НЕОСТОРОЖНОСТЬ
Рождество стояло на пороге. Суета и приготовления охватили всю школу, Мы целой компанией, вместе с мисс Каррутерс и мадемуазель дю Пон, преподававшей французский язык, отправились в Монс покупать подарки домашним.
Короткую поездку на поезде мисс Каррутерс стремилась использовать для того, чтобы мы, прежде чем предаться легкомысленному занятию выбора подарков, смогли осмысленно осмотреть некоторые, как она выражалась, » достопримечательности «.
Под пыхтенье паровоза она читала нам лекцию.
— Вы должны знать, девочки, что город Монс построен между реками Труйль и Эно. Около города пересекаются два канала. Один из них проложил Наполеон. Когда-то здесь был лагерь римлян, а сейчас Монс — столица провинции Эно.
Все это мы слушали вполуха, изучая списки подарков. Аннабе казалась немного озабоченной.
Она сидела рядом с Люсией и время от времени о чем-то говорила с ней, но у меня создалось впечатление, что эта поездка ей уже несколько наскучила.
По прибытии в город мы вынуждены были посвятить немного времени осмотру достопримечательностей. На этом настояла мисс Каррутерс, и мы все боялись, что у нас останется мало времени на покупки. Мы осмотрели церковь Сент-Вофру и колокольню, прославившуюся перезвоном своих сорока семи колоколов.
— И, девочки, — добавила мисс Каррутерс, — в XVIII веке наш герцог Марльборо выиграл битву при Мальплаке недалеко отсюда.
Наконец, нас отпустили на свободу, и, должна признаться, что огромный магазин, в который нас привели, вызвал у меня больший интерес, чем военные успехи герцога. Оказавшись, наконец, на воле, я купила немного засахаренного миндаля в красивой голубой с серебром коробочке для мамы, миниатюрную копию церкви для отца и перочинный ножик для Чарльза.
На обратном пути я уселась рядом с Аннабелиндой и спросила, что купила она.
— Ничего, — последовал краткий ответ.
— По-моему, тебе скучно, — сказала я.
— А кому не скучно?
— Мне.
— О, тебе понравится, что угодно.
Аннабелинда была в плохом настроении и, когда я спросила, что ее расстроило, огрызнулась:
— Почему я должна расстраиваться? Просто мне надоели эти бесконечные рассуждения старой Каррутерс о церквах и колоколах.
Пришло время нашего отъезда в Англию. За Нами приехала тетя Селеста. Мы провели ночь в Валансьене, но не застали там ни герцогини, ни Жана-Паскаля, и вот мы уже на пути домой.
В Дувре нас встречали мои родители. Мы без конца обнимались, и они хотели услышать все о школе. Аннабелинда переночевала у нас, а тетя Белинда приехала в Лондон на следующий день.
Как прекрасно было вернуться домой! Я рассказывала всем о школьной жизни, описала мадам Рошер и чуть менее грозных мадемуазель Артуа и мисс Каррутерс, в общем, всех их. Маме, папе и Чарльзу хотелось послушать и, про полуночную вечеринку, и про хождение во сне Мари Кристин.
Я уже собиралась рассказать о привидении, но передумала. Почему-то я чувствовала, что Аннабелинде этого не хотелось.
— Для меня совершенно ясно, — подытожила мама, — что школа тебе очень нравится.
Я заверила ее в этом, хотя сама бы предпочла, чтобы пансион находился не так далеко.
— К герцогине все относятся с величайшим почтением, и ее титул очень повысил наш престиж в глазах мадам Рошер, — продолжила я.
— А как насчет Жана-Паскаля Бурдона? — спросила матушка, — Я не слышала, чтобы ты его упоминала.
— Мы не видели его.
— Думаю, у него много дел в Шато Бурдон.
Вино и другие заботы.
— Наверное, ты права, мы с тетей Селестой просто переночевали в их доме в Валансьене, правда, Аннабе? Ее так зовут девочки в школе. Они говорят, что» Аннабелинда»— слишком длинное имя.
— Мне это не нравится, — сказала Аннабелинда. — Я запрещаю тебе называть меня каким-либо именем, кроме моего настоящего.
Когда мы остались одни, мама сказала:
— Что такое с Аннабелиндой? Она, кажется, не так влюблена в школу, как ты.
— Нет, «Сосновый Бор» ей очень нравится. По-моему, она бы предпочла остаться там, а не приезжать домой на Рождество.
За праздники надо было столько всего сделать, так много всего обсудить, что я забыла об Аннабелинде.
Дэнверы провели рождественскую неделю с нами, а потом я отправилась в Корнуолл к тете Ребекке, у которой всегда с удовольствием гостила. Тетя Ребекка, как раньше моя мама, с нетерпением ждала рассказа о школе.
В конце каникул тетя привезла меня в Лондон, и я начала готовиться к возвращению в школу. За несколько Дней до отъезда Аннабелинда с матерью тоже приехала в Лондон.
Аннабелинда выглядела не лучше, чем в начале рождественских праздников. Она, казалось, не испытывала желания общаться со мной, но вечером накануне отъезда я почувствовала такую тревогу за нее, что направилась в ее комнату с твердым намерением поговорить.
Я постучала и, не дожидаясь ответа, вошла.
Аннабелинда лежала в кровати, но не спала.
— А, это ты, — сердито сказала она.
— Аннабелинда, — промолвила я, — я беспокоюсь за тебя. Не заболела ли ты? Может быть, я что-то могу сделать для тебя?
— Ты ничего не можешь сделать, — ответила она. — Я никогда больше не увижу его.
— Кого?
— Карла.
— Карла… ты имеешь в виду садовника?
— Он не был настоящим садовником. Только на пари. А потом он просто исчез, не сказав мне ни слова — Но почему он должен был предупреждать тебя?
— Потому что мы были друзьями, — сказала она.
— Друзьями, — повторила я. — Но ведь ты его видела только пару раз в парке кроме того вечера у нас в доме.
— Ты ошибаешься, мы были друзьями, друзьями особого рода, — резко ответила она. — Ты понимаешь, что я имею в виду… ну, любовниками.
От изумления я открыла рот:
— Любовниками!
— Перестань повторять мои слова. Ты ничего не понимаешь.
— Я пойму, если ты расскажешь мне.
— Ну, нас с Карлом связывала особая дружба.
Это было так здорово. Я часто виделась с ним.
Иногда днем, а…
Я вспомнила, как она проскальзывала в дом, поднималась по лестнице, изображая привидение.
— А иногда ночью, — добавила я.
Аннабелинда улыбнулась и стала немного похожа на себя прежнюю.
— Это было замечательно. Люсия все знала.
Она такая молодчина! Ну, у нее у самой были похождения. Она очень помогла мне. Обычно она клала сверток с какими-нибудь вещами в мою кровать, создавая впечатление, что это я там лежу… просто на случай, если войдет старушка Арти.
— И поэтому ты так расстроена? Ты дружила с ним, и он даже не сказал тебе, что исчезнет?
Аннабелинда кивнула, снова став печальной.
— Друзья так не поступают…
— Может быть, его внезапно вызвали куда-нибудь.
— Он мог оставить, записку.
— Ну, это нелегко. Ему не полагалось иметь какие-либо дела с воспитанницами.
Я была потрясена и сбита с толку.
— Ну, представь себе… ты и Карл.
И это все, что я смогла сказать.
— Он очень красив.
— Конечно.
— И довольно оригинален. Я имею в виду, заключить это пари.
— В нем действительно есть что-то необычное.
Возможно, он снова появится.
— Будет слишком поздно. Нам было так весело вместе! Его всегда так интересовала школа. Он, бывало, задавал мне о ней множество вопросов. Он заставил меня нарисовать ее план. Как-то ночью я впустила его в дом.
— Впустила его!
Аннабелинда кивнула.
— Мы влезли в окно.
— Я видела, как ты это делаешь.
— Да. Это очень легко. Я просто отодвигала задвижку на окне и оставляла его открытым, чтобы можно было вернуться. Я договорилась с Люсией, что, если меня не будет до двух часов ночи, она спустится вниз и удостоверится, что никто не закрыл задвижку. Люсия помогала мне.
— И ты приводила Карла в школу!
— Только один раз. Он что-то хотел посмотреть в здании. Это было так волнующе… пробираться в темноте… конечно, с фонарем.
— Вас могли поймать!
— Подумаешь! — промолвила Аннабелинда, возводя глаза к потолку.
— Тебя могли бы исключить.
— Ерунда. Дедушка Бурдон не допустил бы этого. Мадам Рошер его очень любит. Мне кажется, что много лет назад, когда она была молодой и красивой, он был ее любовником. По-моему, мой дедушка был любовником половины француженок.
Он не дал бы меня исключить.
— А ты отчаянная… но теперь из-за этого Карла ты несчастна.
Аннабелинда молчала.
— Хорошо, — сказала я. — Я рада, что теперь все знаю. Ты просто девушка, тоскующая по своему возлюбленному.
— Не говори никому об этом. Сама не знаю, почему я рассказала тебе.
— Потому что, несмотря ни на что, мы все еще подруги.
— Думаю, что да…
— Я очень беспокоилась за тебя. Ты преодолеешь это. Будут другие.
Аннабелинда слегка улыбнулась мне.
— Спасибо, что пришла, Люсинда.
Она давно не была такой приветливой.
— Я рада, что сделала это, — ответила я. — Спокойной ночи.
На следующий день мы отправились обратно в Бельгию; Мои родители, тетя Белинда, как и раньше, проводили нас до Дувра. Потом они вернулись в Лондон, а мы с тетей Селестой отправились в Валансьен. Жан-Паскаль Бурдон и герцогиня все еще находились в Шато Бурдон в Медоке.
В школе нас разместили для следующего семестра. Я с радостью обнаружила, что у меня прежние соседки. Люсия же уехала, и Аннабелинда осталась в комнате одна.
Я подумала: «Ей это понравится. Но уверена, что ей будет недоставать Люсии».
Через неделю после нашего возвращения Аннабелинда упала в обморок на уроке английского.
Меня там, конечно, не было, но я сразу узнала об этом.
Аннабелинду отнесли в комнату и послали за врачом. После осмотра Аннабелинды он некоторое время беседовал наедине с мадам Рошер.
Я тревожилась за подругу, начинала догадываться, что дело не только в тоске по утраченному возлюбленному. Я направлялась к ее комнате, но у самых дверей меня остановила мадемуазель Артуа.
— Куда вы идете, Люсинда? — спросила она.
— Повидать Аннабелинду. Я узнала, что к ней приглашали врача.
— Аннабелинду нельзя беспокоить.
— Я не, буду ее беспокоить. Ведь она мне как сестра. Мы очень много времени проводили вместе… всегда.
— Да, это так, но Аннабелинду нельзя тревожить. Пожалуйста, идите в свой класс. — Воспитательница посмотрела на часы. — А не то опоздаете, — прибавила она.
Я не могла ни на чем сосредоточиться. Аннабелинда заболела. Мне хотелось находиться рядом с ней. Какие бы размолвки ни возникали между нами, она являлась как бы частью меня. Как мои родители… как тетя Селеста… Я не могла вынести, что меня не пускают к Аннабелинде.
В течение двух дней она оставалась в своей комнате, и мне не разрешали навестить ее. Я начала думать, что у нее какая-то заразная болезнь.
Потом в школу прибыл Жан-Паскаль Бурдон вместе с герцогиней, и его сразу проводили в мадам Рошер.
Днем мадам Рошер послала за мной.
— Здесь герцогиня и месье Бурдон, — сказала она мне, как будто я не знала этого. — Они хотели бы поговорить с вами. Они ждут вас в моей гостиной. Можете сейчас пройти к ним.
Задавая себе вопрос, что бы это могло означать, Я поспешила туда.
Герцогиня расцеловала меня в обе щеки. Жан-Паскаль стоял на несколько шагов позади нее, потом вышел вперед и, взяв обе мои руки в свои, поцеловал меня так же, как и она, ласково улыбнувшись.
— Моя милая Люсинда, — сказал он. — Я вижу, что ты беспокоишься за Аннабелинду. Бедное дитя, она совсем больна. Мы собираемся забрать ее с собой в Бурдон. Мы позаботимся о ней и надеемся, что через несколько месяцев она станет такой же, как прежде.
— Месяцев! — повторила я.
— О да, моя милая, — вставила герцогиня. — Понадобятся несколько месяцев.
Жан-Паскаль продолжал:
— Я скажу родителям Аннабелинды, что она нуждается в особом уходе, который, естественно, невозможен в пансионе. В конце концов, это школа, а не больница. Я попрошу мою дочь с мужем приехать к нам в Бурдон. Я знаю, что тебе будет недоставать подруги. Но ведь ты уже освоилась здесь, правда?
Я пробормотала, что да. Я чувствовала себя сбитой с толку. Я не могла поверить, что Аннабелинда настолько больна, что должна так надолго покинуть школу.
Жан-Паскаль исподволь наблюдал за мной. Неожиданно он спросил:
— Аннабелинда что-нибудь рассказывала тебе?
— Ну… немного.
— О том… как она себя чувствует?
— О… да. Мы поговорили в Лондоне перед отъездом. Она была расстроена из-за… э-э…