— Тогда и выезжать не стоило, — проворчала графиня. — Нет, мистер Берк, мы должны добраться до палаты общин, чтобы продемонстрировать поддержку парламенту. Скажите Дэвису, чтобы повернул направо и остановился около Савойского дворца. Там мы выйдем из кареты и доберемся до места пешком.
Сопровождаемые мистером Берком, Велвет и Кристин с трудом проталкивались сквозь толпу на Чаринг-Кросс, направляясь к Сент-Джеймсскому дворцу. Им понадобилось около часа, чтобы добраться до окружавших дворец лужаек, наполненных тысячами возбужденных лондонцев, требовавших роспуска парламента и отставки Ричарда Кромвеля.
— Сумасшествие какое-то! — вскричала Кристин, когда их с Велвет едва не смяла толпа. — Ну как же мы доберемся до парламента?!
— Парламент разбежался, леди, — сказал краснолицый субъект, стоявший рядом. — А здание парламента сейчас занимают солдаты Ламберта.
— О Господи!.. — воскликнула Кристин. — Лондон во власти военных!
Какой-то хорошо одетый мужчина, едва не сбивший Велвет с ног, в испуге прокричал:
— Солдаты добрались до погребов Уайтхолла и сейчас разбивают винные бочки!
Где-то впереди неожиданно грохнул выстрел. И в тот же миг мистер Берк схватил графиню под руку и поволок из толпы. Минуту спустя вновь прогремели выстрелы. В толпе поднялся крик, и началась давка. Велвет, оказавшаяся в полном одиночестве, пыталась вырваться из толпы, но люди окружали ее со всех сторон, и у нее ничего не выходило. Конные солдаты пытались как-то контролировать ситуацию, но и у них мало что получалось. Тут Велвет вдруг заметила, что многие лошади уже носятся по площади без всадников. И одна из них внезапно оказалась рядом с ней. Велвет рванулась к ней и схватила ее — под уздцы. И тут раздался знакомый голос:
— Велвет, о Боже!.. Что ты здесь делаешь?!
В следующее мгновение она почувствовала, как его сильная рука обхватила ее за талию подобно стальной ленте. А потом она оказалась в седле впереди Грейстила, успевшего взобраться на лошадь, которой она хотела воспользоваться сама, но не смогла.
Она посмотрела на него в изумлении. Как он узнал, где она находится? И что он делал среди этой обезумевшей толпы? Затем ее взгляд упал на его форму, и она невольно отпрянула от него. Затем, побелев от ярости, принялась молотить его кулачками в грудь.
— Опусти меня на землю! Я не могу находиться рядом с тобой! Мы с тобой враги!
— Где твоя карета? — спросил он, нахмурившись.
— Ты самоуверенный осел! И ты очень ошибаешься, если думаешь, что спас меня! Я бы и сама управилась с лошадью! — закричала Велвет.
— Никогда не сомневался в твоих способностях управляться с лошадьми. Однако не мог не усомниться в твоих умственных способностях, когда увидел, как ты бросаешься в обезумевшую толпу. Так где же твоя карета? Отвечай скорее, поскольку я не буду спрашивать дважды!
— Мы оставили ее у Савойского дворца, — проворчала Велвет. — Я сохранила твой гнусный секрет, не стала говорить о твоей связи с «круглоголовыми». Но теперь Кристин и мистер Берк собственными глазами увидят, кто ты такой!
Грейстил повернул лошадь в сторону реки. Затем пересек лужайку и стал спускаться по склону к набережной Темзы.
У Йорк-Хауса Велвет сделала попытку удрать от него — скользнула с лошади и побежала во все лопатки. Но он тут же соскочил с лошади и, догнав ее, подхватил на руки. После чего снова усадил в седло впереди себя. В конце концов они добрались до Савойского дворца, где стояла карета леди Кавендиш. Грейстил тут же усадил Велвет в экипаж, и мистер Берк, взглянув на него, сказал:
— Спасибо Господу, милорд, за то, что вы нашли ее.
— Господь здесь ни при чем, — проворчал Грейстил. — Просто ее рыжие волосы полыхали посреди толпы как факел. — Понизив голос, он добавил: — Завтра я отправляюсь на север.
Мистер Берк кивнул:
— Желаю удачи, милорд.
— А может, он, напротив, поступил очень умно? — пробормотал мистер Берк. — Говорят, он проницателен и хитер как лис.
— Как бы то ни было, я велю достать с чердака и повесить в доме гобелены с изображением льва и единорога, не говоря уже о портретах Стюартов. Сейчас роялистам стало куда легче дышать, особенно землевладельцам.
— Мой отец, брат Генри и все другие изгнанники тоже скоро вернутся в страну! — объявила Велвет с ликованием в голосе.
— А мой сын, граф Девоншир, сможет вернуться со всей своей семьей в дом предков в Чатсворте. Это, без сомнения, один из самых великолепных домов в Англии. При правлении «круглоголовых» сохранить его в собственности семейства Кавендиш стоило немалых трудов.
— Я уверена, король вернет Ноттингем и Болсовер моему отцу, а брату Генри отдаст Уэлбек-Эбби.
— Очень надеюсь, что даже если это произойдет, ты не сбежишь от нас куда-нибудь на север? Королевский двор — вот лучшее место для красивых леди благородного происхождения.
— Разве я могу покинуть Лондон в такие удивительные времена? Магазины, моды, традиции, люди — буквально все самым волшебным образом изменится.
— Да, после десяти лет жизни под властью пуритан лондонцы от радости просто с ума сойдут!
— Да, несомненно, — закивал мистер Берк. — Но улицы, поверьте, будут не менее опасны для леди, путешествующих в одиночестве.
— Не напоминайте, пожалуйста, нам о том случае, мистер Берк. После того недоброй памяти дня, когда мы оказались в центре бушующей толпы, мы вели себя очень хорошо и сидели на Бишопсгейт почти безвыездно, — проворчала графиня.
— Мы принимаем ваше предупреждение к сведению, мистер Берк, но позвольте вам напомнить, что протекторы нынче не в моде, — со смехом проговорила Велвет. — Так что теперь мы с нетерпением будем ждать, когда королевский двор снова обоснуется в Лондоне. Жаль только, что принцесса Минетти к нам не вернется! — Велвет получила от своей подруги поразившее ее письмо, из которого явствовало, что Минетти отправляется в Париж, чтобы выйти замуж за младшего брата короля Франции (это был политический брак, устроенный ее матерью). — Но как бы то ни было, она будет жить во дворце в окружении роскоши, так что за нее можно только порадоваться.
Велвет приложила руку к груди, пытаясь унять сердцебиение, потом воскликнула:
— Ах, послушайте!.. Опять звонят во все колокола! Боже, как же мне не терпится снова увидеть Карла Стюарта!
Грейстил Монтгомери, сидевший в своем кабинете на Солсбери-Корт, взял со стола газету и, еще раз прочитав Декларацию Бреды, написанную Карлом Стюартом, едва заметно улыбнулся.
Это было написано для того, чтобы ободрить нацию и напомнить людям о монархических традициях.
В декларации говорилось, что ход событий меняется не волею случая и не сам по себе, но исключительно благодаря провидению. Так что Реставрация — не дело рук человеческих, но акт Божий. Вера, примирение и традиция обеспечат порядок в государстве. Карл предлагал полное прощение всем недругам дома Стюартов, за исключением тех, кого парламент сочтет недостойным этого.
Тут послышался перезвон колоколов в церкви Сент-Брайдз, и Грейстил сразу же подумал о Велвет.
— Сегодня утром она пребывает в состоянии счастья, сходном с экстазом, — пробормотал он со вздохом.
Через несколько минут принесли почту, и Грейстил первым делом вскрыл письмо с печатью своего отца. Читая то, о чем ему писал управляющий, он все больше хмурился.