Молоко он переливал в себя прямо из бутылки, не заботясь о такой мелочи, как стакан.
Что ж, убивать вампиров — его работа в конце концов. Остается пожелать, чтобы он выполнял ее несколько более… рыцарственно. Но зная, какое у него было детство, можно понять, почему он вырос таким.
— Он хоть что-нибудь сказал, Вульф? — с нетерпением спросил Хольцман.
— Я вижу, ты сегодня настроен юмористически, — скривил свой маленький рот Аларик. — Их так запросто не расколешь.
— Послушайте, — начала Мина, переводя взгляд с одного на другого, — я по-настоящему ценю все, что вы для меня сделали. Честное слово. Но день был утомительный, я устала и хотела бы, если вы не против, уйти. Кроме того… — Мина ощетинилась, хотя Аларик всего лишь смотрел на нее поверх молочной бутылки. — Я знаю, что ты сейчас скажешь, знаю, что говорю зря, но все-таки: звонок Лучану помог бы многое прояснить. Разрешите поговорить с ним! Не думаю, что ему известно то, о чем говорила Елена. И еще мне надо выгулять Джека Бауэра!
Аларик, с бутылкой в руке, посмотрел на темнеющие окна. При упоминании о Джеке лицо у него стало таким, словно его пнули в живот — иначе Мина это описать не могла.
О Лучане, к ее удивлению, он не сказал ничего — пробормотал только, будто обращаясь к себе самому:
— Про собаку-то я и забыл.
— Что? — Мина смотрела то на него, то на окна, то на побледневшего Хольцмана. Напряжение в комнате зашкалило выше десяти баллов — не требовалось быть экстрасенсом, чтобы это почувствовать. — Что значит «забыл про собаку»? И почему у тебя такой вид?
Не успел кто-то из палатинцев ответить, дверь опять распахнулась, и вошел ее брат. В отличие от Аларика Вульфа он по-стариковски горбился, шаркал ногами и смотрел куда-то сквозь Мину. Он, кажется, даже не сознавал, что она тут, пока не подошел к ней вплотную.
— Мин, ты бы видела… нереально просто.
Он говорил, конечно, о том, что происходило в монастырском подвале. Крики, доносившиеся оттуда, прекратились на время — Мина потому и спросила, не умер ли, часом, Стефан.
— Не хочу ничего слышать, — твердо сказала она. Мина не одобряла пыток, даже если они применялись к вампиру, безжалостно избившему молодую девушку, чтобы та вызвала Мину в намеченное для похищения место.
Что с ним в таком случае делать — убить? С этим у Мины проблем вроде бы не было, особенно после поездки в такси. Стефан все время шипел на нее из-под кожаного пальто Аларика, обзывая ее шлюхой дьявола и так далее, еще хлеще. Аларик пригрозил даже убрать пальто, чтобы он на солнце изжарился.
Но ведь всегда есть шанс, что доброе отношение вместе с любовью Шошоны позволит Стефану измениться в лучшую сторону.
Как изменился Лучан, князь тьмы, самый страшный из демонов, с которыми поклялась сражаться Палатинская гвардия.
Убить Стефана сейчас, значит лишить его всякой возможности стать хорошим, добрым вампиром. Таким, как Лучан.
— Вы его убьете? — спросила Мина.
— Хотелось бы, да нельзя, — с сожалением ответил Аларик.
— Ни в коем случае, мисс Харпер. — Хольцман достал из кармана вельветового пиджака книжку небольшого формата. — Устав Палатинской гвардии полагает неэтичным убийство любого демонического субъекта, взятого нами под стражу и находящегося, следовательно, в беспомощном состоянии. Палатинский офицер рассмотрит его дело и казнит, если сочтет виновным.
— Тогда мне не совсем понятно, чем вы весь день занимаетесь. Я думала, что Аларик ищет демонов, а потом убивает, — о суде речи не было.
— Суд входит в программу, — заверил, оторвавшись от бутылки, Аларик. — Демоны предосудительны, потому я и убиваю их, как только найду.
— В случае схватки с демоном, — поспешно вмешался Хольцман, — самозащита, разумеется, допустима.
— Вы хоть выяснили, в чем дело? — спросила Мина, обращаясь к Джону с Алариком. Устав Палатинской гвардии ее интересовал очень мало — как и Аларика, судя по его страдальческому лицу.
— Он ничего не сказал, — ответил ей Джон, — хотя мы лили святую воду прямо ему на…
— Я же сказала, что не хочу этого знать. — Мина выставила ладонь вперед, но Джон продолжал:
— Они исцеляются на глазах, представляешь? Просто удивительно, Мин. Сделаешь с ним что-нибудь, а он раз — и восстановился. Пока не вгонишь ему кол в сердце или голову не отрубишь. Он даже не чувствует почти ничего, ну разве на пару секунд. Так что не волнуйся, к съемкам Стефан Доминик будет как новенький — правда, Аларик?
Палатинец, явно не желая обсуждать это, повел тяжелыми плечами, опять приложился к бутылке и стал изучать настенный календарь Лиги Благочестивых.
— Тебе, наверное, стоит предупредить Фрэн и Стэна, что они взяли реального вампира на эту роль. — Джон, похоже, уже оправился от своих подвальных переживаний. — У Тейлор могут возникнуть личностные проблемы с ходячим трупом, — добавил он саркастически, — хотя откуда мне знать? Я всего лишь системный аналитик, безработный к тому же.
— Аларик, — перебила его Мина, — что ты имел в виду, сказав, что забыл про мою собаку?
Палатинец, отвлекшись от календаря, вернул в холодильник наполовину опорожненную бутылку.
— Скажи ей, Хольцман, — попросил он, старательно не глядя на Мину.
По спине у Мины пробежал холодок. Ей не нравилось поведение Аларика Вульфа — непонятно почему, но не нравилось.
— Не будем делать поспешных заключений, Аларик, — сказал Абрахам.
— Даже когда налицо все факты? — хлестнул, как бичом, Аларик.
— Нельзя быть уверенным полностью, без надлежащего…
— Почему вампиры нападают на Мину Харпер? — Аларик метнул взгляд в ее сторону, и она заново подивилась яркой голубизне его радужки. Как небо. Как океан.
Как синее пламя.
Холодная струйка вдоль позвоночника превратилась в бурный поток.
— Кому-кому, а ей в этом городе гарантирована полная безопасность. Она избранная. Любовница князя тьмы. Никто ее, казалось бы, даже пальцем не должен тронуть из страха вызвать гнев повелителя. А что мы имеем на деле? Я крутил это в голове так и сяк — ответ, мне сдается, может быть только один.
Хольцман, издав протестующее хмыканье, отложил Устав Палатинской гвардии.
— Нет, Вульф. Невозможно.
— В самом деле? Попробуй объяснить по-другому.
— Очень просто. Если за этим стоит не сам князь, значит, среди Дракул зародилась крамола. Время от времени такое бывает, сам знаешь. Когда на вас с Мартином напали в том складе…
— Почему он тогда боится сказать об этом? — спросил Аларик так резко, что Мина подскочила на месте.
О чем бы ни шел разговор, Аларик верил, что правда на его стороне. Верил так твердо, что с ходу отметал все возражения своего босса.
— Если он не подчиняется высшей власти, почему отказывается назвать имя того, кто велел ему приставить пистолет к спине Мины? — Голос Аларика загремел так, что Мине почудилось, будто звякнули висящие над плитой кастрюли. — Объясни, Хольцман. Я испробовал на этом парне все подручные средства, а он хоть бы хны. Ну же! Признай, что я прав! Ночью они придут сюда не за Стефаном Домиником. Им нужна Мина — с самого начала была нужна.
Мина взглянула на Абрахама — посмотреть, как он это воспримет. При виде его пепельно-серого лица поток, струящийся у нее по спине, сделался ледяным.
— О Боже, — сказал старший офицер. — Позвоню-ка я лучше в контору.
— Да в чем же дело? — не выдержала Мина. Ползущий по спине ледник преображался в полярную ледовую шапку. — Что случится, если я пойду к себе домой и выгуляю собаку?
Аларик заморгал, как будто напрочь забыл о ее присутствии.
— Домой? Ты никогда больше не вернешься в эту квартиру.
Глава сорок девятая
20.00, 17 апреля, суббота.
Обитель Святой Клары.
Салливан-стрит, 154.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
— Что? — вскрикнула Мина. Короткое слово заметалось по кухне рикошетом, как пуля.
— Не будем забегать вперед, — вставил Джон. — По-моему, мы сами должны решать, стоит идти на риск или нет.
— Сам хочешь решать? Отлично. — Аларик достал из кармана фотографию своего напарника, лишенного половины лица, и выставил на всеобщее обозрение. — Помнишь? С тобой будет то же самое, если вернешься туда. Там уже ждет засада, и им не терпится проделать это с тобой.
— Но почему? — чуть тише спросила Мина.
— Это война, — пояснил Хольцман. — Аларик полагает, что мы стали участниками вампирской войны, и я, как ни печально, вынужден с ним согласиться.
— Вампирская война? — растерялась Мина. Ей вспомнилось, как странно отреагировал Лучан на эти слова, произнесенные ею пару ночей назад на балконе графини.
— Она самая, — отрезал Аларик. Он, не в пример своему боссу, даже не думал сластить пилюлю. — А ты, Мина Харпер — знамя, которое обе стороны норовят захватить. Вот почему тебе нельзя возвращаться в свою квартиру.
Мина, у которой внезапно ослабели колени, рухнула на ближайший стул.
— Но… кто с кем воюет? И как же Джек? С ним что будет?
Джек Бауэр, хоть и был всего лишь собакой, бесконечно много значил для Мины.
Аларик, снова метнув взгляд на кухонные окна, нахмурился.
И чего им всем так дались эти окна?
— Погодите, — забормотал Джон. — Из-за чего война-то? И какое отношение она имеет к моей сестре?
— Мы говорим о борьбе за трон князя тьмы, — стал терпеливо объяснять Хольцман. — Впервые заключив договор с темными силами, чтобы получить вечную жизнь в обмен на свою бессмертную душу, Дракула был объявлен помазанником самого дьявола и наместником его на земле, в обители смертных. После свержения нами Дракулы эти титулы перешли к его старшему сыну Лучану, любовнику вашей сестры. — Мина при этих словах поморщилась. — Есть причины полагать, что князь Лучан в вампирском мире является своего рода аномалией. — Хольцман перелистал Устав до нужной страницы. — Его мать, по слухам, была ангелом во плоти, и это, возможно, сказалось…
— Хольцман, заканчивай, — перебил Аларик, указывая на окна.
— Да-да. — Абрахам, к общему облегчению, закрыл свою книжку. — Если быть кратким, у Лучана есть брат по отцу…
— Димитрие, — подсказала Мина и добавила непослушными губами, поймав любопытный взгляд Хольцмана: — Мне Лучан говорил. Он брата недолюбливает. Не доверяет ему.
— И правильно делает, — кивнул Хольцман. — Димитрие Антонеску — так он, кажется, себя теперь называет — далеко не подарок. Родился он совсем от другой женщины, тщеславной и жадной, вот наследственность и проявилась. Убил собственную жену. Всегда был недоволен, что трон достался старшему брату, не соглашался с мерами, которые принял Лучан после смерти отца. Хочет все взять в свои руки…
— Думаете, это Димитрие послал Стефана? — спросил Джон.
— Похитить твою сестру, чтобы Лучан уступил ему трон или начал делать глупости, дав возможность себя убить? — подхватил Аларик. — Да, именно так Хольцман и думает.
— Он, видимо, как-то узнал, что его брат… э-э… встречается с вами, мисс Харпер, — продолжил Абрахам (Мина вполне оценила его деликатность). — И что между вами и Еленой есть какая-то связь.
— Я дала ей свою визитную карточку. — Мина все еще не могла осознать, что роман с Лучаном Антонеску стоил ей любимой собаки… квартиры… возможно, работы, раз Дракулам о ней все известно… всех составляющих ее жизни.
Но что же Лучан? Где он? Знает ли он об этом? Грозит ли ему что-нибудь? Ах, если бы ей только разрешили ему позвонить!
— Карточку? Теперь все понятно, — оживился Хольцман. — Они нашли ее у Елены и сделали вывод. Ты не находишь, Аларик, что они быстро умнеют?
— Они мысли умеют читать. — Мину затошнило. — Увидев вчера Стефана, я не узнала в нем Джеральда с Елениного мобильника… но что-то он, видно, все же почувствовал… в том числе и нашу с Лучаном связь.
Мина со стоном закрыла лицо руками. Она одна виновата во всем — нельзя же быть такой дурой!
— Очень может быть, — почти весело сказал Абрахам. — Это все объясняет. Стефан, видимо, пошел прямо к Димитрие…
— Я с ними в лифте спускался, — вспомнил Джон. — Со Стефаном и его менеджером, которого звали Димитрие.
После ошеломленной паузы Аларик медленно произнес:
— Ты ехал в лифте с одним из самых зловредных вампиров, известных истории. Жестокостью, извращенностью и полнейшей аморальностью Димитрие Антонеску уступает только родному отцу. Тебе повезло, что ты еще жив.
Джон, в свою очередь, рухнул на кухонный стул.
— Вот черт, — выдохнул он, белый, как собственная рубашка.
Мина, чувствуя в точности то же самое, не могла его упрекнуть, но тут он сказал:
— А наши вещи, которые остались в квартире? Что ж нам, перевозчиков вызывать? Вряд ли они поверят, что в квартире засела банда вампиров.
— Джон! — возмущенно крикнула Мина.
— Хочешь потерять все, что у нас есть? Вспомни о своей новой сумочке — она пару штук стоит, не меньше.
При упоминании о сумочке, подаренной ей Лучаном, в Мине порвалось что-то.
— Это же смешно, — закричала она, вскочив на подгибающиеся ноги. — Пустите меня домой! — Обращалась она большей частью к Аларику — тот прислонился к кухонной стойке, скрестив руки на широкой груди, и рот у него стал с виноградину. Дело было, конечно, не в сумочке — она сейчас волновала Мину меньше всего. — Или дайте хотя бы позвонить Лучану, чтобы он все это прекратил. Он может.
— Он-то может, только мы ничего не хотим прекращать, — ответил Аларик.
— Что? — Более безумных слов Мина сегодня еще не слышала. — Почему?
— Палатинская гвардия не препятствует войнам между вампирскими кланами, — сказал Абрахам. — Если это не угрожает гражданским лицам, конечно.
Не сразу поняв смысл этого заявления, Мина ощутила его как удар кулаком в лицо.
Никто не помешает Димитрие и прочим Дракулам напасть на Лучана. Ей не позволено даже пальцем шевельнуть, чтобы предупредить его или помочь.
Палатинцам, разумеется, все равно: для них он князь тьмы, и ничего более.
— Лучан придет ко мне домой… — слабым голосом сказала она.
— На это они и надеются, — подтвердил Аларик. — Именно его они там и ждут.
Глаза Мины наполнились слезами. Аларик смотрел на нее в упор.
— Замечательно. — Голос у нее дрожал на пару с коленями. — Пусть себе вампиры уничтожают друг друга. Моя собака при этом, конечно, никого не волнует.
Не успела она сказать это, в кухню, разбив окно, влетел какой-то снаряд.
Что-то ударило Мину в живот и швырнуло на пол. Она не сразу поняла, что это Аларик Вульф — то, что он делал с ней прошлым вечером, уже немного забылось.
Тогда он сбил ее с ног, чтобы она не сбежала — теперь прикрывал ее от огня, охватившего стену после бутылки с «коктейлем Молотова».
— Ты как, в порядке? — спросил он, приподняв голову. Их лица разделяло всего несколько дюймов.
Мина, оставшаяся целой, если не считать контузии от падения на пол, кивнула и сразу же всполошилась:
— Джон?
— Нормально. — Брат выставил руку из-под стола. — Только стекло всюду, и стенка горит.
— Началось! — Абрахам, наполнив из крана кувшин, уже гасил пламя. — Все в укрытие. Держитесь подальше от окон.
— Как вы тут? — В кухню вбежал кто-то — священник, судя по белой полоске воротничка. — Мы, кажется, слышали… ох.
— Да, — сказал Абрахам. — За Алариком, видимо, проследили, как мы и боялись. Надо посмотреть, что происходит в церкви — отец Джозеф должен был закрыть ее на ночь. Все службы следует отменить, чтобы не подвергать опасности гражданское население. Я предложил вывесить объявление, что нас затопило из-за прорыва трубы. Сходите к отцу Бернарду, Джон — он должен строгать колья из прошлогодних яслей.
— Иду. — Джон вылез из-под стола, Аларик слез с Мины и подал ей руку.
Бросив взгляд на дымящуюся стену, она вышла с ним в коридор. Монахи и монахини (францисканский монастырь примыкал к церкви, монастырь кларисс располагался сразу за ним) бежали на боевые позиции; столько распятий Мина в жизни не видела.
— Аларик, — выговорила она, поспешая за ним трусцой, — разреши позвонить Лучану. Прямо сейчас. Он остановит их. Он их князь, они его слушаются…