– Поговорили?
– А что мне оставалось? Если бы я отказалась, диск попал бы к следователю, а вкупе с чеком – это очень весомое доказательство моей причастности к убийству. Липа, меня бы посадили, а Анфиса умерла бы!
– Что хотел от тебя этот шантажист?
– Ему нужна была информация о тебе. Все, до мельчайших подробностей: начиная с биографии и заканчивая твоими фобиями.
– И ты дала такую информацию?..
– Прости. Он сказал, что ему не нужна лично ты. Он просто хотел, чтобы ты съехала с квартиры. Я хотела урегулировать все миром. Вспомни, я же предлагала тебе продать квартиру. Если бы ты меня тогда послушалась, ничего бы не случилось.
– Значит, все это: цветы, запах, кровь, колье – это он меня пугал. Твой шантажист?
– Да, он пообещал, что не причинит тебе вреда. Я взяла с него слово.
Она взяла с него слово – смешно. Можно подумать, люди, которые не брезгуют шантажом, держат данное слово.
– Как он попадал в квартиру?
– Я не знаю.
– Ладно, – Липа потерла виски. – Он меня пугал, подбрасывал в квартиру вещи, разливал кровь, но видения?! Откуда у меня видения и галлюцинации?
Инга очень сильно побледнела, поймала Липину руку:
– Прости меня, прости пожалуйста…
– Это ты?! – Она отказывалась верить. Кто угодно, только не Инга.
– Ты боялась недостаточно сильно, нужен был толчок, что-то такое, что заставило бы тебя воспринимать действительность искаженной. Тот человек настаивал.
– На чем? На том, чтобы ты подсунула мне наркотики?! – Липа не хотела кричать, но не смогла удержаться. – Во что ты их намешала?
– В сахар, – сказала Инга шепотом. – Это не наркотики, это психотропы, не очень сильные. Я рассчитала безопасную дозу: три чашки кофе в день, по три чайных ложки три раза. Не должно было быть никаких галлюцинаций, только рассеянность внимания и легкая тревожность.
– По две чайных ложки три раза в день, – повторила Липа с горечью. – Прямо как в аптеке. А я глушила кофе литрами! Потому что боялась до ужаса, боялась заснуть! Как тебе такая арифметика?!
– Я не думала…
– А если запить твой чудесный порошок алкоголем? Какой, по-твоему, получится коктейль?! – Она говорила, а по щекам бежали горькие слезы. – Если бы не Тим, я бы уже была трупом…
– Если бы не Тим, с тобой вообще бы ничего не случилось. – Инга резко встала, отошла к окну.
– Что ты сказала? – Она вытерла слезы кухонным полотенцем, испуганно посмотрела на подругу.
– Я сказала, что это именно он все затеял.
– Почему он?
– Потому что это именно ему в конечном счете досталась квартира, потому что это он был с тобой в последние дни. – Инга вдруг тоже разревелась.
Минут десять они выли в голос. Вернее, в два голоса. Липа просто ревела, а Инга еще и курить пыталась, захлебывалась слезами и дымом, заходилась кашлем и все равно курила.
Липа успокоилась первой. Ну, успокоиться не успокоилась, но рыдать перестала, выбралась из-за стола, умыла лицо холодной водой, сказала, не глядя на подругу:
– Хватит убиваться, все закончилось.
– Что закончилось? – спросила та испуганно.
– У меня нет квартиры, зато есть приличный счет в банке.
– А со мной что?
– Что с тобой? Где я еще найду вторую такую подругу?
– То есть ты меня прощаешь? После всего, что я тебе рассказала?
– Ты, кстати, могла бы и не рассказывать, я бы никогда ничего не узнала.
– И продолжала бы считать себя психически неуравновешенной личностью, – Инга робко улыбнулась.
– Вот только давай без психоанализа, подруга.
Они еще немного поплакали, горючими слезами скрепляя пошатнувшийся было фундамент их дружбы, а потом Инга спросила:
– Что ты теперь собираешься делать?
Липа легкомысленно пожала плечами. Вообще-то, легкомыслие это было лишь видимым, а на душе скреблась и подвывала стая бродячих кошек. Все то страшное, что с ней произошло за последние недели, организовал Чернов. Сначала и до конца срежиссировал пьесу под рабочим названием «Свести с ума Липу». Даже тот факт, что вчера он спас ей жизнь, не мог служить оправданием. Наоборот, все очень даже логично: ему не нужен труп Олимпиады Витальевны Мартьяновой, ему нужна была живая Олимпиада Витальевна, способная поставить свою подпись в купчей на квартиру. Он собирался отпраздновать сделку… Как жестоко и как коварно…
– Мне нужно домой.
– Куда?! – всполошилась подруга.
– Туда! Там мои вещи и кошка. Я же тебе рассказывала, что завела кошку.
– А если там будет он?
– Ну и что? Я его не боюсь.
– Липа, он убил Никоненко.
– Убил, – повторила она эхом. Она могла заставить себя поверить, что Тимофей Чернов мошенник и авантюрист, но верить в то, что он убийца, не получалось. – Я его не боюсь. Он ничего мне не сделает.
– Почему?
– Во-первых, потому что он не в курсе, что я уже все знаю, а во-вторых, зачем ему лишний шум?
– А в-третьих?
– А в-третьих, мне все равно нужно собрать вещи. Можно будет пожить у тебя, пока я не куплю новую квартиру?
– Живи, сколько хочешь, только давай я съезжу с тобой.
– Не надо. Это точно будет выглядеть подозрительно. Он может догадаться.
– Все-таки это опасно, – не сдавалась подруга.
– Не опасно. Не забывай, я уже жила с ним. – «И спала», – добавил внутренний голос…
* * *
Все, вот он и разгадал загадку отца!
Тим достал из сейфа небольшой железный контейнер, снял с контейнера крышку и невесело улыбнулся. Вот она, любимая игрушка отца, коллекция старинных монет. Каждая монетка в отдельности стоит целое состояние, а полная коллекция вообще бесценна.
Ее начал собирать еще прапрадед Тима. Наверное, тогда это было всего лишь невинной забавой, аристократической блажью, а сейчас вдруг стало очень серьезным, настолько, что отец поплатился жизнью за свое увлечение.
Отец. Даже после смерти он смог манипулировать людьми, загадывать шарады, сталкивать лбами домочадцев. Коллекция не была указана в завещании. Это могло означать только одно: отец ее где-то спрятал. Все знали его нелюбовь к банкам, он сам неоднократно об этом заявлял и по старинке предпочитал хранить ценные вещи в доме, в надежном тайнике. Было логично предположить, что именно в доме надо искать коллекцию. Тим вспомнил разруху, которой встретили его родные пенаты, и усмехнулся. Похоже, Марина рассуждала так же, как и он сам. Дело не в ремонте, она планомерно искала тайник. А потом, когда от загородного дома не осталось камня на камне, Марина вспомнила про московскую квартиру и про то, что отец сделал в ней перепланировку. К слову, не только Марина вспомнила, но и дядюшка.
Вспомнить-то вспомнили, да только отец и тут обвел всех вокруг пальца, отписал квартиру Липе. Теперь, когда Тим узнал Липу поближе, он был совершенно уверен, что о коллекции она ровным счетом ничего не знала. Наверное, теперь так и останется загадкой, почему своей наследницей отец выбрал именно ее. Липа не являлась его любовницей – Тим был уверен в этом на сто процентов. Может быть, очередной отцовский ход, отвлекающий маневр. Кто ж теперь скажет правду?
Но как бы то ни было, своим широким жестом он подставил девчонку под удар, потому что как только Марина и дядюшка поняли, что коллекции в доме нет, они принялись за нее.
А отец тем временем ввел нового игрока – своего некогда отвергнутого сына. И Тим справился, разгадал головоломку, нашел коллекцию. Не в квартире, как думали остальные, а в депозитном банке – еще одна прощальная шутка отца.
Тим уже собирался закрыть ячейку, когда на самом ее дне увидел конверт. Когда он распечатывал конверт, то волновался намного сильнее, чем когда открывал контейнер с монетами. Это было последнее письмо отца, адресованное именно ему, Тиму. В письме отец прощал его и просил прощения, а также изъявлял свою последнюю волю: он хотел, чтобы Тим присматривал за Липой. И ни единой строчки о том, с какой такой стати он должен это делать. Прощальная шарада отца…
Тим сунул контейнер с монетами обратно в ячейку, сложил письмо, спрятал в карман, посмотрел на часы. Если повезет, он успеет забрать свои вещи и убраться из квартиры до возвращения Липы. Праздничный ужин отменяется, ему еще нужно купить билет на самолет. Все, больше в России его ничего не держит. С коллекцией можно разобраться и позже. Главное, что он ее нашел.
В квартире никого не было, кошка Машка не в счет. Тим потрепал ее по загривку, отрезал большущий ломоть ветчины, побросал вещи в рюкзак, присел на диванчик.
Ну, вот и конец его одиссеи. Уже завтра он будет пить ледяное виски в теплой компании Коляныча и Ассана. Удивительно, но эта оптимистичная мысль совсем не грела. В душе ворочалось какое-то недоброе чувство.
Ерунда! Он все сделал правильно: разгадал загадку отца, получил свой приз, а в качестве небольшого, но весьма приятного бонуса заработал несколько ночей с Липой. Так, надо уходить, пока она не вернулась от своей подруги.
– Передавай привет своей хозяйке, – Тим на прощание погладил кошку. Она ткнулась влажным носом ему в ладонь и что-то муркнула. Решено, он заведет себе такую же, чтобы встречала и мурчала, и выпрашивала ветчину…
Тим закрыл дверь на все замки, с минуту постоял в задумчивости. Мерзостное чувство неправильности происходящего росло и набирало силу. И бороться с ним становилось все труднее. Кто бы мог подумать, что у него, флибустьера и авантюриста, есть совесть?! Он уже давно и сам забыл о ее существовании, изгнал эту строгую даму в далекую ссылку. А она вернулась… в самый неподходящий момент. Может, попробовать от нее откупиться? У него даже взятка есть подходящая – вот эта самая квартира. На кой хрен ему недвижимость в Москве?! Он не собирается больше сюда возвращаться. Решено, Тим переоформит квартиру на Липу. Девочка очень гармонично смотрится в этой мансарде, и кошке тут тоже нравится. Он переоформит квартиру и позвонит своим любимым родственникам, сообщит, что нашел отцовскую коллекцию. Вот так. Они, конечно, очень сильно расстроятся, но Липу в покое оставят. Как любил говаривать Коляныч – и крокодилы сыты, и антилопы целы.
Тим прислушался к себе – совесть не успокаивалась. Что еще?!
Он знал, что. А еще точно знал, что никогда не поступит таким образом. Счастливчик Тим годится на роль проходимца и авантюриста, но он никак не тянет на роль неуловимого мстителя. Он посоветовал совести заткнуться, бросил прощальный взгляд на дверь и ушел…
* * *
Его не было в квартире: ни его самого, ни его вещей. Тим ушел. Не прощаясь. Получил то, что хотел, и ушел. Наверное, он уже на полпути к своему сказочному городу…
Липа обошла квартиру, вышла на крышу. Ей будет не хватать всего этого: и квартиры, и крыши, и… Нет, о Чернове она больше не станет думать. Плохое нужно забыть как можно быстрее, выбросить из головы и из сердца.
Все закончилось: и плохое, и, увы, хорошее. Можно начинать жить с чистого листа…
В закатных солнечных лучах что-то тускло блеснуло. Медальон, спираль на бронзовой пластине. Кожаный шнурок перетерся. Наверное, медальон упал, когда Тим пытался снять ее с бортика крыши. А ведь он дорожил этой безделицей, говорил, что это его оберег. Как же он теперь без оберега?
Липа взяла медальон в руки, провела пальцем по глубокой царапине, следу от ножа. Взять бы его и выбросить, мелькнула шальная мысль, пусть Счастливчик Тим поживет без своей безделушки. Она сжала медальон в ладони, так крепко, что острые края больно впились в кожу. Нет, она не такая, как он. У нее есть совесть и чувство собственного достоинства.
Липа вернулась в гостиную, положила медальон на журнальный столик. Чернов вернется, рано или поздно. Ведь для чего-то же он купил эту квартиру. Он вернется и заберет свой талисман… А ей пора собираться.
У нее не получалось. Слоняться бесцельно по квартире получалось, целый час сидеть на крыше в плетеном кресле с кошкой на руках получалось, а собрать вещи – никак. Квартира ее не отпускала. Или это она сама не хотела уходить?..
Пора, уже стемнело. И Инга звонила два раза, спрашивала, когда она, наконец, вернется.
В дверь позвонили. Инга, легка на помине, переживает, что с Липой может что-нибудь случиться. А что с ней может случиться, когда ее злой гений уже на полпути к своему солнечному городу?
Липа открыла дверь, не глядя в глазок.
– …Ну здравствуй, сука!
Она не узнала его самого, только голос. В прокуренном до хрипоты голосе плескалась ненависть. С детства знакомая ненависть. Кот, ее ночной кошмар, ее галлюцинация…
Липа попятилась, пропуская кошмар в квартиру.
– Я соскучился. – Он сбросил грязную ветровку прямо на пол, потрепал Липу по щеке. Она отшатнулась.
Он изменился, от прежнего самоуверенного, крепкого парня ничего не осталось. Ужасная худоба, пергаментная кожа, сальные волосы, желтые от никотина зубы, узлы вен на руках, «героиновые дорожки» и безумный взгляд законченного наркомана.
– Любуешься? – Кот усмехнулся, больно сжал ее локоть, притянул к себе. От него пахло немытым телом и подвалом. Липу затошнило, она попыталась вырваться.
– Не рыпайся! – Не сводя с нее стеклянного взгляда, Кот задвинул засов. – Не нравится?! Это ж ты меня таким сделала, падаль, – сказал он почти ласково. – Сломала мне жизнь. Ты думала, я тебя забыл? Думала, я тебя не найду?
Липа затрясла головой. Оказывается, ее недавние кошмары – это диснеевские мультики по сравнению с Котом. Настоящий Кот пришел забрать ее в настоящий кошмар.
– Пусти, – прохрипела она.
– Не пущу, – Кот улыбнулся. – Я искал тебя, следил за тобой. Я едва в тебя не влюбился, почти простил. А ты привела в наш дом этого хромого волосатика! Как ты посмела?!
Липа пропустила момент, когда костлявый, похожий на кастет кулак обрушился на ее челюсть. Она упала, комната закружилась, заполнилась сумасшедшим хохотом Кота.
– Больно? – он присел рядом. Погладил ее по волосам. – Мне тоже было больно, когда ты сломала сначала мою руку, а потом и мою жизнь. Кому нужен однорукий спортсмен? Ты ведь именно на это и рассчитывала, да? Думала, что Коту конец? А я вот он – не совсем здоровый, но живой. Пришел поквитаться со своей сладкой девочкой, наказать за плохое поведение…
Зазвонил мобильный. Это Инга…
Кот схватил телефон, швырнул о стену. Мобильник раскололся надвое и замолчал.
– Нам никто не помешает. – Кот оторвал Липу от пола, поволок в спальню. – Твой волосатик больше не вернется. Я видел, как он свалил. Трус, слизняк… Он испугался Кота, испугался моего маленького компаньона, – в костлявой руке появился нож.
Липа закричала и тут же захлебнулась от боли – рукоятка ножа впечаталась в висок…
Наверное, она потеряла сознание, потому что несколько блаженных мгновений ей было хорошо. А потом из темноты выплыла ухмыляющаяся рожа.
– Не надо кричать, – сказала рожа. – Я так часто в мыслях убивал тебя, что если ты будешь вести себя плохо, могу и не удержаться. А ведь нам еще нужно поболтать, вспомнить молодость, развлечься напоследок.
Холодная сталь скользнула под блузку. Чтобы не закричать, Липа до крови закусила губу…
* * *
Тим был уже в аэропорту, когда обнаружил пропажу амулета. Как давно его нет? Тим не помнил. Скорее всего, шнурок порвался, когда он усмирял Липу. Хорошо, если так. Если его предположение верно, то амулет до сих пор в квартире.
Надо возвращаться! Без своей удачи он никуда не полетит.
Спираль удачи… как странно. Все в его жизни по спирали: взлеты-падения, встречи-расставания, даже с амулетом он уже расставался. Только тогда, в первый раз, он своими собственными руками отдал спираль удачи процентщику. А сейчас амулет сам решил остаться с Липой. Почему? Он, Тим, был плохим хозяином или дело не в нем, а в Липе? В груди, там, где у нормальных людей сердце, непривычно заныло.
Надо возвращать, и как можно скорее.
Липа – это не удача в чистом виде, это всего лишь женщина, не самая красивая, не самая покладистая, но амулет решил остаться с ней, а значит, с ней осталась и часть его, Тимовой, судьбы…