Ранду стало совсем невмоготу выносить все это, и он вмешался в разговор, чтобы как-то успокоить ее и уверить в своих добрых намерениях, да и отвлечь сэра Майлза.
— Что ж, раз мы пришли к заключению, что вы ничего не знаете, самое время вам узнать обо всем. Я привез брачные договоры, и вы можете изучить их, сэр Майлз. Мы составили их несколько поспешно, но я надеюсь на вашу благосклонность.
Он извлек контракты из своей дорожной сумки и вручил сэру Майлзу. Сначала сэр Майлз только бросил на бумаги мимолетный взгляд, но затем схватил их длинными, заостренными пальцами.
— Торопились, говорите? — Его карие глаза сверлили Ранда. — Скажите, пожалуйста, почему? Чего ради такая спешка?
Ранд готов был застонать. Разумеется, сэр Майлз имеет право интересоваться причинами, в силу которых брак был заключен столь поспешно. На взгляд рода Малкинов, рвение, выказанное молодой парой на лужайке, смущало, но сам этот юный задор не вызывал резкого осуждения. А вот как бы к тому же самому отнесся сэр Майлз…
Глядя прямо в глаза сэру Майлзу, Ранд заявил:
— Когда мне наконец удалось уговорить Силван выйти за меня замуж, я, сэр, не мог допустить, чтобы формальности существенно задержали нашу свадьбу.
Сэр Майлз отложил контракты в сторону.
— Мне нет нужды копаться в этом. Я более чем уверен, что все тут как полагается. Мне остается только поздравить вас с вашим приобретением и поблагодарить за согласие заплатить за него положенную цену.
Ранд вскочил на ноги, кулаки непроизвольно сжались.
— Вы бесчувственный, презренный…
Но раздавшийся совсем рядом негромкий всхлип вверг Ранда в оцепенение. Леди Майлз ломала руки, скорбные глаза ее были полны отчаяния.
Итак, у него был выбор. Можно, конечно, поддаться порыву и сокрушить кулаком отвратительное лицо сэра Майлза, выводя того из бесчувственного равнодушия. Это было бы очень приятно, но это заставило бы страдать леди Майлз. Перед таким выбором, очевидно, неоднократно оказывалась Силван.
А что сэр Майлз? Он сидел себе спокойно, наблюдая за Рандом взглядом естествоиспытателя, рассматривающего диковинную бабочку под стеклом. Он втравил Ранда в это дело, а теперь с любопытством ждал, что из этого всего выйдет. Медленно, медленно Ранд разжал кулаки.
— Мне всегда было странно, как это молодая, незамужняя женщина могла отправиться в Брюссель в качестве гостьи Хибберта. Теперь я, наконец, начинаю понимать, почему это произошло.
Взгляд сэра Майлза стал совсем холодным, да и самого его можно было принять за скульптуру, изваянную изо льда.
— Как я уже говорил, Силван многие годы не отзывалась подобающе на мои указания.
— У вас в руках был кошелек, и вы несли моральную ответственность за ее репутацию.
— Стоило мне чуть подзатянуть кошелек, как она удрала к своему дружку Хибберту, а что касается моего родительского долга — я дал ей самое лучшее воспитание, лучшие наряды, лучшее… — Он, кажется, понял, что его заставили оправдываться, и вспылил:
— Вы — просто нахальный щенок.
— О, по-моему, мне достаточно много лет, чтобы вы могли назвать меня наглым псом. — Ранд пытался шутить, но в душе его пылал пожар. В роду Малкинов, если и случалось, что какая-то женщина сбивалась с пути истинного, это, конечно, вызывало шумное негодование всего семейства, но о ней продолжали заботиться, она оставалась членом семьи, и мужчины ни в коем случае не снимали с себя ответственность за любой поступок родственницы. Сэра Майлза дела Силван не волновали. Для него она значила не больше, чем фарфоровая статуэтка, которую он купил, чтобы поставить на полку, а известно, что каждая трещинка на такой дорогой безделушке снижает ее стоимость.
Не диво, что Силван не хотела безропотно стоять на уготованной ей полке.
Ради леди Майлз Ранд хотел бы задержаться еще немного, чтобы попытаться как-то наладить взаимоотношения со своими новыми родственниками — тестем и тещей. Более того, он считал, что обязан поступить именно так. Но слишком мало он верил в свою способность сдерживаться, потому счел за лучшее отвесить поклон леди Майлз, улыбаясь ей так, как, по его представлениям, должен улыбаться образцовый супруг ее своенравной дочери.
— Я намерен отыскать свою жену в загородном доме леди Катрин Ренфру. Посему мне хотелось бы поблагодарить вас за вашу помощь.
Он опомнился на верхней ступеньке парадной лестницы, нервно сжимая в руках шляпу и перчатки и ощущая странную пустоту внутри — то самое чувство, которое преследовало его все это время с тех пор, как он выпроводил Силван из дому.
Два месяца. Нет, даже больше, и кое-что изменилось в Клэрмонт-курте. Несколько детей появилось на свет, несколько свадеб сыграли, даже одни похороны были, но ничего из ряда вон выходящего не произошло. Все в Малкинхампстеде и Клэрмонт-курте ждали, затаив дыхание, когда же призрак появится вновь, но ничего зловещего до сих пор так и не стряслось. Дух пропал.
Ранд дожидался этого, хотел, чтобы привидение снова появилось в окрестности поместья. Он лихорадочно раздумывал о том, какие побуждения могли бы толкнуть кого-то на избиение женщин, на попытки напасть на Силван, не говоря уже об организации взрыва на фабрике. Он не хотел принимать во внимание тот список возможных злоумышленников, который предложила ему когда-то Силван, но в то же время он держал все свои размышления при себе и не делился ими даже с Джеймсом или Джаспером. Он позаботился о том, чтобы все его домочадцы, особенно женщины, находились все время под надежной охраной, а еще он стал часто по ночам украдкой покидать дом, чтобы размять ноги и потренировать их; все-таки двигаться надо было побольше. Эти свои ночные исчезновения он оправдывал тем, что можно заодно и посторожить имение. Тем более, что супружеская постель без Силван потеряла для него всю привлекательность. Но все приготовления Ранда оказались напрасны. Дух пропал, как его и не было. Конечно, теперь деревенские женщины в одиночку по ночам не разгуливали. Фабрики не было, вот они и сидели по домам, стряпали, за детьми присматривали — и тревожились об урожае, который должны были вырастить и собрать их мужья.
Время тянулось медленно и не приносило пользы ни ему, ни его людям. В конце концов бездействие стало настолько тягостным, что Ранд принял решение поехать в Лондон и забрать свою жену домой. Он понимал, что Силван будет противиться его желанию. Он помнил, в каком состоянии она была, когда уезжала. Ту рубаху Ранд так и оставил нестиранной — ту самую, в которую Силван швыряла комья грязи. Это было ему напоминанием: не стоит от нее ожидать слишком деликатного поведения. Но чувство, которое связало их, и нельзя было назвать деликатным: оно было мощным, страстным, земным. Яростное желание охватывало Ранда, стоило ему вспомнить ту единственную ночь, что они провели вместе. Он не хочет и не должен больше быть в разлуке со своей женой. Сегодня вечером Ранд намеревался доказать свою преданность ей и их совместному браку.
— Ваша милость? — Перед ним была его карета, И лакей услужливо придерживал дверцу. — Куда прикажете направиться?
— Сначала домой. В наш городской дом. — Ранд вскочил в экипаж. — А потом мы отправимся в загородное имение леди Катрин Ренфру.
Лакей выглядел смущенным.
— Но, ваша милость, — леди Катрин Ренфру?
— Именно. Может быть, леди Катрин не является образцом светских манер, но я уверен, что она проявит гостеприимство в отношении герцога Клэрмонтского и не станет возражать, если я захочу похитить одну ее гостью. — Ранд махнул властной рукой. — Поехали.
* * *
— Ты — самая вульгарная женщина в Англии. — Силван взбесило зрелище того, во что превратила себя леди Катрин Ренфру. На голове какие-то страшненькие кудряшки-завитушки, лицо размалевано, как у клоуна, а вырез на груди такой низкий, что стоит леди Катрин наклониться, как видны готовые выскочить из декольте груди — а леди Катрин с успехом отыскивала все новые и новые поводы, вынуждающие ее наклоняться. Она давала бал и решила лично разливать вино, полагая, что это позволит ей как нельзя лучше продемонстрировать свои прелести.
— Может, я и самая вульгарная женщина в Англии, — в голосе леди Катрин вспыхнул гнев, — но я, по крайней мере, не строю из себя монахиню, ни разу в жизни даже не поглядевшую на мужчину. Можно подумать, ты не спала ни с кем!
Силван только рот открыла. Ну и язычок у леди Катрин! Щеки ее запылали.
Глядела она на мужчин, что скрывать, и был у нее мужчина, а она оказалась настолько никуда не годной, что он прогнал ее на другой день.
— Тебе идет, когда ты краснеешь. — Леди Катрин улыбнулась куда-то поверх плеча Силван помахала пальчиками кому-то из гостей. — С твоей репутацией, милочка, радоваться и благодарить надо, что такие мужчины, как лорд Хоторн и сэр Саган ухаживают за тобой.
— Зачем я им? Они такие милые молодые люди.
Леди Катрин не пожелала выслушивать возражения.
— Я уж про лорда Холифелда и не говорю.
Силван передернуло.
— Этот слизняк!
— Он — граф.
— Ну и бери его себе.
— Так не дастся он мне, милочка. Ты ему нужна. И, боюсь, мне надо попросить тебя быть с ним полюбезнее. — Леди Катрин провела длинными ноготками по своей шее, а затем поправила декольте, опустив его еще чуть пониже. — Как-никак, ты у меня в гостях.
Как только леди Катрин уплыла восвояси, Силван задернула шторы алькова, в котором она пряталась, и пробормотала:
— Ненадолго.
Когда леди Катрин пригласила ее на домашнюю вечеринку, Силван согласилась к ней приехать, но безо всякого интереса. Ей было все равно, куда ехать, и все равно, что делать. За два месяца она собиралась доказать, что молва правильно судит о ней, что ее репутация — даже ужаснее, чем твердят сплетники. И Силван пустилась во все тяжкие. Она вальсировала тогда, когда этого никак не следовало делать, она чересчур громко хохотала, она вызывающе вела себя с достойными дамами и матерями почтенных семейств и напропалую заигрывала с мужчинами. А что ей терять? Она попыталась было доказать мужчине, который был ей небезразличен, что она — не шлюха, а он все равно обошелся с ней как с какой-то презренной тварью.
И вовсе она не собиралась хранить верность Ранду. Просто ей не нравилось, когда ухаживания мужчин становились назойливыми, а уж меньше всего ей хотелось — что бы там ни говорила хозяйка дома — поощрять приставания лорда Холифелда. Очень уж неприятно вышло, когда Силван обнаружила, что этот Холифелд лезет своими руками туда, куда не просят.
Ей надо забрать слуг и убраться отсюда. Но домой, точнее, в дом отца, не хотелось. Честно говоря, и на приглашение леди Катрин она согласилась только потому, что леди Катрин являлась воплощением всего того, что вызывало яростное неодобрение сэра Майлза. А если Силван вернется посреди ночи, тогда его невысказанное «я же тебе говорил» долго будет будить гулким эхом мрачные покои родительского дома. И все явно, безопаснее, пожалуй, будет общество разбойников с большой дороги, которых полно в Лондоне чем пребывание здесь, где второразрядная знать пляшет, пьянствует, лезет друг к другу в спальни.
Приняв это решение, Силван шагнула в бальную залу и глаза ее презрительно оглядели находящееся здесь общество. На первый взгляд оно ничем не отличалось от того, что собирается в самых великосветских салонах в разгар лондонского сезона. Однако стоило приглядеться к нему поближе — и в глаза бросалась глупая назойливость мужчин, наряженных к тому же в слишком ярко расцвеченные жилетки и в сорочки со слишком высокими воротничками, непристойность поз танцующих дам, прижимавшихся пышными бедрами к своим кавалерам и выставлявших на всеобщее обозрение не менее пышные бюсты.
А потом Силван заметила Ранда. Он стоял у входной двери и разговаривал с леди Катрин. Ранд. Этот бессовестный негодяй. Она спряталась назад, в альков, прижалась к стене и приложила ладонь к горлу. Что он тут делает? Уж не решил ли он унизиться до посещения леди Катрин в надежде отыскать для себя подружку?
У нее даже руки зачесались — эх, сюда бы пару хороших комьев земли, она бы ему устроила торжественную встречу.
Ну, она не зря дочь своего отца. Она ему, этому Ранду, сейчас что-нибудь этакое подстроит.
А все-таки зачем он сюда явился? Деловая встреча? Не похоже.
Кровь в ее жилах вскипела, словно шторм на море поднялся.
Ну почему она такая дура? С чего это ей взбрело в голову, что Ранд за ней приехал? Незаметно было, что он по ней очень скучал, пока она два месяца торчала в отчем доме. А прятаться от него тоже глупо. Силван гордо подняла голову, хотя сейчас ее никто не видел. Раз уж он сюда явился и явился именно ради нее, значит, будет клянчить это самое аннулирование брака, которое так ему желанно.
Аннулирование. Она зажмурила глаза — так больно стало. Сделать бывшее небывшим. Он делает вид, что той ночи не было. Он делает вид, что не он отнял у нее девичество и что не он подарил ей такое жгуче-сладостное удовольствие, такую болезненную радость, что она и по сию пору о ней грезила. В день, когда он произнес то слово и выгнал ее, она готова была убить его, выцарапать ему глаза и вырвать по волоску всю его шевелюру. Тогда она плюнула в его сторону. И жалко, что только плюнула. Хотелось бы сделать ему что-нибудь похуже.
Нет, по правде говоря, ей вовсе не хотелось опять увидеть Ранда. Что, адвокатов нет, что ли. Пусть бы стряпчие обговаривали все подробности этого дела. Очень осторожно она отдернула занавес, собираясь улизнуть, и оказалось лицом к лицу с леди Катрин.
Леди Катрин замурлыкала, словно львица, приготовившаяся схватить добычу.
— Вот она, ваша милость. Я же говорила вам, ваша милость, что мы ее найдем.
— Весьма признателен за помощь.
Он шагнул вперед, а леди Катрин переместилась на пару шагов в сторону так стремительно, что Силван показалось, будто Ранд просто отшвырнул леди Катрин с дороги.
Подобает ли отвергнутым женам выказывать любезность в отношении своих недостойных супругов? Силван отметила живой интерес, проявленный леди Катрин, и решила, что подобает. Лучше уж вежливо поговорить с Рандом и побыстрее выбраться из этой переделки, чем давать пищу для новых сплетен.
— Что вы здесь делаете? — Она надеялась, что это прозвучало достаточно вежливо, хотя не заметить сарказма а ее голосе было довольно трудно.
— За тобой приехал.
Он улыбался ей так, словно рассчитывал, что она немедленно кинется ему на шею.
Знай он только, какая отчаянная борьба происходила а ее душе. С одной стороны, она готова была его убить, а с другой — безумно желала его.
Леди Катрин маячила где-то рядом, прячась за огромным комнатным растением в вазе и наблюдая за обоими с плохо сдерживаемой заинтересованностью. И Силван обворожительно улыбнулась своему собеседнику.
— В чем дело, Ранд? Не удалось найти еще одну женщину, способную наплевать на тебя?
Да, пожалуй, это были не те слова, которые могли бы усыпить бдительность леди Катрин, но Силван ничего не могла с собой поделать.
А он будто бы и не заметил оскорбления.
— Да как-то не попалась такая, которая бы меня заинтересовала.
Выглядел он хорошо. Чуть-чуть похудел, пожалуй, да в глазах застыла настороженность, но это-то понятно. Он все еще ловил того, кто убил его брата, и привык все время быть начеку.
И голос звучал тоже приятно, точь-в-точь тот голос, который она слышала теперь во сне каждую ночь. Эти новые сны смогли вытеснить прежние кошмары, но стали являться с той же регулярностью, что и старые, усиливая ее разочарованность и опустошенность. И эти сны, они всегда завершались.., ладно, нашла время про это думать. Ранд чего доброго увидит, что написано на ее лице, и поймет… Да, уже что-то понял. Его рука вдруг обвила ее талию, а потом притянула к себе.
— Я решил было, что буду ухаживать за тобой по всем правилам галантного обхождения, но когда ты вот так на меня смотришь, все, что остается у меня в голове, это память о той ночи, о нашей постели и еще о том сеансе массажа, после которого…
Какой-то сдавленный смешок прервал его речь, и на миг Силван подумалось, уж не она ли сама так противно хихикает. Но нет, это была та же самая леди Катрин, которая все еще таилась в засаде и подслушивала, а теперь не смогла сдержаться, потому что была ошеломлена и умирала от любопытства — она узнала то, чего никак не рассчитывала узнать.