За стеллажами появилась фигура. Я прижала бумаги к груди и сделала несколько шагов назад.
— Все в порядке? — спросил кто-то, и я поняла, что это женщина, которая привела меня. Она подошла ближе, желто-белый круг ее фонарика был направлен вниз, на ноги, а не на мое лицо, чтобы не слепить меня. — Тебе хватило времени, чтобы все осмотреть?
— Кажется, все на месте, — ответила я. — За исключением трех стихотворений, которые, я предполагаю, и есть та цена за сделку.
— Да, — кивнула она. — Если тебе больше ничего не нужно, то можешь идти. В конце стеллажей иди до конца комнаты, там будет единственная дверь. Потом поднимайся обратно по лестнице.
На сей раз никакой повязки на глазах? — Но тогда я буду знать, где мы находимся, — сказала я. — Я буду знать, как вернуться.
Она улыбнулась. — Точно. — Ее пристальный взгляд задержался на бумагах. — Ты можешь торговать здесь, если захочешь. С таким тайником не придется ходить по музеям.
— В таком случае я стану архивистом? — спросила я.
— Нет, — ответила она. — Ты станешь торговцем.
На мгновение, мне показалось, что она сказала предателем, которым я, несомненно, являлась по отношению к Обществу. Но она продолжала говорить. — Архивисты работают с торговцами. Но архивисты другие. Мы прошли специальное обучение и можем распознать подделки, которые никогда не заметил бы обычный торговец.
Она замолчала, и я кивнула, чтобы показать, что поняла важность сказанного ею. — Если ты заключаешь сделку с торговцем, у тебя нет никакой гарантии подлинности. Архивисты — единственные, кто обладает достаточными знаниями и ресурсами, чтобы выяснить, являются ли информация или статьи подлинными. Поговаривают, что фракция Архивистов древнее Общества.
Она бросила взгляд на страницы в моих руках, а затем снова посмотрела на меня. — Иногда приходится продавать предметы, которые ничего не стоят, — говорит она. — Твои бумаги, например. Если хочешь, можешь продавать их по одной за раз. Но вместе они будут стоить гораздо больше. Чем больше коллекция, тем выше оплата. И если мы увидим в тебе потенциал, то тебе будет предоставлена возможность заключать сделки от нашего имени и получать часть вознаграждения.
— Спасибо, — поблагодарила я. Затем, подумав о словах из стихотворения Томаса, которыми, как уверял Kай, я могла бы торговать, я спросила: — А как насчет стихов, выученных наизусть?
— Ты имеешь в виду стихи, не написанные на бумаге? — спросила женщина.
— Да.
— Было время, когда мы принимали их, хотя цена была меньше, — сказала она. — Но такого давно не случалось.
Я должна была сделать соответствующие выводы, когда в прошлый раз в Тане увидела реакцию архивиста, пытаясь продать ему стихотворение Теннисона. Но я подумала, что стихотворение Томаса, известное только мне и Каю, могло быть исключением. Теперь же, благодаря Каю, у меня есть масса возможностей для торговли.
— Ты можешь хранить свои товары здесь, — сказала архивист. — плата минимальна.
Я инстинктивно отступила. — Нет, — ответила я. — Я найду другое место.
Она подняла брови. — Ты уверена, что у тебя есть безопасное место? — спросила она, и я подумала о пещере, где страницы хранились очень долго, и медальон, в котором дедушка прятал первые стихи в течение многих лет. И я поняла, где должна спрятать свои бумаги.
Я сжигала слова и хоронила их, подумала я, но еще не пробовала воду.
В некотором смысле, я думаю, что это Инди подала мне идею, где спрятать бумаги. Она всегда рассказывала об океане. Должно быть, это было ее особенностью, странной манерой выражать мысли, — она смотрела на вещи со стороны, вверх тормашками, и могла разглядеть истину под неожиданным, сложным углом.
— Я хочу продать кое-что прямо сейчас, — сказала я архивисту, и она, кажется, расстроилась. Как будто я была ребенком, стремящимся обменять эти прекрасные хрупкие слова на какую-нибудь блестящую безделушку.
— Что тебе нужно? — спросила она.
— Коробка, — сказал я. — Такая, которая не сгорит, не пропустит воду, воздух или землю. Вы можете найти что-то подобное?
Выражение ее лица чуть смягчилось. — Конечно, — сказала она. — Подожди здесь, я быстро. — Она снова исчезла за стеллажами.
Это была наша первая сделка. Позже я выяснила личность этой женщины и узнала, что она была главой архивистов в Центре, человеком, который курирует и руководит торговлей, но сама редко проводит обмен. Но, с самого начала, она проявила особый интерес к страницам, которые Кай послал мне. Я до сих пор продолжаю сотрудничать с ней.
Когда я выбралась из подземелья той ночью, сжимая в холодных руках коробку, полную бумаг, я остановилась на мгновение на краю поля. Оно заросло травой, и было усыпано черно-серым щебнем. Я угадывала очертания белого пластика, прикрывающего провалы в земле, где работы по реставрации прекратились и до сих пор не возобновились. Я задавалась вопросом, как использовался этот участок, и почему Общество прекратило все попытки его восстановить.
***
Что же происходило потом? Спрашиваю я себя. Где я спрятала страницы, после того как унесла их из тайника архивистов?
На мгновение, память пытается ускользнуть, как рыбка с серебристой чешуей в стремнине, но я хватаюсь за нее.
Я спрятала бумаги в озере.
Хотя нам твердили, что озеро мертво, я осмелилась войти в него, потому что увидела признаки жизни. Побережье выглядело, как живые ручьи в Каньоне, не похожее на то, где был отравлен Вик.
Я видела, где прежде росла трава; там, куда пришла весна и вода была теплая, я даже увидела медленно плывущую рыбу, зимующую на глубине.
Я пробралась сквозь заросли, окаймляющие побережье, затем опустила коробку под средний пирс, под воду и камни на мелководье, где озеро омывало берег.
А потом возвращаются новые воспоминания.
Озеро. Кай сказал, что встретится со мной здесь.
***
Придя к озеру, я сразу включаю фонарик и прячусь в зарослях на окраине города, где заканчиваются улицы, и начинается болото.
Я не уверена, что он все еще здесь.
Я испытываю приступы паники, когда возвращаюсь сюда, — вдруг бумаги исчезли? Но затем я делаю глубокий вдох, опускаю руки в воду, сдвигаю камни, и достаю мокрую коробку, заполненную поэзией.
Обычно я торгую страницами для того, чтобы заплатить за обмен сообщениями между Каем и мной.
Я не знаю, через сколько и чьи руки пройдут записки, прежде чем дойдут до Кая. Так что первое сообщение я отправила придуманным шифром, который изобрела в течение долгих часов сортировки, не требовавшей моего полного внимания. Кай понял шифр и немного изменил его, когда писал ответ. Каждый раз мы немного перестраиваем исходный шифр, изменяя и развивая его, чтобы его было труднее прочесть.
Это не идеальная система, — я уверена, что шифр можно взломать, но пока это лучший выход для нас.
Чем ближе я подхожу к воде, тем больше понимаю, что что-то не так.
Большая стая черных птиц собралась у края первого дока, а другая стая — дальше по берегу. Они кричат и призывают друг друга, выковыривая что-то из земли. Я направляю на них свет фонарика.
Черные птицы с криками разлетаются в стороны, и я останавливаюсь.
Мертвая рыба лежит на берегу, застряв в камышах. Кверху брюшком, с остекленевшими глазами. И я вспоминаю, что сказал Кай насчет Вика и того, как он умер. Вспоминаю, что черные отравленные воды стекают в Отдаленные провинции и далее, на территории Врага.
Но кто отравляет воду Общества?
Тело пробирает мелкая дрожь, и я крепче обхватываю себя руками. Бумаги под моей одеждой шепчут. Где-то на дне мертвого озера лежат другие бумаги. На дворе ранняя весна, но вода еще ледяная. Если я сейчас достану страницы, то не смогу дождаться Кая.
Что если он придет, когда я, замерзшая, буду возвращаться домой?
Глава 6. Кай
Мы уже приближаемся к Грандии. Пришло время сказать Инди, что я задумал.
В кабине и багажном отделении есть динамики. Командир нашего флота услышит все, что я скажу, да и Калеб тоже. Поэтому придется написать для Инди записку. Я тянусь в карман и вытаскиваю кусочек древесного угля и салфетку, взятую из столовой лагеря. Я всегда храню эти вещи при себе, — вдруг появится возможность отправить сообщение Кассии?
Инди поглядывает на меня, подняв брови. Одними губами она произносит, Кому ты пишешь?
Я указываю на нее, и ее лицо оживляется.
Я пытаюсь придумать, как лучше всего попросить ее . Как-то в Каньоне я сказал, что мы должны попытаться убежать от всего этого. Помнишь? Давай сделаем это прямо сейчас.
Если Инди согласится сотрудничать, мы сможем найти способ добраться до Кассии и сбежать на корабле. Я получаю только одно написанное слово « В»до того, как голос заполняет кабину.
— Говорит Шеф-пилот.
Я чувствую маленький толчок узнавания, хотя никогда раньше не слышал его голос. Инди задерживает дыхание, а я убираю уголь и бумагу обратно в карман, как будто Шеф-пилот может видеть нас. Его голос звучит глубоко и мелодично, приятно, но сильно. Он идет от контрольной панели, но качество передачи намного лучше, чем обычно. Он звучит, как будто Шеф на самом деле находится на корабле.
— Я так же Лоцман Восстания.
Мы с Инди пялимся друг на друга. Она была права, но на ее лице не видно триумфа. Только твердая вера.
— Скоро я поговорю с каждым человеком из провинций, — говорит Лоцман, — но те из вас, кто принимает участие в первой волне Восстания, заслужили право услышать меня первыми. Вы находитесь здесь, потому что решили присоединиться к Восстанию, и потому что участвовали в мятежах. И также вы здесь из-за другой важной особенности, благодаря которой не можете принимать все на веру.
Я бросаю взгляд на Инди. Ее лицо излучает свет и красоту. Она верит в Лоцмана. А верю ли я, теперь, когда услышал его голос?
— Красная таблетка на вас не действует, — продолжает Лоцман. — Вы помните то, что Общество заставляло забыть. Как некоторые из вас давно подозревали, это сделало Восстание — мы обеспечили вам иммунитет к красной таблетке. И это не все. У вас так же есть иммунитет к болезни, которая прямо сейчас охватывает города во всех провинциях.
Они никогда не упоминали про болезнь. Мои мышцы напрягаются. Что это означает для Кассии?
— Некоторые из вас уже слышали о чуме.
Инди поворачивается ко мне. — Ты слышал? — шепчет она.
Я почти говорю нет, но потом осознаю, что, кажется, слышал. Та тайная болезнь, которая убила родителей Элая.
— Элай, — шепчу я в ответ, и Инди кивает.
— Общество предназначало чуму для Врага, — вещает Лоцман. — Они отравили некоторые реки Врага и запустили вирус в другие водоемы. Это, в сочетании с непрекращающимися нападениями с воздуха, полностью уничтожило Врага. Но Общество делало вид, что Враг все еще существует. Общество нуждалось в ком-то, кого можно обвинять в продолжающихся смертях тех, кто жил в Отдаленных провинциях.
Некоторые из вас были в тех лагерях. Вы знаете, что Общество хочет полностью искоренить Отклоненных и Аномалий. И они использовали ваши смерти и собранную информацию в виде огромной коллекции данных.
Тишина. Мы все знаем, что все, сказанное им, — правда.
— Мы хотели прийти и спасти вас раньше, — говорит Лоцман, — но мы еще не были готовы. Нам приходилось выжидать. Но мы незабывали про вас.
Так ли это? Подмывает меня спросить. Меня наполняет старая горечь против Восстания, и я покрепче обхватываю штурвал, пристально глядя в ночь.
— Когда Общество создало эту чуму, — продолжает Лоцман, — некоторые вспомнили, что вода в одном месте превращается в дождь где-то в другом месте. Они знали, что, так или иначе, заболевание вернется к нам, независимо от того, сколько мер предосторожности было предпринято. Среди ученых в Обществе начались разногласия, и многие из них тайно вступили в ряды Восстания. Некоторые из наших ученых нашли лекарство, вызывающее иммунитет к красной таблетке, равно как и к чуме. Поначалу нам не хватало ресурсов, чтобы обеспечить лекарством каждого человека. Поэтому приходилось делать выбор. И мы выбрали вас.
— Он выбрал нас, — шепчет Инди.
— Вы не забыли о том, чего Общество жаждало, чтобы вы забыли. И вы не можете заболеть чумой. Мы защитили вас от всего. — Лоцман помолчал. — Вы всегда знали, что мы готовим вас для самых важных поручений Восстания. Но вы никогда не знали точно, каким будет ваш груз.
— Вы везете лекарства, — объявляет Лоцман. — Прямо сейчас, корабли с грузом, под прикрытием истребителей, доставляют лекарства в наиболее зараженные города — Центр, Грандия, Ория, Акадия.
Центр является одним из наиболее зараженных городов. Кассия больна? Мы никогда не знали точно, был ли у нее иммунитет к красной таблетке. Я в этом не уверен. И как чума появилась в столь многих местах? Крупнейшие города, и все заразились одновременно? Разве распространение болезни не должно было занять больше времени, а не возникнуть везде одновременно?
Это вопрос для Ксандера. Хотел бы я спросить об этом у него.
Инди поднимает на меня взгляд. — Нет, — говорит она, потому что знает, что я хочу сделать. Она знает, что я хочу попытаться добраться до Кассии в любом случае. Она права. Это именно то, что я хочу сделать. И если бы я был один, то рискнул. Я бы попытался обогнать Восстание.
Но я не один.
— Многих из вас, — не умолкает Лоцман, — поставили в пару с кем-то знакомым. Так было задумано. Мы знали, что задание будет трудным для тех из вас, у кого остались близкие люди в Обществе, и вы захотите доставить лекарства семье и друзьям. Мы не можем поставить под угрозу эффективность этой миссии, и нам придется ликвидировать любого, кто попытается отойти от заданного курса.
Восстание умно. Меня соединили с единственным человеком в лагере, о котором я забочусь. Чтобы показать, что забота о других делает тебя уязвимым. Я давно узнал об этом, но до сих пор не могу остановиться.
— У нас достаточный запас лекарства,— говорит Лоцман, — но без излишков. Пожалуйста, не тратьте попусту ресурсы, для которых мы пожертвовали многим.
Как у них все продумано — нас определили в пары, лекарства сделали ровно столько, сколько нужно. — Звучит словами Общества, — произношу я вслух.
— Мы не Общество, — словно возражает Лоцман, — но мы осознаем, что, прежде чем освободить людей, мы должны исцелить их.
Мы с Инди уставились друг на друга. Лоцман ответил мне? Инди прикрывает рот рукой, а я стараюсь не рассмеяться.
— Общество построило заграждения и стены для того, чтобы попытаться сдержать заболевание, — рассказывает Лоцман. — Они посадили людей на карантин в медицинских центрах, а затем, когда свободные места закончились, в правительственных зданиях.
— Последние несколько дней стали поворотным моментом. Мы подтвердили, что число заболевших достигло критической отметки. Сегодня вечером, банкеты Обручения отменили по всей территории Общества, от Камаса до Центра и за их пределами. Общество пыталось перенастроить данные, вплоть до последнего момента, но они не успели. Мы проникли в сортировочные центры, добавляя им проблем. Устроить хаос на банкетах Обручения оказалось совсем не трудно. И вот — серебряные коробочки без микрокарт и пустой экран без пары по всем провинциям.
Этим вечером многие люди приняли красные таблетки, но не все из них забудут. Банкет Обручения это одно из главных событий в Обществе, на него опираются все остальные церемонии. Его провал показывает неспособность Общества заботиться о своем народе. Даже те, кто забыл, скоро поймут, что они не обручены, и что-то пошло не так. Они поймут, что многие их родные и знакомые исчезли за ограждениями и не возвращаются назад. Общество умирает, пришло наше время.