Пассажиры сходили по трапу, махая друзьям, стоявшим на берегу. Громко играл оркестр. Носильщик разместил скромный багаж Ханичайл в вагоне первого класса, и вскоре она приехала в Лондон, где ее уже ждал темно-бордовый «роллс-ройс» с Бриджесом за рулем, одетым в фуражку и темно-бордовую униформу с золотыми пуговицами и эполетами.
Глава 21
Анжу д'Аранвиль выскочила из такси на Северном вокзале Парижа и, расплатившись с шофером, зажала в зубах железнодорожный билет, перекинула через плечо сумку, схватила в каждую руку по чемодану и, быстро перебирая длинными стройными ногами, помчалась к платформе, на которой экспресс Париж — Лондон громко гудел, оповещая об отправлении.
Гарри Локвуд бежал вслед за ней, молясь на ходу, чтобы поезд задержался, и в то же время успевая оценить ноги Анжу. Он обогнал ее как раз в тот момент, когда поезд дал последний гудок. Вцепившись в поручни, он распахнул дверь вагона первого класса, забросил в него вещи и запрыгнул сам.
— Arretez, arretez, un moment pour moi,[2] — закричала Анжу сквозь шум. Сунув небольшой плоский чемодан под мышку, она отчаянно пыталась дотянуться до поручней. — Merde, oh merde,[3] — чуть ли не рыдая, кричала она, догоняя пришедший в движение поезд.
Гарри схватил ее сумку, затем руку и втащил в вагон уже набиравшего скорость поезда. Он отскочил назад, налетел на ее чемодан и упал на пол вместе с Анжу, оказавшейся на нем.
— Ну, — сказал он, встретившись с ней взглядом, — вы чуть не опоздали.
— Боже мой, — выдохнула Анжу, вставая и оправляя юбку. — Я едва успела.
Гарри Локвуд рассмеялся, сраженный ее ответом, поднялся с пола и отряхнул пиджак.
— Вы опоздали. Поезд уже тронулся.
— Почему я всегда опаздываю? Вы можете объяснить мне это? Мне двадцать лет, я умная, образованная девушка, и у меня все в порядке с головой, но я хронически опаздываю. — Откинув с глаз челку, Анжу вопросительно посмотрела на Гарри. — Возможно, со мной что-то серьезное?
Он снова рассмеялся и оценивающе посмотрел на девушку. Она была очень высокой и тонкой до хрупкости. У нее было овальное лицо, широко распахнутые глаза и манера говорить запыхавшись, что можно было оправдать ее бегом по платформе, но Гарри сильно подозревал, что именно так она и говорит в обычной жизни. Ее глаза были цвета морской воды, блестящие волосы — цвета апельсинового мармелада, а ее пухлые губки растянулись в радостной улыбке, которой она одарила его, ожидая ответа.
— Я в этом сильно сомневаюсь, — сказал он. — Вы производите впечатление молодой женщины, которая умеет контролировать свою жизнь.
— Возможно, это из-за костюма. — Анжу с неодобрением осмотрела свой маленький твидовый жакет и юбку цвета бронзы. Это был последний писк моды этого года; Сюзетта лично переговорила с мадам Шанель, и ей удалось купить его по сходной цене. — Это все старания моей матушки, — продолжала Анжу. — Она кроит меня по своему образу и подобию для того, чтобы вылепить из меня очаровательную светскую девушку в угоду моему двоюродному дедушке. Обычно я выгляжу как студентка: юбки, кофточки и низкие каблуки.
Анжу вытянула свои стройные ноги и стала рассматривать дорогие туфли из коричневой замши, в то время как Гарри рассматривал ее.
— Ведь это глупо, не так ли? — спросила она. — Я говорила ей, что не задержусь долго в Лондоне. Я планирую вернуться в Париж к сентябрю. Это будет мой первый семестр в Сорбонне, — добавила она, широко улыбаясь, хорошо понимая, какое впечатление производит на него. — Я должна изучить математику и физику.
— И что вы намерены делать, когда изучите их? — спросил Гарри.
— Что делать? — спросила Анжу, поставленная в тупик этим вопросом.
У нее хватило мозгов окончить школу, и она обладала способностью заучить материал перед самым экзаменом и всегда получала хорошие отметки. Но колледж был только средством к конечной цели — к свободе. Сейчас, если ей удастся прибрать к рукам деньги Маунтджоя, у нее не будет нужды поступать в Сорбонну и жить в дешевой комнатушке вместо того, чтобы делать из себя преуспевающую женщину. С миллионами Маунтджоя она будет богаче любого мужчины, который мог бы взять ее на содержание. С такими деньгами она бы наслаждалась жизнью, как это делала бабушка Мари.
— Я никогда об этом не думала, — ответила Анжу. — Разве физика не кажется вам такой притягательной?
— Гораздо менее притягательной, чем вы, — сказал Гарри, глядя в ее изумрудного цвета глаза.
Сэр Гарри Локвуд был сорокалетним, приятной наружности, мужчиной, с гладкими густыми светлыми волосами, светло-карими глазами и необычно темными ресницами и бровями. Он был высоким, с мускулистым телом, которое хорошо смотрелось в высококачественных, сшитых на заказ костюмах, и постоянным загаром, приобретенным от частых поездок на дорогие курорты по всему миру. Гарри проводил большую часть зимнего времени на виллах, принадлежащих другим людям: на юге Франции, на Барбадосе, Багамах или Ямайке. Его всегда с радостью принимали как дополнительного свободного мужчину, главным качеством которого было умение развлекать дам. И именно это служило причиной того, почему его всегда приглашали, так как хотя у Гарри был титул, но, к несчастью, у него не было денег.
Все знали, что Гарри Локвуд уже много лет ищет богатую наследницу, чтобы жениться на ней. Пару раз он уже был близок к успеху, но его склонность к изменам еще до того, как он успевал повести невесту к алтарю, вскоре оборачивалась неудачей. «Гарри Локвуд не может держать свою ширинку застегнутой, — смеясь, говорили мужчины его круга и тут же добавляли: — Он также не может контролировать другую свою страсть — к игре». Однако во время его увеселительных поездок за границу одна из слабостей становилась его достоинством: это были, конечно, женщины. Иногда ему везло и в игре в покер, и он мог выиграть за один вечер до сотни фунтов стерлингов.
Гарри с большой неохотой отвел свой взгляд от Анжу, так как в дверь постучали.
— Обед уже сервирован, месье, — сказал официант, просовывая голову в дверь.
Гарри вопросительно посмотрел на Анжу.
— Так как у вас уже было время отдышаться, может, вы пообедаете со мной и заодно расскажете, почему находите физику такой привлекательной. И о том, как вы собираетесь стать порядочной девушкой из общества, — с усмешкой добавил он.
— С удовольствием, месье. — Анжу улыбнулась, оглядев Гарри оценивающим взглядом. — А это не означает, что мне придется расплачиваться за обед? Мать предупреждала меня: не разговаривать с незнакомыми мужчинами. Правда, на самом деле она подразумевала: если у них нет титула и денег. — Весело рассмеявшись, она вскочила на ноги, сунула ноги в туфли и добавила: — Ну вот, теперь они мне жмут.
— Мне кажется, что мы должны представиться друг другу, — предложил Гарри. — Меня зовут Гарри Локвуд.
— А я Анжу д'Аранвиль. Ой, нет. Я сказала неправду. С этого момента я больше не Анжу д'Аранвиль. Я Анжу Маунтджой.
— Маунтджой? — удивился Гарри.
Это имя было хорошо ему знакомо. Его знали все. Старый лорд Маунтджой был одним из богатейших людей Англии.
— Это имя моего двоюродного дедушки. Я еду в Лондон к нему. Он хочет, чтобы я носила его фамилию. И так как моя маман желает прибрать к рукам его деньги, она сказала, что я должна так себя называть. — Анжу посмотрела на Гарри и вздохнула: — О, это такая длинная история.
— Расскажите мне побольше о себе, Анжу Маунтджой.
Взяв Анжу под руку, Гарри повел ее в вагон-ресторан. За затянувшимся обедом Анжу рассказала Гарри о Джордже Маунтджое и его романе с Мари.
— Она была восхитительной, моя бабушка. Маман пыталась разлучить меня с ней, но безуспешно. Мари легко отшила ее, и я провела лучшую часть моего детства в ее квартире на улице Бонапарта. Она умерла несколько месяцев назад, и я ужасно скучаю по ней. Она была моей лучшей подругой, но маман говорила, что она плохо влияет на меня. — Анжу посмотрела Гарри в глаза и добавила: — Моя мать считала Мари безнравственной, но я думаю, что она просто жила в свое удовольствие. Что вы об этом думаете, месье Локвуд?
Анжу похлопала своими длинными ресницами и сложила бантиком губки. Гарри громко рассмеялся.
— Я думаю, что вы восхитительная кокетка, Анжу Маунтджой. Я не обольщаюсь на свой счет, потому что двадцатилетняя девушка не может находить такого старика, как я, привлекательным. Просто вы кокетничаете с каждым встречным мужчиной.
Анжу притворно вздохнула и посмотрела на Гарри широко распахнутыми глазами.
— Только с красивыми, — ответила она с невинным видом. — А вы совсем не старый, месье, просто старше.
— Спасибо, мадемуазель Маунтджой, — ответил польщенный Гарри. — Мне кажется, что вы многое переняли от своей бабушки.
— Это у меня в крови. Моей французской крови. Моя английская кровь, должно быть, замерзла в зародыше еще в доисторические времена. Мари говорила, что мой отец был напыщенным ничтожеством и совсем не похожим на моего дедушку Джорджа. Тот был распутник, — добавила Анжу, покончив с бифштексом и приступая к крем-брюле.
— Он тоже ублюдок, как и я, — сказала она громким театральным шепотом.
За соседним столиком наступила внезапная тишина, и Гарри почувствовал, что все взгляды устремились в их сторону.
— Скажете тоже — ублюдки, — произнес он, улыбаясь. — Возможно, ваш отец, но не вы.
Анжу пожала плечами, зачерпнув ложечкой крем-брюле.
— Это одно и то же. Во всяком случае, во Франции. Мать говорит, что у нас испорченная порода. К тому же у нас нет денег, кроме тех, что зарабатывает мать. Она мадам Сюзетта. Слышали? — Анжу выжидающе посмотрела на Гарри.
— В самом деле? — спросил он, изобразив на лице удивление и решив, что мадам Сюзетта — звезда кабаре, выступающая в «Фоли Бержер».
— Ее шляпки очень известны, — продолжала Анжу. — На мне была такая шляпка, но, должно быть, она слетела, когда я бежала за поездом. Если маман узнает, она убьет меня. Она надеется хорошо вьщать меня замуж. Но я выйду замуж только по любви. И конечно, ради секса, — добавила она сладким голосом.
Посетители за столиками настороженно притихли.
— Почему вы не едите ваш десерт? — спросила Анжу у Гарри. — Можно его мне? — И она жадно набросилась на меренги.
Гарри с удивлением смотрел на нее.
— У вас такая внешность, будто вы клюете словно птичка. Куда все это уходит?
Анжу пожала плечами, с удивлением глядя на пустую тарелку.
— Я ем как лошадь, но остаюсь худой как скелет. Я бы съела еще сыра, — сказала она, пожирая глазами еду на столике, который катил по проходу стюард.
— Лорд Маунтджой, — сказала она за кофе. — У него нет наследника, чтобы оставить ему фамильные миллионы. И что же он делает? Он посылает частного детектива разыскать отпрысков Джорджа. — Анжу ткнула в свою грудь: — Меня и еще двоих. Англичанку и американку из Техаса. Мы все встретимся в Лондоне. Лорд Маунтджой введет нас в высшее общество, а потом будет решать, кто из нас достоин награды — его миллионов.
— И как вы полагаете, кто это будет?
Анжу пожала плечами и беспечно улыбнулась:
— Что касается меня, то мне все равно.
Гарри решил, что она лжет, и был прав. Анжу отчаянно хотела получить эти деньги. Она была решительно настроена устранить любого, кто посмеет встать у нее на пути.
— Я это делаю ради матери, — снова соврала она. — Она говорит, что я безнадежна и что ни один мужчина не захочет жениться на таком «синем чулке», как я. Иногда мне кажется, что маман совсем не понимает меня.
— Почему-то я тоже так думаю, — согласился Гарри, разгадав ее маленькую игру, потому что в Анжу он узнал себя. Она сделает все от нее зависящее, чтобы заполучить эти деньги.
Поезд приближался к Кале, и они вернулись в свое купе. Вызвав стюарда, Гарри попросил перенести вещи Анжу на паром и сам проводил ее.
— Просто чтобы убедиться, что вы не опоздаете, — сказал он.
— О нет, месье Локвуд. На этот раз вы ошибаетесь. Я не опоздаю.
Гарри проводил Анжу до каюты и вопросительно взглянул на нее. Сказать по правде, искушение было великим, но амбиции Анжу были гораздо больше, чем у Гарри Локвуда, и ей не хотелось прерывать их отношения на этом месте. Для этого она была достаточно умна.
— Спокойной ночи, Гарри, — сказала она и быстро поцеловала его в обе щеки. — Спасибо за чудесный обед. Я получила большое удовольствие.
Схватив Анжу за руку, Гарри впился в нее взглядом.
— Должны ли вы покидать меня так скоро? — спросил он.
— Я устала, — сказала Анжу, притворно зевая.
— Я увижу вас снова? В Лондоне?
— Конечно. Уверена, что наши пути снова пересекутся.
Высвободив руку, Анжу открыла дверь каюты и быстро вошла внутрь.
— Спокойной ночи, Гарри, — сказала она холодно и закрыла дверь перед самым носом Гарри.
Какое-то время он стоял, сердито глядя на дверь. Он мог поклясться, что Анжу дала ему все основания думать, что готова этой ночью разделить с ним страсть: все эти разговоры о сексе, подбадривающие улыбочки, томные взгляды. Гарри улыбнулся. Несмотря на свою сексуальность, Анжу была молода. Она просто дразнила его, и он правильно поступил, что не стал ее добиваться.
Гарри направился к бару. Анжу была права, говоря, что они еще встретятся. Он обязательно постарается, чтобы так оно и было.
Гарри снова увидел Анжу на следующее утро. Небо над Дувром было затянуто серыми тучами, и моросил мелкий дождь. Анжу шла сквозь толпу к темно-вишневому «роллс-ройсу». Длинноногая, в короткой юбке, с беззаботной улыбкой на лице. Она заметила Гарри, послала ему воздушный поцелуй и села в автомобиль, который с бешеной скоростью рванул с места.
Гарри подумал о «взрыве», когда встретятся все три девушки. И о старом лорде Маунтджое, который, как паук, плетет свою паутину, заманивая в нее своими деньгами. Он надеялся, что Маунтджой знает, что делает. Определенно было одно: Анжу доставит ему массу хлопот.
Глава 22
Лаура Лавиния Суинберн не хотела становиться Лаурой Маунтджой. Ей была ненавистна сама эта идея. Смешное представление, что она внезапно станет дебютанткой, выряженной так, чтобы сразить наповал лондонское общество подобно кролику, вылезшему из шляпы фокусника, наполняло ее ужасом.
— Я изменила свое решение. Я не еду, — взбунтовалась она, хотя знала, что должна, потому что они нуждались в деньгах. — Я ненавижу лорда Маунтджоя и ненавижу тех двух девушек.
— Как можно ненавидеть тех, кого ты ни разу не видела? — резонно заметила Джинни.
Они стояли на платформе Центрального вокзала в Лидсе. Лондонский экспресс уже пускал пары, окутывая их густым белым облаком, таким же плотным, как туман накануне, из-за которого на один день была отложена поездка.
— Туман послан Богом, — сказала Лаура Джинни. — Это судьба. Она предрекает мне не ехать. Значит, так должно и быть.
— Забудь про судьбу. Твой отец захотел бы, чтобы ты поехала. Этого хочу и я.
Джинни не добавила, что Лауре пойдет только на пользу уехать из Суинберна и повидать настоящий мир. Маленькая деревушка и одинокое поместье — не место для молодой девушки. Лаура должна уехать подальше от этого несчастного Хаддона Фокса и переменить свою жизнь.
Опустив голову, Лаура рассматривала вымощенную плитами платформу, оттягивая прощание до последнего момента.
— Ты становишься смешной, Лаура, — сердито сказала Джинни. — Тебе представляется прекрасная возможность. Другие бы девушки позеленели от зависти, а ты ведешь себя так, словно собираешься в тюрьму, а не в чудесный дом с приемами и танцами. Ты встретишься там с родственниками. Перестань валять дурака и садись в поезд.
Проводник шел вдоль платформы, закрывая двери, когда Билли Сакстон с охапкой газет, обогнав его, вошел в купе первого класса. Из-за большого тумана он чуть не опоздал на поезд.
Он посмотрел в окно на хрупкую старую леди в старомодной одежде и сердитую девушку в костюме из шотландки для верховой езды и зеленом свитере. Старая леди, наклонив голову, что-то говорила девушке, и по ее напряженной позе можно было понять, что ее уговоры были безуспешными.