— Я что-то сделал не так? — Смутился парень. — Мне было велено принести вам утром кофе и выполнять все ваши распоряжения.
— Он пил твою кровь? — Догадалась Сэм.
Парень испуганно кивнул и поспешно добавил.
— Немного, ему не надо много. Это честь для меня быть его слугой.
— Что ты о нем знаешь? — Сэм рассматривала парня, и гадала, сколько ему: семнадцать, восемнадцать. Он был совсем еще ребенком. И сердилась за то, что они выбрали его.
— Что он главный и старейший над всеми. — С достоинством произнес парень. — Он намного сильнее, чем остальные, поэтому ему не нужно столько крови, как другим.
Сэм с подозрением посмотрела на него.
— Ты хочешь сказать, что и другие питаются тобой?
— Да. — Просто кивнул парень. — Еще Дэниэл, и Лерой иногда.
— Но тебе же должно быть от этого плохо, — поразилась Сэм.
— Да, но он обещал обратить меня, так что это уже неважно.
— Обратить тебя? — Сэм была поражена. — Но зачем?
— Вы — всего лишь женщина. — Высокомерно заметил парень. — Вам не понять.
— Ты знаешь, кто я? — Спросила Сэм.
— Подруга хозяина. — Ответил он.
— Да уж. — Выдохнула Сэм, размышляя о том, как это выглядит со стороны.
— Я не хочу быть их временной игрушкой. Я хочу быть одним из них. — Решительно произнес он.
— И ты готов питаться кровью других людей?
— Я готов на все.
— А если есть другой путь стать бессмертным? Тебя ведь это привлекает? — Поинтересовалась Сэм.
— Нет никакого другого пути. — Помотал он головой.
— А если есть?
— Я бы все равно выбрал этот.
— Как тебя зовут?
— Филипп.
— Филипп, забери кофе, я не хочу. — Сказала Сэм. Она на самом деле перехотела пить кофе, принесенный новобранцем армии тьмы.
Филипп пожал плечами и исполнил ее приказание.
— Почему надо было все портить? Почему не могло быть все просто и хорошо? — Размышляла Сэм, одеваясь после душа. Ей и жаль было этого мальчика, и одновременно он раздражал ее своей глупой решимостью.
В раздумьях Сэм спустилась вниз на кухню.
— Я говорил ему, что вы не хотите кофе, — сказал Филипп, — но он все равно сделал.
На кухне сидел Габриэль, лучезарно улыбаясь. Заметив Сэм, он передвинул по столу чашку с дымящимся кофе в ее сторону.
Сэм не могла не улыбнуться ему в ответ.
— Спасибо, Габриэль. — Сказала она, взяла чашку и сделала небольшой глоток, закрывая глаза от удовольствия.
Филипп недовольно фыркнул и вышел из кухни.
— Новый мальчик на побегушках у тьмы? — Спросил Габриэль.
Сэм кивнула, продолжая наслаждаться кофе.
— Им даже немного крови придется отдать ему, настолько он темный. — Габриэль покачал головой.
— Да, он явно на их стороне. — Согласилась Сэм, опуская чашку. — Как там Фанни, она здесь?
— А с чего ты взяла, что она со мной? — Подмигнул Габриэль.
— Ну, не мог же ты ее бросить одну.
— Да все хорошо. — Задумчиво произнес он. — Знаешь, так странно, когда вдруг появляется кто-то, о ком надо заботиться.
— А где она сейчас? — спросила Сэм.
— У себя дома, захотела побыть сама. Я не настаивал.
— Она уже говорит?
Габриэль покачал головой.
— Еще слишком рано, должно пройти какое-то время. Она сейчас абсолютный ребенок.
— Так с ней ничего не случится? Может, не стоило ее оставлять без присмотра? — Забеспокоилась Сэм.
— Что с ней случится днем. — Пожал плечами Габриэль. — А вечером я заберу ее.
— Вы были на вилле у моря? — С нотками ностальгии спросила Сэм.
— Нет, — улыбнулся Габриэль, уловив ее настроение, — мы были в другом месте. Но я играл ей, она была в восторге. — Он прошелся по кухне. — Я сыграл ей ее мелодию. Она вышла такой жизнерадостной, что почти смешно.
Сэм ощутила легкий укол ревности. Но потом подумала о ночи, проведенной с Дорианом, и решила, что не имеет никакого права на ревность.
— Если бы я снова сочинял твою мелодию, она была бы еще мрачнее, чем предыдущая. — Произнес Габриэль, оказавшись в опасной близости от нее. — Что с тобой происходит? Откуда в тебе снова столько тьмы, словно ты плавала в ней целую ночь?
— Я и плавала, — созналась Сэм, опуская голову, чтобы не глядеть ему в глаза. Она никогда не будет с таким, как он. Так кому какое дело, если она даже с головой погрузится в чернильное море. Чем чаще она видела Габриэля и слушала его радостные рассказы, тем сильнее ощущала себя несчастной.
— Ты снова была с ним, — мрачно произнес он.
— Ты был с Фанни, я была с ним, — резко ответила она. — Каждому свое.
— Но только он — не твое.
— А кто? Кто мое? — Она смотрела на Габриэля в отчаянии. — Михаэль, погибший тысячи лет назад? Лица которого я даже не помню?
— Кстати о лице, — произнес Габриэль, доставая бумагу. — Я нарисовал его для тебя.
Сэм неуверенно приняла рисунок и посмотрела на него. Это был обыкновенный карандашный набросок, но выполненный с душой, лицо на бумаге было живым, живыми были его глаза, и знакомыми до боли.
— Кто это? — Спросила Сэм дрожащим голосом.
— Ангела очень сложно нарисовать. Особенно такого, каким был он. Это все равно, что пытаться нарисовать свет, без предметов и теней вокруг. Но его можно узнать.
— Это прекрасный рисунок. — Произнесла Сэм. — Только это… это Малькольм.
— Кто? — Габриэль недоуменно смотрел на нее.
— Тот, кто отдал мне дневник. — Сэм подняла на него глаза.
— Твой друг вампир?
— Да, мой друг вампир. — Сэм снова посмотрела на рисунок. Все его черты были такими знакомыми, такими родными, только взгляд более счастливым и светлым, тогда как у Мака он словно нес тяжесть прожитых лет.
— Где он сейчас? — Напрягаясь, спросил Габриэль.
— Его поглотила тьма. — Ответила Сэм. — Он сам так решил, чтобы…
— Чтобы что?
— Чтобы не мешать нам. — Сэм тяжело давались эти слова вслух.
— Тебе и Нагаре, — в отчаянии произнес Габриэль. — Но это глупо. Это немыслимо. — Он взял рисунок из рук Сэм. — Я думал, ты увидишь портрет, и вспомнишь его, пусть не сразу, но со временем. Но я не мог подумать, что ты знала его. Что он мог выжить. А я опоздал, на какие-то дни, и он снова ушел с твоего пути. Почти найти его и в ту же секунду потерять… Я не верю, это безумие. — Он опустился на стул, бросив рисунок на столешницу.
— Послушай… — Начала Сэм, но он прервал ее.
— Что я должен слушать? Почему ты убиваешь его раз за разом, даже не зная, кто он? — Лицо Габриэля потемнело от боли. — Кем он был? Каким он был, когда ты знала его? В чем он обвинял тебя? Впрочем, понятно в чем, если речь шла о предательстве, — в твоей связи с Нагарой.
— Он был главой ветви. — Сэм села рядом с ним. — Он должен был меня убить, но потом мы слишком сблизились, и он не смог. Все было не слишком-то просто тогда. Мы рисковали жизнями друг ради друга. Он был моим другом, моей опорой, это правда. И я не предавала его. Он понял это перед тем, как уйти. Я отпустила его, потому что он этого хотел.
— Неужели ты не узнала его? Когда говорила с ним, когда он отдавал тебе твой дневник?
— Габриэль! Он сам не узнал меня.
— Он пережил кучу смертей, он, должно быть, начисто утратил память о прошлом.
— А я, я не пережила?
— Ты пережила, но ты вспоминала, и если бы…
— Если бы не Нагара, да, отлично, я помню, — огрызнулась Сэм. — Ты хочешь сказать, что он знал, кто такой Малькольм?
— А ты спроси его в следующий раз, когда будешь трахаться с ним.
— Черт, я тебя не спрашивала, что вы делали с Фанни.
— Так в этом все дело?
— Нет, не в этом. — Вздохнула Сэм, останавливаясь. — Просто я срослась с тьмой.
— Это не так. — Покачал головой Габриэль. — Ты только думаешь, что это так. Тебя убедили.
— У меня не укладывается в голове, что он — Михаэль, — произнесла Сэм.
— В тебе снова слишком много тьмы. Но на этот раз так даже лучше. — Отозвался он.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что помнить было бы слишком тяжело. А изменить все равно ничего нельзя. Я сейчас поменялся бы с тобой местами. Ты не представляешь, каким он был, он был всем для нас, нашей опорой. Первое время не было и дня, чтобы я не скучал по нему. Я столько лет смирялся с мыслью, что его нет.
— Можно попробовать его вернуть. — Произнесла Сэм.
— Что?
— Вернуть. Собрать воедино, вдохнуть жизнь. — Сэм сосредоточилась, анализируя все возможности. — Я могла бы попробовать сделать его человеком. А ты, ты бы мог попробовать сделать еще больше, то же, что и с Фанни.
Габриэль оторопел.
— Ты понимаешь, о чем ты говоришь? Взять часть тьмы и превратить ее в свет?
— Но по отдельности мы ведь это уже делали.
— Как ты вернешь того, кого поглотила тьма?
— Соберу по крупицам. — Глаза Сэм горели решимостью.
— Он не позволит тебе. — Покачал головой Габриэль.
— Если он также устал от предыдущей ночи, как и я, тогда позволит.
Габриэль рассмеялся.
— Я бы не очень рассчитывал на это. Хотя, тебе виднее.
— Мы вернем его, — произнесла Сэм, витая мыслями где-то далеко от этих мест и времен. — И познаем суть истины.
— Скорее, красоту войны. — Грустно усмехнулся Габриэль. — Если нам удастся, это будет означать войну. Тьма не простит тебе возвращения Михаэля. И что будет тогда? Четверо нас против армии тьмы. Мы проиграем, Мара. — Он вздохнул. — Твое намерение благородно, но бессмысленно. Мы погибнем.
— А если я стану светом?
— И все это в один день, — Габриэль покачал головой. — У нас есть только день, чтобы начать и закончить, иначе нам не дадут шанса продолжить.
Сэм поднялась.
— Куда ты?
— Чем раньше я начну, тем больше у нас шансов, — ответила она.
— Ты — сумасшедшая, — сказал Габриэль.
— Определенно, — кивнула она.
Глава 30
Тьма встретила ее холодом и пустотой. В ней не было сознания сейчас, словно она спала. Изредка в пустоте возникали какие-то картины, которые были всего лишь образами, как сны у человека. Сэм осмотрелась, затем опустила взгляд вниз к своему пупку, своей украденной тайне, и стала сплетать нити воедино, старательно собирая их со всех сторон. Она соединяла их вместе, создавая заново серебристый жгут, который связывал их некогда с Малькольмом. Но когда она дошла до оболочки радужного облака, оно мешало ей, не позволяя идти дальше, не позволяя серебристому канату проникнуть сквозь нее. Сэм выругалась и попыталась проделать в оболочке отверстие рукой, но та лишь подалась вперед, как эластичный резиновый шар и не разорвалась.
— Габриэль, — тихо позвала она, не выходя из тьмы, и ощутила, как он взял ее за руку. В этот самый момент ей показалось, что во тьме зажегся фонарь, и этим фонарем была она сама. В его свете оболочка казалась призрачной, Сэм снова потянулась к ней рукой, и на этот раз в том месте, где рука прошла сквозь оболочку, образовалась черная дыра с оплавившимися краями. В это отверстие Сэм переместила серебряный жгут, и он словно ожил, наполнился силой, которая побежала от нее по волокнам. Через какое-то время она ощутила, как сила остановилась, достигнув другого конца связи, и затем, под ее влиянием, все разнесенные во тьме частички, начали соединяться воедино, влекомые нитями, сплетающимися в канат все дальше и дальше от Сэм. Когда движение закончилось, она знала, кого чувствует на другом конце. Он спал, но он был там, Сэм ощущала его. Габриэль продолжал держать ее за руку, отчего сияние Сэм разгоралось все ярче. Наблюдая за сплетением серебристой связи, Сэм не обратила внимания, как свет достиг оболочки, оплавив ее всю, растворив в пространстве, словно ее и не было никогда. Тогда, заметив это, и больше не медля ни секунды, она выпустила весь этот свет по связывающему их жгуту. Поток света полетел прочь, настолько сильный, что растворял волокна, по которым несся, и Сэм испугалась, что он не успеет достигнуть цели, но то ли от отдачи, то ли оттого, что тьма больше не признавала ее, она выпала обратно на кухню.
— Что? — Габриэль встревожено смотрел на нее, не выпустив ее руки.
Сэм судорожно вдохнула, словно вынырнув из воды.
— Я сделала это. Но, я не знаю, где его искать. Другие просто возвращались в свои тела. А где тело Мака, его ведь тоже поглотила тьма, и… о боже, — простонала она.
— Что такое? — Габриэль поднял ее с пола и взял на руки.
Образы нахлынули на нее сплошным потоком. Она и не знала до этих пор, что в собственной памяти можно утонуть. Дневник теперь казался просто цитатой ее жизни. Сколько там было всего… Оболочка растворилась, перестав защищать ее от ее же воспоминаний. Сэм потерялась в них, не зная, сможет ли когда-нибудь выбраться. Там было все: и голоса, и лица, и чудеса прошлых времен, и сотворение, и ее детство, то самое детство богов, которое нельзя было описать человеческими словами. Она успела подумать о том, выдержит ли ее человеческий мозг такое количество информации и картин, и окончательно отключилась.
— Сэм, ты слышишь меня? — Знакомый голос говорил обеспокоено, а теплая рука бережно гладила ее по голове. — Что же ты творишь, Сэм.
Она с трудом открыла глаза. Теперь она помнила все, и узнавать что-либо еще ей не хотелось, потому не хотелось ни видеть, ни говорить, — внутри нее и так было слишком много.
Резкость наводилась с трудом — глаза тоже отказывались работать.
Коротко стриженые волосы, правильное серьезное лицо, и эти ненормальные глаза хаски.
— Мак, — пришлось приложить усилие, чтобы пошевелить губами.
Он полулежал на ее кровати, опираясь на локоть и рассматривая ее.
— Ты недолго продержалась. — Сказал он беззлобно. — Сколько прошло? Меньше месяца? Только зачем было возвращать меня человеком? Могла попросить Нагару, он, наверняка, нашел бы способ… помягче.
— Пользуешься тем, что я не могу говорить? — Она быстро приходила в себя. — Это не прихоть, Мак. — Она смотрела на его лицо, и сердце мучительно сжималось в груди. — Обними меня, пожалуйста. — Бессильно попросила она, а сердце ее ликовало: «Михаэль, Михаэль, Михаэль…»
Он прилег рядом с ней на кровать и прижал ее.
— Я больше не такой сильный, как раньше. — Усмехнулся он. — Ты сама сделала меня таким, теперь не пеняй.
— Я вообще боялась, что у меня ничего не выйдет. — Сказала она, обнимая себя его руками еще крепче.
— Ты хочешь забраться в мое тело? — Он шутил, но она чувствовала, что он удивлен, рад и взволнован.
— Так что ты натворила на этот раз, Сэм? — Спросил он. — Парень внизу мне ничего не объяснил, только смотрел на меня, словно я привидение. Хотя, наверное, для него это так и должно было выглядеть. — Он вопросительно поглядел на Сэм.
— Ты ведь не ощущаешь теперь разницы между людьми и не-людьми, — догадалась она.
— Я многого не ощущаю, но вполне ощущаю тебя рядом, и свет, который падает из окна. Ты представляешь, сколько веков я не видел его? — Он улыбнулся, поворачивая голову к солнцу. — Это так приятно, и так странно. Как тебе удалось? — Он внимательно посмотрел на нее. — Вернуть меня.
— Ты ведь сам говорил, что однажды…
— Ты прекрасно знала, что я не верил в то, что говорил. — Ответил он, хмурясь.
— Наша связь растворилась во тьме, так что, когда ты растворился там же… — Сэм не стала объяснять дальше.
Он смотрел на нее грустно и серьезно.
— Хорошо, допустим, но зачем? Я ведь говорил тебе, что мне нечего делать в мире без тебя.
— Мне нужна твоя помощь.
Малькольм нахмурился еще сильнее, и Сэм заметила, как в его взгляде скользнула едва ощутимая боль.
— Ты не понял…
— Я помогу тебе, что бы там ни было. — Ответил он, но это был ответ приговоренного, человека, у которого не было другого выбора. И приговором для него была его любовь к Сэм, которая не прошла ни после растворения во тьме, ни после того, как он стал человеком.
— Ты не понял, мне нужна твоя помощь, чтобы вернуть то, что мы потеряли, я потеряла.
— Ты готовишь переворот против Нагары? — Он не удивился бы и такому повороту событий.
Сэм улыбнулась, отчасти он был прав.
— Тем, что я вытащила тебя, я уже пошла против него. Но я хочу, чтобы мы пошли дальше.
— Дальше? — Мак явно не понимал, к чему она клонит.