— Это не ваше дело. — Она отодвинулась от нахала.
Его синие глаза блеснули в проплывающем луче уличного фонаря.
— Я все равно узнаю.
Она молча взглянула на него с презрением, за которым обычно прятала свой страх и неуверенность.
— Конечно, выбор у вас невелик, не так ли? Уже пошел слух, что тот, кто протянет Джейн Шервуд руку помощи, рискует оказаться в той же трясине.
Она пожала плечами с ничего не выражающим лицом, словно ей было все равно.
— Поступайте, как вам нравится.
Он так резко наклонился вперед, что едва не расплескал виски.
— Вы расстроили мою свадьбу, так и не объяснив, почему, — хрипло сказал он. — Мне хотелось бы услышать хотя бы извинения.
Она упорно молчала, и он снова откинулся на спинку сиденья.
— Но вы, разумеется, ни о чем не сожалеете, верно? Да и с какой стати? Ведь все сошло вам с рук.
— Я не жалею о том, что сделала, — храбро заявила она. — Конечно, это можно было сделать и по-другому. Эва была моей подругой; я знала, что вы ей не подходите…
— И поэтому солгали. В церкви. В присутствии моей семьи. Моих друзей. Женщины, с которой я намеревался провести остаток своей жизни. Вы сказали, что мои клятвы будут ложью перед Богом, но осквернили-то все именно вы, и никто другой!
Джейн ощутила укол совести и опустила глаза. В чем-то он был прав. Это бремя ей суждено нести до могилы и даже дальше — ведь она не раскаивалась ни в чем. Она в самом деле причинила этому человеку страшное зло, да еще в Божьем храме. Единственным оправданием ей служило то, что она заступилась за слабую подругу. Он выжил и даже преуспел после крушения — так она в этом и не сомневалась…
— Вы оклеветали меня и быстренько исчезли, так что никто не успел потребовать у вас доказательств. — В его голосе звучала застарелая ярость. — Но вы знали, что нужды в доказательствах и не будет, не так ли? Вы знали, какая Эва нервная, знали, что одного потрясения от ваших слов вполне хватит, чтобы вызвать у нее истерику. Вы были ее лучшей подругой, она вам доверяла, а вы использовали это доверие, унизили ее и родителей до такой степени, что она не захотела больше меня видеть — никогда. Вы завидовали счастью подруги, поэтому и разбили его вдребезги, заявив во всеуслышание, что мы с вами любовники!
Джейн покраснела еще сильнее, вспомнив те слова, которые бросила в проходе церкви: «Этот мужчина недостаточно любит эту женщину, чтобы отказаться от всех других. Он не хранил ей верность, даже будучи с ней помолвлен. Прости, Эва, но я не могу позволить тебе выйти за него, не сказав, что творится у тебя за спиной: вот уже несколько месяцев, как у нас с Райаном роман…»
— Почему вы в тот момент не стали этого отрицать? — сдавленно проговорила она. — Вы просто стояли… Даже не пытались разоблачить меня…
— Я был так же ошеломлен, как и все. Это была такая клевета, что мне и в голову не пришло, что кто-то хоть на секунду поверит… особенно Эва. Она знала, что я люблю ее…
— Как вы можете так говорить? — резко и зло спросила Джейн. — Вы почти не виделись… да вы едва были с ней знакомы, когда сделали предложение. Это было скорее деловое соглашение с Полом Брэндоном, чем брак по любви…
— Так вот в чем было ваше оправдание? — Он невесело засмеялся и увидел, как она вздрогнула. — Да, я любил ее, черт побери! С первой же минуты я понял, что она создана для меня… такая красивая, нежная, добрая, женственная. А деловое соглашение было для меня просто как сахарная глазурь на пирожном; мои чувства к Эве существовали отдельно от всего, это было нечто личное, бесценное. Именно этого вы и не могли стерпеть, не так ли? Что у Эвы был кто-то, кто ее любил, а у вас не было никого, потому что вы бездушная, бессердечная, эгоистичная стерва, которой надо всегда находиться в центре внимания…
— Нет… — Джейн покачала головой, и густая прядь волнистых волос струйкой соскользнула на грудь.
Ей не хотелось верить, что Райан так сильно любил Эву, как утверждал, но если это так, то становится сразу понятно, почему он так жестоко мстит, почему уехал в Австралию и не вмешался, когда Эва ушла из дома и вскоре вышла замуж за другого человека. Если он любил Эву, то ее неверие в его порядочность должно было глубоко его ранить, сделать почти беззащитным.
Из того, что говорила ей Эва, Джейн заключила, что если свадьба не состоится, то это заденет лишь карман Райана, а отнюдь не его сердце, — а это дело поправимое. Но вот только если бы он любил хотя бы вполовину той страсти, с какой ненавидел.
— Нет… — Она отогнала эту размягчающую мысль. Если он и любил, то любил идеальную Эву, ту, которая существовала лишь в его воображении.
— Да! Так что я сейчас решил дать вам то, чего вам тогда так хотелось, дорогая… — В ласковом обращении ей послышалась скрытая издевка, коварная угроза. Он встал со своего места и навис над ней, утопив кулаки в кожаном сиденье по обеим сторонам от ее бедер, обжигая ее лицо своим горячим дыханием. — Скажите-ка мне, мисс Шервуд, как бы вам понравилось быть в центре моего полного и безраздельного внимания?..
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Куда вы меня везете?
В этот момент, судя по выражению его лица, он вполне мог везти ее в какое-нибудь пустынное место, чтобы без шума убить.
Не шелохнувшись, он продолжал нависать над ней, давая ей ощутить жар исходящей от него физической угрозы.
— А куда бы вы хотели, чтобы я вас отвез? — промурлыкал он.
У нее перехватило дыхание, но тут он отстранился, и она пришла в себя.
— Домой, разумеется, — сказала она сквозь зубы.
Не сводя с нее глаз, он развалился на своем сиденье, поднял телефонную трубку и дал шоферу ее адрес. Увидев ее удивление, он тихо сказал:
— О да, я знаю, где вы живете… Знаю, что вы едите, что носите, с кем видитесь. От меня ничто не ускользает.
— Разве что невеста… — выпалила Джейн, и с его лица исчезло самодовольное выражение.
Он со свистом втянул в себя воздух.
— Эва не ускользнула… Я отпустил ее.
— У вас не было другого выхода, — возразила Джейн.
После обморока перед алтарем с Эвой случился истерический припадок, а потом она еще долго находилась на грани нервного расстройства. О примирении не могло быть и речи, и родителям пришлось спешно отправить ее на отдых, подальше от волнений и пересудов, чтобы самим за это время как-то загладить весь этот конфуз.
— Выбор есть всегда. Я мог бы разоблачить вашу ложь, подать на вас в суд за клевету, осветить все дело в газетах, заставить вас публично извиниться…
— И почему же вы этого не сделали? — Джейн все еще не покидала мысль о том, какими неприятностями грозила ей собственная глупая выходка. Но она была достаточно молода, чтобы следовать лучшим чувствам, достаточно богата, чтобы откупиться от неприятностей, и достаточно самонадеянна, чтобы не падать духом…
Он посмотрел с презрением.
— Ради Эвы. Она и без того оказалась униженной вами, чтобы еще выставлять нашу частную жизнь на публичное обозрение в суде. Эве не нравилось быть в центре внимания, даже перспектива пышной свадьбы пугала ее. Если бы из-за меня она стала мишенью для еще больших насмешек и сплетен, это не вернуло бы мне ни ее доверия, ни уважения ее родителей.
Джейн пожала плечами, а он продолжал сдавленным от злости голосом:
— Вы спланировали все очень хитро — как бы я ни поступил, все равно остался бы в проигрыше. У лжи короткие ноги, зато у скандала широкие крылья: какое бы наказание вам ни назначил суд, всегда найдутся люди, которые будут считать, что какая-то подоплека у этой истории все-таки была. Единственным способом оградить Эву было мне самому убраться со сцены. Я собирался вернуться, когда стихнет шум, и спокойно выяснить отношения между нами, но опоздал. Зная ее осторожность, я никак не ожидал, что она так поступит…
— Надо же, какое самопожертвование, — сказала Джейн, ловя себя на том, что сочувствует ему. В какой-то момент все персонажи этой злополучной истории каждый по-своему старались оградить Эву от жестокой действительности, когда на самом деле эта милая, беззащитная крошка оказалась единственным трезвомыслящим, расчетливым существом и действовала по собственному плану!
— Вам этого не понять… с вашей наследственностью, — отрезал он. — Не исключено, что старик Марк смотрит сейчас на землю со своего места в аду и клянет свою единственную дочь за то, что она не смогла удержать в руках земные сокровища, которые стоили ему души…
Его развязный тон насторожил Джейн, вызвав в ней то двойственное чувство, которое появлялось каждый раз, когда упоминали ее отца. Грубость Марка Шервуда не уступала его расчетливости. Мало кому он нравился.
— Вы знали моего отца?
Его улыбка была неприятной.
— Только понаслышке. Ушел, но не забыт, можно сказать…
Здесь был намек на то, что он знает гораздо больше.
— Вы похожи на него.
— На кого? На отца? Вы же сказали, что не знали его, — проговорила Джейн. Это был явно не комплимент, хотя ее отец в лучшую свою пору считался красавцем.
— Я знаю, что он был крупный. Плотный. Темноволосый.
Она даже не обиделась.
— Вы такая же.
Райан изучающе смотрел на нее, рассеянно ощупывая поврежденную челюсть.
— Болит? — невольно спросила она.
— Болит, — проворчал он.
— Это хорошо. — Последовал короткий поединок взглядов — синий против синего. — У вас все еще кровь на губах, — не удержалась она. — В углу рта, справа.
Он попробовал это место языком.
— А вдруг это ваша помада? — насмешливо спросил он, вынимая из кармана смокинга носовой платок.
Ответ застал ее врасплох, и она покраснела, потому что точно этого не знала.
Он с нарочитой медлительностью стер пятно со своих губ.
— Так лучше? — спросил он и протянул платок ей. — Ваша очередь.
— Какая еще очередь? — прищурилась она.
— У вас смазана помада. Она явно неустойчива к поцелуям… хотя вам такая и не нужна. Обычно ваша холодность просто не подпускает мужчину даже на расстояние вытянутой руки, не так ли, леди Шервуд?
Обычно это прозвище не задевало ее, но теперь прозвучало так язвительно, что она вспылила.
— Если мужчина хоть чем-то похож на вас — так!
— За последние два года вы встречались с одним и тем же мужчиной не более двух раз… не могут же все мужики походить на меня! — сухо сказал он.
— Мне было некогда, — так же сухо ответила она и сразу же пожалела об этом — таким лукавым торжеством блеснули его глаза.
— А, значит, я слишком сильно давил на вас? И вы боялись, что я перехвачу у вас работу, пока вы будете заниматься другим делом? Очень жаль, потому что это все равно произошло. Может, вам не стоило пренебрегать теми женишками, которых вам пытался подобрать папочка… Ну да, Эва мне все о них рассказывала. И ни у кого из них не было вашего честолюбия, верно? Одна сплошная работа… неудивительно, что вы такая скучная, необщительная девушка…
— Идите к черту! — вспылила она второй раз за этот вечер, сознавая, что раздражительна, как обиженный подросток. Она, кажется, навсегда потеряла тот ледяной, бесстрастный вид самоуверенной деловой женщины, чтобы одернуть наконец этого развязного повесу.
— Ну вот, мы, оказывается, приехали, — пробормотал он с деланным удивлением, посмотрев в окно, когда лимузин сбавил скорость перед рядом запущенных деревянных строений. — Паркхауз-лейн немного неудачное название, правда? По-моему, это больше похоже на переулок. И совсем не похоже на особняк Шервудов. Кто бы мог подумать еще три года назад, что леди Джейн будет жить в убогой однокомнатной квартирке над замызганной забегаловкой?
Он смотрел, как она оцепенела на краешке своего сиденья, пока шофер подруливал к бровке.
— Но и здесь, похоже, вам уже недолго осталось, не так ли?.. Ваш домовладелец уже просил вас съехать?
Она промолчала, пытаясь справиться с волной растущего страха, потому что Райан Блэр нащупал ее самое больное место. Полученное накануне извещение было в буквальном смысле последней каплей ее мытарств.
— Я слышал, у бедняги какие-то неприятности со службой пожарной безопасности? — сказал он, хватая ее за руку в тот момент, когда она открыла дверцу и сделала попытку выбраться из машины. — В этом вопросе у них большие строгости, так что ваш хозяин, думаю, сказал вам, что не сможет ждать обычные две недели, пока вы будете искать новое жилье. Похоже, вам не очень везет в поисках постоянного жилья с тех пор, как банк продал фамильное гнездо вашего старика, а? Ведь вам уже в третий раз приходится съезжать из-за непредвиденных обстоятельств, возникающих у домовладельцев или жильцов…
Джейн резко обернулась. Действительно, эта история с инспекторами явно носила следы влияния Райана Блэра. Но все другие случаи, когда она думала, что ей просто не повезло, неужели тоже?..
Будь он проклят!
— У вас не возникает такого чувства, что над вами тяготеет проклятие, Джейн? — вкрадчивым голосом осведомился он. — Что вы скользите по наклонной плоскости в пропасть? — Он с издевательской галантностью поднес ее пульсирующую болью руку к губам, но не прикоснулся к ней. — Это долгий, темный, грязный и опасный путь… но, может быть, кто-то подхватит вас, не дав разбиться о дно. Кто знает? Если у меня будет великодушное настроение, то это могу быть даже я…
Джейн со слезами на глазах вырвала у него руку и выбралась из машины, оступаясь на неустойчивых каблуках. Его издевательский смех провожал ее, пока она шла по темной улице.
— Спокойной ночи, приятных снов.
Ее сны в эту ночь никак нельзя было назвать приятными.
Когда Джейн наконец заснула, ей снились отвратительные монстры, которые грызли ее пальцы, а проснувшись утром, она с ужасом увидела, что ее кисть посинела и вздулась, кожа натянулась так, что готова была лопнуть, а пальцы почти не разгибаются.
Несмотря на боль, Джейн сумела все-таки надеть платье, которое удалось застегнуть одной рукой, но о прическе пришлось забыть.
С тех пор как Джейн въехала сюда две недели назад, она ходила за три квартала в крошечное уличное кафе, где, заплатив за чашку чая, могла прочитать утреннюю газету и выписать все интересующее ее из колонки вакансий. Потом она возвращалась в квартиру и писала заявления о приеме на работу, после чего начинала обход различных бюро по трудоустройству. Но сегодня все это было невозможно из-за злосчастной руки.
Пытаясь уменьшить опухоль, Джейн пробовала держать руку в ледяной воде, но скоро поняла, что ей придется обратиться к врачу.
Когда Джейн пришла к соседке, чтобы вернуть одолженные на тот вечер туфли, та при виде обезображенной руки покачала головой и ахнула.
— Господи, неужели это сделал тот парень, с которым ты вчера встречалась? Один из этих, да? Видала я таких, дорогуша. Послушай моего совета — брось его! И не давай себя разжалобить никакими соплями — таких ублюдков только могила исправит… больше ничего! Молотят тебя, да еще и внушают, что ты в этом сама виновата.
Джейн слабо улыбнулась. При всем своем свирепом нраве Райан Блэр никогда не ударил бы женщину. Его самой изощренной пыткой был… поцелуй!
— Надо было пустить в ход туфли, — посоветовала Колетт. — Мы же надеваем их не только для того, чтобы ноги казались длиннее. Получит мужик шпилькой в пах — глядишь, и посмотрит на жизнь с другой стороны, ты поняла меня?
Джейн торопливо кивнула, заподозрив, что это «мы» в устах Колетт обозначало некое женское уличное содружество, занимавшееся куда более древней профессией, чем ее собственная.
Выделив еще несколько ключевых точек мужской анатомии, где приложение каблука-шпильки заставляет по-иному отнестись к идее физического насилия или секса, Колетт дала Джейн адрес ближайшей клиники неотложной помощи, а на обороте потрепанной карточки медцентра написала номера автобусов, которыми Джейн могла доехать туда и обратно.
Джейн последний раз ездила на автобусе, когда ходила в школу, но боль помешала ей оценить новизну впечатлений. Впервые в жизни ей пришлось ждать своей очереди в переполненном холле клиники. Наконец, после долгого изнурительного ожидания, ее впустили в кабинет, где энергичный молодой врач, осмотрев руку, сразу поставил диагноз перелома кости, но все же направил ее на рентген — «просто удостовериться, что я не ошибся».