Я потрясла его, ущипнула повыше локтя, шлепнула по пяткам, испробовала все известные мне способы разбудить человека, но он так и не проснулся, и меня начал охватывать страх. А вдруг Мерфи умирает?
— Помогите, — пробормотала я.
Нагнувшись, приподняла веко, пытаясь разглядеть, подвижен ли зрачок, однако было слишком темно, чтобы сказать наверняка. Я вздохнула. Моя голова медленно склонялась, пока я не оказалась нос к носу с Мерфи.
— Ну же, Мерфи, — прошептала я.
Он распахнул глаза и уставился на меня.
Вскрикнув, я выпрямилась, да так резко, что хрустнул позвоночник. Попыталась отскочить назад, но тут Мерфи сел, словно получил удар электрошоком, схватил меня повыше локтей и втащил к себе на колени.
— Что?.. — только и успела выговорить я, прежде чем он меня поцеловал.
Я была тоже чертовски рада его видеть, поэтому не сопротивлялась. Да и не хотела. Мерфи был настоящий, живой, и как же он целовался!
На вкус он был как лакрица — терпкий и сладкий. Он дразнил языком мои губы, потом скользнул в рот, исследуя его. Вздохнув, я крепко обняла Мерфи за шею и позволила себя целовать.
Его кожа все еще оставалась холодной, однако руки дарили тепло, когда он провел ладонями от локтей до плеч, потом спустился вниз к изгибу талии и передвинул меня так, что я задела его возбужденный член. Мы застонали в унисон. Звук завибрировал у наших соединенных губ, и мои начало покалывать.
Запутавшись пальцами в его волосах на затылке, я притянула Мерфи ближе и наклонила его голову, чтобы в полной мере изучить рот.
От широкой голой груди веяло холодом, и я принялась водить по ней руками, растирая ее в попытке согреть Мерфи. Большие пальцы потянулись к затвердевшим соскам, скользнули по ним раз, второй, третий.
Словно в ответ на мои ласки Мерфи оторвал ладони от моих бедер, пробежал по ребрам, добрался до нестесненных лифчиком грудей под свободной хлопковой блузкой и подушечками больших пальцев принялся так же ритмично поглаживать вершинки.
— Кассандра, — прошептал он у моих у губ. — Я думал, ты умерла.
Мы оба заблуждались, и поэтому то, чем мы занимались, из обыденного превратилось в празднование жизни. Пять минут назад мне было так страшно и одиноко. Я нуждалась в нем прямо сейчас. А после смогу отринуть все страхи и одиночество.
Я поерзала, ища удобную позу. Мы сидели совсем неправильно. Я попыталась перекинуть ногу через ногу Мерфи и оседлать его, но колени запутались в юбке. Нетерпеливо выругавшись, я задрала ее выше талии, устроилась у него на коленях и тесно к нему прижалась.
Мерфи прислонился к стене. Глаза закрыты, волосы спутались. Я снова пробежала ладонями по его груди, рукам, кончиком пальца проникла под пояс штанов.
Губы Мерфи изогнулись в улыбке. Он открыл один глаз, протянул руку, ухватил меня за блузку и рванул на себя, снова прижимаясь губами к моим губам.
Распластавшись на нем, я пощипывала его губами, покусывала, исследовала руками. Затем мы сбавили обороты, однако тем самым лишь подхлестнули возбуждение.
Чем меньше он давал, тем большего мне хотелось. То, что раньше казалось плохой идеей, сейчас воспринималось замечательной мыслью. Мое охваченное огнем тело льнуло к его, скованному холодом.
Было восхитительно ощущать его ледяные пальцы на разгоряченной коже живота, на ребрах, где Мерфи выводил замысловатые узоры. Когда он переключился на мои груди, я задрожала, откинувшись назад, стянула блузку через голову и, не мешкая, отшвырнула ее в сторону, подставляя обнаженное тело мужчине и струившемуся в крошечное оконце лунному свету.
Я не задумывалась о том, что веду себя непривычно, ведь мне казалось, что в те минуты я больше чем когда-либо походила на настоящую меня. А может, то была новая я — женщина, возродившаяся из пепла старой.
Язык Мерфи затейливо кружил вокруг моего соска, а наши тела покачивались в танце, придуманном задолго до нашего рождения
Раскинув ноги и сжав коленями бедра Мерфи, я ерзала на его члене. Одежда, которая поначалу вызывала приятное трение, теперь превратилась в досадную преграду. Я была на грани чего-то захватывающего и всем своим существом стремилась к развязке.
Я завозилась с его молнией. Мерфи оттолкнул мои руки и, непостижимым образом извернувшись, избавился от штанов, в то время как я с не меньшей ловкостью стянула трусики с одной ноги, чтобы Мерфи мог погрузиться в меня.
Моя юбка окутала нас, когда я ухватилась за его плечи, он сжал мои бедра, и мы вместе устремились к кульминации того, что началось в переулке Порт-о-Пренса.
Я выгнула спину, тело натянулось как струна. Мерфи прихватил зубами сосок. От остроты ощущений у меня перехватило дыхание, я стиснула зубы, а потом содрогнулась, когда на меня нахлынуло освобождение. Мерфи не отрывался от моей груди, нежно посасывая вершинку в ритме, в котором билось мое сердце.
Позже он привлек меня к себе. Я прижалась щекой к его волосам, а Мерфи уткнулся лицом в ложбинку между грудями. Когда его холод передался мне, я нащупала одеяло и, накинув его сверху, поместила нас в кокон, который вскоре наполнился нашим теплом. Так мы и сидели в обнимку, не разъединяя тел, пока выравнивалось дыхание и мы медленно возвращались на землю.
Однако мы не могли вечно вот так сидеть. В конце концов мне пришлось слезть с Мерфи. Я уселась рядом и перешла к расспросам.
— Ты вошел в ту хижину в деревне, а на следующее утро исчез, и мне сказали…
— Что я умер? О тебе мне сказали то же.
— Вообще-то, мне сказали, что тебя не существует и я пришла в деревню одна.
— Бред какой-то.
— А что тут не бред? К примеру, как ты оказался в хижине в такой глухомани?
— Точно не знаю. Я проснулся здесь на следующее утро после нашего прибытия. Ну или по крайней мере я думаю, что это было следующее утро. У меня кружилась голова, бил озноб. Со мной был Пьер. Он наказал мне держаться подальше от деревни, так как у меня лихорадка. А потом поведал, что она уже унесла твою жизнь.
Он снова обнял меня, чем тронул до глубины души.
— Как ты меня нашла?
Я не стала отвечать, не желая вдаваться в подробности того, что змея являлась моим хранителем и так далее. У нас имелись более насущные вопросы.
— Почему тебя оставили без воды? Без лекарств? Без еды? Тебя осматривал врач?
— Сомневаюсь, что у них он имеется. Пьер велел мне голодать. Сказал, что, лишь очистившись, я смогу излечиться.
В этих краях серьезно подходили к очищению — ни чая, ни специй, ни воды, ни еды.
— Большей ерунды мне слышать не доводилось, — пробормотала я.
— Меня это не очень-то волновало. Однако каждая моя попытка подняться заканчивалась падением на задницу. Поэтому я решил проспать, сколько смогу, и по возможности набраться сил.
— Без еды и питья?
Он пожал плечами.
— У меня не было особого выбора.
Что-то тут не так. Я еще могла понять стремление изолировать Мерфи, но зачем томить его жаждой и морить голодом? Такое ощущение, что его пытались убить. Тогда почему бы просто не прикончить? Пожалуй, был лишь один способ выяснить.
— Давай вернемся в деревню.
Глава 17
Я ожидала, что Мерфи заспорит и потребует, чтобы мы бежали отсюда сломя голову, однако он снова меня удивил.
— Давай, — ответил он и начал одеваться. — Ты виделась с бокором?
— Нет. Мне твердят, что он придет, когда придет.
— Боже, ну и зануды, — пробормотал Мерфи, и мои губы изогнулись в улыбке.
Он встал, слегка пошатываясь.
— Ого. Голова кружится.
— Жаль, я не принесла ни еды, ни воды.
— Обойдусь.
Когда мы вышли из хижины, я осмотрела местность. Змея исчезла. Похоже, мы предоставлены самим себе. Я направилась туда, откуда пришла.
Мерфи пристроился рядом, и я сбавила шаг. Меня тревожила его чрезмерная бледность. Несколько дней на жаре без еды и питья даже без лихорадки кого угодно свалят с ног. Если он отключится, я его не дотащу.
— Пожалуй, я лучше вернусь и приведу подмогу.
— Думаешь, люди, которые оставили меня здесь, а тебе сказали, что я не существую, будут рады помочь?
«Ненавижу, когда он прав», — подумала я, а вслух предупредила:
— Когда совсем ослабеешь — скажи.
— Если уж я способен удовлетворить женщину, то точно смогу дойти до деревни.
— Вот дьявол, — пробормотала я.
Мы все еще находились на земле, где про презервативы и не вспоминали. И я тоже про них забыла.
— А по-моему, боже, как хорошо.
Ирландский акцент меня не очаровал.
— Презерватив, — сказала я.
— Дьявол, — повторил он и остановился.
— Слишком поздно. — Я потянула его за руку. — Молоко пролито.
— Не молоко, к сожалению.
Опять английский выговор. Бедняга Мерфи. Он аж позеленел. Я сжала его пальцы.
— Неблагоприятный период, нам повезло.
— Под повезло ты подразумеваешь…
— Беременность.
Он начал задыхаться.
— Дыши! — велела я. — Я имела в виду, что не забеременею. Нам повезло не забеременеть.
Он кивнул. Через несколько секунд Мерфи пришел в себя и заговорил:
— Ребенок не единственная забота. Но тебе не о чем беспокоиться… Ну, я никогда этого не делал.
От неожиданности я захлебнулась смехом.
— Ты не был девственником, Мерфи. Не думаешь же ты, что я поверю в такую чушь.
— Приму это за комплимент. Я имел в виду, что никогда не занимался сексом без презерватива.
— За всю жизнь? — В это тоже слабо верилось.
— Клянусь. — Он поднял руку вверх.
— И что на тебя нашло сегодня?
— Ты.
— По-моему, все было наоборот.
— Я потерял голову, — признался он. — Обычно я думаю. Прости.
И я потеряла, но не собиралась ему об этом говорить. Мы оба взрослые люди. Однако я не могла признаться, что нуждалась в нем так отчаянно, что тоже обо всем забыла. Это кратчайший путь к разбитому сердцу. А от моего и так мало что осталось.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — съязвила я.
— М-м-м. Долг платежом красен, милочка.
— А?
— Я поведал тебе про свой сексуальный опыт, теперь…
— О! — Было бы о чем рассказывать. Количество мужчин, побывавших в моей постели, достигло колоссальной цифры два. — У меня… э-э-э… никого не было после… — Мой голос замер. Мерфи и так поймет.
— Мужа, — закончил он. — Что с ним случилось?
Я снова пустилась в путь, шла быстро, совершенно позабыв, что Мерфи ослаблен. Однако он без труда меня нагнал и крепко схватил за руку повыше локтя.
— Кассандра, по-моему, я имею право знать.
Так и есть. Но это не значит, что я буду столь любезна и все ему расскажу.
— Карл меня предал, из-за него убили нашу дочь, и теперь он сидит в тюрьме. Чтоб он сгнил.
Мерфи шел в ногу со мной.
— Что он сделал?
Я не хотела об этом говорить. Но ведь я недавно отдала этому мужчине свое тело. Почему бы не поделиться и своим прошлым?
— Он лгал.
— О чем?
— О том, кем был, чем занимался.
Мерфи ничего не ответил. Когда я посмотрела на него, он отвел глаза.
— Не понимаю.
— Карл был бизнесменом. Я никогда не спрашивала, чем он занимался. Он преуспевал. У нас водились деньги. Много денег. Карл оплачивал счета, а я вела хозяйство и заботилась о Саре.
Мой голос дрогнул, и я замедлила шаг. Мерфи взял меня за руку. Никогда бы не подумала, что он умеет утешить. Я судила о нем неверно. Я о многом судила неверно.
— Он не был бизнесменом? — Мерфи потер большим пальцем мою ладонь.
— Он был крупнейшим наркоторговцем на Западном побережье. — Мерфи округлил глаза. — Ума не приложу, как я не догадалась. Полагаю, неведение меня устраивало.
— А Сара?
— Карл рассорился с поставщиком. Ее похитили и убили.
— И что потом?
Потом я провела много времени наедине с бутылкой, о чем не собиралась упоминать. Пропустив несколько месяцев, я ответила:
— Потом явились федералы. Им требовалась информация о Карле.
Мерфи нахмурился.
— Но ведь ты ничего знала.
— Тогда нет, но потом узнала.
— Как?
Я вздрогнула, и Мерфи крепче сжал пальцы.
— Я притворилась, что простила его.
— И что потом? — повторился он.
— Я разузнала все, что могла, дала показания и упрятала его за решетку на веки вечные.
«Надеюсь, что так».
Когда молчание затянулось, я взглянула на Мерфи, но не смогла понять, что выражало его лицо.
— Ты удивительная, — сказал он.
— Не правильнее ли сказать — мстительная?
— Я дважды подумаю, прежде чем перейти тебе дорогу.
Шутливый тон противоречил серьезному выражению лица. Не то чтобы я винила Мерфи за беспокойство, но что мог скрывать такой, как он?
— Как ты увлеклась вуду?
— Мне снилась змея. Снова и снова, и снова. — Увидев его непонимающий взгляд, я пояснила: — Видеть во сне змею, то есть Дамбалу, — к тому, что тебе суждено стать жрецом.
— На Гаити!
— На самом деле везде, где ты изучаешь вуду, чтобы принять сан. Дамбала — очень могущественный лоа. Мой гуру был впечатлен.
Поначалу я делала все, что полагалось, желая что-нибудь получить от новой религии, не давая ничего взамен. Белой богатенькой католичке из солнечного штата — мекки любителей серфинга — было не так-то легко поверить в вуду.
Когда Дамбала стал являться мне раз за разом, я уверовала, что избрала верный путь, единственно возможный путь.
— Я чувствовала себя потерянной, — пояснила я. — Сбитой с толку, неуверенной и одинокой. Я отправилась на поиски и обрела цель. Я найду способ воскресить Сару. Я уверена.
— Кассандра, это безумие.
— Неужели? Поживем — увидим. — Я глубоко вдохнула. — Мне потребовалось сменить личность, и на свет появилась блистательная жрица Кассандра.
Мерфи стрельнул в меня взглядом.
— Ты в программе защиты свидетелей?
— С чего ты взял?
Я никому не имела права рассказывать о программе защиты свидетелей, даже мужчине, которого недавно впустила в свое тело и с которым вытворяла такое, чего не делала ни с кем другим.
Мне втолковали правила. Чтобы исчезнуть, необходимо оставить прошлое позади. Само собой, отринуть его полностью мне не удалось из-за Сары.
Однако я придерживалась остальных правил, а именно: никогда никому не говорить, что я в программе защиты свидетелей, никогда не называть свое настоящее имя. Даже мужчинам, с которыми встречаюсь, даже новому мужу, если решусь снова вступить в брак. Поскольку ничего такого я не планировала, то с легкостью согласилась на эти условия.
— Назови свое настоящее имя, — надавил Мерфи.
— Оно и вполовину не такое чудесное, как Кассандра.
— Я не люблю спать с женщиной, не зная даже ее имени.
— Мы не спали.
— Не передергивай.
— Для человека с бусами в волосах и серьгой в ухе ты очень консервативен. — Его лицо не просветлело. Он не сводил с меня взгляда. — Меня зовут Кассандра, Мерфи, и никак иначе.
— Девон, — поправил он.
— Что?
— Меня зовут Девон. По-моему, после французского поцелуя ты, по меньшей мере, могла бы звать меня по имени.
— Не уверена. — Он выругался. Кажется, по-французски. — Сколько языков ты знаешь?
Мерфи пожал плечами.
— Несколько.
Я обнажила перед ним душу, ну или то, что от нее осталось. Теперь его черед.
— Почему ты постоянно меняешь акценты?
— Потому что умею.
— И откуда такое уменье?
Он не ответил, избегая моего взгляда.
— По-моему, после французского поцелуя ты, по меньшей мере, мог бы сказать, откуда ты родом, — передразнила я его.
— По-твоему, да?
— Я правда хочу знать, — прошептала я.
Мерфи так долго молчал, что я уж решила, он не ответит. Потом слова посыпались, спотыкаясь друг о друга, словно он торопился высказаться.
— Я родился в Теннесси. В горах. Я насто-я-щий деревенщина.
Он говорил как главный герой фильма «Деревенщина из Беверли-Хиллз», но что-то в его взгляде заставило меня удержаться от смеха.