Тильда открыла последний ящик.
– Эндрю влюбился кое в кого.
– У Эндрю нет мозгов, – фыркнул Дэви, глядя на Ив, улыбавшуюся, словно непорочный ангел из-под копны светлых кудряшек.
– Эндрю голубой. А Джефф – классный парень, – запротестовала Тильда.
– Разве Эндрю не знал этого до того, как женился на Ив?
– Говорит, что нет. Он считает, что Господь таким способом прислал на землю Надин. – Тильда вынула карточку из последнего ящика и, осторожно опустив Стива на пол, встала. – Здесь больше ничего нет. Нужно идти вниз. Вас я не приглашаю, так что можете оставаться здесь.
– Расскажи об этой картине, – неожиданно попросил Дэви. – Почему ее нужно украсть?
– Вам об этом знать необязательно, – процедила Тильда, глядя мимо него.
– Еще как обязательно, – заверил Дэви, хватая ее за руку. – Мне требуется информация. Кто ее нарисовал?
Набрав в грудь побольше воздуха, Тильда пригвоздила его к месту беспощадным взглядом.
– Ну и что? – как ни в чем не бывало осведомился он.
– Знаете, – сухо объяснила она, – найдется немало людей, боящихся встать мне поперек дороги.
– Как жаль, что здесь таковых не имеется, – расстроился Дэви. – Так кто ее нарисовал?
– Скарлет Ходж, – вздохнула Тильда.
Сбитый с толку Дэви даже рот раскрыл:
– Это кто же назвал беспомощного ребенка «Скарлет Ходж»?!
Тильда вырвала у него руку.
– Но Гвенни, разумеется, назвала тебя Матильдой, – задумчиво заключил он.
– Меня назвал Матильдой отец. В честь моей бабушки, так что могли бы выказать некоторое уважение к его воле.
– Угу, как же, как же. А второе имя?
– Вероника. – Не услышав ожидаемых комментариев, Тильда добавила: – В честь Ронни Спектор. «Будь моей малышкой».
– Примите мои соболезнования, – поклонился Дэви.
– Я чудом избежала участи носить гордое имя Артемизии Дион. Так что можете держать свои соболезнования при себе, – отмахнулась Тильда.
– О’кей, – согласился Дэви. – Итак, Скарлет их нарисовала, а Клеа купила одну. Откуда взялась другая?
Тильда пожала плечами.
– Полагаю, была у Мейсона Фиппса.
– Значит, одну мы вернули, – констатировал он, видя, как она напряглась. – Бетти, ты охотишься за вещами, которые тебе не принадлежат. А это дурно.
Тильда не мигая смотрела на него. Ситуацию несколько разрядила Гвен.
– Все устроено. Они будут в восемь. Мейсон сгорает от нетерпения. – В отличие от Мейсона Гвен явно не испытывала нетерпения. – Ты вынула карточки? – поинтересовалась она у дочери.
– Иду за ними, – так же напряженно ответила Тильда. Обе казались на редкость несчастными.
– Не привыкли к преступной жизни, верно, девочки? – усмехнулся Дэви.
– Господи, конечно, нет, – вздохнула Гвен и снова направилась в галерею.
– Вы тоже можете идти, – разрешила Тильда, и Дэви подумал, не заняться ли ему прямо сейчас разведенной Ив. Но тут свет снова упал на сумасшедшие голубые глаза Тильды, и она показалась ему упрямой, невыносимой, раздражающей – и бесконечно более интересной, чем Ив, если, разумеется, он сможет удержать ее от членовредительства. К тому же Дэви уже знал, как она умеет целоваться.
– Итак, – сказал он, соскальзывая по двери, чтобы сесть на пол, – поговори со мной, Матильда Вероника. Расскажи мне все без утайки.
Клеа сидела за туалетным столиком, исходя злобой. Злобой, порожденной страхом и паникой. Мейсон потерял голову от этой жуткой особы Гуднайт!
Будь Гвен двадцать, это еще было бы понятно.
Клеа посмотрелась в зеркало. Сорок пять лет неусыпных забот о собственном теле не могли сделать ее двадцатилетней. Страшно подумать, с какой легкостью она промотала, вернее, пустила по ветру свою юность. Немало богатых людей пытались ее заполучить, но Клеа взбрело в голову стать актрисой. Ей хотелось показать всему миру, что она тоже что-то собой представляет.
Но проблема в том, что для этого нужны деньги, деньги и еще раз деньги.
– У тебя почти не остается времени, – в бешенстве прошипела она своему отражению. – Ты никогда не умела выбрать правильно, и теперь часики тикают. Делай же что-нибудь, глупая сука!
Она не заметила, как нахмурилась от презрения к себе. А вот этого делать не стоит! Это прибавляет ей добрый десяток лет.
Клеа разгладила лоб, стирая гнев, а когда гнев испарился, осталась только паника.
«Нет!»
Клеа выпрямилась и улыбнулась себе. В конце концов, ее соперница – не двадцатилетняя девчушка, а Гвен. Старуха Гвен. Так, может, дело не в женщине, а в галерее? А в таком случае почему бы не купить эту чертову галерею? Ох уж эти мужчины! Ни грамма мозгов!
Тут зазвонил телефон, и она подняла трубку, готовая изуродовать любого звонившего просто из принципа!
– Клеа! – проблеял Рональд. – Дорогая!
«Дорогая! Черта лысого!»
– Скажи, что Дэви Демпси сейчас на пути в Тибет, – процедила она сквозь зубы.
– Почему в Тибет? – не понял Рональд.
– Ты должен был избавиться от него. Ты снова меня подводишь, Рональд.
– Но я не знаю, где он, – в панике заверещал Рональд. – Не беспокойся, все в порядке! Я потолковал кое с кем…
– Не желаю, чтобы ты толковал кое с кем, – перебила Клеа. – Я хочу, чтобы ты раз и навсегда покончил с ним. И не июни, пока не уберешь его с дороги.
– Но я… – начал Рональд.
Клеа бросила трубку, испытывая поистине свирепую радость оттого, что может сделать это столь вызывающе. Телефоны, в которых приходится нажимать кнопку, чтобы отключиться, долго не продержатся. Людям нужны рычаги, чтобы с размаха швырять на них трубку. Чтобы давать понять дуракам, когда они зарываются. Дуракам вроде Рональда.
Глаза Клеа зловеще сузились.
И Гвен Гуднайт.
Ей нужно предусмотреть все случайности.
Задумчиво постукивая ногой по полу, Клеа подняла трубку и набрала номер.
– Рональд? – спросила она уже куда мягче. – Прости, просто меня очень тревожит Дэви. – Рональд успокаивающе закудахтал в трубку, и Клеа нетерпеливо поморщилась. Ничего не поделаешь, приходится терпеть этого болвана! – Послушай, ты можешь помочь мне другим способом. Ты всех знаешь, всюду бываешь. Будь лапочкой, узнай все, что сможешь о Гвен Гуднайт и «Гуднайт гэлери». Особенно о Гвен Гуднайт. – Рональд из кожи вон лез от усилий заверить ее в своей преданности, что-то безостановочно лопоча. – Сделаешь? О, спасибо, дорогой. Буду думать о тебе.
Повесив трубку, она улыбнулась: «Он наверняка что-нибудь нароет».
Одно в Рональде хорошо: он свое дело знает, да и исполнитель он прекрасный.
Клеа мельком увидела себя в зеркале. Опять эта хмурая физиономия. Она выглядит на все сорок!
Лицо на миг исказилось паникой.
Нет, она не стареет! Пока еще нет! У нее нет денег, она не хочет быть одинокой и бедной…
Клеа глубоко вздохнула и, улыбаясь, взглянула в зеркало снова. Оттуда на нее смотрел ангел.
– Больше так не делай, – сказала Клеа зеркалу и подошла к шкафу, чтобы отыскать нечто такое, что заставит Мейсона забыть о галереях вообще и о Гвен Гуднайт в частности.
Тильда устремила мрачный взор на Дэви, преспокойно преграждавшему ей путь к бегству. Ничего не скажешь, он чертовски хорош для вора-шпиона.
– Я не желаю говорить с вами. Пропустите.
Дэви только ухмыльнулся:
– Итак, Матильда, признайся: папочка мошенничал по малости?
– Да как вы смеете?! – Тильда гордо выпрямилась, изобразив на лице что-то, что, как она надеялась, сойдет за негодование. – Послушайте, вы, у моего отца была безупречная репутация. Как и у всего нашего рода на протяжении многих поколений! Мы Гуднайты!
– Рад за вас, – пробормотал Дэви несколько растерянно. Похоже, ей впервые удалось пробить брешь в его защите.
Подошедший Стив обнюхал его. Дэви подхватил песика, усадил себе на колени и загородился им, как щитом.
– Он имел привычку предупреждать людей насчет определенных картин, – продолжала Тильда, которая, похоже, уже не могла остановиться. – Советовал подождать, получить более надежные свидетельства, документы…
Она прикусила язык, заметив, как насторожился Дэви.
– Документы? Каким же образом он убеждался в подлинности картины?
– Он прослеживал ее происхождение, – объяснила Тильда фальшиво-праведным тоном. – Узнавал, кому и когда она впервые была продана, переписывался с бывшими владельцами. Он…
– Значит, он доверялся огромному количеству людей, – хмыкнул Дэви, поглаживая Стива. – Все, в чем он нуждался, это один-единственный мошенник в длинной цепочке. Только художник может знать наверняка, чья это картина.
– Даже художнику нельзя доверять! – презрительно фыркнула Тильда. – Часто Пикассо приносили его же картины для подтверждения подлинности, и если они ему не нравились, он отрицал авторство, хотя сам же их написал. Если же их написал кто-то другой, но они ему нравились…
– Он признавал авторство, – закончил Дэви. – Что же, весьма разумно.
– Зато нечестно, – возразила Тильда с видом оскорбленной добродетели.
– Но есть и другие способы узнать наверняка. Наука. Химический анализ.
– Видите ли, – осторожно объяснила Тильда, – хороший подделыватель все предусмотрит. Смоет краску со старого холста, смешает с собственными красками. Конечно, можно поймать их на микроэлементах, но это требует времени. Если люди не торопятся и дождутся результатов анализа, можно вовремя отказаться от покупки и сохранить деньги. Но когда картина уже куплена, даже если свидетельства окажутся неутешительными…
– Владельцы ничего не желают слышать.
– Верно, – удивленно протянула Тильда. – Вы знаете об этом?
– Люди не любят выглядеть дураками. Поэтому предпочтут поверить мошеннику, чем разыскивать парня, который их надул.
– Мне их не жаль, – пожала плечами Тильда. – Если они действительно влюбились в картину с первого взгляда, какая разница, настоящая она, фальшивка или подделка? А если она им не нравилась, не стоило ее покупать.
– Следовательно, они заслужили свою участь. Я уже где-то слышал нечто подобное, – кивнул Дэви.
Тильда резко вскинула голову.
– Нет! Никто не заслуживает надувательства.
– Ты сказала «фальшивка или подделка», – вспомнил Дэви. – Я думал, это одно и то же.
Тильда поморщилась, пытаясь придумать, как ей избавиться от этого назойливого типа.
– Фальшивка порочна с самого начала. Подделка – нечто такое, что начинается как честное предприятие, но потом кто-то, с порочными целями, выдает ее за нечто совершенно иное. А теперь мне пора идти.
– Ты много знаешь обо всех этих штучках.
Улыбка Дэви была искренней и открытой. Явная фальшивка.
– Семейный бизнес. Никто не понимает, почему в этом бизнесе мошенникам удается работать лучше, чем порядочным людям. Но мне действительно пора идти.
– А самый выдающийся мошенник? – допытывался Дэви, не двигаясь с места. – Тот, кого нельзя поймать?
– Собираетесь заняться подделкой картин?
– Меня интересует фальшивка, которую нельзя распознать. Скажи, и я тебя отпущу.
– Это не фальшивка, Подделка. Современная подделка. – И, заметив непонимающий взгляд Дэви, пояснила: – Подделка, созданная в то время, когда жил и работал автор оригинала.
– А если у вас нет предка, занимавшегося подделками и оставившего вам свои работы? Что тогда? Запасной вариант?
– Был один такой парень. Бригидо Лара. Он подделал целую цивилизацию, – вздохнула Тильда.
– Мой человек, – ухмыльнулся Дэви.
– Совершенно верно, вы с ним очень похожи. Ни моральных принципов, ни страха.
– Так что он сделал?
Тильда колебалась, и Дэви демонстративно сложил руки на груди.
Она снова вздохнула, надеясь его устыдить.
– Видите ли, когда в восьмидесятых вошла в моду керамика доколумбовой эпохи, он стал делать поразительно красивые вещи, а потом распустил слух, что они добыты у недавно обнаруженного племени южноамериканских индейцев и что он – главный и единственный специалист по искусству и быту этого самого племени.
– Да, это впечатляет, – заверил Дэви. – И как же его поймали?
– Не поймали, – мрачно буркнула Тильда. – Сумел как-то вывернуться.
– И все же многие наверняка ему не поверили.
– Керамика была действительно необыкновенной. Не поверите, но Лара действительно стал экспертом по подделкам доколумбовой эпохи. Старая истина: вор вора скорее поймает.
– Трудно поверить, – пробормотал Дэви, отводя взгляд.
– У моего отца была одна из подделок Лары, но его кто-то уговорил продать ее.
– И он, разумеется, предупредил покупателя.
– Разумеется, – промямлила Тильда, снова настораживаясь.
– А что же в таком случае крадем мы? – поинтересовался Дэви, пристально взглянув на нее. – Фальшивку или подделку? – Тильда съежилась, но Дэви покачал головой. – Послушай, бэби, это либо то, либо другое, иначе ты не рвалась бы заполучить ее обратно.
– Картины Скарлет настоящие. А что намереваетесь украсть вы? – попыталась увильнуть Тильда.
– Сейчас речь не обо мне.
– Именно о вас. Если только не захотите согласиться, что ни одному из нас нет дела до планов другого.
– Может, поговорим об этом позже?
Он стал подниматься, и Стив, спрыгнув с его коленей, последовал за Тильдой.
– А может, и нет, – бросила она на ходу. – Для нас не может быть никакого «позже». Как только мы вернемся, вы немедленно уберетесь отсюда. Желаю хорошо провести время в Австралии.
И с этим напутствием она распахнула дверь, без всяких угрызений совести ударив его створкой по спине.
Дэви оставалось только наблюдать, как Тильда открыла дверь подвала и вместе со Стивом исчезла внутри, ловким маневром не дав ему последовать за ними. Запертый подвал. Очевидно, у Гуднайтов имеются свои секреты.
Дэви немного поразмыслил, можно ли извлечь из этого выгоду, и решил, что какие бы проблемы Тильды ни таились внизу, ему до них нет дела. Пусть все остается как есть. Сейчас гораздо важнее плотно поужинать. С его везением он может еще до полуночи оказаться в тюрьме. Так что, пока не поздно, стоит воспользоваться возможностью посетить один из дорогих ресторанов Джермен-Виллидж.
В половине восьмого он вернулся и оставил дверь комнаты чуть приоткрытой, чтобы услышать шаги Тильды, затем включил сотовый и снова позвонил Саймону. Ответа по-прежнему не было, поэтому он оставил сообщение с просьбой переслать срочной почтой полторы тысячи долларов на имя Гвен. Странно, где это шатается Саймон? Наверняка обхаживает очередную брюнетку.
И, поскольку была пятница, Дэви привычно набрал номер сестры. Ответила племянница.
– Привет, Дилл, это я, – начал он.
– Как раз вовремя. Мне нужен совет мужчины, – объявила Дилли.
– Оставляю за собой право в любую секунду прервать беседу, – предупредил Дэви.
– Глупости, – отрезала Дилли. – Не будь занудой. Понимаешь, Джейми Баркли ушла из футбольной команды. Твердит, что мальчишки не любят девчонок, которые хотят показать, что ничем не хуже. Мама говорит, что это чушь собачья. Словом, как всегда, ты же ее знаешь. А вот мама Джейми считает, что это действительно так. А она сто раз побывала замужем. А я совсем запуталась. Это правда или нет? Только не читай мне заумных лекций, я этого не терплю.
– Ну… и да, и нет, – протянул Дэви, с трудом вникая в то, о чем трещала племянница. – Некоторым парням такое не нравится. Но не в этом дело. Ты ведь любишь футбол, верно?
– Да… но…
– Спрашивается, какой неудачник с кучей комплексов заставит тебя бросить любимое занятие, чтобы сам он почувствовал себя лучше?
– Да, конечно, ты прав, это звучит хорошо, но все же…
– Положила глаз на какого-то семиклассника?
– Нет, – призналась Дилли. – Он в моем классе. Его зовут Джордан.
– И он не хочет, чтобы ты играла?
– Я не спрашивала. Он не знает, что нравится мне. Мне кажется, он даже не знает, что я существую.
– Понятно, теперь до меня дошло. – Дэви немного подумал. – Мне кажется, тебе нужно видеть всю картину в целом. Этот парень, кем бы он ни был, пока что просто очередной этап.