Добравшись до Солсбери-Корта, Грейстил заплатил груму в конюшне и договорился о содержании еще одной лошади. Затем отправил мальчика, работавшего в стойле, с запиской к своей домоправительнице, уведомив ее, что на следующий День ему потребуются ее услуги. После этого он провел Велвет на верхний этаж, где находились жилые покои.
— Постоянных слуг, проживающих в доме, у меня пока нет, дорогая. Так что я на твоем месте не торопился бы снимать плащ. Позволь мне сначала растопить камин.
Велвет с любопытством осматривала гостиную.
— Комната довольно уютная. И здесь довольно чисто, — заметила она. — Должно быть, ты привык к чистоте и порядку.
Когда Грейстил растопил камин, Велвет спросила:
— А можно мне осмотреть соседние комнаты?
— Да, конечно. Мне сейчас надо кое-что сделать у себя в кабинете, а ты пока обследуй остальную часть дома. Что же касается спальни, то мы попозже вместе ее осмотрим, — добавил Грейстил с улыбкой.
Поцеловав Велвет, он быстро вышел из комнаты.
Мысли лорда Монтгомери находились в таком же беспорядке, как и чувства. Он знал, что должен сообщить Монку о смерти Кромвеля, но предпочел бы, чтобы это известие первым получил Карл. С другой стороны, скрывать новость от генерала было опасно. В конце концов Грейстил решил, что будет разумно, если он в первую очередь напишет именно Монку.
Заглушив таким образом чувство вины, он уселся за стол и положил перед собой лист бумаги. Немного подумав, написал следующее:
Схватив пропуск, Велвет в ярости скомкала его и сжала в кулаке. А потом на нее вдруг снизошло какое-то странное спокойствие, и она недрогнувшей рукой сунула скомканный пропуск в корсаж. Затем вышла из кабинета, поднялась на второй этаж и, расположившись в гостиной, стала ждать возвращения лорда Монтгомери.
Грейстил взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Вбежав в гостиную, спросил:
— Почему ты сидишь в темноте, Велвет?
— Это ты держишь меня в темноте!
Он зажег лампу, поставил ее на стол и с изумлением посмотрел на девушку. Его поразила ее бледность. И еще больше пылавшие гневом глаза.
— Дорогая, почему ты…
— Ты перешел на сторону врага!.. — закричала Велвет. — Ты предатель! — Она метала в него слова, словно копья с острыми стальными наконечниками. — Жалкий трус! Ты предал Чарлза, предал Англию, предал меня!
Глядя на него с презрением, она сунула ему под нос пропуск, подписанный Монком.
Грейстил невольно потупился и вздохнул. Все, что сейчас говорила ему Велвет, он уже не раз говорил сам себе раньше. Увы, он проявил слабость, а в результате стал союзником генерала Монка — это ясно как день, и никаких оправданий у него не было.
— Как ты мог предать Чарлза?! — кричала Велвет. — Грейстил, как ты мог?!
Он почувствовал укол ревности.
— Поверь, дорогая…
— Нет, не прикасайся ко мне! — в ярости закричала Велвет.
Сейчас Грейстил казался ей ужасным злодеем, очень опасным человеком. Вскочив на ноги, она сорвала с вешалки свой плащ и бросилась к лестнице.
Но Грейстилу все же удалось догнать ее у самых ступеней. Схватив Велвет за руку, он сказал:
— Ты не можешь идти одна по городу в такой темноте.
Она вскинула подбородок и прошипела:
— Уберите от меня руки, сэр. Меня тошнит от ваших прикосновений. На улице я буду в большей безопасности, нежели в компании самого дьявола!
Грейстил выпустил ее руку, и Велвет стремительно сбежала по ступеням. Услышав, как хлопнула входная дверь, он тоже спустился по лестнице, а затем, держась на некотором расстоянии от Велвет, пошел следом за ней по улице. Дойдя до угла, она подозвала экипаж и, сев в него, уехала. А Грейстил, тяжко вздохнув, побрел обратно к себе. Вернувшись в кабинет, он зажег лампу и увидел выдвинутый ящик со взломанным замком, разбросанные повсюду бумаги и свое последнее послание к Монку. Но как ни странно, Велвет не сломала печать, так что письмо осталось неповрежденным. А вот если бы она прочитала это письмо, то, возможно, многое поняла бы. Ведь он пытался убедить Монка, что следует поддержать Карла Стюарта, а не Ричарда Кромвеля.
«Еще бы один день — и мы бы с Велвет обвенчались, — подумал Грейстил со вздохом. — А теперь…» И тут ему вдруг пришло в голову, что так даже лучше… Да-да, возможно, это даже хорошо, что они сейчас не поженились. Пусть сначала все прояснится, пусть Карл Стюарт займет свое законное место, а уж потом он, Грейстил, добьется своего.
Велвет прекрасно понимала, что ехать ей некуда, за исключением дома у ворот Бишопсгейт. При этом следовало иметь в виду, что перед отъездом она много лгала, написала не соответствующее действительности письмо, а теперь ей придется униженно просить прощения за свои деяния и умолять вдовствующую графиню, чтобы та впустила ее к себе и вновь предоставила кров.
Когда экипаж подкатил к дому у Бишопсгейт, Велвет вручила кебмену полкроны и, не дожидаясь сдачи, выбралась из экипажа. Затем, поднявшись с замирающим сердцем к парадной двери, она постучала, еще не зная, как будет отвечать на вопросы хозяйки. Сказав «благодарю» открывшему дверь слуге, девушка быстро пересекла холл и направилась к ярко освещенной гостиной.
Навстречу ей вышла Кристин Кавендиш.
— О, Велвет, дорогая!.. Вот уж не думала, что этот день может стать еще лучше! Ах, как ты порадовала меня своим приездом!
Велвет невольно вздохнула. Сердечный прием графини лишь усугубил ее чувство вины. Собравшись с духом, она проговорила:
— Миледи, покорнейше прошу вашего прощения за то, что позволила себе обмануть вас. С моей стороны это был недостойный, неблагодарный поступок. Ведь вы столько всего для меня сделали и с таким гостеприимством принимали у себя в доме.
— Дорогая, я прекрасно знаю, что ты уехала из-за постоянных… издевательств со стороны моего внука. Вскоре после твоего отъезда я велела ему собираться и отправила его обратно домой, к своему папаше, — с ухмылкой сказала Кристин. — А чуть позже, когда я прочитала твое письмо и поняла, что на самом деле ты едешь в Роухемптон, то есть прямо в объятия Грейстила Монтгомери, меня это немало позабавило. Могу я надеяться, что ты готова сделать сейчас весьма важное заявление?
Пытаясь успокоиться, Велвет сделала несколько глубоких вздохов.
— Да, миледи. Мы с лордом Монтгомери нареченными женихом и невестой более не считаемся. И все отношения между нами прерваны. Если вы позволите мне вернуться в ваш дом, я буду в долгу перед вами до скончания дней.
— Разумеется, позволю, моя дорогая. Где же еще тебе отсиживаться после ссоры с любовником? Я уверена, что не произошло ничего такого, чего нельзя исправить. В такой знаменательный день, как этот, возможны какие угодно нервные срывы и выплески эмоций. Я написала письмо королеве Генриетте Марии. Королевское семейство будет вне себя от радости, узнав о смерти Оливера Кромвеля. Будем надеяться, что это событие ускорит реставрацию монархии и восшествие на престол законного короля.
— Я тоже так думаю, — кивнула Велвет. — И надеюсь всем сердцем на его скорое возвращение. Миледи, можем мы поехать завтра в Роухемптон, чтобы забрать оттуда Эмму?
— Конечно, дорогая. — Кристин налила два бокала вина. — Надеюсь, ты выпьешь со мной?
Велвет подняла свой бокал:
— Давайте выпьем за его величество Карла Стюарта, короля Англии, Ирландии и Шотландии! — Она осушила свой бокал одним глотком и даже глазом не моргнула, когда Кристин вновь наполнила его.
Вскоре дамы опустошили всю бутылку, а затем на нетвердых ногах начали подниматься по лестнице.
После бессонной ночи Грейстил Монтгомери поднялся на рассвете и провел почти весь день в поездках но Лондону. Он побывал во всех частях города и везде прислушивался к тому, что говорили люди о смерти Кромвеля. Он заехал и в Темпл, где побеседовал с банкирами и золотых дел мастерами, а затем наведался на рынки и послушал разговоры торговцев. Вернувшись домой, Монтгомери заперся у себя в кабинете, взял со стола запечатанное восковой печатью письмо — и надолго задумался. Наконец, приняв решение, сунул письмо в карман и сказал себе: «Это — мой последний отчет». После этого взял чистый лист бумаги, сложил его и сунул в чистый конверт, который, как и первый, запечатал воском. И стал ждать курьера.
Глава 10