Медсестра поднялась со стула и потрепала его по руке.
– Пройдите со мной, – сказала женщина, указывая головой позади себя, – Она хочет поблагодарить вас.
– Мне не нужна благодарность.
– Не стоит так. Благодарность нужна нам всем. Пойдемте.
Прежде чем он успел остановить себя, Галлахер позволил медсестре провести себя в маленькую палату скорой помощи со шторой вместо двери. Невысокая брюнетка сидела на кровати с огромной повязкой на шее. Большие зеленые глаза были слегка затуманены, но прояснились, как только она взглянула на него. Медсестра оставила их одних.
– Это вы спасли меня? – спросила она.
Чувствуя смущение, он кивнул.
Девушка теребила одеяло, которым была укрыта.
– Спасибо. Правда.
– Не за что. Я просто рад, что нашел вас вовремя.
– Да, я тоже.
Галлахер повернулся, чтобы уйти.
– Ладно, мне нужно…
Он замер на полуслове, когда симпатичная молодая женщина отодвинула занавески и вошла. Она была высока, что-то около пяти футов десяти дюймов [4]с черными волосами и голубыми глазами.
–Дженна! – воскликнула она, увидев подругу на кровати. – Слава богу, с тобой все в порядке. Леди на телефоне сказала, что на тебя напали. Глаза Дженны заполнились слезами.
– Я не знаю, что произошло. Я шла к машине, а потом больше ничего не помню. Если бы не он, я была бы мертва.
Девушка повернулась и замерла. Она глядела так, словно увидела призрака.
Галлахер пристально глядел на нее в ответ.
– Что-то не так? – спросил он.
Девушка нахмурилась.
– Нет. – Она махнула рукой, как будто чувствовала себя глупо. – Извините, просто вы мне кое-кого напомнили.
– Бывшего парня?
– Нет, моего прадеда.
– Это не особенно лестно. Я думал, что неплохо выгляжу для своего возраста.
Девушка рассмеялась.
– Да нет, я имею в виду…о, забудьте…
Джена чуть наклонила голову, рассматривая его.
– Он точно на него похож, Роуз. Ты права.
Роуз. Имя поразило его, словно удар.
Не успел Галлахер шевельнуться, как девушка по имени Роуз подошла к нему. Она вытащила золотой медальон с гравировкой из-под своего коричневого свитера. Это было украшение, которое он очень хорошо знал. От цепочки и бриллиантов, образующих круг на крышке до надписи сзади.
«Моей Роуз. Счастливой годовщины 1930.»
Девушка открыла медальон и показала ему две фотографии. На одной из них был он – за несколько месяцев до его смерти Розали попросила Джейми сфотографироваться, а на другой его двухлетний сын.
– Видите, – сказала девушка, указывая на фото, – Вы выглядите точно, как мой дедушка Джейми.
Галлахер сглотнул, пытаясь преодолеть боль в сердце. Он хотел коснуться медальона, но руки дрожали так сильно, что он не осмелился.
– Откуда это у вас?
– Моя прабабушка подарила мне его прошлой весной. Поскольку меня назвали в ее честь, она хотела, чтобы он был у меня. – Девушка грустно улыбнулась, закрыла медальон и вернула его под свитер. – Папа говорит, что дедушка Джейми был гангстером, но я не верю. Бабуля Роуз никогда бы не вышла замуж за такого человека. Она была святой.
Галлахер едва мог вздохнуть. Ему хотелось сжать ее в руках и плакать. Его правнучка.
Розали.
Эта энергичная молодая девушка была живой ниточкой, связывающей его с женой. Когда Галлахер заговорил, его голос был глубоким, наполненным чувствами:
– Она должна была сильно любить вас, чтобы подарить этот медальон.
– Я знаю. Она носила его всю свою жизнь, прежде чем подарить мне. Это просто странно, знаете? Вы так на него похожи.
Галлахер закашлялся.
– Да, странно.
Он не мог оторвать от нее глаз. Джейми не видел в Роуз сильного сходства с собой или Розали, но глубоко в сердце ощущал родственную привязанность.
Она была его семьей. А он не мог сказать ей об этом. Так же, как никогда не мог открыться ее отцу или деду.
Галлахер обменял душу на возможность отомстить, и его заставили скрываться во тьме, передать заботу о семье незнакомцам. Но, по крайней мере, совет Оруженосцев был рядом с ними. После того, как Галлахер стал Темным Охотником, они отправили своих людей убедиться, что его семья выживет.
Правительство отняло у Розали все. Конфисковало даже его легальное имущество и оставило ее в нищете. Оруженосцы обеспечили Розали работой, а после нескольких лет начали подсылать подходящих мужчин ухаживать за его женой. В конце концов, один из них женился на ней.
Пока Харрис был жив, он посылал Галлахеру фото и новости о сыне и внуках. Совет Оруженосцев обеспечил безопасность и благополучие его семьи, пока он занимался выслеживанием и уничтожением Даймонов.
Эш предупреждал, как сложно ему будет.
«До тех пор пока у тебя есть прямые живущие потомки, все это будет преследовать тебя. Но тебе станет легче…со временем.»
Другие Охотники говорили то же самое, но прямо сейчас перед ним стояла его правнучка, Джейми не мог в это поверить. Господи, это было так несправедливо.
А может быть, это было наказание за ту жестокую жизнь, что он выбрал.
Всегда изгой. Часть мира, не принадлежащая к нему. Правда заставила его вздрогнуть.
Вымотанный и сжигаемый болью, Галлахер извинился перед девушками и покинул госпиталь. Улица снаружи была практически пуста. Поздний час заставил всех разойтись по домам в поисках тепла. Спокойствия.
Он сомневался, что когда-либо почувствует все это снова.
Когда он въехал в частный гараж напротив Убежища, Элизар Пельтье вышел из задней двери и остановился. Длинные светлые вьющиеся волосы мужчины были стянуты сзади. На нем были черные брюки и черный мешковатый свитер.
– Джейми Галлахер, – протянул он, – будь я проклят. Он развернулся и крикнул в распахнутую дверь, – Кайл, пойди скажи Маман приготовить порцию говядины с капустой. У нас тут голодный Темный Охотник.
Галлахер благодарно кивнул:
– Привет, Зар, давненько не виделись.
– Лет тридцать или около того, я думаю, прошло с тех пор, как мы имели удовольствие видеть тебя.
Для бессмертных время действительно летело незаметно.
– Но ты все еще помнишь мое любимое блюдо.
Зар пожал плечами:
– Друзей я не забываю.
Также как не забывал их и Галлахер. Их было слишком мало, и все они находились слишком далеко.
Зар проводил его в здание рядом с баром «Убежище». Построенный в начале века, особняк Пельтье был домом для семейства Катагария и их разношерстных беженцев. Дом соединялся с баром дверью на первом этаже, которую постоянно охранял один из одиннадцати сыновей Пельтье.
В мире Охотников они были легендой, поскольку приветствовали всех, как друзей. Кем бы ты ни был: Оборотнем, Темным Охотником, Ловцом снов или кем-то еще – не имеет значения. Пока ты следишь за своими манерами и держишь оружие при себе, они позволят тебе войти или уйти с миром. Стоит нарушить одно единственное правило дома «Не пролей крови» и ты быстро покинешь дом по частям.
Элегантный особняк в викторианском стиле был тих, если не считать приглушенного звука «Ревунов», выступающих на сцене в баре за стеной. Дом был обставлен дорогой мебелью, купленной еще в начале века. Медвежий клан не любил перемен. Галлахер был рад этому. У него появилось странное чувство, что он снова очутился дома.
– На сколько ты останешься? – спросил Зар, поднимаясь с ним по лестнице красного дерева.
– До Нового Года.
Зар кивнул.
– Маман будет рада это услышать.
Он показал Галлахеру комнату в конце коридора.
Джейми вошел и увидел теплую уютную спальню. Окна были плотно завешены тяжелыми шторами, задерживающими солнечный свет.
– Тут есть кабельный модем для ноутбука, если он у тебя с собой.
Уголок рта Галлахера приподнялся.
– Это называется – почувствуй себя, как дома.
– Мы стараемся. Я хорошо помню те времена, когда приходилось убегать и прятаться, когда об удобствах можно было лишь мечтать. Обустраивайся и присоединяйся к нам, когда будешь готов.
Галлахер глядел, как уходит Зар и его захватили чувства и воспоминания. Он ценил доброту медведей, но отдал бы все свои деньги и бессмертие за одну ночь, проведенную с женой и сыном.
За одно единственное Рождество с ними, чтобы поглядеть, как освещается лицо Розали, когда она открывает подарок.
Боль потери вонзила в него свои когти. Джейми не желал мучиться, мечтая о том, чего не мог получить. Он сел на кровать и уставился на стену. Он видел лицо правнучки и думал, поедет ли она на Рождество, чтобы быть рядом со своей семьей.
И если уж речь зашла об этом, не стоит ли ему самому поехать домой? По крайней мере, Чикаго был ему знаком. Измученный и с болью в сердце, Галлахер прилег на секундочку. Он просто хотел на мгновение погрузиться в воспоминания о тех временах, когда был человеком.
Галлахер проснулся и обнаружил, что пока он спал, прошло три дня. Он ничего не помнил о своих снах.
– Почему ты позволила мне спать так долго? – Спросил Джейми у Маман Пельтье, когда вышел из комнаты и нашел ее в зале на первом этаже.
В человеческой форме она была элегантной, высокой блондинкой, чаще всего одетой в стильный костюм. И хотя ей никто не дал бы больше сорока, на самом деле она приближалась к восьмистам.
– Ашерон сказал, что тебе нужно отдохнуть, и я согласилась.
– Но три дня?
Николетт пожала плечами:
– Тебе лучше?
Странно, но ему действительно стало лучше. По крайней мере, физически.
Наступил Сочельник, и на улице уже стемнело. Члены медвежего клана потихоньку спускались по лестнице в два больших зала, где стояли украшенные двенадцатифутовые елки [5].
Галлахер наблюдал со стороны, как вся команда Катагарии и Аркадиан, называющих особняк Пельтье своим домом собираются для грядущего праздника. Маленькие медвежата ползали по куче подарков и пытались их жевать, карабкались на елки. Их родители, принявшие человеческий вид, чтобы Галлахер чувствовал себя, как дома, стягивали их вниз. Джастин Портакалиан спустился вниз в форме пантеры, схватил одного из малышей за шкирку и, играючи, покатился с ним по полу.
Это была самая сумасшедшая рождественская компания, которую видел Галлахер за свои сто с лишним лет. Он чувствовал себя лишним гораздо сильнее, чем три дня назад, когда только приехал. Все участники «Ревунов» пришли, чтобы присоединиться к вечеринке. Галлахер решил, что ему нужен глоток свежего воздуха и пара минут, чтобы привести голову в порядок. Он вышел в холодную темную ночь и бесцельно побрел по Французскому кварталу. Прежде чем Галлахер успел это осознать, он стоял у собора Святого Луи.
Прошло так много времени, с тех пор как он в последний раз был в церкви. У входа он заметил всего несколько человек. Несомненно, большинство прихожан будут ждать полуночной мессы. Он хотел уйти, но вместо этого обнаружил, что заходит внутрь вместе с остальными.
В коридоре было темно, но Галлахер четко видел внутреннее убранство и направился к маленькой кропильнице [6]со святой водой, которая находилась на стене слева, прямо перед церковной лавкой. Он благословился и открыл двери темного дерева, ведущие в собор. Красота витражей и статуй вернули его в дни юности.
Галлахер приклонил колени и сел на последний ряд. Тут он ощущал присутствие своей Розали. Глубоко религиозная, она никогда не пропускала ни одного церковного праздника. Он всегда ходил с ней, хотя и ворчал по этому поводу. Она терпеливо сидела рядом с ним, гладила по руке и улыбалась, сумев совершить невозможное.
– Я скучаю по тебе, Роуз, – выдохнул Джейми, и боль одиночества стиснула грудь.
Галлахер хотел бы остаться тут, где чувствовал ее присутствие, но не смел. Ни один Темный Охотник не мог оставаться в старой церкви долго: духи прошлого появлялись, чтобы завладеть ими.
А он сейчас был слишком слаб, чтобы бороться.
Поднявшись, Джейми тихо прошел к выходу, а потом на улицу.
Было холодно, но этот холод не мог даже сравниться с тем, что жил в его сердце. Галлахер пошел по Шартрез-Стрит. Он не знал, куда идти. Ему не хотелось возвращаться в «Убежище», а необходимости охотиться в Сочельник не было. Поскольку большинство смертных оставались дома со своими семьями, Даймоны тоже предпочитали не высовываться.
– Прив-вет!
Галлахер остановился, услышав знакомый певучий голос. Повернувшись он обнаружил рядом «Сими».
– Привет, – ответил он, ожидая увидеть Эша рядом с ней.
Но, как оказалось, она была одна. Сими подскочила к нему.
– А чего это ты тут делаешь один? – спросила она, – Ты забыл, как найти Убежище?
– Нет, я хотел немного побыть в одиночестве.
Сими склонила голову и нахмурилась.
– Почему? Медведи тебя обижают? Маман всегда злится, когда я играю с медвежатами. Она думает, я могу их съесть, но бе-е-е! Они слишком волосатые. Вот если бы мне дали ободрать одного, тогда я, может быть, и заинтересовалась.
Сам того не желая, Галлахер рассмеялся:
– Ты что, шутишь?
– О нет, я никогда не шучу насчет шерстистой еды. Она отвратительна. – Сими подняла на него глаза. – Если они тебя не обижали, тогда почему ты ушел?
– Не знаю. Думаю, я просто не чувствовал себя так, как надо.
– Почему?
Галлахер пожал плечами:
– А ты что тут делаешь?
– Да ничего особенного. Акри ушел к рыжей демонице, поэтому сказал, что я могу пойти поиграть, если не буду есть ничего, не приготовленного людьми. Но все мои любимые места закрыты, и я подумала найти медведей сама – может быть, Джозе, раз он человек, сможет приготовить мне что-нибудь вкусное, из-за чего акри сердиться не будет.
– Акри – это Эш?
– Да.
– А рыжая демоница?
– Артемида. Сучка-Богиня. Ты ее знаешь. Это она стащила твою душу.
– Она не крала ее.
Сими показала ему язык.
– Конечно стащила. Она все ворует. – Девушка приподнялась на цыпочки и заглянула ему в глаза. – Эй, – сказала она, обхватывая его подбородок рукой, чтобы наклонить вперед и назад, изучая выражение лица. – Тебе плохо. Акри будет очень расстроен. Он не любит, когда его Темным Охотникам плохо, а Сими не любит, когда акри грустит. Почему тебе плохо?
– Я скучаю по своей семье.
Отпустив его, она сочувственно кивнула.
– Я тоже скучаю по своей. Моя мама была очень хорошая. Сими, – говорила она, – Я тебя люблю. Акри тоже меня любит.
Сими склонила голову, чтобы он мог увидеть рожки, укрытые чем-то вроде маленьких вязаных шапочек.
– Видишь, он подарил мне специальные грелки, чтобы рожки не мерзли. Хочешь себе грелки для рожек?
Это был самый необычный разговор в жизни Галлахера. Он не знал, почему стоит и продолжает говорить с Сими. Может быть, дело было в ее детской манере говорить. Но она определенно очаровывала.
– У меня нет рожек.
– А ты хочешь? – С надеждой спросила Сими. – Я могу подарить тебе пару по-настоящему ярких и красивых. У Акри рожки черные, но он не позволяет другим видеть их.
– У Эша есть рога?
– О, да. Они такие милые. Не такие, конечно, как мои, но все равно очень симпатичные. Сими могла бы сказать, что надеется, что ты их увидишь, но если ты их увидишь, ты умрешь, а я думаю, Сими будет по тебе скучать. Ты тоже кажешься очень милым.
Галлахер нахмурился, когда Сими начала рыться в своей огромной сумке. Через несколько секунд она достала кухонную прихватку в виде рыбки и протянула ему.
– Она качественная. Из QVC [7]. Я его очень люблю. Ты смотришь QVC?
– Нет.
– Тебе стоит. Акри говорит, что я слишком много его смотрю, но никогда не жалуется, если я делаю там покупки. Им я тоже нравлюсь. Они показывают меня по телевизору и называют «мисс Сими». Мне это нравится.
Галлахер протянул рыбку обратно.
– Ой, нет. Это для тебя. Подарки делают людей счастливыми. Сими хочет, чтобы ты был счастлив.