатывали гораздо реже, и эту сторону ее характера здесь не знали.
— Что вы имеете в виду?
Ивантер помахал у нее перед носом какой-то бумагой.
— Всего год работы — и такой скачок!
Карен собрала все силы, чтобы не выхватить у него эту бумагу. Молчи, жди — и радуйся всему, что приготовил для тебя наш несравненный командор!
Ивантер перестал, наконец, улыбаться, и, выпрямившись, деловито отчеканил:
— Младший офицер Эшли, с сегодняшнего дня вы переведены в особый аналитический отдел!
Эшли моргнула. Попасть в «особый» — мечта любого аналитика. Пока она и думать не думала о такой возможности. Возможность сама ее нашла. Нынешняя работа была ей вполне по силам, как и преподавание. Ей нравилось общаться с молодыми полевиками и вспоминать то горячее, проклятое и безумно любимое время…
— Я уверен, что все это — из-за того доклада! — сообщил Ивантер. Похоже, он был искренне рад ее успеху и отсутствие должной реакции с ее стороны относил за счет оглушенности новостью.
— Я работала не одна… — попыталась отрезвить его Эшли. Ивантер просто отмахнулся.
— Вы проделали львиную долю работы. Теперь тоже будете ходить, как все эти «особисты», задрав нос, и не замечая нас, простых смертных, да?
Карен вяло улыбнулась ему, размышляя, был ли в истории Управления хоть один случай, когда командору предъявляли претензии в связи с повышением?
Она пожала руку старшему офицеру, выслушала еще раз его поздравления, потом — поздравления своих коллег. Большинство не скрывало недоумения и любопытства. Впрочем, в Управлении уже случались такие никем не ожидаемые передвижки — приказом командора. Холт ценил талантливых сотрудников, и раз теперь он обратил внимание на Эшли, значит, было в ней что-то такое… Это автоматически повысило статус Карен — не только как специалиста и офицера, но и как человека. С ней стали здороваться те, кто раньше и не подозревал о ее существовании. Слава богу, еще не начали прикасаться на счастье — как к туземному тотему…
Должность «особиста» вовсе не была синекурой, как уверяли разочарованные в своих перспективах аналитики. Здесь никто не слонялся с отрешенно-гениальным видом, обдумывая некие осенившие его идеи. Заказов на анализ данных поступало столько, что аналитики работали не покладая ни головы, ни рук, зачастую задерживаясь допоздна. Статданные были такими разнообразными и охватывали такое количество областей работы Управления, что Эшли не удивилась бы, обнаружив однажды, что анализирует эффективность собственной работы.
Она ожидала, что «особисты», проведшие в аналитических отделах не один год, а то и не один десяток лет, встретят ее настороженно — как и всякого молодого выскочку — и потому ее мало задевало их сдержанное, а то и вовсе неприязненное отношение. Лишь бы это не мешало ее работе. А работать Карен умела. Этому способствовало и то, что она почти не видела командора. Все знали, что «особый» — любимое детище командора, и что оброненные фразы: "вчера говорю я командору…" — не выдумка и не хвастовство, а обыденные факты, и Карен готовилась к тому, что ей придется частенько сталкиваться с Холтом.
Пока этого не случалось.
— Устали?
Карен отняла ладони от глаз, и, крутанув кресло, оказалась лицом к лицу со своим новым начальством. Старшему офицеру Неру было уже далеко за шестьдесят, но его прямая осанка и цепкий живой ум выделяли его и среди молодых. Эшли потерла глаза и не стала врать.
— Да.
— Вам не следует перенапрягаться. Это неизбежно скажется на ясности вашего мышления. Нам нужны хорошие работники, но вовсе не нужны маньяки. Думаете, образ свихнувшегося гениального аналитика появился на голом месте?
Эшли взглянула на экран монитора.
— Но мне нужно еще так много сделать…
— Спешите медленно, — посоветовал Неру. Его красивые черные глаза следили за ней с любопытством.
— Вам нравится у нас работать?
Эшли усмехнулась:
— Разумеется, я очень рада и горда тем, что работаю здесь. А вы что, ожидали другого ответа? Вам, моему начальнику?
Неру присел на край стола, разглядывая ее с интересом.
— У вас, оказывается, есть зубки!
— И довольно ядовитые, — сказали у нее за спиной. У Эшли екнуло сердце. Она встала, поворачиваясь к командору. Неру изобразил вставание, поелозив по столу задом. Командор, похоже, собирался уходить — стоял, засунув руки в карманы плаща, и, склонив голову набок, рассматривал бумаги и экран компьютера на столе Карен.
— Осваиваетесь, Эшли?
Похоже, перевод в «особисты» автоматически лишил ее официального звания. Чего доброго, скоро он будет называть ее по имени… Карен молча кивнула. Странно, она так готовилась к этой встрече, но чувствовала себя сейчас вполне прилично. Вот только во рту пересохло. Недостаток инсулина в крови, отрешенно подумала она, вызванный стрессом. Или ожиданием стресса.
— Как твой новый работник, Неру?
— Просто жемчужина! — отозвался тот. — Я разве еще не благодарил тебя за нее?
— Что-то не припоминаю. Что ж ты допоздна задерживаешь своих драгоценных работников?
— Я уже собиралась уходить, — быстро сказала Карен.
Командор кивнул.
— Отлично. Я как раз еду мимо общежития. Неру?
Тот поднял тяжелую руку и осенил их величественным крестом.
— С богом, дети мои! А я еще тут поработаю.
Уже второй человек, который позволяет быть себе фамильярным с командором. А она даже не смогла придумать причины, чтобы вежливо отказать Холту — и где же ее «жемчужные» мозги?
Выйдя на улицу, Карен машинально нашла взглядом светящиеся окна «особого». Горело еще одно — в архиве.
— Гарти когда-нибудь уходит с Управления?
— Иногда. Я подбросил ему задачку.
— А сами пошли домой?
Командор выразительно пожал плечами.
— Привилегии моего положения… А Николас — архивариус милостью божьей. Никогда бы не подумал, что так сложится. В молодости мы с ним были изрядными шалопаями.
Карен покосилась. И вот один из шалопаев — гениальный архивариус, а второй… командор. Просто командор.
Просто.
— Нет никакой необходимости подвозить меня, командор.
— Ни малейшей, — согласился Холт. — Мне просто приятно. Садитесь.
Он закрыл за ней дверцу машины и сел рядом с водителем. За всю поездку Холт сказал всего пару слов — шоферу. Карен смотрела ему в затылок. Этак у нее войдет в привычку раскатывать по всему городу в командорской машине…
— Спасибо.
— На здоровье, Эшли. Вы знаете, что послезавтра управленческая вечеринка?
— Да, что-то такое слышала…
— Это обязательное мероприятие.
— Ясно, командор.
— И на него принято приходить в костюмах и платьях, а не в форме.
— Я учту, командор.
Холт качнул затылком, и Карен сочла, что на сегодня их общение закончено.
— Доброй ночи.
— До завтра, командор. До завтра, Петер.
Водитель, удивившись, круто обернулся.
— До свидания, младший офицер!
Направившись к дому, Карен мысленно показала язык командору. Вот вам! Не только вам быть всё и всех знающим!
— Гюрза! — услышала она страшный голос и резко обернулась, едва не выплеснув на пол содержимое своего бокала. Невысокий сухощавый мужчина протягивал к ней руки.
— Гюрза, это ты? Змейка ты моя золотая!
Расхохотавшись, она кинулась в объятия своего бывшего напарника.
— Вальтер! Кретин рыжий! Откуда ты здесь взялся?
Вальтер покачивал ее, прижимая к себе, целовал в ухо; бормотал вместо нежных слов нечто неудобоваримое из междометий, ругательств и "какого черта ты здесь делаешь?".
— Я здесь пью! — объяснила Карен, слегка запыхавшись. — А ты?
— А я искал тебя. У нас двухдневный семинар в конторе. Что пьешь?
Сунув острый нос в ее бокал, Вальтер сморщился.
— Что это еще за пойло? Ты что, теперь пьешь эту кислятину?
Карен хмыкнула:
— Ну, здесь мне реже приходится снимать стрессы… Идем, вон там напитки покрепче.
Заметив, что ладонь ее напарника все еще лежит на ее бедре, Карен глянула с насмешкой.
— Ты поправилась, — одобрительно заметил Вальтер. — Так, где тут то, что горит?
— Умилительная встреча! — сказал Гарти, демонстративно смахивая несуществующую слезу. — А, Алекс?
— Что? — невнимательно спросил командор. Гарти глянул подозрительно: он мог по пальцам пересчитать случаи, когда догадывался, что командор на самом деле думает — да и то потому, что тот сам ему это позволял. Гарти молча ткнул пальцем. Командор послушно посмотрел на идущую в обнимку пару, пожал плечами и вернулся к беседе.
Так легко и раскованно она себя давно не чувствовала. Можно сказать, сегодня Вальтер был ее спасением: всю вечеринку Карен фланировала с бокалом в руке, обмениваясь ничего не значащими фразами то с тем то с другим, и обдумывая, на какой минуте можно отсюда убраться. Зато сейчас она даже удивилась, когда Вальтер, оглядевшись по сторонам, сообщил, что вечеринка, похоже, сворачивается. Посмеиваясь и переговариваясь, они спустились по лестнице. Вальтер галантно подал ей плащ, опять задержав на ее плечах руки, Карен с усмешкой обернулась — и встретила взгляд наблюдавшего за ними командора.
— Добрый вечер, Эшли.
— Здравствуйте, командор.
Весь вечер ей удавалось держаться подальше от начальства — но под конец она все же потеряла бдительность. Улыбка таяла на ее лице: казалось, Холт проверяет соответствие ее платья обстановке. Видимо, платье соответствовало, потому что глаза командора не выразили ни неодобрения, ни одобрения. Он посмотрел на ее спутника. Просто посмотрел, но Карен поспешила представить:
— Лейтенант Копф. Мой напарник.
Брови командора слегка дрогнули, и она зачем-то добавила:
— Бывший.
— Здравствуйте, лейтенант, — сказал командор, протягивая руку. Копф ответил ему энергичным пожатием. — Вижу, вечер для вас обоих удался.
— Да уж, — сказал Копф, пожирая командора глазами. — Встретил вот Гюр… Эшли. Год не виделись.
— Если не сегодня, встретились бы завтра. Эшли читает лекции у вас на семинаре. Кстати, передавайте привет Франческу Джованни. Мы с ним вместе начинали. Всего доброго.
Коротко кивнув, он вышел на улицу. Копф заворожено смотрел ему вслед. Завопил шепотом:
— Гюрза! Ты что, закорешилась с командором? Скажу нашим — сдохнут!
— Рехнулся, — пробормотала Карен. — Просто он помнит по именам всех работников Управления.
Вальтер смотрел подозрительно.
— А с чего это ты вдруг станешь читать нам лекции?
Карен вздохнула.
— Сразу и не расскажешь. Пойдем куда-нибудь выпьем, а?
— А где тут твоя любимая пивнушка?
— Я теперь не пью, — с достоинством сообщила Карен. — Это вредно, знаешь ли.
Вальтер покосился.
— Ты, поди, еще и вегетарианкой заделалась? И… э-а-а…
— Нет. И «э-а-а» не стала. Сворачивай. Будем пить здесь.
И они выпили. И вспомнили.
Гораздо позже полуночи бывшие напарники, задрав головы, смотрели на редко горящие окна офицерского общежития.
— К тебе? — спросил Копф, поглаживая горлышко бутылки, которую они прихватили с собой просто "на всякий случай". Карен подумала про камеры слежения. Теперь, когда она предупреждена, было так легко обнаружить и нейтрализовать их…
— Лучше к тебе, — заявила решительно.
— Угу, — сказал бывший напарник, круто разворачиваясь и прижимая локтем ее руку, словно опасаясь, что она передумает и сбежит. Карен повернула голову, рассматривая его острый целеустремленный профиль. В голове было звонко и пусто, в животе разливалось тепло. А почему бы и нет? Им всегда не хватало на это то времени, то сил…
Или желания.
Его ладонь скользила по ее животу. Пальцы задержались на шраме. Закинув руки за голову, Карен видела, что желание на его лице уступает место сожалению. Вине.
— Если б я тогда успел… — пробормотал он, поглаживая шрам. Эшли перебила:
— Я тебя просто пристрелю, если ты сейчас же не заткнешься и не продолжишь!
Он тихо рассмеялся и наклонился, целуя ее живот…
Уже утром, после почти бессонной ночи, Копф начал нерешительно:
— Слушай, а почему бы нам…
Боясь, что сейчас он скажет то, о чем потом пожалеет — так же, как и она сама — Карен вновь сказала:
— Молчи.
Командор стоял у ее стола, просматривая папки. Подходя, она, на всякий случай, взглянула на часы — вовремя, как обычно.
— Доброе утро, командор, — сказала, проскальзывая мимо него за свой стол. — Я могу вам чем-нибудь помочь?
Он кивнул, положил папку, постучав по ней пальцем:
— Подготовьте к двум часам данные по четвертому.
— Хорошо.
Он и не подумал уйти, чем порядком нервировал ее: просто стоял, смотрел и ничего не говорил. Наконец, сдавшись, Эшли вскинула взгляд — она и представить не могла, какая в нем отразилась досада. Командор улыбнулся ей своей дежурной улыбкой.