Джонни разрывался от сострадания. Ему хотелось отыскать того типа, стереть в порошок и защитить Эммелин, оградить от несчастий. Она была такая наивная и смешная, мечтательная маленькая девочка. Он осторожно обнял ее за плечи. И в ту же секунду она неожиданно уткнулась ему в грудь, заливаясь слезами.
— У меня была отличная репутация ученого, — всхлипывала она. — В нашей сфере очень серьезно относятся к поведению сотрудников, и не только в лаборатории. Здесь требуются лучшие специалисты, с высокими моральными принципами. Разве позволительно работать с ними тому, кто ложится в постель с первым встречным? — рыдала Эммелин.
Джонни нежно прижал к себе ее голову и осторожно погладил по волосам. Они оказались неожиданно мягкими и шелковистыми, совершенно непохожими на тот завитой и колючий шлем, который носила Фелисити.
— А мои родители… — приглушенно простонала бедняжка. — Как я скажу им? Это же убьет их!
— Я понимаю. — У него та же проблема: как отнесется семья, когда он заявит, что разрывает помолвку с Фелисити и свадьбы не будет. Огорчить родителей, которые верят тебе и любят тебя, всегда очень тяжко. — Скажите, вы не хотите еще раз попытаться найти отца ребенка? Мой брат Мак пользовался услугами одного очень хорошего частного детектива…
Эммелин покачала головой.
— Теперь я понимаю, что у меня нет никаких сведений о нем. Я знаю лишь только, где познакомилась с ним и что он очень похож на вас. Это совершенно безнадежно. Я не могу позволить себе охоту за призраком и не хочу просить денег у родителей.
Джонни понимал, что она права. Смутные воспоминания да имя, которое могло быть и выдуманным, — этого слишком мало для успешных поисков даже при участии самого лучшего сыщика. Конечно, все разрешимо при наличии времени и денег. Однако не похоже, что Эммелин финансово независима.
Немного успокоившись, она отстранилась от Джонни.
— Спасибо, что дали мне выплакаться и выговориться. Я обычно не раскрываю душу вот так. — Эммелин с трудом улыбнулась. — Не знаю, что со мной случилось. Должно быть, это беременность. Спасибо. Вы чуткий и понимающий. Простите, что отняла у вас столько времени.
— Вы уверены, что не хотите найти его?
Эммелин сняла очки и промокнула глаза салфеткой.
— Нет. Это был первый порыв. Подумав хорошенько, я поняла, что вряд ли смогу жить с человеком, который так поступил со мной. Кроме того… — она с симпатией посмотрела на Джонни, — он казался мне таким же милым, как вы. А теперь я сильно сомневаюсь в этом. — Она взмахнула очками. — Думаю, мне лучше остаться одной. Тому, кто способен просто использовать женщину, я не хотела бы доверить заботу о себе и ребенке. Ведь на следующее утро он отказался жениться на мне.
Да. Со все возрастающей уверенностью Джонни почувствовал, что она права. Парень, который так жестоко использовал ее, не был тем, кому можно доверять. Джонни изучал ее мальчишеское лицо, все еще красное от рыданий. Как только она сняла свои ужасные очки, он с удивлением обнаружил, что Эммелин совсем не дурнушка, как ему показалось вначале.
У нее были почти классические черты лица и огромные красивые темно-карие глаза. Уродливые очки очень портили ее. Если бы не припухшие веки и покрасневший нос, да еще эта странная прическа, как будто волосы подстригала свихнувшаяся газонокосилка, она была бы просто хорошенькой.
Резким движением Эммелин надела очки, будто задернула занавеску, и очарование исчезло.
Джонни крепко зажмурил глаза, пытаясь сохранить в памяти ту, другую Эммелин.
— И что вы будете делать с ребенком?
— Как что? Конечно, растить его. Я никогда не уклонялась от ответственности, неважно, в каких формах она выражалась. Меня больше беспокоят мои родители. Но и с этим я справлюсь. У меня хорошая работа, по крайней мере, пока из «Систа-мед» меня не выгнали. Я совершеннолетняя и могу позаботиться о себе и о ребенке. — Но страх, появившийся в ее глазах, портил впечатление от столь уверенного заявления.
Внезапно Джонни едва не подпрыгнул от пришедшей ему в голову мысли. Интересно, представляет ли она тысячи проблем, которые встанут перед одинокой матерью, но то, что она готова попытаться, трогало его. Вряд ли Фелисити способна на такое.
В дверь снова постучали. Обреченно вздохнув, Джонни пошел открывать. Это опять был отец.
— Что происходит, сын? — сердито закричал Большой Дедди. — Фелисити просто извелась. А эта девушка действительно беременна?
Джонни молча кивнул.
— Надеюсь, ты не наломаешь дров?
Джонни смотрел на отца, словно пораженный ударом молнии. У него родилась потрясающая идея. Джонни Брубейкер глянул на убогое, безвкусно одетое существо, которое сгорбилось на кушетке, и понял: он спасен. Его соломинкой станет эта Эммелин Артур;
— Не беспокойся, — ответил он отцу. — Все будут довольны, как говорится, и волки сыты, и овцы целы. А теперь иди. Я скоро приду и все объясню.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Эммелин ждала, пока Джонни кончит беседовать с отцом, а сама неотрывно думала о той роковой ночи. Она пыталась отгородиться от грустных воспоминаний, но это никак не удавалось.
Поскольку то было особое торжество, она позволила себе выпить бокал шампанского, хотя и знала о действии, которое может оказать алкоголь на ее драгоценные серые клеточки. Эммелин расслабилась и от души веселилась. Она очень радовалась за подругу, хотя и была уверена, что Нора совершает ошибку, выходя замуж за человека, который ей так явно не подходит. Нора — прекрасный ученый, а Чак — простой работник на ранчо. Эммелин сомневалась, что любовь, пусть даже сильная, может соединить двух таких разных людей. Ну что ж, к счастью, у Эммелин нет подобных иллюзий. Несмотря на это, она с удовольствием принимала участие в общем веселье, и даже, что удивительно, танцевала, хотя и несколько неуклюже. Сначала ее партнером был мистер Хили, потом его друг, и, наконец, по какому-то капризу судьбы, ее пригласил молодой красивый парень, которого она не знала. Он обращался с ней с гордостью кавалера красивой женщины, и Эммелин была покорена, она влюбилась в него сразу. Он был первым, кто оценил ее исключительность. И она поняла: Ронни Шумахер ее половинка.
До сих пор Эммелин хранила себя для некоего мистера Ученого, который будет понимать ее. Она не хотела замужества, основанного на чем-то странном и неопределенном под названием «любовь». Нет, она мечтала о партнерстве, товариществе, общности интересов и доверии. Она берегла себя для ночи, пусть не свадебной, но ночи, когда она свяжет свою судьбу с человеком, способным ее оценить.
Эммелин не могла поверить своему счастью. Обольстительный, низкий, бархатный голос говорил ей: «Что здесь делает очаровательная женщина одна? Наверное, все ваши кавалеры перебили друг друга в попытке завоевать право сопровождать такую красавицу». И потом: «Расскажите о ваших исследованиях». А сам все подливал и подливал ей шампанского, так что голова ее стала кружиться и она смеялась до слез при каждом его слове. Эммелин уже плохо соображала к тому моменту, когда вкрадчивый ухажер выводил ее из зала и один из приятелей пожелал Ронни Шумахеру уломать барышню, так как они сделали большие ставки.
К сожалению, смысл этого напутствия она поняла только на следующее утро.
Оглядываясь назад, Эммелин пришлось признать, что ее кавалер был чересчур настойчив и имел огромный опыт соблазнения неопытных дурочек. Но он был достаточно терпелив и в результате добился своего, хотя ему и пришлось пообещать жениться. Однако на следующее же утро это обещание ничего не стоило. Он только посмеялся над ней. Прежде чем поддаться ему, Эммелин пыталась сохранить свои принципы и свое «я». Для нее данное слово являлось нерушимым. Но одурманенный разум сделал ошибку. Это было совсем на нее не похоже. К сожалению, утренние лучи осветили Эммелин, уже женщину, и ее соблазнителя, Ронни Шумахера, быстренько сматывающегося.
Она не могла поверить, что провела ночь с незнакомым мужчиной, до нее не доходил смысл слов, которые до сих пор звучали у нее в ушах: «Жениться на тебе? Ты шутишь? Я выиграл пари, еще одна городская ученая дурында потеряла невинность. — Он распихал бумажник и ключи по карманам, не сводя глаз со скорчившейся от унижения Эммелин. — Послушай, крошка. Я не собираюсь жениться. Особенно на такой жалкой и неопытной неумехе. Сомневаюсь, что ты вообще можешь удовлетворить мужчину». Презрительно усмехнувшись, он исчез.
А боль осталась.
Удивительно, как легко ему удалось соблазнить ее. Хотя надо учитывать ее неопытность. Основной инстинкт не был для Эммелин доминирующим. Его льстивые нашептывания были для нее совершенно новы и незнакомы. Она лучше разбиралась в сотнях соединений, способных замедлить развитие раковых клеток.
Без сомнения, он был хорошо вознагражден за усилия. Он со своими приятелями до сих пор, наверно, смеется, вспоминая, как легко глупая ученая дура прыгнула в постель к мужчине, так явно ей не подходящему. Теперь она научена горьким опытом. Весьма сомнительное мимолетное удовольствие — и расплачивайся всю оставшуюся жизнь.
Резко тряхнув головой, Эммелин решительно изгнала неприятные воспоминания. Снова сняв очки, она потерла глаза и посмотрела на широкую, мускулистую спину Джонни. Он все еще беседовал с отцом. Стыд пронзил ее. Она — причина сегодняшнего скандала в этой семье. Ей следует удалиться. Эммелин пристроила очки и только собралась идти, как Джонни закрыл дверь и вернулся к ней. Он просто потрясающий мужчина, и жаль, что сейчас он не в том настроении, в котором спустился в холл. Если бы это было так, она бы ушла без объяснений, но сейчас она чувствовала себя обязанной сказать ему все. Он был мужчиной, явно воспитанным в тех же принципах, что и она.
Что-то говорило ей, что она может сидеть тут весь день, наваливая на него свои проблемы и изливая душу, и не чувствовать себя при этом смущенной. Однако нужно было уходить. Ему надо заниматься своими делами, он нужен отцу. С неожиданным смущением она одернула юбку и отодвинулась на край кушетки. Нечего распускать нюни, нужно пытаться как-то жить дальше. Она облизала губы и попробовала облечь в слова свою благодарность:
— Мне пора идти. Я хочу сказать… я так вам благодарна за…
— Нет. — Большая рука потянулась к ней, и ее ладони утонули в теплом пожатии.
Эммелин чувствовала, как мозоли, говорившие о тяжелой работе, царапают ее нежную кожу. Странно, как такие мозолистые руки могут быть у богатого человека. Это действовало возбуждающе.
— Нет?..
— Пожалуйста, останьтесь. У меня есть одно предложение, которое, вероятно, вам понравится. — Его лицо излучало понимание и сочувствие, и Эммелин твердо осознала — Джонни не такой мужчина, как Родни или Ронни Как-его-там, который на пари мог соблазнить женщину.
Спокойно, как будто приглашая ее в кино, он произнес:
— Выходите за меня замуж.
Джонни расплылся в непроизвольной ухмылке при виде крайнего недоумения, которое возникло на лице Эммелин. Женщины довольно часто отказывали ему, но такого явного отвращения он не видел ни у одной. Он схватил ее стакан и бросился к бару, чтобы вновь наполнить.
— Пожалуйста, не уходите, не выслушав меня, — бросил Джонни через плечо. Это был очень хороший план. Если бы только суметь убедить ее…
Мысли его вернулись к Фелисити и свадебным приготовлениям. Он точно не любит ее, и понимание этого становилось все яснее с каждой секундой и каждым новым листком проекта проведения свадебного торжества — от скульптуры лебедя изо льда на лужайке до воздушных шариков, которые должны взлететь в лазурное техасское небо. Как же отменить это цирковое представление? Да, это каверзный вопрос. Он посмотрел на Эммелин и заколебался.
Свадебные колеса уже пришли в движение. Гости вот-вот начнут собираться, садовники уже работали сверхурочно, а певица отменила свои гастроли. И тут является он, сукин сын, который понял, что не любит свою невесту, всего лишь за пять дней до свадьбы.
Как друг Фелисити даже нравилась ему, невзирая на ее неприятный смех, но любить ее он не любил. Так почему же он не понял этого раньше? Все просто — ему нравилась сама идея осчастливить своего отца, объединить две семьи, близкие по бизнесу, увидеть возродившейся «Мегатрон ойл» под общим руководством глав династий. А еще — иметь ребенка, который назовет его отцом.
Мысли Джонни были далеко, когда вода полилась через край стакана. Он пришел в себя, бросил взгляд на Эммелин, отлил лишнее и понес ей стакан. Теперь, если он убедит эту милую незнакомку выйти за него замуж, все будет хорошо. Он отмахнулся от сомнений и уселся рядом с ней, сжав ее руку.
Как же ему объяснить, что происходит? А кроме того, почему он боится признаться, что не любит Фелисити и понял это только теперь? Проанализировав свои чувства, Джонни понимал, что он никогда не любил Фелисити. Он пока никого еще не любил и, наверное, поймет, что по-настоящему любит, если только ему явится купидон.
Отбросив размышления, Джонни вернулся в настоящее. Глядя на землистое лицо Эммелин, он осознал, что, если и возможно избежать этой свадьбы, именно в этой женщине его единственное спасение.
Нахмурив брови, в страхе и сомнениях, Эммелин обдумывала его странное предложение. Неужели она такая дура и совсем не разбирается в людях? Сначала жиголо, а теперь этот сумасшедший. Такого не бывает: беременной женщине не предлагают выйти замуж через несколько минут после знакомства. Эммелин не обольщалась относительно своих возможностей — дожив до двадцати пяти лет, она ни разу не целовалась, а ее внешность была далека от совершенства. Так почему же этот мужчина хочет на ней жениться?
Она медленно освободилась от его пожатия.
— Простите… — выдавила Эммелин с трудом. Она схватила сумочку и готова была бежать. Святые угодники, что ей делать? — Мне кажется, Нора говорила, что вы собираетесь жениться, и очень скоро.
Джонни нервно провел рукой по волосам, явно пытаясь собраться с мыслями.
— Я понимаю, что все это весьма неожиданно и странно для делового предложения, но, пожалуйста, выслушайте меня.
Опустив глаза, Эммелин сжала сумочку. На самом деле ей не хотелось слушать его. Однако он принял ее и вытерпел все ее откровения. Эммелин решила, что задержаться еще на несколько минут и оказать ему ответную любезность будет правильно. Кроме того, он не выглядел опасным.
— Вы хотите на мне жениться и вы не шутите? — Поистине, ее жизнь с каждой минутой становилась все запутаннее!
— Да, и дело вот в чем… — По мере того как рос его энтузиазм, слова Джонни звучали все отчетливее. — Это не будет настоящий брак, основанный на любви. — Он отмахнулся от такого предположения, как от чего-то несущественного. — Нет, это будет фиктивный брак. Только на бумаге. И он не будет длительным. Мы договоримся, когда нам разойтись.
— Но почему, бога ради, вы хотите жениться на мне? Мы ведь только что познакомились. — Она с интересом смотрела на него. Вокруг нее все обезумело, значит, и она безумна — а иначе, почему ее так заинтересовало это предложение?
— Я вижу, что мы нужны друг другу.
Эммелин, удивленно раскрыв рот, уставилась на него, раздумывая, свихнулся он прямо сейчас или с рождения слабоумный.
— Ясно как божий день, почему я нуждаюсь в вас. Но вы? Не понимаю. Вам не нужна старомодная представительница среднего класса, которая попадает в истории с жиголо. Кроме того, у вас уже есть невеста.
— Ладно, я знаю, что это звучит глупо. Но выслушайте меня, хорошо? — Джонни снова провел привычным жестом по волосам. — Я оказался в ситуации… Нет, не так. Я не хочу… — Он затравленно посмотрел на нее и вскричал: — О, проклятье! Вы правы, я помолвлен. С женщиной, которую не люблю. Свадьба назначена на субботу. Вы явились именно в тот момент, когда я понял… — Он на мгновение умолк и обреченно выдохнул: — Что не люблю мою невесту. Никогда не любил.
До сегодняшнего дня Эммелин не смогла бы почувствовать жалости к человеку, оказавшемуся в такой ситуации. Ах-ах, бедный, несчастный плейбой, помолвленный с нелюбимой! Но теперь она была полна сочувствия ко всем людям, оказавшимся в сложном положении. Она начинала понимать, что трудности обычно происходят с хорошими людьми. Кроме того, теперь у нее самой был опыт. Однако нужно поскорее уйти отсюда. Ей совсем не хотелось встревать в конфликт между этим симпатичным парнем и его невестой.
— Знаете, — промолвил Джонни, протягивая руку, чтобы удержать Эммелин, — мне следовало понять, что я не люблю Фелисити, еще в прошлом году, до того как было объявлено о помолвке. Но мы вместе выросли. Наши семьи были связаны еще до нашего появления на свет. Ее мать приглашала нас на каждое Рождество. Маленькая Фил выбила себе несколько молочных зубов, когда я уговорил ее вместе прыгнуть с вышки в бассейн. Она до сих пор боится воды.