«Бухают, значит, три алкаша. Вдруг, один из них отключается и падает мордой в грязь. Второй говорит третьему:
— Вот, за что я люблю Леху, так это за то, что он всегда знает, когда остановиться!»
Марина мило улыбнулась мне. Я всегда обожал ее нежную, искреннюю, милую улыбку, глядя на которую, мое сердце расцветало благоухающим цветочным полем.
Подойдя в плотную к спящему, Марина взглянула на меня:
— А вот он, и будет нашим подопытным кроликом, — сказала она мне, — Поехали, — взяв меня за руку, она прикоснулась ладонью к голове спящего «Лехи».
Мы очутились в кромешной темноте.
— Что такое? Где мы? — пытаясь хоть что-то разглядеть, спросил я и даже слегка запаниковал.
Из темноты я только услышал голос Марины.
— Мы в его сне… Сейчас погоди секунду.
Резкий свет ударил мне в глаза. Марина создала несколько фонарных столбов и я наконец-то ее увидел. Между фонарями сидел парень и он что-то бормотал сам себе. Рядом возле него стояла бутылка, наполненная странной жидкостью.
— Почему было так темно?
— Видишь ли, это, — показывая на парня, — Умственно мертвый человек. Его голова абсолютна пуста, он столько лет пил, что потерял все человеческое, алкоголь просто уничтожил, разрушил его разум.
Мы ближе подошли к нему. Заметив нас, парень резко подскочил, отчего мы подались назад. Бутылка у его ног перевернулась и из нее полилась черная, вязкая жидкость, напоминающая нефть.
— Кто вы такие? — вскрикнул он, глядя на нас своими красными, опухшими глазами.
— Мы здесь чтобы сказать тебе, что твой разум мертв. В тебе не осталось ничего человеческого, ты животное, которое поддается только инстинктам, — громко закричала на него Марина, — Ты всего лишь… — недоговорила она.
В ее голосе что-то изменилось. Я никогда не слышал, чтобы она так кричала. От ее голоса у меня мурашки пробежали по всему телу.
— Заткнись, сука, — заорал он и бросился на нее.
Я быстро среагировал, закрыл глаза и окружил его со всех сторон стеклянными стенками, сделав ящик. Он забил по стеклу, пытаясь его разбить, материл нас всем своим словарным запасом и угрожал своими друзьями — собутыльниками.
— Спасибо Кирилл. Я забыла тебе сказать самое важное, если во сне ты умрешь или тебя убьют, или покалечат, то ты умрешь и в реальном мире. Тело не может жить без души, и я вижу, ты сам начинаешь учиться. Это касается и полученных тобой травм. Во сне ты можешь не ощущать их, но в реальности твое тело обязательно почувствует их. И, главное, не наноси во сне физических повреждений сам, тем самым навредишь спящему в реальной жизни. Так же если убьешь — умрет и он сам. То, что он, — показала она, на бушующего в ящике «кролика», — сделает себе сам, никак не отразится на его реальности.
— А то, что я его закрыл здесь и он себе руки сбивает, это отразится на нем реальном?
— Нет, бьет он себя исключительно сам и поэтому это останется только его сном. И может он этого даже и не вспомнит.
— А если хозяин сна умирает, по моей вине, и я в этот момент нахожусь в его сне, что со мной случится?
— К чему такие вопросы, Кирилл? На это вопрос, увы, я дать ответ тебе не могу, пока не могу, вернее не хочу. У девушек тоже должны быть свои секреты, — подмигнув, сказала она мне.
В то время наш подопытный слегка утихомирился и обессиленный лежал на земле. Подойдя к нему в плотную и положив руки на стеклянные стены, я спросил у него:
— Хочешь отсюда выйти? «Леша», — он поднял голову и положительно кивнул, — Хорошо, я выпущу тебя, но если учудишь что-то подобное, то это будет уже не стеклянный ящик. И еще, бросай свои пьянки, ни к чему хорошему это не приведет.
Я закрыл глаза и ящик исчез. Мужик только в недоумении стоял и смотрел.
— Вы ангелы!!! — утвердительно проговорил он, поднимаясь на ноги, — Вы даже знаете мое имя.
«Вот так совпадение» подумал я.
— Она да, — показывая на Марину, сказал я, — А я — наоборот, так что подумай о моих словах а то просидишь остаток своей жизни в такой же емкости, но наполненной чем то горячим и это будет не водка или что вы там пьете.
Я повернулся к Марине лицом:
— Пойдем отсюда, нам здесь нечего делать, — взял ее ладонь себе в руку.
— А как же тренировка?
— Он не заслуживает быть подопытным, его и так жизнь наказала, давай найдем кого-то другого.
Марина взглянула на меня таким взглядом, что у меня вновь мурашки пошли по коже. И она вырвалась из моей руки.
— Ты его жалеешь? Неизвестно, что он сделает в своей жизни ради ста граммов водки. Я думаю, что он все таки подходящий вариант, — ее слова звучали не так как раньше. В ее голосе появилась злость, ненависть, ярость.
— Марина, я сказал — Нет!!! — я снова схватил ее за руку и потянув в открытую мною дверь.
Мы вышли.
Возвращаясь назад, мы не проронили ни слова. Марина шла чуть впереди меня и даже не оборачивалась в мою сторону. Только один раз она резко остановилась и сделала несколько шагов назад. Когда перед ней встала большая собака — немецкая овчарка, которая вначале пристально уставилась на Марину, а потом зарычала. Хозяин пса дернул поводок, но пес не слушался и продолжал рычать. Тогда хозяин резко рванул поводок и только тогда, собака последовала за ним.
Вернувшись назад в больницу, Марина захотела побыть в одиночестве. Я старался не думать об этом случае, но не мог:
«Что на нее нашло?» думал я.
«Такой я ее раньше никогда не видел. Чем ей так не угодил этот несчастный? Ладно, нужно дать ей время, пусть немного придет в себя. И почему пес так отреагировал на нее? Будто почувствовал что-то».
С этими мыслями я вышел из больницы. Солнце было на самой вершине и грело всеми своими летними лучами. Как жаль, что я ничего не ощущаю.
Я немного постоял на входе и решил:
«А не посетить ли мне свой дом, в котором я жил до своего сна, а после сходить в дом к дяде и тете».
— Так и сделаем, — сказал я сам себе, почесав волосы на затылке.
Я быстрым шагом направился, рисуя у себя в голове карту, как быстрее добраться к своему дому. Прогуливаясь по тротуару, я попутно рассматривал «новый мир». Мимо проезжали маршрутные автобусы. Я заметил знакомый номер автобуса 238, который остановился прямо передо мной, чтобы забрать пару ребят, я также быстро запрыгнул в него. Я оказался среди людей и был единственным стоящим пассажиром. В мое время это был очень популярный маршрут, ведь он проезжал мимо трех техникумов и всегда был до отказу набит студентами. Но сейчас он был пуст, и я понял почему. В салоне висело объявление «Только сидячие места». Люди развлекались в пути, кто как мог. Одни, сидели у окна и просто смотрели в него. Парни, сидевшие на заднем сидении, о чем-то болтали и смеялись, и только один дедушка, сидящий на одиночном месте, над которым была табличка «Льготное место», листал местную газету «Пульс». Помню, в ней всегда было что почитать. Еще в маршрутке сидела молодая девушка, с грудным ребенком на руках. Ребенок почему-то пристально смотрел в мою сторону и тянул ко мне крохотные ручки.
Я ехал примерно с полчаса. Пассажиры сменялись практически через каждые три остановки. Что я еще заметил, и что меня очень удивило, водитель останавливался только на оборудованных остановках. Не было просьб об остановке у фонарного столба. Я даже вспомнил один случай из прошлого. Девушка попросила остановиться водителя у машины, которая стояла на обочине. Внезапно машина трогается с места. Водитель, имея хорошее чувство юмора, спросил у девчушки: «Машина поехала, догонять?». Растерявшись, что ее остановка уезжает, она даже не смогла что-то сказать. Но водитель остановил на месте парковки машины, а пассажиры от души посмеялись.
Я вышел на конечной остановке и направился, по помнящей на память каждый бордюр и ухаб дороге.
Вот он, мой родной дворик, в котором я еще юнцом проводил вечера со своими друзьями. Двор был окружен пятиэтажными домами. Во дворе установлены лавочки, где можно посидеть. Еще, на заасфальтированной площадке ставят машины. Все так же как и раньше: устроена маленькая детская площадка с горкой, качелями и песочницей. Здесь возятся малыши. Посредине двора установлен столик, за которым играют в домино пенсионеры, а поздно вечером молодежь грызет семечки. Ну, и выбивалка для ковров, еще одна деталь нашего двора. Много деревьев и зелени. В кустах всегда обитает пара-тройка бездомных котов.
А вот и мой родной дом. Я вхожу в подъезд. Где-то наверху, на одной из лестничных площадок, вдруг раздается звучная ругань. Громко хлопает дверь и раскатывается тирада, в которой смешана где-то в равных пропорциях матерщина, оскорбления и угрозы. Я осторожно, пешком поднимаюсь по ступенькам. Лифта в домах нашего типа не предусмотрено, да и по правде говоря, он, и на фиг, не нужен. Я даже забываю о том, что меня абсолютно не видно. На площадке второго этажа я обнаруживаю источник шума, а если точнее, одного из персонажей разразившегося здесь конфликта. Это мужчина, старше меня лет этак на десять, одетый в футболку, которая была на пару размеров больше чем ему положено и в потертые синие джинсы. Обувки на нем не наблюдается и он босыми ногами начинает тарабанить в деревянную дверь. Продолжает выкрикивать оскорбления в сторону неизвестной мне Люськи. Мужик был явно нетрезв. Не добившись результата, он с досадой плюет на пол, и быстро спускается вниз, проходит сквозь меня. Я отмахиваюсь от него, будто чувствуя его дурную ауру и продолжаю восхождение. К своему третьему этажу и к двери мне удалось добраться без дальнейших приключений. Я увидел свою дверь, все та же металлическая, темно коричневая с золотистыми цифрами «35», я шагнул сквозь нее. В квартире было тихо, слегка мрачно, на окнах висели закрытые жалюзи, которые не пропускали свет. Все было в точности, как и в моем сне, только все намного чище, видимо, тетя Кристина присматривала за квартирой, либо кого-то наняла. Пройдясь по комнатам, я остановился в спальне, на стене висел портрет моих покойных родителей.
— Мама, Папа, как же я за вами скучаю, — произнес я лицам на портрете.
Меня наполнила грусть и воспоминания о них.
Можно сказать, что мои родители были образцовой семьей. Вообще, все мужчины в моем роду таковы и есть, сильные характером, да и физической силой тоже. Отец моего деда, служил при царе и имел такую силу, что однажды убил коня одним лишь ударом кулака. И мой отец, и дядя не были исключением. Мой отец был инструктором в «Федерации альпинизма и скалолазания», ну а про дядю я уже упоминал. Все женщины были просто красавицами, не только внешнее, но и внутренним миром.
Мама моя была искренней и очень доброй, заботливой женщиной. Она работала в химической лаборатории. Но кроме химии она очень, очень любила готовить, и даже мечтала о своем маленьком кафе.
Я очень по ним скучаю, и мне не верится, что их больше нет. Мне было восемнадцать лет, когда их не стало. Тогда, они праздновали фарфоровую свадьбу — двадцать лет совместной, счастливой жизни. Отец специально обустроил тогда все наилучшим образом. И подготовил все, для романтических выходных в горах. Помню, я вместе с ним выбирал все необходимое для этого и даже место проведения их праздника. Хоть отец и говорил мне, что это место опасно камнепадами и обвалами, но я ссылался на то, что оно просто превосходно и очень красиво. И я до сих пор виню себя, что уговорил его. В тот день прошел большой обвал…
Кровать была аккуратно застелена. Я лег на нее, но не ощутил мягкости, закрыл глаза и погрузился в воспоминания.
Я пролежал так до вечера. Если бы не шум в соседней квартире, то пролежал бы и до утра. Время пролетело, как один миг. Мне пора было возвращаться в больницу, но я хотел еще попасть к своим родственникам. Но оставлять Марину одну ночью тоже не хотелось и я решил, все таки лучше вернуться к ней, а к дяде и тете сходить завтра.
Дорога «домой» заняла у меня намного больше времени. Я всегда любил пройтись по ночному городу перед сном, подышать воздухом. Так я и поступил в этот раз, решил представить, что я все ощущаю и чувствую, и неспешным шагом побрел к больнице.
Стояла глубокая ночь, когда Кирилл пришел к дверям больницы. Не спеша он прошел сквозь входные двери. На входе сидел спящий дежурный врач, возле него горела лишь маленькая настольная лампа, а под его спящим телом был журнал с кроссвордами. Пройдя далее Кирилл, поднялся на третий этаж к палате Марины. Подойдя к двери ее палаты он удивился плотно закрытой дверью. Дверь постоянно была немного приоткрыта.
«Может сквозняком закрыло», подумал Кирилл и прошел сквозь нее.
Оказавшись внутри, он не увидел ничего. Было очень темно. Приборы не светили. Присмотревшись, он увидел пустую койку, на которой раньше лежала Марина.
— Не понял, — удивленно сказал себе под нос Кирилл, — Может я палатой ошибся?
Выйдя на коридор, он взглянул на дверь.
— Нет, палата Марины, но где она сама? — спросил он сам у себя.
Зайдя снова в палату, он обошел ее по периметру, но не осталось и следов ее перебывания здесь. Даже «зеленоглазые» приборы испарились.
— Марина, Марина!!! — закричал он во весь голос. И если бы его было слышно, то вся больница бы сбежалась на его крик.
Если бы он был в своем теле, то сердце его просто вылетело бы из груди и лопнуло где-то посреди палаты, забрызгивая стены кровью.
— Марина!.. Нет!.. Неужели я опоздал? — горланил в панике Кирилл.
Выбежав из палаты, он направился вниз к дежурному врачу, который также тихо спал. Приложив к его голове руку, Кирилл попал в его сон.
Яркий солнечный свет ударил Кириллу в глаза. Был солнечный день и доктор играл на поляне с женщиной, видимо супругой и двумя мальчишками.
«Дети», — подумал Кирилл, — «Как удачно».
Он подскочил к ним и не успев доктор опомниться, как ему последовал вопрос:
— Где она?
— Молодой человек, вы о ком говорите? — тихо спросил доктор, оторвавшись от занятия, и поднялся на ноги.
— Девушка из триста восемнадцатой палаты, Марина Аксенова, где она, отвечай.
— Не знаю я ни какой Марины, отцепитесь от меня.
— Хорошо, я отцеплюсь, но может твоя семья будет посговорчивей, — Кирилл закрыл глаза и огородил женщину и ребят металлическим, высоким забором.
— Я могу поместить туда, что или кого угодно, как насчет голодного льва? — блефовал Кирилл.
Он помнил, что создать может только неживое во сне.
— Или может… — только хотел он еще что-то придумать, как доктор его перебил.
— Прошу ненужно, я не знаю, честное слово — не знаю, Богом клянусь, отпусти их, отпусти, — чуть не плача лепетал дежурный.
Кирилл почувствовал сильный толчок. Земля задрожала:
«Он просыпается, нужно валить отсюда».
— Смотри, если соврал я вернусь за тобой, — буркнул Кирилл, создавая дверь и только открыв ее, он убрал забор и вышел в реальность.
— Куда ночь туда и сон, куда ночь туда и сон, куда ночь туда и сон, приснится же такое, — произносил дежурный, потирая сонные глаза.
Кирилл же направился в кабинет к Малышеву. Возможно там есть какие-то следы, где можно искать Марину.
Проходя через все стены палат и кабинетов, Кирилл бежал, летел, несся в кабинет. Найдет ли он там то, что поможет ему найти след Марины, он не знал, но надежда его окрыляла.
Забежав в темный кабинет Малышева, он стал рыскать по нему. Взглядом, перебирая все вещи, на рабочем столе доктора он заметил записную книжку. Но, дотронуться к ней и полистать он не мог, его рука просто проскользнула сквозь нее, как и всех других предметов кабинета. Кирилл дул на листы записной книжки, махал руками, пытаясь создать своими движениям вихрь или ветер, что бы перевернуть ее, но ничего, записная книжка не реагировала.
— Блин, ну переворачивайся же ты, — во все горло заорал Кирилл.
Выбившись из сил, испытывая все знакомые ему методы передвижения предметов, Кирилл подошел к окну и взглянув на небо через окно произнес:
— Боже, если ты есть, прошу тебя, помоги мне! Я чувствую, она в опасности, но я ничего не могу сделать, что бы помочь ей. Дай мне сил или подсказку где она может быть… Ами…
Не успев договорить свою «молитву», позади себя он услышал звук открывающейся двери. В темноте он увидел силуэт девушки, но это была не Марина. В свете луны он мог ее разглядеть. Она была немного ниже ее, золотистые прямые волосы чуть выше плеч просто светились и переливались от света луны. Одета она была в светлый сарафан, который не прикрывал ее плечи и на нем были нарисованы темные листья деревьев. Девушка включила свет в кабинете, и он уже мог полностью разглядеть ее милое лицо, красивые темно-зеленые глаза осматривали кабинет и когда Кирилл встретился с ней взглядом, на ее лице появилась милая улыбка. На левой руке были надеты небольшие часики, на правой руке резиновый браслетик, желтого цвета. В ее ушах сверкали маленькие серьги, на которые он не смог не обратить внимания, они были похожи на маленькие звездочки.