Как там говорилось в одной драме? Мавр сделал своё дело, мавр может удалиться. Вот только Кощей извиняться не будет, нет! По крайне мере в ближайшие пару дней точно. А там, как получится!
— Теперь всё точно будет хорошо, — тихо пробормотала Варька, уткнувшись носом ему в плечо и улыбаясь. — Просто не может не быть, да?
— Ага, — поддакнул Костин, прижимая её к себе крепче. И искренне веря в то, что по-другому просто не может быть.
Любимая женщина, обаятельная и шкодливая малышка, друзья и все трудности позади. Как оказалось, одному конкретному финансисту популярного ночного клуба для счастья надо не так уж много, на самом-то деле. Совсем немного.
Глава 14
— Варька, вылазь, ёпт! — недовольный рёв Варяга нарушил медитативное состояние, в котором я пребывала, добавляя последний штрих в гравировку на запонки из чернёного серебра. — Или меня съедят, затопчут, разорвут… В общем, надругаются над моим несчастным телом!
— Я прям даже где-то в это верю, угу, — пробормотала, поправив специальные очки для работы и сдув прядь волос, упавшую на нос. После чего принялась мягкой ветошью сглаживать острые грани, оставшиеся на поверхности металла, убирая остатки стружки и ненужный мусор, портивший внешний вид украшения. Варяг продолжал что-то бурчать за дверью, развлекаю расшалившуюся Марью, а я…
Я занималась своим любимым делом, выполняя три изделия по специальному заказу для трёх людей, сделавших для меня невозможное. И мне было всё равно, что я забывала поесть, проводила ночи без сна, получила пару неприятных порезов и ожогов. Глядя на мягко поблёскивающий в свете яркой лампы металл, прикасаясь кончиками пальцев к выделанной коже и слушая мерное тиканье часового механизма, я не могла не улыбаться. Чуточку устало, довольно и свободно, откинувшись на спинку стула и крутанувшись вокруг своей оси. Конечно, мои изделия не заменят причитающейся тому же Лектору гонорара, но…
Вздохнула, задвинув очки на затылок, и коснулась подрагивающими пальцами каждого подарка по отдельности, устроив подбородок на локте руки лежащей на столе. Серёжка, в виде креста, с удлинённым нижним концом, превращающимся в элегантную застёжку. Чёрный камень в центре оной, матово поблёскивал, отражая энным количеством граней искусственный свет.
Широкий кожаный браслет, с циферблатом часов и секундомером. Небольшие по размеру, расположенные на некотором удалении друг от друга, цвета античной бронзы и готичными, вытянутыми римскими цифрами. Қңиг[о]лю.б.ңет Пара пластин из серебра и той же самой бронзы, заполненные тонкой гравировкой, фиксировали часовой механизм, придавая определённый шарм всей конструкции. Застёжка из нескольких клёпок, притягательно мерцала совсем неподходящей байкерской брутальностью.
Лектор и Кощей должны оценить то, что я для них выбрала. Пришлось, правда, напрячь Варяга, что бы достал чертежи и хотя бы попытался внятно объяснить что и как, стимпанк всё же не совсем мой профиль. Но могучий викинг в кои-то веки не шибко-то возражал. Особенно, когда узнал, что они для меня сделали. И хотя Ромку он недолюбливал до сих пор, это не отменяло того, что кусок кожи под основу для браслета он выделывал лично, придавая ей пластичность и мягкость.
Чуть в стороне, рядом с тисками для фиксации деталей и тонким стилом, которым я наносила предварительно узор на сам металл, лежали две небольшие запонки. То самое, не особо-то поддающееся тонкой работе чернёное серебро, всё же сдавшееся на милость моему упрямству и принявшее нужную форму. Гордиев узел выглядел тонко, изящно и совсем обыденно, если не знать, кому именно предназначался этот подарок. Думаю, Владислав Алёхин оценит смысл и непрозрачный намёк, заложенный мною в выборе формы и гравировки для запонок. Как гласит легенда распутать такой узел невозможно, можно только разрубить.
Как показала практика и мой собственный опыт, если ты один, очень уж определённый граф Дракула, то разрубить такой узел — это отнюдь не единственное решение. Скорее уж крайняя и совсем не обязательная мера. Всего лишь один вариант из множества других, да…
Выпрямившись, я помассировала плечи, морщась от ноющей боли в уставших мышцах. И вздохнула, услышав очередной грохот и такое знакомое «Упс», которое спутать с чем-то другим было просто невозможно. Тем более, что сопровождалось оно звонким, надрывным мяуканьем несчастного Кошмара, который уже не знал куда деваться от обилия мужчин в моей квартире.
— Да иду я, иду… — хмыкнула, сползая со стула и потягиваясь. В спине что-то явственно хрустнуло, напоминая, что сидеть почти три дня подряд за работой уже не для меня. Стара я для таких экспериментов, ох стара. С другой стороны…
Бросив ещё один взгляд на результат своего ударного труда, я не могла не улыбнуться, взъерошив волосы на затылке. Это ощущение от проделанной работы, удовлетворение, расползающееся по душе того стоит. Вот ещё бы вспомнить, что именно я забыла, кроме как поесть и принять душ и будет совсем хорошо.
Почесав бровь, снова окинула взглядом комнату, давно и прочно переделанную под мастерскую. И хлопнув себя по лбу, подошла к стеллажу в углу, зарывшись в коробки и жестяные банки, заполнявшие собой всё пространство на полках. С трудом, но на самой верхней из них мне удалось найти три мешочка из чёрного бархата, завалявшихся с последнего заказа. Именно в них я всё и упаковала, аккуратно затянув серебристые тесёмки. После чего, подавив зверское желание плюхнуться на маленький диван, притулившийся в углу, рядом с окном, направилась разбираться с домашним бедламом.
Судя по звукам, дела в Датском королевстве шли ни шатко, ни валко. Марья, успевшая соскучиться по невыносимым байкерам и требовавшая явиться в срочном порядке в «уб», явно вышла на тропу войны. А Варяг, хоть и имевший опыт воспитания маленьких детей, ничего с ней не мог поделать. Мелкая как небольшой, но очень разрушительный тайфун, носилась по квартире, не желала отвлекаться на новые игрушки, не заинтересовалась просмотром новых мультиков и, кажется, довела сдержанного и хладнокровного викинга до тихого нервного срыва.
Во всяком случае, когда завидев меня на пороге зала, Царевшина прекратила исполнять народные пляски коренных жителей Африки на спине Вальки и рванула ко мне, счастливее лица я у своего знакомого ролевика ещё не наблюдала. Блондин даже перекрестился, блаженно раскинувшись посреди комнаты в позе расплющенной морской звезды.
— Ма, в уб! — повиснув у меня на шее, безапелляционно заявила Марья. И дёрнула за прядь волос, повисшую на носу, привлекая к себе внимание. — Очу в уб! К Оме!
— Думаешь, надо? — с сомнением переспросила, пытаясь скрыть так и норовившую появиться на лице улыбку. Но не преуспела в этом деле и рассмеялась, прижавшись губами ко лбу дочери. Та недовольно засопела, снова дёрнув меня за прядь волос. — Ну в уб, так в уб… Маме всё равно нужно кое-что отдать господам бякерам. А сами они явно не скоро появятся. Почему-то…
— Уля! — радостно завопила мелкая, хлопая в ладоши. — Ма, низ! Я сама!
Фыркнув, спустила дочь с рук, с тихим смешком наблюдая, как маленький ураганчик, по имени Марья, скрывается в своей комнате. В последнее время у неё просто пик самостоятельности какой-то. Правда, обычно это выливается в выбор наряда для выхода, занимающего порой полчаса, а то и больше. И это на простую прогулку. Что будет сейчас, я даже представить боялась, прекрасная зная о трепетной и нежной любви Манюни как к самим бякерам, так и к их клубу, ага.
— К своему скелету собралась? — Варяг, наконец-то, соизволил отлипнуть от пола и прекратить изображать умирающего лебедя. Отряхнувшись, ролевик подняла на ноги и широко зевнул. — И что ты в нём нашла, а, Вареник? Худющий, молчаливый, на финансах чужих повёрнутый… Да ещё и байкер! Может, ну его и со мной на ролёвку, а?
— Варяг, ну я ж не спрашиваю, что ты нашёл в той милой, но очень воинственной блондинке, что тебе нос опять свернула на другую сторону, — беззлобно ткнула друга кулаком в бок, увернувшись от его попыток запустить свою лапищу в мою и без того разворошенную косу.
— Но-но, леди Вал просто промахнулась, — насупился этот детина, засунув руки в задние карманы свободных камуфляжных штанов. Почему-то говорить об этой загадочной девушке по прозвищу Валькирия Валентин отказывался категорически.
Только вздыхал порой трагически, да интересовался, что ж нам бабам надо для счастья. Хотя, по-моему, это был чисто риторический вопрос с его стороны.
— Я стесняюсь спросить, куда ж она тогда целилась, если так промахнулась, — тихо засмеявшись, я махнула рукой в сторону кухни, собираясь если не перекусить, то хотя бы выпить горячего, крепкого кофе. Если, конечно, кое-кто привередливый не вывел за эту неделю, прошедшую с того самого, памятного заседания суда, все запасы кофеина в моём доме, заменив их на трепетно обожаемый им чай. Я, конечно, Варяга люблю…
Но за кофе мстить буду долго, вдумчиво и, что вполне возможно, кроваво.
Набрав воду в турку, я провела быструю инспекцию кухонных шкафчиков и облегчённо вздохнула, обнаружив в самом дальнем углу последнего из них бумажный пакет со свежемолотыми кофейными зёрнами. Раскрыв его, блаженно зажмурилась, вдохнув аромат карамели, ванили и корицы, оттеняющий терпкий запах кофе. И принялась священнодействовать, не обращая никакого внимания на укоризненный взгляд Варяга, упорно сверливший мою спину. Друг сидел на табуретке, делая и без того маленькую кухню совсем уж крошечной и явно пытался достучаться до моей совести. Ну или что там отвечает за бережное отношение к собственному здоровью?
Вот только я, прожившая три дня на одном чистом творческом энтузиазме, понимать всю степень своей безответственности категорично отказывалась, помешивая кофе в турке. За одним размышляя, стоит добавлять туда коньяк или нет. Вообще-то я не любила добавлять крепкие алкогольные напитки в кофе, но в те кошмарные две недели Ромка, не слушая моих возражений, усаживал меня на табуретку и варил кофе сам.
Ругался, проливал порою прямо на плиту и вздыхал об отсутствии кофемашины, но варил в турке. Что бы сцедить сквозь чайное сито густую, чёрную жидкость в маленькую чашку из белого фарфора. И поставить её передо мной, добавив туда чайную ложку дорогого коньяка. Я, наверное, никогда не забуду, как обжигала пальцы, грея вечно мёрзнувшие руки об неё, и задавала один и тот же вопрос. Не верила, отчаянно цеплялась за чужие слова и обещания, снова не верила…
Кто бы мог подумать, что всё закончится именно так? И кто бы мог представить, что хмурый, молчаливый финансист по фамилии Костин, решится на побег из страны вместе со мной, если суд всё-таки окажется проигранным. Та маленькая записка завалялась в кармане брюк и нашла я её только на следующий день. А когда поняла, что Кощей собирался сделать, на какие нарушения нашего родного законодательства пойти, растерянно смотрела в одну точку, сидя в ванной на полу. И улыбалась.
Глупо так, влюблено и счастливо.
— Что будешь делать дальше, Варь? — вопрос Варяга выудил меня из собственных мыслей.
Подождав, пока начнёт подниматься пенка в турке, я выключила газ и переставила медную утварь на подставку для горячего на одной из тумб. Осторожно помешала, поднимая взвесь со дна и тихо ответила:
— Жить. Просто… Жить, Валь. Андрей вряд ли снова сунется, здесь, в этом городе ему не обрадуется никто. Поддержки он тут тоже не нашёл. Уж не знаю, чьих рук это дело, но всплыл ряд его… Скажем так, служебных нарушений, которые в совокупности потянут на неплохой срок. Реальный срок. Отец говорит, что судя по слухам его собираются турнуть, якобы по собственному желанию. А новая супруга, между прочим, дочь кого-то из высокопоставленных чиновников, благополучно помахала ему ручкой. В общем, как бы мелодраматично не прозвучало… — процедив кофе сквозь ситечко, я добавила одну ложку сахара, немного кардамона и розового перца. И пожала плечами, убирая грязную турку в мойку. — Он получил всё, что заслужил и даже больше и ему сейчас явно не до нас с Манюней.
— Собираешься дать шанс этому скелету? — глянув через плечо на недовольно поморщившегося Варяга, я хохотнула, помешав кофе ложечкой. Обернулась, опираясь спиной на кухонный гарнитур, и отпила немного, довольно жмурясь.
— Да, — наконец ответила, после почти минутного молчания. Вздохнула, сделала ещё один глоток кофе и тихо пояснила. — Варяг, я ему верю. Правда, верю. И в кои-то веки хочу любить и быть любимой, зная, что меня смогут защитить. Хочу, что бы у Марьи был отец, который обожает её не меньше, чем я. А может даже и больше…
Тёплая улыбка вновь сама по себе появилась на лице. Я не лгала и не преувеличивала. Ромка действительно обожал маленькую Царевишну, тайком покупая для неё настоящий рокерский прикид, игрушки и сладости. И хотя в этом плане отличилась вся банда разом, даже невозмутимый Цепеш, Марья тоже выделяла из всего этого мужского цветника именно Кощея. Худощавого, местами угрюмого, местами молчаливого, но искренне любимого дядю Ому, да.
— Он байкер, — недовольно насупился Варяг, скрестив руки на груди и следя за моей чашкой с кофе самым укоризненным взглядом из всех возможных. — Вряд ли из него получится хороший отец…
— А ты ролевик, — лукаво сощурилась, краем уха прислушиваясь к возне в коридоре. Сдаётся мне, кое-кто маленький и вредный не только выбрал наряд, но даже одеться умудрился самостоятельно. — Марья, а ну, покажись, в чём в уб собралась?
— Ну ма-ам! — недовольный голос мелкой напрямую указывал, что наряд мне вряд ли понравиться. — Я отова!
— Вот уж позвольте не поверить, Ваше Царское Величество… — допив кофе, я убрала кружку и поплелась в коридор, проворчав себе под нос. — Вообще-то, я планировала проверять, в чём дочь в клуб собралась лет так через тринадцать, не меньше. Мечты-мечты… — остановившись рядом с Валентином, провела рукой по встрёпанным светлым волосам и насмешливо заметила. — Он байкер, ага. А ты ролевик. Но я не сомневаюсь, что из тебя получится прекрасный отец. Как и из моего ходячего скелетона… Маня, а позвольте уточнить, что это на вас делают мамины туфли на каблуках и где ж вы их найти-то умудрились, а, Царевишна?
— Ну ма-а-ам!
Отловив посмеивающегося ребёнка, я всё же сумела вытряхнуть дочь из явно великоватых ей чёрных туфлей и даже отобрать незнамо откуда взявшийся клатч, из натуральной змеиной кожи. Отродясь не страдала любовью к рептилиям и не имею ни малейшего представления о том, откуда такое чудо могло взяться в моих скромных закромах. Однако, пока я смывала с чьей-то моськи остатки красной помады, запоздало сообразила, что единственной поклонницей моды и её последних писков в нашем окружении была Леночка. И коли память меня не подводит, именно она не так давно страдала по поводу пропажи одной, очень уж дорогой (коли верить ценнику), уникальнейшей в своём роде вещицы.
И когда только Марья её стащить-то успела? А главное, зачем?
Тряхнула головой, отгоняя совершенно не нужные и неважные сейчас мысли. И вернулась к более насущной проблеме, требовавшей немедленного решения. А именно, во что одеть своё чадо и как её теперь отловить?
Почесав голову, хмыкнула и позвала:
— Варя-я-яг! Как ты смотришь на то, что бы два страшных и злых дракона отловили одну милую, очаровательную и храбрую принцессу, а? Чур золото и драгоценности пополам!
— Кого надо поймать? — высунулся в коридор друг. И под счастливый визг Марьи погнался за ней, с топотом и грацией истинного слонопотама скрывшись в детской. Нам с Кошмаром только и оставалось, что переглянуться, да последовать за ними. А то знаю я их, такое выберут…
Мои туфли и боевой раскрас покажутся милой, невинной шалостью, ага! И как хорошо, что я в своё время смогла отговориться от того самого бронелифчика, столь настойчиво предлагаемого мне Валькой.
На то, что бы переодеть активно сопротивляющегося ребёнка у нас вдвоём ушло где-то полчаса, не больше. И то, потому что кое-кто большой, двухметровый и сильный, мужественно притворялся смертельно раненным драконом, готовым принять смерть от руки развоевавшейся принцессы. Но в конечном итоге Марья оказалась в юбке, цветастой футболке и косынке, поверх туго заплетённых косичек. И сидела на пуфике в коридоре, недовольно сопя и нехотя натягивая сандалики.