Он говорил, не умолкая, этот самый человек, который произвел на нее впечатление именно своей немногословной флегматичностью, добродушным спокойствием, и Силван поняла, что за этой его непривычной болтливостью скрывается тревога за брата.
Она перебила его:
— Я оставила лорда Ранда на утесе.
— Что вы сказали? — Его мягкая улыбка исчезла. — Вы оставили его… Зачем?
— Он вел себя со мной дерзко и грубо. — Силван решительно подошла к Гарту, взяла его под руку и попыталась увлечь к дому. — Ему необходимо понять, что оскорблять меня нельзя.
Гарт нехотя последовал за ней, все время оглядываясь в сторону моря, словно рассчитывая, что вот-вот на дорожке покажется Ранд.
— Он со всеми так себя ведет, с тех пор как его ранило на войне. Я же предупреждал вас…
— Ничего подобного. — Она возмущенно посмотрела на герцога. — Вы говорили о павшем духом человеке, который думает только о своем увечье.
Гарт пожал плечами.
— Если уж стремиться к точности, вы тоже не правы. Ничего конкретного о состоянии Ранда я вам не говорил. Вы просто истолковали мой рассказ подобным образом, а я вас вовремя не поправил.
Вспоминая ту беседу, в которой они обговаривали условия приезда Силван в Клэрмонт-курт, девушка вынуждена была признать правоту его нынешних слов. Тогда Гарт больше говорил намеками, а рассказа как такового она и не услышала, так, пара фраз, дававших волю воображению.
Да, герцог Клэрмонтский не так прост, как ей показалось вначале. Но и она себя в обиду не даст.
— Хорошо, как бы то ни было — теперь я приехала и готова приложить все силы, чтобы помочь вам и лорду Ранду. Вы хотите, чтобы ваш брат преодолел свою обиду на весь свет? Мне кажется, что я смогу — во всяком случае, я буду очень стараться, — вернуть его к жизни нормального, деятельного человека. Но при одном условии, что руки у меня будут развязаны. Помните, вы обещали мне это?
— От своих обещаний я не отказываюсь, но мне и в голову не могло прийти, что вы способны бросить несчастного на всю ночь на волю стихий.
— У меня тоже в мыслях этого не было, но в отчаянных обстоятельствах требуются отчаянные меры.
Они упрямо глядели друг на друга. Никто не хотел уступать.
— Я не позволю вам издеваться над ним, — не сдавался Гарт.
— Уверяю вас, это наказание для него не чрезмерно. — Гарт сокрушенно вздохнул, а она продолжала настойчиво убеждать его:
— Вам вовсе незачем терпеть склоки, ругань и мучиться, наблюдая за тем, как ваш брат по своей воле превращается в озлобленного калеку.
— Да при чем тут мое желание? Мне нужен мой брат, все равно, хорош он или никуда не годится.
Теперь ей стало понятно, почему он так ловко, едва ли не обманом, заманил ее в Клэрмонт-курт. Он из кожи вон лез, чтобы заполучить ее в поместье, потому что на все был готов ради брата. Силван еще раз попыталась воззвать к его рассудку:
— Вам же будет лучше, если лорд Ранд перестанет бесноваться и превращать в сущий ад жизнь своих домочадцев.
— Не могу же я действовать вопреки его желаниям. Даже ради спокойствия всей семьи.
— Хорошо, — невозмутимо сказала Силван. — В таком случае вам придется обойтись без меня.
Глаза Гарта сузились — он понял, что это не пустая угроза. Эта решительная девица, пожалуй, может взять да и укатить обратно в город.
— Что же вы предлагаете? — уже сдаваясь, спросил он.
— Мне нужна полная свобода действий, — твердо заявила Силван, — иначе я не сумею обуздать лорда Ранда. Тем более что вас-то всех он сумел приучить к своему самодурству.
Гарт хмыкнул, но, похоже, ничуть не оскорбился.
— Солнце когда зайдет? — спросила она.
— Часа через три.
— Если он через два часа не вернется, пошлем кого-нибудь за ним. — Вы хотите сказать, что, по-вашему, он доберется до дома без посторонней помощи?
— А вы как думаете?
— Ну…не знаю. — Гарт помолчал. — Вообще-то Ранд на все способен, если он того захочет. Вопрос заключается в том, захочет ли он возвращаться домой или остаться на скале.
— Не могу сказать, что хорошо знакома с вашим братом. Но, полагаю, долго он на утесе не выдержит. Все-таки прохладно, а там еще ветер такой сильный, так что рано или поздно он продрогнет. И уж тогда вернется домой. По своей собственной воле и по своему разумению. — Она улыбнулась. — Вот увидите. Главное, чтобы вы не помешали.
Гарт оценивающе посмотрел на нее.
— Да, вы, наверное, то самое, что нужно Ранду.
Она изобразила глубокий реверанс.
— Премного благодарствуем, добрый сэр.
— А может быть, и всем нам тоже.
Это замечание понравилось ей уже меньше. Потому, что оно напомнило о тех оскорблениях, которые Ранд обрушил на нее на утесе — будто бы она за герцогским титулом охотится.
Силван решительно сменила тему:
— На вид он очень силен.
— Так оно и есть. Вот поэтому ему особенно ненавистна собственная беспомощность, и он никому не дает делать за него то, что он может сделать сам.
— Следовательно, вы тоже уверены, что он сможет вернуться самостоятельно?
— Пожалуй, да.
— А вы не боитесь, что… — Она замешкалась, потому что очень уж неприятно внушать подобные подозрения кому бы то ни было, но ей хотелось окончательно рассеять свои страхи, — ну что он может вздумать… Скажем, броситься со скалы в море?
Гарт в ответ расхохотался.
— Ранд? Ну что вы. Когда надо бороться за победу, Ранд прямо-таки расцветает. Он всегда принимает вызов и никогда не сдается. Я вам уже говорил при нашей первой встрече — меня вот что беспокоит: слишком долго он не может приспособиться к этому своему новому состоянию. Не в его это привычках. Насколько я знаю нрав своего брата, так быть не должно. Правда, никому не известно, сколько времени нужно, чтобы от такого оправиться. Верно?
Силван только рассеянно покачала головой.
Они подошли к дому. Кто-то уже успел закрыть досками побитые окна комнаты Ранда, однако даже это диковинное архитектурное излишество не казалось чуждым в безумном нагромождении башен, колонн и амбразур. Но сейчас у Силван не было желания любоваться дерзкой фантазией строителей замка. Ей хотелось только одного — отдохнуть.
На террасе показалась пара, вышедшая из дома. По черному облачению Силван узнала местного викария. А женщина, вероятно, его жена. Силван показалось странным то, как старательно священник поддерживал свою спутницу, словно без его помощи она и шагу не может ступить. И правда, походка у нее какая-то нетвердая. Уж не выпила ли лишнего?
Гарт все никак не успокаивался:
— Вы же с больными больше меня дело имели, должны знать про такие вещи. Так доктор Морланд говорит.
Когда пара, осилив ступеньки, наконец, ступила на твердую землю, викарий еще разок встряхнул свою супругу, — вероятно, чтобы придать ей бодрости, а потом решительно поволок ее за собой по подъездной дорожке. В суровости духовной особы чувствовались твердость и отеческая обеспокоенность. Да, бедной женщине не позавидуешь — Силван по себе знала, что такое обеспокоенный отец. При мысли о родном доме она поморщилась, а тут еще Гарт некстати упомянул доктора Морланда.
— Знаете, меньше слушайте вашего доктора. Он и не такое порасскажет.
— Он говорит, что, кроме вас, не встречал женщины, способной к такой трудной работе, как уход за ранеными. И еще он сказал, что не знает никого другого, будь то мужчина или женщина, который лучше вас бы понимал, умом или сердцем, как надо себя вести с человеком, пережившим ампутацию.
Чинная пара наконец исчезла из поля зрения, И Силван решила, что не стоит ей занимать свои мысли этой странной четой.
— У вашего брата, кстати, никто ничего не отрезал. Судя по тому, что я сегодня видела — а видела я немало, — у вашего брата все на месте, все цело. Все, с чем он на свет родился, при нем.
Гарт покраснел, от подбородка до самых кончиков волос, и Силван отметила еще одно отличие в облике братьев. Лоб у Гарта был чуть выше, чем у Ранда, — несомненно, его шевелюра проиграла свою битву под Ватерлоо и теперь пятилась, отступая. И отступление это началось не вчера.
Запинаясь, Гарт произнес:
— Да, мне очень жаль.., э… Видимо, мне следует попросить прощения. Он действительно был.., несколько необычно одет. Откровенно говоря, дело в том, что он обожает изводить своими выходками нашу тетушку Аделу и все время придумывает что-нибудь новенькое. То, что он скинул рубашку, — просто очередная шутка. Не самая остроумная, признаю.
— Мне, конечно, не пришлось много общаться с вашей тетушкой Аделой, но я думаю, что и святой не удержался бы от удовольствия поддеть ее.
Гарт остановился и пристально посмотрел на нее. Она поняла, что хватила через край. — Виновата, ваша милость. Конечно же, непозволительно говорить о вашей тете в столь неуважительном тоне. Видимо, я устала с дороги…
Гарт хмыкнул.
— И святой бы ее дразнил, говорите? Признаюсь, мне тоже забавно, когда она обижается, но я-то совсем не святой. Знаете, в детстве мы состязались друг с другом, Ранд и я, кто сильнее выведет из себя тетушку Аделу. И, разумеется, что бы он ни вытворял, побеждал всегда я. Потому, что я — герцог, и, значит, мои выходки значили больше. А про кузена Джеймса и говорить нечего — у бедняги не было никаких шансов. В очереди на титул он третий после меня и Ранда. И, что еще важнее, — Джеймс приходится тетушке Аделе родным сыном.
— Да, трудное у него было положение, — улыбнулась Силван.
— Это при том, что он искренне привязан к матери, а уж она за него в огонь и воду готова пойти.
Спохватившись, что слишком разоткровенничался, Гарт спросил:
— А вы в самом деле ни с кем из нашей семьи не были прежде знакомы?
— Как-то не представлялось случая. — Поднимаясь по лестнице, Силван взялась за перила — то ли ступеньки такие крутые были, то ли она просто устала.
Гарт торопливо подхватил ее под локоть.
— Вы даже не переоделись с дороги. И не подкрепились. Ладно, Бетти об этом позаботится. Сейчас пришлю ее.
— Бетти?
— Моя.., экономка. Она всеми нами верховодит — за исключением, тети Аделы, разумеется. Тетя Адела все тонкости этикета знает, что положено и что не положено, зато Бетти знает, как гостя принять, чтоб ему удобно и хорошо было.
Поддерживая ее под локоть, он довел Силван до дверей и намеревался было ввести в дом, но она воспротивилась.
— Если можно, я хотела бы посидеть здесь, на террасе, — сказала она. — Пока лорд Ранд на горизонте не появится.
— Давайте лучше я его подожду, — вызвался Гарт.
— По моему, не стоит. — Она опустилась в одно из выставленных на террасу кресел, чтобы погреться на солнце, уже клонящемся к закату. Лучи били прямо в лицо, а сиденье до того нагрелось за день, что тепло проникало, казалось, до самых костей. — Вы не выдержите: или побежите за ним, или будете тут метаться, места себе не находя.
— Сознаюсь. — Он поднял руки вверх, сдаваясь. — Я и в самом деле беспокойный.
— Ваш брат — не дитя малое. — Силван откинула голову на спинку кресла и подумала, как славно бы сейчас подремать. Она не выспалась накануне — все думала, как пройдет ее знакомство с пациентом. И предыдущие ночи были не менее беспокойными: она то и дело просыпалась, думая о предстоящей поездке.
— И нечего его баловать.
— Вот и я то же самое все время твержу. — На террасу выпорхнула тетя Адела. Нарядная, прическа уложена волосок к волоску, словно в гости собралась. — Я и не поприветствовала вас как следует, когда Джеймс представлял нас друг другу. Хочу сказать вам: добро пожаловать в Клэрмонт-курт.
Глаза Гарта превратились в узкие щелочки, и он позвал:
— Мама, выйди к нам! Это ты, как хозяйка дома, должна встречать нашу гостью.
Казалось бы, откровеннее некуда, но леди Адела лишь благодушно махнула рукой:
— Совершенно верно. Мне не следовало вылезать вперед, поскольку в доме есть, вдовствующая герцогиня.
— Ничего страшного. — Леди Мелия Малкин вышла на террасу, заслоняя глаза от лучей заходящего солнца. — Я на тебя не обижаюсь, Адела, ты же знаешь.
— Эмми, ты — вдовствующая герцогиня, и тебе по праву подобает…
— Знаю, знаю, но в конце концов все это лишь условности.
— Ты не права, дорогая. Ты…
Гарт нетерпеливо прервал эти словопрения:
— Дамы, если вы будете настолько любезны, что позволите мне закончить…
— Гарт, наша гостья даже чашки чаю с дороги не выпила. — Леди Эмми, маленькая и озабоченная, вышла вперед. — А мы тут все церемонии разводим.
Гарт только плечами пожал, из чего Силван заключила, что с приветствиями наконец покончено.
Леди Эмми между тем пытливо озирала окрестности.
— Э… А где же Ранд? Я и не видала, как вы толкали его коляску на обратном пути.
Худшие подозрения Силван подтвердились. Семейство торчало у окон, примкнув носами к стеклам, с беспокойством ожидая их возвращения. А теперь они места себе не находили в предчувствии еще какого-нибудь бедствия. То, что она не доставила своего пациента назад в целости и сохранности, наверняка покажется его домочадцам сущей катастрофой. Сейчас разразится буря!
Но не успела она даже собраться с мыслями, как ее опередил Гарт:
— Ранд сам доберется домой, мама. Силван решила, что ему будет полезно убедиться в собственных силах и понять, что он на многое способен.
Губы леди Эмми шевелились, но ни единого звука она так и не издала.
— Вспомни, мама, мы это уже обсуждали, — продолжал Гарт. — А Силван лучше, чем кому бы то ни было из всех нас, известно, что нужно Ранду.
О, если бы это и в самом деле было так. Силван оставалось лишь надеяться, что ее собственная растерянность не слишком бросается в глаза.
Тем временем герцогиня, придя в себя, заговорила со всей сдержанностью и изяществом, присущими истинной английской леди:
— Не хотите ли пройти в дом, дорогая Силван? Вы не возражаете, если я буду звать вас просто по имени?
— Сочту за честь, ваша милость. Однако я пока предпочла бы оставаться здесь. — «И бросать боязливые взгляды в сторону моря», — добавила она про себя.
— Тогда и мы с вами побудем.
— Лучше я посижу одна, ваша милость. Мне кажется, что не следует показывать лорду Ранду, как все обеспокоены его отсутствием.
Леди Эмми, как будто не слыша речей Силван, принялась поудобнее устраиваться на широкой кушетке, словно собираясь провести на террасе весь вечер. Она безмятежно откинулась на подушки, при этом ее пышный бюст бурно заколыхался, грозя вот-вот выскочить из глубокого декольте. Но тревога оказалась напрасной: совершив еще несколько колебаний, груди почтенной матроны улеглись и затихли в должном положении.
Силван попыталась вернуться к своей мысли:
— В самом деле, ваша милость, не лучше ли будет…
— Я слышала, как вы говорили моему старшему сыну, что мы будто бы избаловали Ранда. — Пальцы леди Эмми нервно теребили шаль, накинутую на плечи. — Но это совсем не так. Мы лишь…
— Эмми, не говори глупостей. — Леди Адела уселась рядом с ней на кушетку. — Ты же ужасно его испортила.
— Так это я во всем виновата? Я одна его испортила?
— Уж не хочешь ли ты сказать, что это я его баловала?
— О тебе и речи нет. Кто спорит, ты всегда умела выдерживать подобающую дистанцию. Но взять, например, твоего сына…
— О! — Леди Адела удрученно вздохнула. — Джеймс — прекрасный мальчик, но иногда я просто не могу понять его. Что же касается его отношения к Ранду…
— Я ошибаюсь или речь в самом деле идет обо мне? — весело осведомился Джеймс, появляясь на террасе.
Какая же могучая эта кровь Малкинов, подумала Силван, отмечая сходство между Джеймсом и его двоюродными братьями. Только вот в облике Джеймса ощущалась какая-то раскованность, словно его не тяготило бремя ответственности, и потому он позволял себе быть счастливым. Видно было, что молодой человек тщательно следит за своей внешностью. На нем были шикарные обтягивающие панталоны, узел галстука казался весьма замысловатым, а каштановые волосы были подстрижены по последней моде. В начищенных его башмаках отражалось солнце, а с цепочки на шее свисал монокль. В городе его щеголеватый вид не бросался бы в глаза, но здесь, в сельской глуши, смотрелся несколько вызывающе. Силван оставалось только гадать, на кого это Джеймс хотел произвести впечатление, так вырядившись.