Словно прочитав мысли Коннора, Пэйтон подняла голову и сказала:
– Думаю, я все сделала неправильно.
Дрейк попытался подавить улыбку, поскольку она, похоже, говорила вполне серьезно. Но его попытка не увенчалась успехом.
– Ну, – начал он. Голос его слегка дрожал из-за неудобства в бриджах. Коннор прочистил горло. – Это как посмотреть.
– Я практически уверена, что должна была дождаться, пока мы хотя бы снимем штаны.
– Именно так это обычно и делается.
– Но я не могла ждать, – заявила Пэйтон. А затем, слегка шевельнув бедрами и бросив быстрый взгляд вниз – туда, где верхняя часть его бриджей натянулась, свидетельствуя о сильном желании, – радостно добавила: – Но ведь еще не слишком поздно, да? Я имею в виду, ты же сумел сдержаться. Почему бы нам…
А чего он еще ожидал? Почти ничто на свете не могло повергнуть в смятение достопочтенную мисс Пэйтон Диксон. Следовало ожидать, что неблаговидные занятия, вроде плотских утех, которым они только что предавались, смутят ее не сильнее, чем все остальное. ее пальцы были уже у него на ремне, когда Дрейк схватил проказницу за руку.
– Пэйтон, – произнес он.
Когда она встретилась с ним взглядом, в глазах ее отразилась такая боль, что Коннор почувствовал, что просто не сможет этого вынести.
– О, – вырвалось у нее, и Пэй отдернула руку так, словно пряжка его ремня неожиданно раскалилась добела. – Прости. Просто я думала – ну, знаешь, я подумала, что тебе этого хочется. – Еще один быстрый взгляд, брошенный на его бриджи. А затем Пэйтон скороговоркой произнесла: – А, мелочи, не обращай внимания.
– Пэйтон, – Коннор не отпускал ее, хотя она пыталась высвободить руку и в то же время скатиться с него. Он не позволит ей уйти. – Выслушай меня.
– Да, забудь, серьезно. Я знаю, что иногда перегибаю. Не бери в голову. Я, пожалуй, пойду…
Чтобы не позволить Пэйтон удрать, Дрейку пришлось напрячься изо всех сил. Она была изворотлива как кошка, но Коннор превосходил ее силой, даже, несмотря на громоздкие цепи, сковавшие его запястья. Мгновение спустя он подмял девушку под себя именно так, как мечтал незадолго до этого. Только теперь Дрейк не собирался лишить ее невинности, а просто не давал уйти.
– Нет, – прорычал он. – Я никуда тебя не отпущу, пока ты меня не выслушаешь.
Казалось, его слова настолько изумили Пэйтон, что она не нашлась, что ответить.
Вдохновленный ее молчанием, Дрейк продолжил:
– Послушай, Пэйтон, все должно было случиться не так…
– Я знаю, – голос ее переполняла ненависть к самой себе. – Я все сделала неправильно. Прямо как тогда в саду.
На мгновение Коннор отпустил одно из запястий девушки – только для того, чтобы убрать несколько густых, коротких завитков с ее лица.
– Нет, нет, милая, ты все сделала правильно. Просто вышло совсем не так, как я представлял себе… наш первый раз…
Отчаяние, которое Дрейк видел в карих глазах девушки, сменилось чувством, которому он не смог подобрать названия.
– Ты думал об этом и раньше? – пылко спросила Пэйтон. – Ты думал о том, как мы с тобой будем этим заниматься?
Ему снова пришлось прочистить горло. Ну, в самом деле, капитану Коннору Дрейку было несколько непривычно вести такие чересчур откровенные беседы. Но когда дело касалось Пэйтон, говорить по-другому было совершенно невозможно.
– О том, что мы с тобой будем любить друг друга? Да, конечно. Я размышлял об этом. И это не…
– Правда? – Она стала извиваться под ним столь соблазнительно, что Коннор начал терять ясность мысли. – Когда?
– Когда что?
– Когда ты задумался о том, чтобы заняться со мною любовью?
– Когда я?… – Дрейк замолчал на полуслове и покачал головой. – Это неважно. Я пытаюсь сказать тебе, Пэйтон, что то, что мы с тобой только что сделали, не похоже на то, как я…
– Но для меня это важно.
Если бы Коннор не знал ее столь хорошо, то мог бы подумать, что Пэй надула губы. Но Пэйтон Диксон никогда не надувала губы. Раздавать тумаки – запросто, но надувать губы – никогда.
– Я даже не знала, что нравлюсь тебе, – продолжила она, – и даже представить не могла, что ты можешь думать о том, как бы заняться со мной любовью.
– Если ты дашь мне закончить, – сквозь зубы пробормотал Дрейк, – я расскажу тебе об этом.
Он стиснул зубы не от раздражения, а потому что это чертовски неудобно, когда под тобой совершенно непристойным образом извивается Пэйтон Диксон, а ты все еще возбужден. Дьявол, а чего еще можно было ожидать? Прошел уже месяц с тех пор, как Коннор был с женщиной. Да и не было у него никогда женщины, которая могла бы так беззаботно оседлать его бедра, ни капли не смущаясь по поводу своей обнаженной груди. Даже сейчас он чувствовал соски девушки – отвердевшие, превратившиеся из-за сквозняка, проникающего в трюм, в темные горошинки, – которые прижимались к густой поросли на его груди.
– Ну, прости, – сказала Пэйтон, и возмущения в ее тоне было значительно больше, чем извинения, – но я раньше никогда не делала ничего подобного…
– Очень хотелось бы надеяться,
– Тито возвращается, – сказала она. – Пусти меня.
Но Дрейк не ослабил хватку.
– Пообещай, что сойдешь с корабля. Пообещай.
Девушка вновь начала вырываться. Он заметил, что на этот раз она старалась не смотреть ему в глаза.
– Дрейк…
Пальцы его проскользнули под льняную ткань рубашки Пэйтон и потянулись к мягкой коже плеч девушки.
– Обещай мне.
– О, Боже, ладно, обещаю. А теперь пусти меня…
Тито открыл дверь темницы как раз в тот момент, как Дрейк отпустил Пэйтон. Девушка проворно вскочила на ноги, пытаясь привести в порядок свою одежду. К счастью, стражник смотрел только на свои руки, которые сжимали кусок какой-то жирный пищи.
– Эй, Хилл, – окликнул он Пэйтон, что-то пережевывая. – Т’я там кок обыскался.
Хилл – Иеремия Хилл – именно под этим именем ее знала команда. Вместо ответа девушка подняла с пола пустую чашку и миску, которые принесла Дрейку еще в прошлый раз.
– Иду, – сказала она, глядя в пол.
– Давай поспешай, – бросил гигант, все еще что-то пережевывая. – Там печь в шрапнель разлетелась. Вот дюжину якорей мне в пузо – какая-то гнида с «Мэри Би» туда чуток пороху киданула. В жисть такого не видал. Весь камбуз в пудинге. – Он сглотнул, а затем поднял руку, в которой держал еду, и снова откусил кусок. По бороде его потек жир. – Ежли хочешь схарчить че-нить на ужин, не рассусоливай, а то там щас все влет разойдется.
– Точно. Спасибо, Тито, – Пэйтон встала и, снова стараясь не смотреть на Коннора, вышла из темницы.
Глядя, как она уходит, Дрейк гадал, как кто-либо вообще мог принять ее – даже в таких мешковатых штанах – за мальчишку. Ему казалось, что каждое движение Пэйтон вопит о ее женственности. Тот факт, что эта женственность всегда была в Пэйтон, а он до недавнего времени не замечал этого, только усиливал досаду Коннора. Теперь все, о чем он мог думать, – что произойдет, когда тайна Пэйтон будет раскрыта. Он был уверен, что не вынесет это. И никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным, таким слабым.
Коннор Дрейк не привык к беспомощности. Более того, она была ему совершенно чужда. Однако сидя в трюме, весь остаток ночи он думал о том, что беспомощность – это то ощущение, с которым теперь ему придется свыкнуться. По крайней мере, пока Дрейк прикован цепями к стене.
И до тех пор, пока Пэйтон Диксон оставалась на борту этого корабля.
Глава 18
Ну и ладно, и пошел он к черту. Кем он себя возомнил, что отдает ей приказы, как своему боцману?
Утром следующего дня Пэйтон драила пол камбуза, испытывая едва ли не радость от того, что устроенный ею взрыв разбросал кусочки галет по всему полубаку. Ей нужно было чем-нибудь заняться, чтобы не думать о Дрейке.
Не сказать, чтобы это помогало. Отдраивая пол, она снова и снова перебирала в уме волнующие вчерашние события.
Он что, думал, ей это легко далось? Ничуть не бывало. Особенно трудно было убедить Кларенса позволить ей носить еду пленнику. Она в полном смысле слова изводила кока днями напролет. В конце концов тот изменил свое мнение, но не благодаря усилиям Пэйтон. Просто после того как «Ребекка» приняла на борт команду «Мэри Би», когда пушки «Амазонки» уничтожили их корабль, запасов еды осталось так мало, что Кларенс больше не осмеливался покинуть камбуз из опасения, что все съестное украдут. Еду капитану Пэйтон приходилось носить под вооруженным конвоем, на глазах у всей команды, члены которой пускали слюни при виде тарелок у нее в руках.
Из всех троих – Дрейка, Бекки Уитби и Пэйтон, – последняя считала свою судьбу наиболее тяжкой. Что ни говори, а Дрейку было не так уж и плохо в своем одиночном