— Что? — Мэт был явно ошеломлен. — Заказывайте что хотите. Это все, что я могу сделать для вас.
Кэсси подняла брови.
— Ну, конечно. — Если бы она могла поступить по-своему, он бы сейчас ползал на коленях, вымаливая у нее прощение. Он бы смотрел на нее широко открытыми глазами, просительно сложив руки, и низким голосом умолял простить его за то, что он сделал. Внезапно ее обуял страх. Что, если она сама была инициатором вчерашней интерлюдии? Кэсси густо покраснела и обратилась к стюарду, надеясь, что Мэт ничего не заметил:
— Мне то же самое, пожалуйста.
Стюард удалился, оставив их в неловком молчании. Даже с совершенно незнакомым человеком Кэсси чувствовала бы себя менее скованно. Они с Киганом обошлись без предварительных проявлений вежливого интереса, без стремления понравиться друг другу, а сразу отправились в постель. Теперь нелепо играть в застенчивость.
Мэт забарабанил пальцами по столу.
— Итак, каким же образом, вы полагаете, я не только оказалась в вашей постели сегодня утром…
Барабанная дробь прекратилась. Он поднял голову, с опаской глядя на Кэсси.
Ей удалось расшевелить его.
— …обнаженной, но и вся моя одежда валялась на полу, а я лежала на спине… Вы понимаете?.. — Ее щеки пылали.
Мэт поднял руку.
— Успокойтесь, пожалуйста! — Он схватил со стола салфетку и положил на колени, стараясь не встретиться с Кэсси глазами. — Бессмысленно вдаваться в подробности. Боюсь, что я ничего не могу сказать вам.
Она бросила на него быстрый взгляд. Такому объяснению трудно поверить, и, пожалуй, оно слишком удобное.
— Вы тоже были пьяны?
Мэт пожал плечами.
— Я почти ничего не помню.
— Но вы сказали…
Он вздохнул. Его взгляд скользнул по ее глазам, губам и шее, а затем опустился ниже.
Пульс Кэсси участился.
— Ну, хорошо. Кое-что вы все-таки помните, — резко произнесла она. — Как все мужчины.
Мэт положил обе руки на стол. В глазах у него забегали чертики.
— Я не буду спрашивать, что именно, — продолжала Кэсси.
Стюард принес вино. Небрежно поклонившись, он продемонстрировал Мэту этикетку на бутылке и, получив одобрительный кивок, наполнил бокалы.
Кэсси отпила глоток.
— По крайней мере у меня хороший вкус.
— Что вы сказали? — Мэт поставил бокал на стол, удивленно глядя на Кэсси.
— Я выбрала очень влиятельного мужчину, хотя он подонок.
Мэт прочистил горло.
— Подонок? Почему я подонок? Потому что обратил внимание на красивую женщину?
— Нет. Потому что вежливо ушли утром. Потому что обольстили меня, когда я находилась… не в себе.
— Ничего подобного, — он покачал головой.
— Тогда почему я ничего не помню?
Он подался вперед и пристально посмотрел на нее.
— Не имею ни малейшего представления. Может быть, у вас проблемы со здоровьем?
— Нет! — Кэсси бросила на него гневный взгляд. — Почему вы пользуетесь здесь таким влиянием?
На борту все знают его имя, начиная от моряков и кончая стюардами.
— У меня здесь работа. Все, больше я ничего не могу сказать. Нам не нужно совать нос в личную жизнь друг друга.
— Ну, конечно! — вскипела Кэсси. — Но вы, по крайней мере, могли бы и почувствовать вину за содеянное.
Мэт хмуро произнес:
— Для того чтобы танцевать танго, нужны два человека.
Кэсси пригубила сладкое белое вино.
— И до чего же мы дотанцевались? — Она сразу же пожалела о вырвавшихся у нее словах.
К счастью, появился стюард, поставивший перед ними тарелки с горячим супом.
Мэт взял ложку и сделал глоток.
Кэсси наблюдала за выражением его лица. Он даже не поинтересовался, какой суп им подали.
— Ну, как?
— Что «как»? — Мэт поднял на нее недоуменный взгляд.
— Какой это суп?
Он пожал плечами.
— Не знаю. Вкусный.
Кэсси бросила взгляд на стюарда.
— Это спаржа, протертая с цветной капустой, — с нескрываемой гордостью пояснил стюард.
Мэт удивленно поднял брови и пожал плечами.
Мужчины. Ему безразлично, какой суп он ест. Ему неинтересно, кто она и каковы будут последствия того, что он сделал с ней. Пытаясь преодолеть отвращение, которое вызывал у нее Мэт, Кэсси поднесла ко рту ложку. Одну, другую… Разломив кусок хлеба, она впилась в него зубами. Поглощенная едой, она старалась не обращать внимания на боль в горле.
— Похоже, что вы давно не ели.
Она посмотрела на Мэта.
Его ложка лежала в тарелке с супом. Он наблюдал за тем, как Кэсси ест.
Она перевела взгляд на тарелку.
— Сегодня утром я получила страшный шок и красную розу. И то, и другое было несъедобно.
Мэт громко кашлянул и вновь взялся за ложку. Он избегал ее взгляда и, казалось, был занят только супом.
— Приятный нюанс, — Кэсси подняла голову и пристально посмотрела на него. — Красная роза. Очень романтично. — У нее перехватило дыхание. — Я чуть не подумала, что у вас есть сердце.
Официант принес главное блюдо и, обслуживая их, казалось, не замечал, как они обмениваются колкостями. Аромат горячего омара поплыл в воздухе, вызывая у Кэсси смешанные чувства. Только один раз, вместе с Себастьяном, она ела омаров. Кэсси рассматривала овощной салат, украшающий омара с одной стороны панциря. Что подумает Себастьян о ее внезапном исчезновении?
— Вы хорошо себя чувствуете? — В голосе Мэта неожиданно прозвучали теплота и нежность.
Кэсси кивнула и стряхнула с себя грустное настроение.
— Итак, какой у вас план? — Она подцепила вилкой салат, стараясь не замечать, что у нее слегка дрожит рука. — Мне предстоит провести следующие три дня на камбузе и спать на полу в каком-нибудь уголке или вы проявите великодушие, подобающее джентльмену?
— Ну, если вы оцениваете сложившуюся ситуацию таким образом… Ладно, можете думать, что я вам кое-что должен.
Она вскинула брови.
— Хорошо. Посмотрим, что мне удастся сделать, — проговорил он, продолжая есть.
— Благодарю вас. Вашей маме было бы приятно узнать, что ей удалось воспитать в вас некоторое подобие совести, хотя пробудить ее оказалось не так уж легко.
— Будьте любезны оставить мою маму в покое.
Кэсси поджала губы.
— Семья — ваше больное место, да? Может, поговорим о ней? — Она помолчала, глядя, как Мэт расправляется с омаром. — Они в разводе, не так ли?
— Нет. Ничего подобного, — обиженно сказал Мэт. — Родители счастливо живут вместе уже сорок лет.
У ее родителей, казалось, тоже была счастливая супружеская жизнь, но, как только Кэсси исполнилось восемнадцать лет, они разъехались и вскоре развелись.
— И они все еще счастливы?
— Да, — он положил руку на стол. — Послушайте, я же сказал, что не собираюсь обсуждать с вами мою личную жизнь.
— Прекрасно! Тогда я не расскажу вам о своей. — Она взяла еще салата. — Возможно, вы просто чувствуете себя неуверенно.
— Почему же?
— Потому что думаете, будто члены моей семьи, возможно, сделали более успешную карьеру, чем вы; у них более высокий коэффициент умственного развития, а социальное положение — намного выше, чем ваше. — Кэсси вздернула подбородок. Она может с чистой совестью говорить так о своей семье. Ее родители преуспевают, но они трудоголики, во всем добивающиеся совершенства, и время, которое они проводят вместе, заранее спланировано и для большей эффективности сведено до минимума.
Мэт поймал ее взгляд.
— Я не думаю, что все перечисленное вами является самым важным. Они счастливы?
Кэсси с преувеличенным вниманием занялась едой. Взяв бокал, она сделала большой глоток. Нет, они не счастливы. Но кто счастлив? Случайный прохожий на улице в эйфории, вызванной алкоголем или чем-нибудь еще? Мать с новорожденным младенцем на руках, еще не столкнувшаяся с реальностью жизни? Человек, который обрел надежду и понял, что сам он ничуть не изменился?
Она одернула себя. Так рассуждают се родители, но не она. То, что ее воспитывала супружеская пара с докторскими степенями по математике и естественным наукам, не дало ей никаких преимуществ, что бы они ни говорили. Да, у них есть деньги, положение и интересная работа, но в жизни должно быть что-то еще.
— Я затронул больное место?
— Отнюдь, — Кэсси принужденно улыбнулась.
Они заканчивали обед в молчании, которое становилось все более тягостным. Чем дольше Кэсси молчала, тем труднее ей было найти какую-нибудь тему для разговора и снова установить с Мэтом хоть какой-то контакт.
Кэсси положила вилку на тарелку с остатками пищи и вытерла руки горячей салфеткой, предложенной ей стюардом. Она подняла глаза и увидела, что Мэт снова наблюдает за ней. Кэсси бросила салфетку на стол.
— Итак, вы что-нибудь… скажете мне относительно моей каюты?
— Нет.
Она метнула на него недоброжелательный взгляд. Он испытующе смотрел на нее.
— Но вы же сказали…
— Вы пойдете со мной, и мы вместе все устроим. — Он поднялся. — И вам нужна какая-нибудь одежда.
Кэсси открыла рот. Она не находила слов.
— Но не воображайте, что во мне проснулось великодушие. Я просто не хочу, чтобы вы снова пришли и оторвали меня от работы.
Кэсси оцепенела. Ну и ну! Она резко поднялась.
— Тогда почему бы вам не вернуться к вашей драгоценной работе и не забыть о моем существовании?
Мэт жестом предложил ей пройти вперед, и они вышли из ресторана.
— Потому что, как вы выразились, моя мать хорошо воспитала меня, и я должен быть уверен, что вы ни в чем не нуждаетесь.
— Чтобы я не надоедала вам, — констатировала Кэсси, чувствуя на себе его пристальный взгляд.
— Вот именно.
Она прикусила губу. В благотворительности Мэта Кигана она не нуждается, потому что ей нужно много больше. Она хочет увидеть, как он извиняется, и знать, что в следующий раз он подумает дважды, прежде чем затащить женщину в постель. Справедливость, и только справедливость — вот ее требование.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Мэт Киган откинулся на спинку кресла в бутике. Он не мог припомнить, чтобы жизнь преподносила ему встречу с более сварливой женщиной. И более пленительной.
Кэсс облачилась в джинсы от модного модельера и коротенький белый топ. Одежда идеально облегала ее фигуру, и Мэта бросило в жар, когда он увидел, что она направляется к нему.
Она развела руки в стороны.
— Нравится? Хорошо. Я возьму это, — она прищурила искрящиеся зеленые глаза, — при условии, что верну вам деньги, как только попаду домой.
— Конечно. — Он позволил себе еще раз осмотреть ее с ног до головы. Ему всегда было интересно знать, как чувствует себя благодетель девицы, попавшей в беду. Оказывается, здорово, особенно если забыть, что ты сам навлек на нее беду. — Вам понадобится какое-нибудь вечернее платье. — Мэту пришлась по душе мысль, что она будет дефилировать перед ним в вечерних туалетах. — После шести часов правила предписывают переодеваться.
— Замечательно! — Кэсси возвела глаза к небу. — Просто замечательно!
— Я думал, что почти всем женщинам нравится делать покупки, — улыбнулся Мэт.
— Мне нравится. Когда я сама плачу за покупки, — устало отозвалась Кэсси. Она провела рукой по одежде, висящей на плечиках, небрежно сдернула пару черных платьев и скрылась в примерочной.
Мэт обуздал внезапно вспыхнувшее желание. Эта женщина любит другого и, как бы ни разыгрывалось его воображение, для него она недоступна.
У него было много женщин, но он не нашел ни одной, которая бы вызвала в нем отклик, воспламенила его разум и перевернула весь его мир. Мэт полагал, что любовь — плод воображения поэтов. Кэсс… всего лишь возбудила в нем интерес.
Кэсси выглянула из-за двери примерочной.
— Вы действительно хотите посмотреть?
— Раз уж я плачу… — Он поднял брови, надеясь, что она увидит лишь ленивый интерес в его глазах, а не напряженное ожидание, вызывающее у него не только головную боль.
Кэсс распахнула дверь.
У Мэта перехватило дыхание.
Черное платье, оставлявшее спину Кэсси обнаженной, зажгло огонь в его крови и вызвало в разгоряченном мозгу безумные картины. Он представил себе, как заключает ее в объятия и ломает сопротивление ее губ. Мэт тряхнул головой и попытался отвести взгляд в сторону, тщетно стараясь сосредоточиться на чем-нибудь другом. Но взгляд упорно возвращался к Кэсси.
Она провела рукой по бедру, наклонив голову набок и явив взору Мэта молочно-белую шею. Внимательно рассматривая себя в зеркалах, стоящих вдоль дальней стены, она вдруг заметила его восхищенный взгляд.
Кэсси замерла и медленно повернулась к нему. В ее горящих глазах он прочитал упрек.
— Эта одежда — не вознаграждение за оказанные услуги! — резко поставила она все на свои места.
Мэт поднял руку, как бы защищаясь. Ему не понравилось, что она так легко угадала его мысли. Неужели его влечение к ней столь очевидно?
— Мне такое вовсе не приходило в голову! — неуверенно пробормотал он.
— Хорошо, — она наградила его еще одним холодным взглядом, но затем смягчилась. — Что вы думаете о платье? Слишком роскошное?
Мэт с трудом проглотил комок в горле и жестом попросил ее повернуться. Черт возьми, какая пытка! Какая мучительная и сладкая пытка!
Он пожирал глазами обнаженные участки ее тела, в то время как она легко кружилась перед ним. Ее плечи, изгиб спины, нежная кожа, которая манит прикоснуться к ней и приникнуть губами, неудержимо влекли его.
Мэт стряхнул с себя наваждение. Утром в каюте он видел гораздо больше.
— Неплохо смотрится, — как можно спокойнее произнес он.
Кэсси повернулась к продавцу, пытаясь совладать с внутренней дрожью.
— Это платье я тоже беру. — Она не хотела знать, сколько оно стоит. Вероятно, цена убила бы ее. Но она предпочтет взять деньги в долг и выплачивать их на протяжении пяти лет, чем проявить какую-либо слабость перед Мэтом Киганом.
— Вот ты где! — Женский голос вывел ее из задумчивости. Кэсси обернулась.
Женщина была красива: глаза темные, как ночь, волосы длинные, черные, и загар, за который Кэсси и другие белокожие женщины отдали бы свою жизнь.
Услышав ее восклицание, Мэт обернулся.
— Что ты делаешь здесь?
— Этот вопрос я бы могла задать тебе. Ты должен работать, а не болтать с гостями.
У нее был вкрадчивый голос и походка, притягивающая взоры. Она подошла к Мэту.
— У меня возникло небольшое дело, — Мэт встал и поправил рубашку.
— Прекрасно вижу, какое, — хмуро заметила женщина и взглянула на Кэсси. — Я полагала, Мэт, что ты более рассудителен, чем другие.
Кэсси не могла пошевелиться. Она едва дышала. Кто эта особа?
— Спасибо за заботу, — Мэт наклонился и запечатлел на щеке своей собеседницы поцелуй, — но у меня все под контролем.
У Кэсси перехватило дыхание. Под контролем. Она под контролем? Как раз наоборот! Она вовсе не находится под контролем, и скоро Мэтт Киган убедится, как далеко может зайти попавшая в ловушку скомпрометированная женщина.
«Особа» удивленно подняла брови.
— Я побеседую с тобой позже, — она повернулась и ленивой походкой покинула бутик.
— Увидимся за ужином, — отозвался Мэт, провожая ее взглядом.
Не останавливаясь, черноволосая красавица махнула рукой с ухоженными ногтями, покрытыми ярко-красным лаком.
Мэт повернулся к Кэсси. Похоже, он был разочарован. Кэсси ощутила спазм в желудке.
— Кто это? — вырвалось у нее.
Он покачал головой. Не взглянув на Кэсси, он обратился к продавцу:
— Я вынужден покинуть вас. Остальное вы сделаете сами. К сожалению, мне нужно уйти.
— Прекрасно, — Кэсси отвернулась, с трудом удерживаясь от упреков. Ей безразлично, кто эта холеная красотка. Ей совсем не обидно, что Мэт не захотел ответить на ее вопрос. Ее волнует только то, как ей сойти с корабля и вернуться в Австралию, чтобы выйти замуж. Кэсси оглянулась.
Стоя у прилавка, Мэт расписался на бланке, повернулся и вышел, шагая решительно и целеустремленно. Он даже не посмотрел на Кэсси. Она знала, что им движет. Он хочет догнать ту женщину! Ей нужно скупить весь магазин, чтобы досадить ему!
Распахнув дверь примерочной, она вошла и, быстро сняв платье, ногой отшвырнула его в угол. Ну и что, если все женщины без ума от него? Для нее он ничего не значит. Ничего, кроме неприятного воспоминания, которого уже нет.