- Ты вернешься за мной, поэтому ничего плохого не случится.
- Рэн оторвет мне голову, – пробормотал Лиам. Поворот приближался, с обеих сторон возвышался темной стеной лес.
- Я раньше тебя убью, если ты не сделаешь этого, – парировала я, отстегивая ремень безопасности. Мое тело напряглось, мышцы заныли. Я всем корпусом обернулась к Лиаму: - Я не смогу жить, если с ней что-то случится. ТОРМОЗИ, ЛИАМ! – Я так протяжно заорала, что парень испуганно нажал на тормоза, но опомнившись, тут же прибавил скорости. За это время я распахнула дверцу машины, и выпрыгнула в темноту.
Машина умчалась.
Я кубарем скатилась вниз, цепляясь за ветки, и корни деревьев. Я не чувствовала боли, от адреналина, хлынувшего в кровь. Кое-как, встав на ноги, я бегом бросилась бежать. Сердце выпрыгивало из груди.
Подожди, Табретт, я не дам тебя обидеть!
Я мчалась вперед, не разбирая дороги, не обращая внимания на порезы на руках и ногах, которые начинали жечь. Рюкзак врезался в спину, подпрыгивал на плечах, но мне не было больно.
Я думала только о Табретт. Я должна добраться до нее, до того, как это сделает она – Изабелль.
Мы с Табретт сразу сошлись. Она была моей второй лучшей подругой. Мы не кровные сестры, но иногда не нужно быть связанным с кем-то, чтобы ощущать, что это твой человек. Табретт лгала мне; она всю жизнь знала кто я, но не хотела ранить меня. Она солгала что ей нужно было пристанище, от своего бывшего парня, отца ее сына, Аарона. И это пристанище дал ей Кристофер Грин. Как она могла считать его другом и хорошим человеком?.. Все дело в том, что Табретт, слишком доверчивая и открытая.
Интересно, сколько времени прошло, с тех пор, как я бегу? Когда я увижу огоньки дома? Или, может быть, я не увижу их, потому что Табретт с сыном спят? Маленький Аарон еще не знает, что может произойти в скором будущем.
Я запыхалась, легкие горели; мышцы на икрах были напряжены, поэтому я остановилась, и осмотрелась, прислушиваясь к лесной тишине. Сквозь деревья, обступившие темное пространство вокруг меня, я увидела домик Кристофера Грина.
Несколько долгих секунд я смотрела на чернеющее в сумраке летней ночи строение, и думала: как же смешно было полагать, что кто-то решил безвозмездно помочь молодой маме, решил предоставить Табретт и ее сыну защиту. Я помню, как Табретт радовалась безопасности, лесной тишине, и озеру, что находится позади дома. Сегодня всему этому придет конец.
Я тяжело постучала в дверь, и мое сердце отозвалось в ритм.
Несколько секунд глухой тишины.
- Табретт! – зашипела я. Я боялась заорать во весь голос, потому что не хотела пугать сына сестры, и не хотела, чтобы кто-то узнал мое местонахождение, потому что наверняка, даже в лесу, за домом наблюдают. Может быть даже сейчас, кто-то знает о том, что я здесь.
Эта мысль заставила меня обернуться, и проследить за сплошной тьмой, в которую слились все деревья. Ничто не движется.
Я вновь постучала в дверь. Проверяя удачу, я толкнула ее, и дверь открылась.
Это плохой знак: Табретт не была бы настолько беспечной, чтобы забыть запереть ее.
К моему горлу подкатила тошнота, а внутри желудка свернулся ком тревоги, и, несмотря на мой бег, от которого я обливалась потом, по спине прокатился ком льда.
Я вошла. Медленно, стараясь не шуметь, подкралась к лестнице, и приподняла половицу, где Табретт хранила пистолет. Она, несмотря на безопасность, всегда опасалась, что ее парень-псих найдет ее.
Я проверила патроны. Заряжен.
Я знаю, я не смогу никому причинить боль. И я беру этот пистолет, не для того, чтобы кого-то обидеть.
- Ты сделаешь это, маленькая лгунья. Ты всегда поступаешь плохо, как только предоставляется шанс.
Я стала медленно подниматься по лестнице, настороженно вскинув голову, и пытаясь вглядеться в темноту второго этажа. В ушах шумела кровь так оглушительно, что я боялась, что могу не расслышать шума.
Табретт там.
Я чувствую.
Ее комната, последняя в конце коридора, с уродливой оленьей башкой, напротив постели. Я всегда говорила Табретт, что возможно там скрывается камера, и вот эта шутка, внезапно грозила превратиться в правду.
Моя рука с пистолетом дрожала, а плечи затекли, но я не смела опустить оружие.
Я не стану стрелять.
Ты боишься. Когда человек испытывает страх он способен на многое.
Я не стану никому причинять зло.
Лгунья, лгунья, лгунья… Ты убьешь их всех. Потому, что ты хочешь этого.
Я распахнула дверь в комнату Табретт, и резко вошла, с колотящимся сердцем, целясь вперед. Дуло пистолета уставилось на сестру, но я быстро перевела его на мужчину, который стоял позади нее, и прижимал к ее горлу нож. Табретт сидела на коленях на коричневом ковре. В тусклом свете лампы, я видела ужас в ее глазах.
- Что вы делаете? – спросила я, на удивление смелым голосом. Внутри меня все содрогалось. За несколько секунд я успела оценить обстановку: двое мужчин в масках, стоят рядом с Табретт. Справа от меня, в вычурном кресле с высокой спинкой, сидит женщина. Она противно улыбается мне, поэтому я смотрю на мужчину, который угрожает Табретт ножом.
– Отпусти ее, - приказала я.
- Или что?
- Я прострелю твою башку.
Изабелль рассмеялась. У нее были светлые волосы, как у меня, и точно такие же глаза. Я могла бы испытать ужас, от сложившейся ситуации, если бы не находилась в таком положении, и, если бы Табретт не была в опасности. Единственное секундное облегчение – я не обнаружила поблизости Аарона.
Надеюсь, он в безопасности.
- Стреляй, – подбодрила меня Изабелль. Ни один мускул на моем лице не дрогнул, но я подумала о том, с какой стати ей говорить такое? Ответ нашелся тут же: – Стреляй, девчонка, и тогда мы сможем тебя убить. После убийства твоя душа не будет чиста… нам просто придется подождать, когда яд съест тебя изнутри…
- Отпустите Табретт, – скомандовала я, взводя курок.
- Знаешь, как мы ее нашли? – спросила Изабелль. – Это ты нам помогла. Было смешно наблюдать за тем, как ты прячешься, от слежки.
Табретт вскинула в ужасе голову. Наши глаза встретились. Казалось, она хочет что-то сказать мне.
Я мрачно посмотрела на Изабелль.
- Ты всерьез думаешь, что меня сейчас замучает чувство вины? – Изабелль вскинула брови, уголки ее губ опустились. – Ты думала, я не узнаю, чей это дом? Не нужно говорить, что вы вычислили Табретт, потому что я допустила оплошность. Вы все время знали, что она здесь, с тех самых пор, как дали ей этот дом. Табретт лишь приманка для меня. Вздумалось меня найти? В чем дело, уже не знаете, как ко мне подобраться?
Я с презрением смотрела на эту женщину. Она никто. Я ненавижу то, что мы с ней так похожи. Я ненавижу то, что она моя мать, и что лишь благодаря ей я сейчас живу. Я ненавижу ее, и даже если это осквернит меня, я никогда не смогу простить ее, и полюбить.
- Ты не так глупа, – сказала Изабелль. В ее голосе проскользнула злость. Табретт пискнула, и я бросила на нее взгляд. На ее шее выступила кровь.
По моей спине поползли мурашки, от вида ее крови.
- Отпустите ее, и я уйду с вами, – сказала я, с трудом отведя взгляд от крови. Они не смогут меня убить. Они просто не смогут. Я сумею сбежать…
Мне всего лишь шестнадцать лет. Я не должна делать это. Я не должна испытывать все то, что я испытываю сейчас. Я хочу быть дома. Смотреть телевизор. Читать книги. Пойти в поход с Авой. Я хочу быть обычной девочкой, а не чудищем, за которым охотится собственная мать.
- Ты еще не поняла? – рассмеялась Изабелль, вставая на ноги. – Ты нам не нужна, ведь никто не сможет тебя убить. Лишь после того, как ты оступишься, как согрешишь, мы сможем свершить правосудие. Земля не должна носить подобный мусор.
- Забавно слышать это от вас, потому, что вас она как-то носит.
- Мерзкая девчонка! – рявкнула Изабелль, и я вздрогнула. Мне было почти больно от того, что она говорит мне все эти ужасы. Почти больно, но это чувство не шло ни в какое сравнение со страхом и беспокойными мыслями.
Если с Табретт что-то случится, это будет моей виной. Я не догадалась вовремя. Она пыталась защитить меня, а я не смогла защитить ее, и это будет моей виной. Что случится со всеми нами? А с Аароном?
- Никогда, - громко отрезала я. Табретт смотрела на меня, глазами полными не страха а жалости. – Никогда я не стану делать то, что вы сказали. Я не сдамся никогда.
- Интересно, – с издевкой пропела Изабелль. - Бен?
Я не сразу поняла, что произошло - это было так стремительно, что я не сумела среагировать:
Бен – мужчина, к которому обратилась Изабелль, тот, что прижимал к горлу моей сестры нож, вскинул руку, и опустил ее. Брызнула кровь. Я, что есть силы, выпустила все патроны. Пуля попала ему в голову, ковер окрасился кровью. В комнате словно ранили дикого зверя – такой рев вырывался из моего горла.
- НЕТ! НЕТ! НЕТ! ТАБРЕТТ!
Было поздно. Пустые глаза сестры смотрели на меня, но в них уже не было никаких чувств, и эмоций.
- Нееееет! – Я бросилась к ней, тряся ее голову в руках, пачкая пальцы в крови.
Я с плачем, оттащила сестру от этих тварей, чьи лица превратились в кашу, и положила ее голову себе на колени:
- Прости… Табретт…. Это я виновата….
- Ты станешь делать то, что мы скажем, – прошептала Изабелль, наклоняясь надо мной. В ее голосе было лишь триумфальное удовлетворение: она добилась того, чего хотела, ей было плевать, что в этой комнате умерло три человека.
- Она твоя дочь… - прошептала я. Слезы скатывались по моим губам и подбородку.
- Она перестала быть моей дочерью, когда попыталась защитить тварь, что была внутри меня.
С моих губ сорвался всхлип, превратившийся в вой.
- Ты станешь тем, кем должна стать, Аура. Мы все будем делать то, что уготовила для нас судьба.
- Табретт… - шептала я, баюкая голову сестры на своих коленях. – Прости… я не хотела…. Я не знала…. Я так виновата перед тобой…я виновата…прости….
В мою голову полезли сразу сотни мыслей. Моя сестра умерла из-за меня… она мертва, ее больше нет. И все из-за меня. Потому, что я не была достаточно осторожной, потому, что я не узнала раньше, что это за место, потому, что я не была достаточно осведомленной.
- Прости… это моя вина…
Совсем скоро мою голову одолела сильная боль, от слез, и криков. Я не знала, сколько я сидела так, рядом с трупами своей сестры и этих существ, что убили ее. Разве люди способны на такое?
Я НЕНАВИЖУ ИХ!
Почему я не узнала раньше, кто я? Почему я не узнала до того, как найти Табретт? Я бы спрятала ее, чтобы никто не смог ее найти! Мама и папа помогли бы мне, и Кэмерон тоже помог!
Рэн все знал…
Я уставилась в пустоту. Мое горло пересохло, глаза жгло, но я не обращала на это внимания.
Рэн Экейн знал все с самого начала…
- Что бы ты не сделала, исход будет один Аура.
Я снова заревела.
Как он мог позволить этому случиться? Как он мог позволить моей сестре жить в этом доме?!
Я… теперь, я совсем одна…
- Табретт… - прошептала я, с трудом разлепив сухие губы. Горло перехватывало. – Эти люди убили тебя, чтобы доказать, что я чудовище… - Я подавилась новой порцией слез, и сглотнула. – Они хотят меня убить, и за их желания, тебе пришлось заплатить жизнью…
Мои шорты и футболка пропитались кровью, и казалось, что с моих рук тоже не отмыть кровь сестры – она останется там навсегда. Табретт пыталась меня защитить, и за это все вокруг ее возненавидели. На нее охотились, как на животное.
Она смогла меня защитить, а я не смогла отплатить ей тем же.
Почему я не выстрелила сразу же?
Эти мысли застали меня врасплох: я ощутила острою боль, от решительности убивать. И мне стало жаль себя, ведь еще вчера я была обычной девушкой, а уже сегодня, я убийца. Я виновата в смерти моей сестры.
Я закрыла глаза.
Что, если я могла бы все изменить?
Я испуганно вздрогнула, вскидывая пистолет, и направляя на дверь. В проеме стоял Рэн.
Его взгляд был пуст, и беспристрастен.
- Опусти, – сказал Рэн. Его голос был властным. Я боялась, что он обвинит меня. Я боялась, что он сейчас скажет, что Табретт умерла от того, что я была настолько глупа, что пришла в этот дом одна. Но Рэн молчал. Я опустила пистолет.
Парень подошел ко мне, опустился на корточки, и посмотрел на меня опустевшим взглядом:
- Прости, Аура, это я во всем виноват. Все, что случилось в этой комнате, это произошло по моей вине.
Его слова резали мне сердце, измельчая на кусочки. Я вновь разрыдалась, обнимая Табретт.
- Я не знала… а потом… и я выстрелила… убила всех этих людей….
- Отпусти Табретт, Аура, – попросил Рэн, поднимаясь на ноги. – Ты уже ничего не можешь сделать…
- Я не могу… если отпущу, она умрет… я не хочу…
- Аура, она уже мертва.
Глава 7
- Делаешь неправильный выбор, Аура? – Адам стоял, глядя на меня сверху вниз. Здесь были лишь мы вдвоем. Я все так же сидела на полу охотничьего домика, но моей сестры не было. Все куда-то исчезли.
- Уходи Адам, я ведь сказала, что я не стану делать то, о чем ты говоришь, – изможденно произнесла я, прерывисто вздыхая.
Адам присел рядом со мной на корточки. Его коричневые волосы взлохматились, придавая парню немного озорной вид, что, впрочем, уравновешивалось его серьезным, умным взглядом карих глаз.
- Считаешь, не станешь? – он заинтересовано смотрел на меня, словно он знал, о чем я думаю. Словно видел мое будущее, и знал, что мне предстоит совершить.
- Да. Я никогда не сделаю этого.
- Аура, эти люди способны на то, о чем ты даже не подозреваешь, – предупредил Адам. – Я даже не знаю, для чего тебе стараться спасти этот мир. Он прогнил насквозь. Почему же ты должна копаться в этом мусоре, пытаясь все исправить за этих ни на что не годных, слабых людей, которые сами угробили свою жизнь?
- Наверное, потому что я могу это сделать. – Внезапно я поняла, что Адаму нравится говорить со мной. Возможно, из-за того, что он так ужасно думает про людей, он чувствует себя одиноким? – Почему ты думаешь о людях так плохо?
Он болезненно улыбнулся, откидывая голову, и задумываясь над ответом. Я терпеливо ждала, рассматривая его лицо.
- Я еще никогда за всю свою жизнь не встречал человека, который был бы чист душой, - задумчиво произнес он. Его голос стал тихим, мягким. - Ты ведь знаешь, чем я занимаюсь. Мне ни с одной душой не требовалось беседы. Одно лишь слово, и они делают то, к чему я их подтолкнул. Чистого человека нельзя подтолкнуть к тому, чего в нем нет, понимаешь, Аура?
- Да.
- Ты первый человек, кто чист настолько, что мне стало любопытно, что именно тебя держит здесь... – Адам вдруг улыбнулся, и вокруг его глаз собрались морщинки. Он не был похож на демона, или Падшего. Он был красивым молодым человеком. Может быть это все спланировано, чтобы люди скорее доверяли такому как он? – Ты очень похожа на одного человека, которого я знал…
- Кто это был? – спросила я. Я никогда не спрашивала о его близких, потому что, когда я была маленькая, мы говорили только о сказках, а когда я стала старше, мы с ним развлекались тем, что строили планы, как отомстить Томми Майколсону, или размышляли над тем, действительно ли я сумасшедшая, или нет. Тогда я не думала об Адаме, как о человеке, потому что он был просто Адамом, воображаемым другом, который остался со мной даже после того, как я повзрослела.