Я высыпала порошок из пакетика в ладонь и с облегчением вздохнула, почувствовав, что гранулы сухие.
— Достань спичку. Но не зажигай, пока я не скажу.
Не хотелось, чтобы огонек отпугнул существо, пока я не подошла на достаточное расстояние, чтобы швырнуть в него гранулы. Зомби тоже недолюбливают огонь.
Держа одну руку перед собой, а другую на рукояти ножа, я медленно пошла вперед. Мерфи не отставал. Но мы и пяти шагов не сделали, как глаза моргнули и исчезли.
Я отшатнулась и выронила порошок. Выругавшись, взмахнула рукой и нащупала мех. Тут же отдернула руку, опасаясь за целость пальцев.
— Зажигай, — велела я Мерфи.
Спичка чиркнула, зажегся огонек. Глаза, привыкнув к темноте, пытались сфокусироваться. Что-то шмыгнуло за поворот, и я, не задумавшись, побежала.
Я повернула за угол, и тут спичка потухла. Вся подобравшись, я ждала звука, движения, нападения.
— Что ты увидела? — Мерфи зажег еще одну спичку.
Колеблющееся пламя осветило скалы, грязь и больше ничего. Я посмотрела в глаза Мерфи и выдохнула:
— Хвост.
Глава 13
— Ты уверена?
Темнота могла сыграть со мной злую шутку, когда я услышала рычание и коснулась меха, но хвост-то я увидела уже при свете.
— Уверена. — Я наклонила голову. — Ты же не собираешься объяснять, что это невозможно? Или снова проверять, нет ли у меня жара?
— Может, чуть позже, — прошипел Мерфи и бросил спичку. Нас снова окутала непроглядная тьма. — Какой это был хвост?
— Черный.
— Пушистый или гладкий?
— Сама не знаю, — подумав, ответила я.
— Длинный или короткий?
— Я видела самый кончик. А может, ничего такого и не было вовсе. — Хотелось бы в это верить.
— Мы оба слышали рычание.
— Ты тоже слышал?
— Ну да.
Я глубоко вдохнула, потом выдохнула и сказала:
— Я коснулась меха.
Помолчав немного, Мерфи заметил:
— Этот тип мог нацепить на себя шкуру или что-нибудь вроде того.
У этого парня на все есть ответ.
— И хвост в придачу? — уточнила я.
— Ты же сказала, что насчет хвоста не уверена. Хотя мало ли… вдруг и впрямь нацепил. — Мерфи пошевелился, вероятно, пожимая плечами.
— Так кого же мы обсуждаем? Психа, зомби или мохнатую рычащую тварь, которой здесь быть не полагается?
— Почему у меня от твоих разговоров всегда голова болит?
— Я часто так действую на людей.
Мы на пару минут замолчали.
— Ты не заметила в этих глазах ничего странного?
Заметила, да только не заострила на этом внимание и сейчас не могла припомнить, что меня озадачило. Я не различила в потемках, какого цвета были глаза — голубого, зеленого или, может быть, желтого. Но причина крылась не в этом.
— Глаза были с белками, — подсказал Мерфи.
Точно!
Потому что только у людей есть белки глаз. Звери же их не имеют. Если речь не об оборотнях.
Черт!
— Человеческие глаза о чем-то тебе говорят? — спросил Мерфи.
В сообразительности ему не откажешь. Даже не видя моего лица, он чуял неладное.
— О человеке, — ответила я. Как правило.
— Тут что-то нечисто.
Мерфи и так считал, что по мне плачет смирительная рубашка. Еще одно безумное заявление ничего не изменит.
— У оборотня в волчьем обличье остаются человеческие глаза.
— На этом острове нет волков.
— Так всегда и говорят. — Я схватила Мерфи за руку и снова пошла вперед.
— Стой, — заартачился он. — Тебе приспичило увязаться за таинственной нечистью?
— Ты же не веришь в нечисть.
— Если я не верю в оборотней на Гаити, это не значит, что здесь не скрывается нечто такое, с чем я не желаю встречаться и уж тем более играть в догонялки.
— Это не догонялки, а преследование.
— Какая разница?
— Догонялки подразумевают бег, а преследовать можно неспешно. — Я потянула Мерфи за собой, но он все равно упирался. — Слушай, нам надо идти. Отступать некуда, позади нас тупик.
— Если только водопад не вернулся на место. — Казалось, именно об этом Мерфи и мечтал.
— Хочешь ухлопать уйму времени на проверку этой теории?
— Нет, — пробурчал Мерфи. — Лучше уж сразиться с неведомым чудищем, чем торчать в темной клетушке до скончания века.
— Ну разве ты не весельчак?
— Он самый. Мистер Хохотунчик к вашим услугам.
Все еще улыбаясь и больше не злясь на него за британский акцент, я повернулась и увидела свет в конце туннеля. В буквальном смысле.
И опять припустила рысцой.
— Ну вот, догонялки! Мы так не договаривались, — громко возмутился Мерфи, однако тоже перешел на бег.
Я выскочила из пещеры и оказалась на затененной ущербной луной поляне. Влажный жар хлестнул в лицо, огорошив после долгой темноты и прохлады. Меня окутал запах зелени и цветов. В лунном свете кусты и деревья блестели, излучая легкое сияние, а цветы переливались тусклыми и вместе с тем яркими красками.
По эту сторону пещеры простирались густые влажные джунгли. Ничего подобного я прежде не видела. «Куда мы попали?» — с тревогой подумала я.
В отличие от Мерфи я верила в магию — белую, черную и всех промежуточных оттенков. Так уж вышло. И если магия существовала, нас могло занести куда угодно.
Подоспевший Мерфи удивленно хмыкнул, подтвердив, что не хуже меня оценил перемены.
Шорох заставил меня приглядеться к густому подлеску и медленно вытащить нож из ножен. Мерфи с тихим шуршанием потянулся к ружью. Оставалось надеяться, что оно не испортилось, побывав в водопаде. И хотя заряд был свинцовым, Мерфи мог бы задержать это существо, дав мне шанс пустить в ход серебряное лезвие, пока нам обоим не вырвали глотки.
Из зарослей вышел человек. Надо отдать Мерфи должное — он не убрал ружье. Быть может, начал усваивать уроки.
Несколько минут назад в пещере выло мохнатое чудище. В моем мире это чудище вполне могло сейчас стоять перед нами в человеческом обличье.
Человек был высокий, очень худой, темнокожий, светлоглазый и одетый в одни лишь старые просторные штаны защитного цвета. Из-за жары ли, бедности или необходимости быстро набросить на себя что-нибудь после перехода от одной формы в другую?
— Ki jan ou ye? — поприветствовал Мерфи новоприбывшего так, как это принято на Гаити. «Как поживаете?»
— M'pa pi mal, — последовал столь же традиционный ответ. «Могло быть и хуже». В стране, где бедность воспринималась как данность, «могло быть и хуже» было вполне хорошим вариантом ответа.
Голос у незнакомца был сильный и чистый. Не такой, как у зомби. Во всяком случае, не такой, как у типичных зомби, умеющих лишь бормотать и мямлить. Вот и хорошо.
Или плохо. Ведь в таком случае он мог оказаться…
Я вышла вперед и, прежде чем он успел что-либо понять, прижала серебряный нож к его голой руке.
Мужчина и глазом не моргнул, что само по себе было странно. Разве подобная выходка не смутила бы обычного человека? Как того же Мерфи, к примеру, который недовольно напрягся, однако не отвел ружье. Если этот незнакомец не шаркает как зомби и не рычит как оборотень, это не значит, что он не опасен.
— Прошу прощения. — Я дала задний ход. — Вы видели животное?
Человек как-то по-собачьи наклонил голову:
— Животное?
По крайней мере он говорил по-английски.
— Примерно такой высоты. — Я приставила руку к своей талии. — Собаку? Койота? Волка?
Гаитянин расплылся в улыбке, слегка снисходительной, но все же приятной, пусть даже немного беззубой.
— Здесь нет ни волков, ни койотов.
— Где это здесь?
Последовала краткая пауза.
— На Гаити.
На этот счет у меня имелись сомнения.
— Вдруг кто-то завел большую собаку?
— Нет, жрица.
Я моргнула и поглядела на Мерфи, но тот лишь пожал плечами.
— Откуда вы знаете, кто я? — Мужчина развернулся, ничего не ответив. — Куда вы?
— Хотите увидеть бокора, идите за мной, — остановился он.
— Хорошо.
Мерфи схватил меня за локоть:
— Ты готова идти в джунгли с чужаком?
— Ну с тобой же я пошла.
— Я другое дело.
— Неужели? С чего бы?
— По-моему, это неправильно, — нахмурился он.
— А по-моему, нет. — Я дернула руку, но Мерфи сжал ее крепче. — Что еще мне остается, Мерфи? Блуждать в этой чертовой глухомани и выкрикивать имя Мезаро?
— Ты вроде бы остерегалась называть его имя?
— Полагаю, он знает, что мы здесь.
— Полагаю, он знал это с самого начала.
— Я иду.
Мерфи отпустил меня и посмотрел через мое плечо на незнакомца, прищурив глаза и играя желваками. Я обнаружила, что нервничаю при мысли о том, что отправлюсь в эти новые дремучие джунгли без Мерфи. Неприятное чувство.
— Ладно, — сказал он. — Идем.
Я радостно выдохнула, и мы вместе двинулись вслед за нашим новым спутником в лес.
— Думаешь, этот парень оборотень? — спросил Мерфи.
Я поглядела на проводника, но он как будто не слышал нашего шепота, а просто продолжал пробираться сквозь заросли, двигаясь в сторону луны с обнадеживающей меня целеустремленностью. По крайней мере один из нас знал дорогу.
Я повертела нож в руках и спрятала в ножны.
— Больше нет.
— Не верится, что спрашиваю, — прошептал Мерфи, — но откуда ты знаешь? Сейчас ведь не полнолуние.
Так как путь казался неблизким и ландшафт позволял совмещать ходьбу с разговорами, я поведала Мерфи то, что знала сама.
— Оборотни могут меняться с наступлением ночи в любой день месяца.
— Значит, все эти байки о полной луне — просто выдумки?
— И да, и нет. В полнолуние оборотни вынуждены меняться… и убивать. При любой другой луне они вольны поступать, как им хочется. Хотя большинство предпочитает перекидываться и охотиться при каждом удобном случае.
— Почему?
— Им нравится это дело.
— И опять спрошу, почему?
Мерфи вновь заговорил с ирландским акцентом. Должно быть, он действительно волновался, хотя еще даже не слышал лучшую — и вместе с тем худшую — часть истории.
— Как мне объяснили, вирус ликантропии разрушает человеческую личность. Оборотни выглядят как люди, но внутри их прячется демон, жаждущий вырваться наружу.
— Демон? — Мерфи встал как вкопанный, и я вместе с ним. — Ты это несерьезно?
— Хочешь дослушать или нет?
— Хочу.
Я вытянула руку, зовя его за собой, и Мерфи пошел дальше. Наш гаитянский друг намного нас обогнал, потому что продолжал идти, пока мы травили лясы.
— Демон — это чистой воды эгоизм, присущий даже человеку. Вроде как «сначала я, и плевать на всех остальных».
— Но, папа Карло, как же тогда отличить оборотня от настоящего мальчика?
Мерфи схватывал на лету.
— Вот именно. Мир в его нынешнем состоянии — идеальный рассадник зла. Люди ведут себя как психопаты, а мы называем их амбициозными.
Взять хоть моего мужа.
— Значит, ты утверждаешь, что оборотни проникли во все сферы жизни под видом людей.
— Они и есть люди, большую часть времени. Только не те, с которыми тянет общаться. Если не любишь обрастать шерстью и убивать ни в чем не повинных жертв.
— Ни в коей мере.
— Тогда тебе лучше носить с собой серебро.
Мерфи поднял руку:
— Наподобие такого?
Кольцо на его большом пальце в лунном свете отливало синим.
— Да, это подойдет.
Глава 14
— Куда он подевался?
Я проследила за взглядом Мерфи. Мы остались одни в густых подернутых серебром джунглях.
С легким шорохом я вынула нож из ножен. Мерфи крепче сжал ружье. Мы двинулись вперед, плечом к плечу пробираясь сквозь джунгли.
Я боялась наткнуться на слюнявого зверя с человеческими глазами, а увидела нашего проводника, поджидавшего нас на окраине живописной деревни.
Здесь ничто не напоминало об упадке и нищете, которые мы наблюдали в других деревнях, встречавшихся нам по пути в горы. Постройки были добротными и в большинстве своем новыми. Почти перед каждой был обустроен очаг для приготовления пищи. Я почуяла запах мяса. А большинству гаитян мясо было не по карману.
— Давно ли здесь появилась деревня? — прошептала я.
— Читаешь мои мысли.
Невзирая на поздний час, жизнь в селении кипела. Женщины месили тесто на плоских камнях, мужчины чинили инструменты или столярничали. Лишь отсутствие детей, которым полагалось быть в кроватях, напоминало о времени. Несколько человек, бросив свои занятия, направились в нашу сторону.
— Пьер, — как-то очень синхронно сказали они.
Наш проводник наклонил голову:
— Отведите жрицу в ее покои.
Две очень высокие и одинаково грузные женщины вышли вперед. Они во всем походили друг на друга, как сестры, если не сказать близнецы, вплоть до браслетов из бусин на массивных запястьях — только у той, что слева браслет был синий, а у той, что справа — красный.
Женщины приблизились, словно не замечая моего ножа, и Красный Браслет схватила меня за пальцы, сжимающие рукоятку.
— Не приближайтесь. — Я попятилась к Мерфи.
Никто из этих людей, казалось, не обращал внимания на оружие в наших руках. Никто не потребовал сдать его или хотя бы опустить. И это, доложу вам, было чертовски странно.
Я посмотрела на Пьера:
— Мы ищем человека по имени Мезаро.
— Вы сможете встретиться с ним, когда он вернется.
Мы с Мерфи переглянулись.
— Он живет здесь? — спросила я.
— Oui. Это его деревня.
Сама не знаю, почему я решила, что бокор будет один. Вступив на духовную стезю, жрец вуду создает общину и выступает в роли наставника, лекаря, социального работника и одновременно духовного лидера. Паства ходит к нему за советом по любому вопросу.
Хунган существует, чтобы вести за собой своих чад. Переход Мезаро на темную сторону не пошатнул бы веру его людей в своего пастыря.
Я внимательно присмотрелась к сельчанам, и мною снова овладело леденящее жуткое чувство. Так куда он их ведет?
— Где же он? — спросила я.
— Не здесь.
— А когда вернется?
— Когда вернется.
Я стиснула зубы, чувствуя, как за левым глазом зарождается тупая боль. От таких разговоров у меня всегда начиналась мигрень.
— Отдохните, жрица. Вы, верно, хлебнули лиха, пока добирались сюда.
Голова заныла сильнее.
— Какого еще лиха?
— Ну как же. Вы, наверное, думали, что сумеете просто так прийти в нашу деревню?
— Мы и пришли.
— Нет. — Пьер улыбнулся мне, как несмышленому ребенку. Возможно, я такой и была. — Вам чинили препоны, но вы победили. Только тот, кто достоин, может пройти сквозь водопад.
— Достоин чего?
— Увидите, когда хозяин вернется.
Хозяин? Только этого не хватало!
— Откуда вы узнали, что она жрица? — спросил Мерфи.
— Хозяину ведомо все, ибо он все видит.
Я посмотрела на Мерфи, так и порываясь сказать, мол, а я тебе говорила, но он только закатил глаза. Согласна, утверждение «он все знает и все видит» смахивало на бред, но это не значило, что оно было лживым.
— Позволите ли показать отведенную вам хижину? — спросил Пьер.
Так как я не собиралась уходить, не поговорив с Мезаро, то почему бы и нет? К тому же я очень устала.
Поняв, что я согласна, женщины опять потянулись ко мне. Я быстро вложила нож в ножны. Поскольку любая из них могла бы запросто поднять меня и отнести на руках, согласие было простой формальностью.
Я посмотрела на Мерфи. Два рослых амбала собирались отвести его в другое жилище.
— Нет. — Я задержалась, и мои прислужницы тоже. — Мы остановимся вместе.
Пьер покачал головой:
— Жрица, вы не можете ночевать под одной крышей с мужчиной, если он вам не муж.
Ощутив внезапную слабость, я спросила:
— Какой у вас век?
Мерфи прыснул, но я не стала обращать на это внимания. Кто знает, вдруг пещера — это дыра во времени. Вот смеху-то будет.
— Двадцать первый, — ответил Пьер с присущим ему спокойствием. — Однако наша община живет по своим устоям. Чистота тела способствует чистоте помыслов и удовлетворению всех желаний.