Наоборот, я делаю все возможное, чтобы устранять опасности и предотвращать беды.
– Это хорошая философия для твоей работы, но не для жизни. Иногда для того, чтобы достичь своего счастья, своей мечты, приходится все ставить на карту. Всю жизнь я был один, Джоселин.
Ты первый человек, к которому я по-настоящему привязался. Я не хочу тебя потерять. Ты мне нужна.
Она вновь повернулась к нему спиной.
– Твои чувства навеяны ситуацией, Донован.
Ты сейчас чувствуешь себя незащищенным и уязвимым, а я делаю все необходимое для твоей безопасности. Когда Коэна арестуют, я буду больше не нужна.
– Ты будешь нужна мне всегда, Джоселин. И Коэн здесь ни при чем. Разве ты не видишь, что мне хорошо с тобой, что я доверяю тебе, что я… люблю тебя?
Она повернулась и уставилась на него, пораженная.
– Я люблю тебя, – повторил он и, придвинувшись ближе, откинул с ее лба непослушную прядь волос. – Я никому прежде этого не говорил. По-твоему, это ничего не значит?
– Том тоже говорил мне эти слова, и мой отец говорил их моей маме.
– Я не Том и не твой отец. Я Донован Найт, человек, который любит тебя и хочет быть рядом с тобой всю свою жизнь.
Джоселин вскочила с кровати как ошпаренная.
– О чем ты говоришь?
– Я говорю, что хочу жениться на тебе. Выходи за меня замуж, Джоселин.
Ее глаза округлились. Она схватилась за голову и отступила к двери.
– Это неразумно, Донован. Мы едва знаем друг Друга.
Он встал с кровати вслед за ней.
– Это не так. Мы знаем друг друга лучше, чем иные люди узнают друг друга за долгие годы совместной жизни.
Ее глаза были полны ужаса. Она чуть не плакала.
– Пожалуйста, не делай этого, Донован. Ведь я могу капитулировать.
– Этого я и добиваюсь.
– Но мне нельзя этого делать, по крайней мере до тех пор, пока я не буду абсолютно уверена в своих чувствах и в том, что это… оптимальное решение в данной ситуации.
– Ты говоришь о браке как о страховом обязательстве. Но любовь – это не страховка, Джоселин. Здесь нет гарантий.
– Это-то меня и пугает.
– Но подумай, как будет замечательно, если все получится.
– Если? Я не могу доверить все свои надежды и мечты тому, что начинается со слова «если».
Она подняла с пола и натянула футболку.
– Извини, Донован. Мне нужно побыть одной.
Я пойду к себе в комнату.
«Что только что произошло?» – спрашивала себя Джоселин, захлопнув дверь своей комнаты и прислонившись к ней спиной. Когда их отношения успели зайти так далеко? Может, здесь есть и ее вина? Может, она как-нибудь поощрила Донована? Может, она так размечталась о счастливом будущем, что это передалось ему?
А может, он прав? Может быть, они идеально подходят друг другу? Может, она встретила свою половинку, настоящую любовь, которая бывает только раз в жизни?
– Джоселин в отчаянии уронила лицо на ладони и добралась до кровати. Если бы у нее было больше опыта в вещах такого рода! Но весь любовный опыт, который она имела, ограничивался Томом, и он оказался очень горьким.
Ясно было лишь одно – им хотелось заниматься любовью друг с другом. А было ли нечто большее между ними, она не знала. Да и то немногое, что они имели – желание близости, – питалось во многом уединенностью и романтичной красотой этого уголка. Останется ли от этого что-нибудь, когда они вернутся в Чикаго?
Она прилегла на аккуратно заправленную постель, до которой не дотрагивалась с тех пор, как они приехали.
Что ей делать дальше?
Ее тяжелые раздумья прервал звонок мобильного телефона, который она оставила на кухне.
Джоселин бросилась вниз.
– Слушаю.
– Джоселин, это Тесе. Как у тебя дела?
Она ответила не сразу.
– Все хорошо.
– Да? Вам там хорошо?
Джоселин решила не реагировать на игривый тон подруги, тем более что не знала, как ей отреагировать. Если бы она рассказала все как есть, Тесе бы ей все равно не поверила.
– А в чем дело? – спросила Джоселин.
Слава богу, Тесе перешла к делу:
– У меня новости. Сегодня днем полиция арестовала Коэна. Он во всем признался.
– Ты шутишь! – Джоселин опустилась на стул. Так скоро?
– Да. Здорово, правда? Ты можешь возвращаться домой. Кстати, тебя ждет новая работа. Одна активистка, защищающая права животных, получает письма с угрозами.
Онемев от столь неожиданных новостей, Джоселин не сразу нашлась что ответить.
– Джоселин, ты там?
Она заставила себя вернуться в реальность.
– Да, Тесе, я здесь. Замечательные новости.
Сейчас мы соберем вещи и вернемся в город. Догадываюсь, что полиция жаждет побеседовать с Донованом.
– Да, они уже спрашивали о нем. – Повисла пауза. Потом Тесе спросила:
– А что насчет защитницы животных? Ты возьмешься за это дело? Она здорово напугана.
Джоселин смотрела на капли дождя, стекающие по оконному стеклу. Где-то вдали сверкнула молния.
Наконец она глубоко вздохнула и встала.
– Да, я берусь за это дело, Тесе. Скажи ей, что я приступлю к работе с завтрашнего дня.
Она отложила телефон и повернулась. Внизу лестницы стоял Донован и смотрел на нее серьезно и недоверчиво.
Джоселин смутилась.
– Ты все слышал?
– Да. Джоселин, почему у меня такое чувство, что после сегодняшнего вечера я могу больше никогда тебя не увидеть?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Джоселин направилась в свою комнату собирать вещи.
– Почему? Мы можем встречаться… иногда.
Донован последовал за ней и остановился в дверях.
– Только не надо этого доброго старого «останемся друзьями».
Джоселин начала быстро вынимать из шкафа одежду и засовывать ее в чемодан.
Донован подошел к ней и дотронулся до локтя.
– Остановись на минутку, нам надо поговорить.
– Поговорить мы можем в машине. Сейчас нужно быстро собраться, потому что я хочу доставить тебя в твой пентхаус до полуночи.
– Ты меня «доставишь» и поедешь домой?
Она взглянула на него.
– Опасности больше нет. Коэн – за решеткой.
Зачем же тебе оплачивать еще один день моих услуг?
– Значит, ты заботишься обо мне? Хочешь сохранить мне несколько долларов? Вот уж не думал, что я плачу и за твои ночные услуги.
Джоселин открыла рот и тут же закрыла его.
Он обидел ее, но она это заслужила: нечего было сближаться с клиентом, тем более что она не в состоянии дать ему то, чего он просит.
Расстроенная, она опустилась на край кровати.
– Прости, Донован. Может быть, мы сможем видеться, только не сразу. Сначала нужно немного остыть и разобраться в своих чувствах.
Он задумался на мгновенье, потом покачал головой.
– Думаю, остыть будет не в моих силах. Я люблю тебя, Джоселин, страстно люблю. Я не хочу ни на день расставаться с тобой. Я хочу приходить к тебе каждый вечер после работы и просыпаться с тобой каждое утро. Жизнь слишком коротка, чтобы жить по-другому.
Джоселин глубоко вздохнула и посмотрела на футболку, лежащую на ее коленях.
– Боюсь, у меня не получится стать тебе любящей женой, Донован. У меня полно комплексов. Я не смогу сделать тебя счастливым. Ты всю жизнь был один и заслуживаешь настоящей любви, я не смогу дать ее тебе. Ты влюбился в ту, кем я была здесь эти несколько дней. Но в обычной жизни я другая. И ты другой. Все это время мы притворялись. Притворялись, что жизнь прекрасна, что на свете не существует проблем и сложностей. Вернувшись, мы поймем, что это не так.
Он долго стоял и смотрел на нее при свете лампы, потом направился к двери.
– Хорошо, я пойду собираться.
Джоселин была поражена. Поражена тем, что только что сказала, тем, что Донован ушел. Она продолжала сидеть на краю кровати, уставясь в пустоту. Ее глаза наполнились слезами, к горлу подкатил комок.
Зря она ему все это сказала. Но если это простая влюбленность, не лучше ли остановиться сейчас, пока все еще не зашло слишком далеко?
По ее щеке скатилась слеза. Боже, как давно она не плакала! Всю жизнь она старалась казаться себе и другим сильной. Она не плакала, когда от нее ушел Том. Не плакала, когда их бросил отец. Злость и обида тогда исключали возможность слез.
Теперь, оглядываясь назад, Джоселин начинала понимать, насколько равнодушными были Том и ее отец. Они никогда не вкладывали душу в то, что делали. Ни в каком общении – дружеском или любовном – не участвовало их сердце. Они больше думали о внешности и о том, что скажут соседи, нежели о чувствах близкого человека.
Донован совсем другой. Он все чувствовал глубоко, возможно потому, что рано потерял родителей, которые погибли на его глазах. Раннее сиротство оставило пустоту в его душе, которая так и не заполнилась, но давала ему возможность понимать и сочувствовать чужому горю. Поэтому он хотел устроить Центр помощи детям, оказавшимся в трудной ситуации. Поэтому он все еще не был женат. Он не был плейбоем, как она решила вначале. И понимая все это, она ранила его нежное сердце. Почему так произошло? Неужели она и в самом деле холодный, бесчувственный человек, которым хочет казаться? Неужели, стараясь не быть похожей на мать, она стала похожа на отца?
Ее сердце сжалось от боли. Нет, она была похожа не на отца, а на раненую птицу, потерявшую крыло, а может, оба крыла. Но ведь последние несколько дней она летает как на крыльях. Разве раненая птица может так летать?
Никогда прежде она не чувствовала себя так хорошо, как в этом уединенном месте с Донованом. Бежать с ним по ночному берегу озера, держась за руки, звать его в темноте, улыбаться ему, смеяться над его шутками, прижиматься щекой к его груди и рассказывать о своем детстве – все это было настоящим счастьем. Или только казалось?
Неужели она никогда не поверит в существование настоящей любви? Неужели она никогда не найдет потерянные крылья?
После долгого пути в Чикаго под проливным дождем, во время которого они не обмолвились ни единым словом, Джоселин проводила Донована до двери его пентхауса. Быстро обойдя квартиру и удостоверившись, что все в порядке, она остановилась в мраморном холле, приготовившись сказать «Прощай».
– Ну вот и все, – произнес Донован холодно.
Она вздрогнула от его ледяного тона.
– Донован, извини. Меня ждет новая работа и…
– Тебе не нужно ничего объяснять: ты уже сделала это… там.
Они молча смотрели друг на друга некоторое время, потом Донован протянул руку.
– Мне было очень приятно с тобой работать, Джоселин. Если тебе нужны рекомендации, я с удовольствием их напишу. Ты прекрасно справилась со своей задачей.
Его безучастный тон заставлял ее чувствовать себя неуютно. Она покачала головой:
– Донован…
Она не знала, что сказать, не знала, как вести себя в подобной ситуации. Всю свою жизнь она старалась держать дистанцию с другими людьми, но теперь, когда то же самое делал с ней Донован, ее сердце разрывалось от боли.
Поднявшись на цыпочки, она поцеловала его в щеку.
– Мне было очень хорошо с тобой, я никогда этого не забуду.
– Я тоже.
– Я должна идти. Уже поздно, надо поспать хоть несколько часов перед новой работой.
Донован кивнул.
Она направилась к лифту и нажала на кнопку.
Одна ее половина просила ее вернуться, броситься в объятия Донована и попросить прощения.
Сказать, как сильно она его любит и хочет быть рядом. Но другая – не позволила ей этого сделать.
«Подумай о том, что будет завтра. Не принимай серьезных решений, не подумав хорошенько», говорила она ей.
Лифт приехал, и Джоселин шагнула внутрь. Ей так не хотелось поворачиваться: она очень боялась еще раз взглянуть ему в глаза, боялась передумать. И все же нужно было нажать на кнопку первого этажа.
Джоселин набрала побольше воздуха в легкие и повернулась. Однако ей не пришлось испытывать себя на прочность, потому что в этот самый момент дверь пентхауса захлопнулась, скрыв от нее человека, который пробудил в ее душе давно уснувшие надежды и страхи одновременно.
– Не могу поверить, что ты шагнула в лифт, сказала Тесе на следующее утро. – Принц Очарование сделал тебе предложение, а ты сбежала.
Вновь чувствуя себя уверенно в деловом коричневом костюме, Джоселин что-то искала в верхнем ящике стола своего секретаря.
– Жизнь – это не сказочный сон, Тесе. Люди не могут принимать важные решения после нескольких романтичных дней, проведенных у озера в обществе своего телохранителя, когда их жизнь в опасности.
– Но ведь он принял.
Джоселин нетерпеливо взглянула на нее.
– Это не значит, что он поступил правильно.
Он действовал под влиянием момента. Ночное звездное небо и свежий ветер вскружили ему голову. Хорошо, что я не осталась. Он пожалел бы об этом, вернувшись к привычной жизни. Не волнуйся, через три дня мы оба забудем о нашем недолгом знакомстве.
– Как ты можешь быть так уверена в этом? Может, это не он, а ты пожалеешь о том, что отказалась стать женой самого красивого мужчины в мире, к тому же богатого доктора и прекрасного любовника?
Джоселин подняла руку.
– Довольно. Я не хочу больше думать об этом.
– Почему? Ты сама говорила, что перед принятием ответственных решений нужно подумать. А вдруг ты ошибешься и примешь неверное решение, от которого будешь страдать всю оставшуюся жизнь?
– Тесе, я не хочу…
Ее слова прервал телефонный звонок. Тесе взяла трубку.
– Охранное агентство.
Она подняла глаза и, указывая на трубку, прошептала:
– Это он.
Все внутри Джоселин задрожало. Сама не своя, она прислонилась к столу, ожидая, пока Тесе скажет что-нибудь.
Наконец ее подруга кивнула и, сказав «Конечно» профессиональным секретарским тоном, повесила трубку.
Сердце Джоселин разлетелось на тысячу кусочков.
– Что ему надо?
Тесе игриво подняла брови.
– Он хочет, чтобы я послала ему чек факсом, а не почтой, тогда он сегодня же оплатит его.
Огромный комок встал в горле у Джоселин.
Она не могла произнести ни слова.
– Может, он скучает и хочет увидеть тебя, – услужливо предположила Тесе.
Джоселин так не думала. Она покачала головой и продолжила просматривать файлы.
– Нет, думаю, он побыстрее хочет покончить со всем этим.
– Может, и нет. Что, если он появится сегодня с букетом цветов?
Джоселин вздохнула и снова покачала головой, борясь с последним островком надежды, который все еще оставался в сердце, несмотря на все ее попытки вытравить его оттуда. Впрочем, и он покинул ее, когда около полудня чек был доставлен курьером.
Джоселин дала себе три дня, чтобы забыть Донована. Прошло три недели.
Благополучно закончив работу с защитницей животных, она сидела в своей квартире и смотрела телевизор. Было десять вечера. На завтра работы не было, так как она попросила Тесе дать ей пару выходных. Никогда прежде она этого не делала. Но никогда прежде она не чувствовала себя такой усталой. «Усталой» – мягко сказано. Все, чего она хотела, – это добраться до кровати и проваляться в ней по меньшей мере неделю.
На душе у нее скребли кошки. Клиентка обращалась с ней так, словно она была невидимкой.
Раньше она спокойно относилась к такому обращению и даже поощряла его, но знакомство с Донованом что-то изменило. Теперь ей казалось, что быть невидимкой не так уж здорово. На работе еще ладно, она потерпит, но вне работы… Кто она?
С Донованом она чувствовала себя желанной женщиной и личностью, которую ценят. Неделя, проведенная с ним, была самой необычной и в то же время самой настоящей в ее жизни. Но, несмотря на это, она ушла от него! Даже хуже – она ушла, ранив его сердце, уже испещренное ранами, которые нанесла ему жизнь. Простит ли он ее когда-нибудь?
Она тосковала по его сильным рукам, лучистой улыбке, ласковому взгляду. Прошло целых три недели! Она была уверена, что к этому времени начисто забудет о том, что произошло между ними, с трудом сможет вспомнить, как он выглядит. Как бы не так! Его красивое лицо с правильными чертами все время стояло перед ней, она не знала, куда от него деться. Боже, как она скучает по нему!
Поднявшись из кресла, она выключила телевизор и направилась в спальню. Окинув взглядом многочисленные тренажеры, она подумала о своей профессии. Вспомнила все случаи, когда рисковала жизнью, охраняя клиента. Что случилось с ней? Куда девались ее независимость и самодостаточность?