— Что за этой дверью? — ее голос был тихий и слабый.
— Ты действительно хочешь знать?
Марина утвердительно кивнула головой. Поларис поднес руку к свечке около двери, она загорелась. Дверь отварилась. В ней было очень светло, и свет впился Марине в глаза, словно раскаленные иглы.
Боль стихла, она смотрела на свое лежащее на кровати тело. На соседней кровати лежало тело Артема. Она поднесла руку к своему лбу, но рука отскочила от него.
— Дежавю, дежавю, — повторяла она.
— Пойдем, хозяин не любит столько ждать, он и так зол.
— Кто это сделал с вами, — спросила она, показывая на раны Полариса.
— Твой возлюбленный, — сжимая зубы от боли вытянул он, — Но можешь не переживать, его ждет участь похуже чем временная боль ран. Сначала Господин уничтожит его сердце и душу, а потом и тело.
— Зачем вы все это делаете?
— Что, именно, все?
— Выполняете его приказы, слушаете его.
— Это мой рок, мое проклятье за слабость, знаешь, дитя, какая моя самая заветная мечта?
— Какая?
— Я хочу умереть, но лишь когда мой Господин получит свое, лишь тогда я получу свое.
— Смерть за смерть, это все абсурд.
— Хватит нравоучений и пустых разговоров, скоро все закончится, шагай вперед, не заставляй его ждать.
— Что с нами будет? — она смотрела, как закрывается дверь к ее телу.
— Вперед иди, — он из последних сил толкнул Марину в спину, — Видишь свет в последней комнате, иди туда, тебя ждут.
Марина видела уже эту комнату и статую, стоявшую на массивном деревянном столе.
— Подойди ко мне Блуждающая, подойди не бойся, — услышала она голос в своей голове.
Ее ноги не слушались ее, а повинуясь голосу — направились к столу.
— Блуждающая, ты сильна, но можешь быть сильнее, в тебе есть зародыш темноты. Я дам тебе выбор, стать моей слугой добровольно и быть сильнее, и вместе со мной восседать на троне величия, поскольку я знаю, ты уже теряла контроль над собой или стать пищей для меня…
— Я никогда не буду служить тебе, — перебила его голос Марина, — Никогда, никогда.
— Гордая и упрямая, что ж, да будет так, другого ответа от Блуждающей я и не ожидал, твоя сила даст мне многое.
Ее руки, не повинуясь разуму, поднялись и прикоснулись к статуе. Марина чувствовала, как ее покидают силы, из ее духовной формы выходят все воспоминания, нечто большое, черное и пустое приходит на смену тем воспоминаниям, которые были у нее. Больше нет ничего и никого, ни Марины, ни Кирилла, ни воспоминаний о нем, есть только пустота и темнота, нет ничего. Она пуста, словно ваза, в которой давно высохла вода и цветы, стоящие в ней превратились в труху. Отпустив руки от статуи, «безымянная» упала на колени, пустой взгляд смотрел в неизвестность. Она исчезала, медленно растворяясь в свете зажженных свечей и в скорее полностью исчезла.
Сила наполняла его и вот он уже стоит посреди комнаты на своих тонких и длинных ногах. В лице его злость и агрессия. Его наполнила сила, сила Блуждающей и теперь у него есть духовная форма, которая способна выйти из своей каменной плоти, стоящей на столе, но скоро и она изменится и он получит тело, осталось еще два маленьких пункта. Один из пунктов, сейчас, в этом же здании — Знающий. Каков бы ни был его ответ, какое бы он не принял решение, он все равно станет его частью, частью конца, «
Парень со сломленной душой,
В его сердце зияет рана.
Свою темную извращенную фантазию
Он превратил в реальность.
По грунтовой дороге, наполовину заросшей травой, мы подъехали к большим металлическим воротам, которые моментально и с легкостью открыл коренастый мужчина, на сигнал машины дяди.
В 80–90 годах это был обычный пионерский лагерь. Он стоял в хвойном лесу с выходом на речку. Три корпуса, столовая, два административных здания и так небольшие разные постройки. Раньше здесь была слышна музыка, детский смех, бой барабанов и зов горна, но это все в прошлом. Территория была внушительных размеров, и сейчас, после косметического ремонта, и проведения разных необходимых перестроек, лагерь превратился в учебную базу, огражденную высоким бетонным забором.
Восходящее огненно-красное солнце озарило все, что было на «Детском лагере». Под деревянным навесом мирно стояли пять Chevrolet Niva, готовых в любую минуту рвануть с места, лететь хоть на край света, и четыре Зила-133. Бывший стадион был переделан в полосу препятствий и оборудован крайне неплохо. С десяток обычных турников-перекладин, несколько пар брусьев, кольца, также находились рядом с полосой. Здесь было даже небольшое футбольное поле. Но самое удобное было расположено стрельбище. В отсутствии, каких-либо поселений стрельбище было организованно на пляже, где когда-то плескались детишки, и удобно и безопасно.
Скрытые датчики движения, видео камеры, тепловизоры и всякая другая электроника была так замаскирована, что днем с огнем не сыщешь. При малейшем нарушении срабатывало все, и откуда не возьмись появляются охранники, вооруженные по последнему слову. Все это завершала небольшая вывеска на въезде «Лесное хозяйство ГлавЛесСбыт», даже придраться не к чему.
Дядя указал пальцами на каждое из бывших административных зданий, объясняя их функцию. Двухэтажное — содержало в себе душ, сауну на первом этаже. Раздевалки и небольшую зону отдыха — на втором. Одноэтажное, так и осталось административным зданием, в котором, подмигнув мне, дядя занимался своими делами. Возле него была и стоянка для машин, на которой уже припарковались пять черных автомобилей разных марок, рядом с которыми разговаривая о чем-то своем «терлись» примерно пятнадцать таких же «малышей», как и открывающий нам ворота. Заметив машину дяди, «гномики» прекратили свои разговоры и дружно обернулись в сторону машины. Припарковавшись на свободном месте, дядя велел нам пока оставаться в машине, а сам вышел из нее. Я обернулся на заднее сиденье, где Лада рассматривала красоты «Лесного Хозяйства».
— Кто твой дядя? — заметив мой взгляд, спросила она.
— У него своя охранная фирма, как ты себя чувствуешь? — пытаясь съехать с темы, задал я ей встречный вопрос, хотя я догадывался, что охранный бизнес не единственный заработок дяди Олега, но никогда не спрашивал его о других его делах.
— Уже намного лучше, а ты?
— Спина болит, но жить можно, — улыбнулся я, — Ты меня так напугала своим поступком, зачем так? Ты ведь могла погибнуть, ты понимаешь?
Лада опустила глаза вниз и, как обычно, покраснела.
— Ты переживал за меня?
— Глупенькая, конечно, переживал, — провел рукой по ее покрасневшим щекам, кожа уже не казалась такой холодной.
В машину заглянул дядя.
— Молодежь, на выход, нам с парнями нужно обо всем переговорить, а вам не мешало бы отдохнуть и перекусить, а тебе, племянник нужен душ, запашок от тебя, конечно. У нас даже горячая вода имеется в наличии.
Выйдя из машины, дядя подал знак, открывавшему нам ворота, мужчине провести нас в здание и показать, что и где там. Теперь я мог его очень хорошо рассмотреть, это был мужчина, возрастом ненамного старше моего, высокого роста и мускулистого телосложения. Одет он был синие джинсы и в боксерскую серую майку, которая не скрывала его огромных накачанных плеч, размером, наверное, с мое бедро. На ногах были серые кроссовки малого размера, что смотрелось немного глуповато. Обладатель такого большого тела имел очень маленький размер ноги.
— Я, Серега, для друзей «Север», — он протянул мне руку он.
— Кирилл, — протянул я в ответ, — а это Лада — кивнул я головой в сторону моей подзащитной.
— Лада? Это как типа Калина
***
— Кушай, моя маленькая, — насыпая в миску кошачьего корма, обращался Федор к своей домашней любимице.
Черная кошка по кличке Маруся была его лучшей подругой. Жил Федор в уединении, в однокомнатной квартирке с тех пор, как умерла его жена. Маруся стала единственной, с кем он мог пообщаться на чистоту и на все темы, единственной слушательницей его историй и ностальгических воспоминаний. Сын Федора женился и переехал жить в другую страну, но все же не забывает старика, даже ко дню рождения прислал ему в подарок мобильный телефон без единой кнопки и со встроенным фотоаппаратом и видеокамерой, на которую Федор Ильич теперь снимал все подряд. Это стало его хобби.
Кроме фото и видео съемки, пятидесяти восьми летний мужчина обожал поезда, особенно поездки на них. Он буквально каждые три дня садился на электричку и до поздней ночи, а иногда, и до самого утра катался на ней.
Маруся ела свой ужин, а Федор заварив себе чай на травах, сидел за столом кухни и листал, брошенную ему в почтовый ящик, газетку с объявлениями.
Тук — тук раздался звук из входной двери. Звонок на его квартире давно как перегорел, а ставить новый Федор Ильич не горел желанием, оправдываясь сам себе тем, что к нему давно уже ни кто не ходит.
Тук — Тук — Тук повторился звук.
— Да, иду, иду, что за нетерпеливые люди пошли.
Федор заглянул в глазок. На пороге стоял парень, не старше его сына.
Не открывая дверь, мужчина спросил:
— Кто такой?
— Извините, Федор Ильич Дятлов здесь проживает?
— Я Федор Ильич, чем обязан молодой человек?
— Меня Артур зовут я из местной газеты «Вести», у меня к вам пару вопросов имеется.
— Каких таких вопросов?
— Федор Ильич, а вы дверь откройте и я задам их Вам, вот мое удостоверение, — Артур достал из кармана заламинированное удостоверение и поднес его к дверному глазку.
— Секунду, юноша, — щелкнул замок и дверь открылась, — Как говорите Вас зовут? — всматриваясь в удостоверение, переспросил мужчина.
— Фогель Артур.
— Фогель? Немец, что ли?
— Нет, австриец.
— Что же, Фогель Артур, проходите тогда, — он рукой пригласил Артура в свое жилище, — Полагаю, на кухне нам будет удобнее.
Артур снял обувь и последовал следом за мужчиной.
— Чаю не желаете?
— Не откажусь, — Артур присел за стол, к его ногам моментально подскочила Маруся и, мурлыча, стала тереться об ноги гостя. Гость посадил ее себе на колени и она немного поразмыслив и понюхав гостя скрутилась калачиком на его ногах.
Чашка чая уже стояла на столе возле Фогеля и он подував в нее, остужая ее содержимое.
— Федор Ильич, слышал, вы любите поезда?
— Да, с самого детства, мой отец работал на паровозе, у меня это в крови.
— А вы часто на них ездите? Должен полагать у Вас уйма любопытных историй есть.
— Хватает, молодой человек, Вас интересует что-то конкретное, говорите прямо. Я сам прямолинейный человек, скрывать мне нечего, да и смысла то нет, в мои то годы.
— Вы слышали про аварию электропоезда, что на днях произошла?
— Не только слышал, я там присутствовал.
— Вы рассказывали кому-то?
— Молодой человек, у меня отрицательное отношение к нашим правоохранительным органам, у меня есть то, что еще может Вас заинтересовать, но все по порядку.
Артур отхлебнул из чашки чай и достал из кармана светло-серых брюк диктофон — включил его на запись.
— Я Вас слушаю, Федор Ильич.
— Значится так, ехал я тогда, на вечерней электричке, дабы проветрить голову. Сидел в предпоследнем вагоне. Через одну станцию мне нужно было выходить, чтобы успеть на обратную электричку. И для того, чтобы не выходить в другом конце перрона, я решил пройтись по вагонам к первому. Когда я находился в месте соединения вагонов, я почувствовал резкий толчок и скрип колес. Электричка резко остановилась, и я чуть не грохнулся. Со стороны вагонов, через которые я должен был проходить, я услышал шум и звон стекол, скрип металла и редкие крики людей. Я выглянул через окно двери и вот что я увидел.
Дятлов протянул Фогелю свой мобильный телефон, на котором уже была запущенна видеозапись.
— Кирилл, — сказал себе под нос Артур.
***
Горячая вода и в правду была просто необходима мне. Зайдя под воду, моя спина откликнулась жуткой болью. В зеркале я увидел, что она была вся в ссадинах и синяках, видимо от моего падения на жесткий асфальт. Но со временем боль утихла, и на ее место пришло блаженство от горячей воды. Я просто потерял отсчет времени и уже не знал сколько я стоял под струями воды, закрыв глаза. Мысли в моей голове играли в теннис. Я думал обо всем и обо всех, но больше всего про Ладу, о ее поступке, и про ее слова. Еще мне не давали мысли о девочке, которая спасла меня от Полариса, Джейн, кто она? Или что? Почему Лада ее нарисовала? И почему она так внезапно помогла мне и вопрос, зачем? Я облокотился на стенку и отдался в руки горячей воде, которая продолжала тихо стучать каплями по моему телу. Я даже не сразу почувствовал, как кто-то тихо проводит пальцами по моей спине, я обернулся и увидел ее. Лада стояла позади меня, она была словно Ева из райского сада, ее не прикрывала одежда. Мы смотрели друг на друга, словно обмениваясь душами. Она подняла руку и прикоснулась к моему лицу, будто проверяя, реален ли я, и не снится ли ей все это. Лада подошла вплотную ко мне, не сказав ни слова, поднялась на пальчиках, поцеловала меня в губы. Я обнял ее за талию и ответил ей взаимностью. Секунд двадцать мы так стояли и целовались, но разум все же победил желание и я отстранил ее от себя. Лада, видимо, поняла и повернулась ко мне спиной.