— Ты расскажешь, что видел во сне? Иногда это помогает.
— Возможно, когда-нибудь, — вздохнув, суховато пообещал Мерлин. — Я едва удерживаюсь от вопля, когда думаю об отце. Смерть его — страшная потеря! Я все бы отдал, чтобы вернуть и изменить тот день, когда он погиб. И тоскую по отцу больше, чем могу сказать.
Синара чувствовала, что если протянет руку, то коснется его скорби, окружавшей Мерлина, будто густая, липкая паутина. Она покачала головой, чтобы привести в порядок мысли. Ей следует злиться на него, а не сочувствовать. Но она считала себя обязанной помочь ему избавиться от затруднений. Ее собственные беды казались такими незначительными… пока в памяти не всплыло лицо Брендона.
— Мерлин, наверное, сейчас не время просить у тебя об одолжении, но ты обещал помочь Брендону. С каждым прошедшим днем он все ближе к ужасной развязке Что ты собираешься делать, чтобы помочь ему?
— Я потолковал с поверенным Хоторнов, чтобы решить, как лучше действовать. Возможно, придется дать взятки нужным людям.
Синара поднялась и начала бродить по комнате, скрестив руки на груди:
— Этого недостаточно. Тебе придется отправиться в Лондон… или я поеду одна.
— Сначала я должен узнать, кто ведет дело, и лишь потом принимать меры, — жестко ответил Мерлин. — и ты ни в коем случае не должна вмешиваться в это, не говоря уже о путешествии в Лондон.
Остановившись у кровати, Синара окинула мужа яростным взглядом:
— Нет ничего невозможного. Я понимаю, у тебя нет таких связей, как у Феликса, но ты должен встретиться со всеми чиновниками и попытаться предложить деньги.
— И попасть в тюрьму за подкуп? Нет, я предпочитаю более тонкую игру.
— Но у нас нет времени.
Синара, с трудом скрывая возбуждение, продолжала ходить.
— Ты должен СДЕЛАТЬ что-то — таковы условия нашей сделки.
— А кто будет платить взятки? — уничтожающе осведомился он.
Гордость помешала Синаре ответить «ты», хотя оба знали, что своих денег у нее нет.
— Я могу продать драгоценности, — уклончиво сказала она.
— Героическое намерение, дорогая, — засмеялся Мерлин, — но неосновательное.
И, похлопав по матрасу, предложил:
— Садись, пока не протерла туфли до дыр. Но Синара упрямилась по-прежнему, пытаясь найти способ облегчить положение брата.
— Твоя преданность весьма похвальна, Синара. Брендон просто глупец, что позволил вовлечь семью в этот скандал.
— Мир полон дураков, — бросила она и сжалась, почувствовав, что Мерлин схватил ее за руку. Но прикосновение оказалось теплым, зовущим.
— Так прекрасна… — прошептал он. — Так ошеломительно прекрасна, и хотя ты совсем рядом, в действительности так и не принадлежишь мне. — Невольный тоскливый стон вырвался из глубины души Мерлина: — Могу ли я сделать тебя своей в эту ночь?
Синаре пришлось напрячь слух, чтобы разобрать последние слова, и неожиданно с ней что-то произошло. Сердце перевернулось, тяжелый жар затопил тело, осел в ногах. Как легко забыть обо всем, отдаться… Ведь он — ее муж… Он так красив, загадочен… И силен.
Мерлин притянул ее к себе, на постель, положил ладонь на обнаженную кожу, чуть пониже горла, медленно скользнул вниз, пока не коснулся набухших округлостей. Словно завороженная его лаской, Синара все же не могла не вспомнить, что эти теплые руки, возможно, убили Росса Сеймура. Со вздохом она медленно отстранилась и стянула разошедшиеся края выреза. Их взгляды встретились, и губы Мерлина скривила горькая усмешка.
— Слишком явно подозрение в твоих глазах, дорогая. Не стоит так меня пугаться.
Он взял Синару за плечи, попытался прижать к себе, но она начала сопротивляться, боясь не только его, но и собственного влечения к этому человеку — человеку, которому не могла доверять до тех пор, пока не узнает правды о его прошлом.
Мерлин, должно быть, заметил, как она колеблется, потому что резко оттолкнул ее:
— Иди к себе, — устало пробормотал он. — Я был безумцем, когда вообразил, что между нами существует нечто особенное — редкостная глубина чувств.
— Я хотела бы верить, что во всех обвинениях против тебя нет ни зерна правды, но…
Синара беспомощно протянула руки, пытаясь утешить мужа, но тот повернулся к ней спиной.
— Ты не зря стараешься не упоминать о любви, — бросил он. — В любви нет места подозрению.
— Верно, — прошептала она. — А я… не люблю тебя.
— Спокойной ночи, миледи жена. Мои сны больше тебя не потревожат.
Ощущая, как трясутся от напряжения ноги, Синара вернулась к себе, с силой хлопнув дверью. Она не хотела злиться, но была потрясена эротическими воспоминаниями о своей обнаженной плоти, и гнев затмил все, но только на мгновение. Как могла она стереть отпечаток его прикосновения, внезапную улыбку, поцелуй в саду? Картины и образы теснились в мозгу.
Синара прижалась к стене, не переставая спрашивать себя, каково это — спать не одной. Его постель, должно быть, мягкая и теплая… ОН будет теплым, нежным…
Странный комок в горле не давал дышать, давил на грудь, но девушка решительно повернула ключ в замке. Ну вот! Он не посмеет войти!
Остаток ночи девушка так и не смогла уснуть и почти на рассвете спустилась вниз, чтобы позавтракать с матерью. Веки распухли, голова болела от бесплодных размышлений в темноте. Эстелла, наоборот, выглядела отдохнувшей. Сегодня она надела траурное платье цвета маренго с широкой юбкой и облегающим лифом, накинула на плечи кружевной шарф, прикрыла прошитые серебром волосы черным чепцом. Тильди помогла Синаре натянуть серое платье посветлее, откровенно заявив, что никому не следует носить траур по этой «змее» — Феликсу Сеймуру.
Только сейчас Синара заметила, что утро выдалось таким же уныло-серым, как и цвет ее платья. Девушка вошла в комнату, где хозяева обычно завтракали, устроенную рядом со столовой одним из прежних владельцев. В древнем замке сохранилось прежнее расположение помещений, но огромный холл, занимавший раньше почти весь первый этаж, теперь был разделен в конце на несколько столовых, три небольшие гостиные и отделанный панелями кабинет.
Хотя в массивном камине большого холла горел огонь, в замке было холодно и сыро. В уютной же комнате, куда подали завтрак, пламя весело потрескивало за каминной решеткой, и Синара почувствовала, как по телу разливается тепло. Желтые клетчатые гардины заставляли забыть о непогоде, белая скатерть была туго накрахмалена, на салфетках — ни единого пятнышка, фарфор и серебро так и сверкали. По крайней мере экономка миссис Эверелл сделала все, чтобы новая хозяйка не смогла найти недостатков в сервировке.
К раздражению Синары, Мерлин уже сидел во главе стола, одетый в строгую серую куртку для верховой езды с траурной лентой на рукаве. До этого дня он не завтракал с ними.
Синара почувствовала, как заколотилось сердце при воспоминании о том, что произошло сегодняшней ночью. Взгляды их встретились и застыли; в воздухе ощутимо нарастало напряжение.
— Доброе утро, дорогая, — приветствовала Эстелла дочь, и Синара, приложившись губами к прохладной морщинистой щеке, села на другом конце стола, напротив Мерлина, на месте, предназначенном для графини, хозяйки Блек Рейвна. Иногда новое положение устрашало девушку: казалось, столь быстрые перемены не к добру.
— Ты выглядишь усталой, Синара, — заметила миссис Хоторн, искоса посмотрев на Мерлина. Но тот с бесстрастным лицом продолжал разрезать кусок ветчины на тарелке.
— Я прекрасно отдохнула, — солгала Синара, ожидая, пока Брембл нальет кофе. Дворецкий ненавязчиво подвинул блюдо с пирожными, но ей не хотелось есть.
— Собственно говоря, я едва не проспала, — извинилась она, пожалев о столь явном преувеличении, как только слова сорвались с губ.
Мерлин, укоризненно качнув головой, понимающе улыбнулся:
— Рад, что ты хорошо спала в новом доме.
Эстелла перевела взгляд с дочери на зятя, очевидно, почувствовав натянутость их отношений. Синара опустила глаза в тарелку, куда Брембл уже успел положить тонкий ломтик ветчины, и начала машинально жевать.
Эстелла промокнула губы салфеткой:
— Уверена, что в этой древней развалине, именуемой замком, бродят привидения. Я слышала странный шум ночью.
Она деликатно вздрогнула и поднесла к губам чашку.
— Насколько я знаю, ни о каких призраках здесь никогда не слыхали, разве что Феликс решил преследовать нас.
— Не упоминайте этого имени, — охнула Эстелла. — Я определенно ощущаю леденящий холод!
Она плотнее закуталась в черную кружевную шаль:
— Сама атмосфера, кажется, полна вздохов и непонятных движений, словно духи перелетают из комнаты в комнату.
— Мама, ты сегодня удивительно суеверна. С чего бы это?
— Этот дом действует мне на нервы, всегда действовал, — призналась Эстелла и, чуть помолчав, добавила: — Не знаю, стоит ли упоминать об этом, но прошлой ночью я слыхала в коридоре топот ног, одетых в тяжелые сапоги, а потом хлопнула дверь.
Мерлин исподтишка взглянул на Синару, и та мгновенно залилась краской. Неужели до матери донесся стук двери ее спальни?
— Возможно, один из слуг, — поспешила вставить Синара. — Совершенно нечего бояться.
ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ, ВОЗМОЖНО, ЧЕЛОВЕКА, СИДЯЩЕГО НА ПРОТИВОПОЛОЖНОМ КОНЦЕ СТОЛА.
Губы Мерлина едва заметно дернулись, но в словах, обращенных к Эстелле, нельзя было различить ни единой нотки сарказма:
— Вам действительно не стоит пугаться никого и ничего.
Швырнув на стол салфетку, он поднялся:
— Прошу извинить меня, у меня дела.
Он уже направился к двери, когда в комнату влетела запыхавшаяся миссис Эверелл: чепец сбился, седые пряди волос падали на лоб.
— Ваше лордство, вы должны немедленно пойти в сад. В цветнике кто-то вырыл огромную яму… в виде могилы.
Глава 7
Потрясенно охнув, Синара выбежала из гостиной вслед за Мерлином и матерью. Могила?! Миссис Эверелл, должно быть, ошиблась.
— Говорила же тебе, здесь творится нечто странное, — потихоньку заметила Эстелла дочери.
— Кто-то был в замке прошлой ночью, и этот кто-то вполне мог нас всех убить, пока мы спали.
— Просто смехотворно, мама! У тебя разыгралось воображение. Кому понадобится убивать нас?
Синара сделала гримаску, заметив, как испуганно смотрит мать в грозное лицо Мерлина:
— Мама, насколько мне известно, он мирно почивал в собственной постели.
— Я не верю, что Мерлин способен на преступление, но, как все люди, могу и ошибаться, — пробормотала мать и вцепилась в руку Синары: — Я так боюсь…
По спине девушки прошел ледяной озноб, но она упрямо обняла мать за хрупкие плечи.
С моря дул порывистый ветер, приносивший с собой влажную дымку. Клочья тумана плавали над синевато-зелеными водами Ла-Манша, оседали на камнях у основания замка. Синара нервно стянула края шали. До цветника с бордюрами из роз оставалось всего несколько шагов.
Они завернули за угол поросшей мхом восточной стены, возведенной много лет назад, чтобы защищать нежные бутоны от неукротимых штормов и бурь. По одну сторону расположились розовые кусты, по другую — кто-то посадил нечто вроде огорода, где росли различные травы. Пучки зелени поднимались ровными рядами.
На фоне изящного кружева молодой листвы гнусным святотатством выглядела яма, вырытая в самом центре сада. Птичья поилка валялась на земле, мраморный пьедестал солнечных часов треснул. По краям канавы-могилы кусты изломаны и истоптаны.
— Кто мог решиться на такую мерзость? — пролепетала Эстелла, еще крепче сжав руку дочери, словно боялась упасть.
Синара мрачно уставилась на яму, слишком мелкую для настоящей могилы, хотя не менее зловещую:
— Вот именно, кто? Неужели в Блек Рейвне и без того мало смертей и несчастий?
Мерлин встал на колени у длинной узкой впадины и заглянул туда. Потом поднял лопату, брошенную среди кустов, и вонзил в рыхлую почву, но на свет не появилось ничего, кроме мелких камешков. Через минуту острие уперлось в скальное основание.
— Не представляю, что тут произошло, — пожал он плечами, изучая лица собравшихся слуг. Трое лакеев, дворецкий, экономка и Гидеон Свифт, молча посмотрев на хозяина, обменялись смущенными взглядами.
— Возможно, — подумала Синара, — гадают, кого из них Мерлин захочет обвинить в случившемся.
— Не знаю, кто может быть заинтересован в подобном деле, — начал Мерлин после долгого молчания, — но мне кажется, главный вопрос — ПОЧЕМУ. Почему ему понадобилось это? Что он ожидал найти.
Мерлин вновь обвел глазами каждое лицо, не пропустив даже Эстеллы и Синары.
— Возможно, это дело рук кого-то из мужчин, живущих в поместье, поскольку вряд ли можно поверить, что женщина осмелится выйти из дома среди ночи и начать рыть могилу.
Гидеон Свифт откашлялся:
— Никто здесь не может быть таким сильным… или ловким.
Мерлин пригвоздил его к месту уничтожающим взглядом и обратился к остальным слугам:
— Если вы видели или слышали что-то странное прошлой ночью, не бойтесь рассказать.
Вход в кухню — каменное здание с островерхой крышей, пристроенное к замку еще до того, как Сидни Сеймур вступил во владение, — находился в конце огорода, и теперь повариха Мойра Блек, приземистая корнуолка, наблюдала всю сцену через узенькое окно рядом с дверью. Мерлин сделал ей знак. Повариха, выйдя на кирпичную дорожку, отделявшую зелень от розовых кустов, миновала крутую лестницу, ведущую в подвал, и взмахнула половником:
— Милорд, у меня нет времени торчать здесь и глазеть на землю, — злобно объявила она. — Мне нужно успеть приготовить обед!
Черные глаза с бешенством уставились на Мерлина. Седые волосы, едва видневшиеся под необъятных размеров чепцом, были свернуты в тугой узел.
— Но надеюсь, вы сможете уделить нам несколько минут, — вежливо заметил Мерлин. — Вы что-нибудь видели прошлой ночью? Не появлялся ли у дверей кухни какой-нибудь нищий или бродячий торговец?
— Они за сто верст объезжают это место с тех пор, как мистер Макс не оставил ничего, кроме кучи долгов, — фыркнула кухарка. — Я месяцами не вижу поставщиков — кому охота давать товары в кредит?
— Все скоро изменится, — процедил Мерлин. — Как только я оплачу счета, можете заказывать для кухни, что угодно. Вы уверены, что никого не видели в саду?
Мойра Блек скрестила пухлые руки на белоснежном накрахмаленном фартуке:
— Уверена. Правда, Маггинс, как обычно, зашел выпить кружку эля и поболтать, но он время от времени так делает, ничего тут странного не вижу.
Плечи Мерлина, казалось, на мгновение опустились, но он тут же вскинул голову:
— Вы все должны быть начеку и немедленно известить меня, если кто-то из фермеров странно себя поведет или если встретятся незнакомые люди. Не допущу, чтобы цветники Блек Рейвна уродовали и уничтожали. Собственно говоря, я намереваюсь восстановить поместье и сад во всем прежнем блеске и величии. Надеюсь, вам понятно?
Слуги закивали, по-прежнему с подозрением оглядывая хозяина.
— Кроме того, мне понадобится ваша помощь. Я на вас рассчитываю.
Мерлин вручил лопату Гидеону Свифту, который немедленно начал закидывать яму землей:
— Постараюсь поймать негодяя и примерно наказать его. Подобные проделки никому не должны сходить с рук.
Не сказав больше ни слова, Мерлин вернулся в дом и заперся в кабинете.
— А он храбрый человек, твой муж, — заметила Эстелла дочери, беря ее под руку. Обе направились следом за Мерлином. Очутившись в холодном сумраке большого холла, Синара, вздрогнув, спросила себя, неужели ей никогда не удастся освободиться от неприятного чувства, поселившегося в душе с тех пор, как пришлось переступить порог замка.
Мать повела ее в малую гостиную, где с гордостью показала, как много успела вышить за вечер.
Синара терпеть не могла шитье, но поскольку каждая леди должна была уметь обращаться с иглой, работала над экраном для каминной решетки, изображающим котенка, спящего в корзине, в виньетке из осенних листьев. Сегодня она была слишком возбуждена, чтобы заниматься вышиванием, однако послушно уселась у камина с пяльцами на коленях. Огонь почти погас, но в комнате было уютно и тепло.