Люсиан почти не скрывал своего отчаяния.
— Рафаэль, я боюсь.
Услышав эти слова, Рафаэль остановился и, положив брату руки на плечи, заглянул ему в глаза. Когда он вновь заговорил, в его голосе звучала искренняя любовь, которую он питал к маленькому Люсиану и тому мужчине, каким он мог бы стать, если бы сделал правильный выбор.
— Я тоже боюсь. Все боятся.
От злости и отчаяния, охвативших Люсиана, на его глазах выступили слезы, но он больше ничего не сказал. Он высвободился из рук Рафаэля и большими шагами зашагал к лагерю.
Рафаэль помедлил немного, а потом повернул к своему костру, сбросил ботинки и лег спать. Однако он постарался как можно дольше отгонять от себя сон, боясь ночных кошмаров после всего, что ему пришлось пережить за день.
Тем не менее, усталость взяла свое, и Рафаэль вскоре задремал. Кошмары не мучили его. Все было как раз наоборот. Он видел во сне улыбающееся лицо Анни Треваррен, примерявшей в солярии великолепное свадебное платье.
После драматического переезда в королевский дворец в Моровии дни потекли спокойно, и Анни почувствовала себя разочарованной, в отличие от всех остальных, наслаждавшихся миром и тишиной за толстыми крепостными стенами старинной резиденции правителей Бавии.
Федра скоро оправилась от своего нездоровья, чем бы оно ни было вызвано, хотя Анни частенько заставала ее возле окна напряженно всматривающейся вдаль.
Мисс Августа Ренденнон, не боясь никаких мятежников, последовала за ними в столицу и, привезя с собой недошитый наряд Федры, потребовала возобновить бесконечные примерки. Однако стоило ей объявить о «пытке», как Федра исчезала, и никто не мог ее найти.
После очередной примерки, когда мисс Ренденнон села в карету и уехала в свою мастерскую, Анни удалось отыскать Федру в библиотеке и припереть ее к стене.
— Мне надоело примерять платье, которое шьется не для меня, — выпалила она, даже не поздоровавшись с Федрой, даже не кивнув ей головой. Однако она тотчас вязал себя в руки. — Федра Сент-Джеймс, вы ведете себя глупо! Что вы собираетесь делать, если в день свадьбы наденете платье, а оно вам не подойдет? Соблаговолите мне ответить! Что ты собираешься делать?
Федра рассмеялась.
— Анни, тебя подводит твое воображение? — сказала она, беря с полки книгу в кожаном переплете и задумчиво водя пальчиком по корешку. — Платье подойдет… Мы же с тобой почти одинаковые. Не помнишь, сколько раз мы менялись платьями?
Анни немножко успокоилась, однако она все еще была раздражена.
— Все же странно, — стояла она на своем. — Любая невеста ждет не дождется…
Мечтательное, но и трагичное выражение затуманило глаза Федры, правда, всего на одно мгновение.
— Ах, Анни, пожалуйста, не изображай из себя классную даму. Я радуюсь… Мистер Хэзлетт очень хороший и добрый человек… Просто мне ужасно не хочется целыми часами стоять неподвижно…
Анни вздохнула.
— Это-то я понимаю, — ворчливо согласилась она.
Однако улыбка уже коснулась ее губ, потому что перед ней вновь была Федра, которую она знала и любила, а ведь она думала, будто навсегда потеряла ее.
— Пора нам поразвлечься, — прошептала Федра, оглядывая библиотеку и убеждаясь, что никого больше нет и их никто не подслушивает. — Я думаю, самое время.
Анни в предвкушении чего-то необыкновенного даже затрепетала от сладкого ужаса и тоже оглядела библиотеку.
— Рассказывай!
Федра подошла поближе. Теперь ее лоб почти касался лба Анни. И она прошептала:
— Мы пойдем по магазинам.
Анни любила такие прогулки не меньше, чем любая молодая женщина, может быть, даже больше, но воспоминание о встретившей их возле дворца злобной толпе, бросавшей камни в карету, еще не выветрилось из ее головы.
— Ты же не хочешь предложить мне покинуть дворец…
Федра кивнула.
— Я не предлагаю, а повелеваю, Анни Треваррен. Это королевский приказ.
— Но мятежники…
Принцесса сжала кулачки и топнула ножкой.
— Ради Бога, Анни, я же не предлагаю тебе ехать в королевской карете. Мы оденемся как служанки в самые простые платья и возьмем корзинки…
Идея была не лучшей с точки зрения Анни, но ее авантюризм не мог упустить возможность участвовать в приключении, которое обещало быть почище любой из всех вылазок, предпринятых подругами за годы их пребывания в Академии святой Аспазии. Будет о чем вспоминать в старости!
Хорошо бы, правда, не случилось ничего непредвиденного, а то…
Анни вспомнила, как юная служанка Кэтлин рассказывала ей, что слуги безбоязненно выходят в город и возвращаются обратно.
— Но мы же не сможем ничего купить! Правильно? В платьях служанок!
Федра уже направилась к двери.
— Мы посмотрим на витрины, — нетерпеливо ответила она Анни. — Если увидим что-нибудь стоящее, пошлем потом слуг. Потом, еще ведь есть рынок.
Через полчаса Федра и Анни уже поднимались по крутой лестнице на верхний этаж дворца, где жили служанки. Там никого не было, потому что все служанки находились внизу в этот час и занимались своими делами.
Анни помедлила у порога, пораженная спартанской обстановкой, в которой жили девушки. На одной из кроватей она увидела сидевшую на подушке простую тряпичную куклу с черной пуговичкой вместо глаза и нарисованным ртом. Платья, а у девушек, насколько поняла Анни, было всего по одному лишнему платью, аккуратно висели на плечиках.
— Федра, но это же все, что у них есть! — воскликнула она.
Федра схватила ее за руку.
— Не трусь! Мы же не украдем у них платья. Просто возьмем на время…
Принцесса уже сняла одно серое платье с плечиков и приложила его к себе. Потом посмотрела на Анни.
— Да не волнуйся так. Мы оставим им деньги. — Она сияла, словно держала в руках наряд из драгоценного шелка, а не почти лохмотья, Бог знает сколько раз стираные и глаженые. — Ну, что ты думаешь?
Анни решила вести себя дипломатично и не стала отвечать.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Минут через пятнадцать Анни и Федра уже стояли, не похожие на себя, в «позаимствованных» нарядах служанок. Под прихваченными заодно шарфами они спрятали волосы и ими же прикрыли лица. Оставалось только не забыть опустить глаза долу, когда они подойдут к воротам за конюшнями, которыми обычно пользовались торговцы.
На страже стоял молодой солдат, весь в веснушках и с унылым ртом, словно он считал для себя недостойным заниматься слугами, посыльными и мальчиками на побегушках. Переодетую принцессу и ее подругу он пропустил одним небрежным взмахом руки.
Анни, с одной стороны, порадовалась, что приключению не был положен конец, когда оно еще не успело начаться, а, с другой стороны, огорчилась, поняв, как легко можно проникнуть во дворец и покинуть его. Вне всяких сомнений, если умный человек захочет войти, это не составит для него особого труда.
Федра взяла Анни под руку и подтолкнула ее на узкую боковую улочку.
— Не зевай! — прошептала она. — Если мы обхитрили одного дурачка, это еще ничего не значит. Стоит Чандлеру или Фелиции увидеть нас в окно, и пиши пропало, подружка. Кстати, поверь мне, лучше уж нам быть схваченными мятежниками, чем Рафаэлю узнать о нашем побеге!
Анни осторожно поглядела через плечо на узкие окна дворца, за которыми жили слуги. Ей не меньше Федры хотелось побродить не узнанной по улицам города, но Рафаэля Сент-Джеймса она совсем, ни капельки не боялась. Ей даже хотелось опять поспорить с ним, лишь бы еще раз увидеть его, прикоснуться к нему, узнать, что он жив и здоров.
Как бы то ни было, при мысли о комнате на последнем этаже, в которой женщины изо всех сил берегли свои скудные пожитки, ей становилось совестно. У Анни никогда ни в чем не было недостатка, но ее с самого раннего детства научили с уважением и сочувствием относиться к тем людям, которым повезло меньше.
Правда, Федра сказала, что они вернут и платья и шарфы, да еще заплатят бедным женщинам, так что те не останутся внакладе.
Дай-то Бог.
Стараясь выбирать боковые безлюдные улочки и избегать улиц с модными магазинами, по которым не ходят служанки, девушки в конце концов вышли на рыночную площадь.
Анни тотчас встрепенулась, и сердце у нее радостно замерло, едва она услыхала шум толпы, ощутила вкусные запахи, увидела яркое разноцветье тканей. Она улыбнулась, вспомнив рассказ матери о таком же базаре в королевстве Риц, который назывался сук, и о том, что с ней там случилось.
Федра толкнула ее в бок.
— Опусти глаза, — шепнула она. — Служанки так себя не держат.
Анни неохотно повиновалась, однако не перестала шнырять глазами во все стороны. Проходя между лавками, она восхищалась всем подряд — от привозных заморских фруктов до ярких лент. На одном из прилавков она углядела прелестную куколку с лицом китаянки, в розовом платье и такой же шляпке и, несмотря на шипение Федры, купила ее. Торговец был счастлив получить несколько монет и ничего не заподозрил. Но все же, чтобы задобрить Федру, Анни сунула куколку в корзину и прикрыла ее салфеткой.
Федра тоже купила полдюжины больших солнечных апельсинов, но и не подумала их прятать. В конце концов служанки всякую еду покупают для своих хозяев.
Недалеко от рыночной площади была другая площадь с модными дорогими магазинами. Федра и Анни липли к каждой витрине, восторгаясь платьями, шляпками, ботинками, зонтиками, книжками и картинами. Несмотря на смутное время в Бавии, торговцы как будто неплохо устраивали свои дела.
Две искательницы приключений уже повернули обратно во дворец и шли мимо рынка, когда их внимание привлек юноша, вскарабкавшийся на ящик перед фонтаном. Он с жаром что-то внушал горстке слушателей. Потом стал кричать о преступлениях правителей против народа. У Анни от его слов сжалось сердце.
Ему хотелось не только лишить Рафаэля власти, но и повесить его. Устроить публичную казнь.
Забыв о том, что надо изображать служанку, Анни направилась к нему, чтобы переубедить его и всех остальных насчет истинного характера принца, но Федра схватила ее за руку и потащила прочь. Анни не успела не то что вырваться, даже ойкнуть, как послышался стук копыт о камни мостовой и всадники заполонили площадь.
Это были солдаты под командованием красивого офицера со светлыми волосами и пронзительными карими глазами. Даже в мгновенно возникшей неразберихе Анни обратила внимание на то, что его лицо почему-то кажется ей знакомым, а ведь она никогда раньше не видела ни его, ни его солдат, от которых люди бежали в ужасе. Торговцы попрятались в своих лавках, а те, которые стояли с краю, тотчас оказались запертыми на замки.
Только юноша, ставший причиной волнений, никуда не бежал и, все также стоя на ящике возле фонтана, кричал, что было мочи:
— Вот они, солдаты принца! Эти сволочи, которые топчут вас копытами и убивают мечами, верно служат принцу Рафаэлю Сент-Джеймсу, правителю Бавии!
— Нет, — прошептала Анни.
Федра изо всех сил пыталась увести ее с площади, а она не уходила, по форме, надетой на солдат, поняв, что да, все так и есть, это солдаты принца, и они верно служат короне. Она видела, как один из них прицелился из ружья и выстрелил прямо в сердце юноше.
Он упал в фонтан, и вода вокруг мгновенно стала красной. Анни в ужасе закричала.
— Стойте! Стойте! — кричала она, бросаясь к ближайшему всаднику, тому самому блондину, который резко выкрикивал команды.
Она схватилась за его седло, за его ногу и кричала-кричала, не помня себя…
Он рассмеялся и ударил ее ботинком в грудь. Анни, не удержавшись на ногах, упала на камни. Федра бросилась на колени рядом с ней, стараясь защитить подругу от солдат и в то же время не давая ей подняться и дикой кошкой вцепиться в офицера.
— Нет, Анни, — молила Федра прерываемым рыданиями шепотом. — Он тебя убьет.
Разозлившиеся всадники принялись переворачивать прилавки и телеги и пускать лошадей прямо на дорогие фрукты и овощи. Торговцы и селяне тяжело опускались на колени, горько оплакивая свои труды, и Анни слышали кругом крики боли и страха.
Анни и Федра с мокрыми от слез лицами стояли, тесно прижавшись друг к другу посреди всего этого ужаса, пока Анни наконец не опомнилась и не утащила Федру под каменную скамейку.
Там они оставались, пока солдаты Рафаэля не устали от своих забав и не ускакали. Судя по часам на ближайшей башне, не прошло и часа, однако для Анни Треваррен весь мир перевернулся. Она не перестала любить Рафаэля Сент-Джеймса, она даже не стала любить его меньше, но ее симпатии были на стороне его народа.
Медленно, не говоря ни слова и все так же сжимая в руках корзинки, Анни и Федра возвращались во дворец. Только один раз принцесса остановилась. Ее вырвало.
Когда они подошли к воротам, юный страж внимательно посмотрел на них, сомневаясь, стоит ли их пускать.
Анни не успела глазом моргнуть, как Федра сорвала с себя шарф и гордо подняла голову.
— Немедленно пропустите нас, — приказала она.
Юный солдатик тотчас ее узнал, покраснел до корней волос и принялся торопливо открывать ворота.
— Конечно, ваше высочество, — бормотал он. — Я ведь не знал… Правда, откуда мне было знать?..
Бледная и дрожащая всем телом Федра преобразилась на глазах. По-королевски величественно она прошествовала в ворота. Анни шла за ней, не в силах забыть мертвого юношу в фонтане. Ее детские романтические иллюзии уступили место жестокой реальности, разбившей ей сердце.
Рафаэль не был сказочным принцем, как она всегда думала. Он был деспотом, главарем армии разбойников. Но самое ужасное заключалось в том, и Анни трудно было поверить в это самой, что, несмотря ни на что, несмотря на известную ей теперь правду, она все равно продолжала его любить. Это могло значить только, что она сумасшедшая! Или — такое же чудовище, как он!
Федра и Анни были уже возле одной из боковых лестниц дворца, как навстречу им вышел разгневанный Чандлер Хэзлетт.
— Где вы были?
Анни очень удивилась, и Чандлер тоже, когда Федра бросила корзинку с апельсинами на пол и в отчаянии прижалась к его груди.
— Нас чуть не убили!
Чандлер медлил, не зная, что ему делать со своими руками, но, встретившись взглядом с Анни, несмело обнял свою невесту.
— Что случилось?
Анни наклонилась, собрала апельсины, и сложила их в корзинку. После того хаоса, в котором она побывала, ей хотелось хоть какого-то порядка, пусть даже в такой мелочи…
— Там были волнения, — сказала она. — Мы ходили на рыночную площадь.
Чандлер крепко взял Федру за плечи и отодвинул ее от себя.
— Что с вами?
Анни поняла, что вопрос обносится к ним обеим.
— Ничего. С нами-то ничего, — печально проговорила вмиг повзрослевшая Анни.
С двумя корзинками она стала подниматься по лестнице, оставив принцессу рыдать на плече ее будущего мужа.
Анни прямиком направилась наверх в комнаты служанок. Там было пусто.
Она достала из корзинки куколку, которую купила на рынке — каким-то чудом она не разбилась, — и положила ее рядом с тряпичной куклой. Потом положила по апельсину на каждую из кроватей и пошла вон.
Добравшись наконец до своей комнаты, она сняла чужое платье и аккуратно сложила его на сундуке, который стоял в ногах кровати. Оставшись в одной рубашке, Анни залезла под одеяло, укрылась с головой и зарыдала. Она плакала, пока не выплакала все слезы.
Она не пошла обедать и не стала есть завтрак, который Кэтлин принесла ей в комнату на другое утро.
Служанка собрала вещи, которые Анни надевала накануне, и прижала их к груди.
— Мисс, вы были так добры, что положили там куклу, — сказала она. — Малышка Нэнси уверена, что ее принесли ангелы. Ее мама умерла в прошлом году от простуды, и она много думает об этом.
Анни сидела в постели, обхватив колени руками, и от этих слов на мгновение закрыла глаза. У нее перехватило в горле.
— Вы когда-нибудь хотели стать кем-то еще… Ну, перестать быть собой и жить другой жизнью?
Кэтлин удивилась.