- Дорогая, тебе не стоит этого делать, - сказала миссис Мэйвуд, когда та пришла к настилу. - Я справлюсь.
- Все хорошо. Я сама, - ответила Нора.
- Ты всегда были милой девочкой. - Миссис Мэйвуд похлопала ее по щеке.
- Скажите это нашему священнику, который обвинил меня в дикости.
- Скажу. Скажу ему с глазу на глаз. - Миссис Мэйвуд раскрыла пакет, пакет пока Нора наполняла его бутылками. - Отец Стернс такой забавный.
- В чем же? - спросила Нора.
- Он такой счастливый с тех пор, как ты вернулась в церковь. Он выглядит на десять лет моложе. Впрочем, вот что делает с мужчиной любовь.
Нора застыла. Сердце пропустило удар. Она изо всех сил старалась не уронить бутылку.
- Он всегда переживает обо мне, - ответила Нора. - Слишком. Он просто рад, что может за мной присматривать.
- Он переживает за людей, которых любит, - сказала миссис Мэйвуд. Руки Норы дрожали, пока она выливала остатки пива из бутылки на землю.
- Он хороший священник, - ответила Нора.
- Так и есть. Даже если у него есть девушка.
Нора посмотрела на нее.
- Миссис Мэйвуд, я не...
- Все хорошо, дорогая. Твой секрет умрет со мной.
- Думаю вы ошибаетесь. Мы просто... мы друзья. Я привыкла...
- Пять лет назад мы с мужем планировали поездку в Бельгию. У него только что нашли болезнь почек, и он решил, что хочет увидеть мир, прежде чем умрет. Отец Стернс упоминал, что был в Бельгии, предложил пару мест, и даже рассказал мужу об определенном бельгийском пиве, которое он любит. Траппистское пиво, Achel Blond. Я оставила пару бутылок в холодильнике для Отца Стернса. Он отправил тебя принести ему пиво. Он не говорил, какое принести, но ты выбрала именно его. Из двадцати других сортов пива, ты выбрала его любимое. У меня и прежде были подозрения, но это их подтвердило.
- Я... я не знаю что сказать, - ответила Нора. И это была правда.
Миссис Мэйвуд похлопала ее по руке.
- Я никому не скажу, - ответила она.
- Вы разочарованы? - спросила Нора, съеживаясь. - Злитесь?
- Отец Стернс отдал свою кровь, пот и слезы церкви. Если он хочет дать частичку себя тебе, я не стану осуждать его. Битие 2:18 "не хорошо быть человеку одному". Я зла на церковь. Вот на кого я зла. Католическая церковь направо и налево теряет священников - то скандал, то жены, то Англиканская церковь. Они закрывают церкви повсюду из-за нехватки мужчин, которые служат вере. Упрямые старые козлы в Риме думают только о себе. Нам нужны здоровые священники, радостные священники. Не жесткие, перегруженные работой, одинокие и опасные священники. Так что нет, я не злюсь на тебя или него. Я предпочту счастливого священника с девушкой, чем его отсутствие.
Нора взяла пакет из рук миссис Мэйвуд и завязала его.
- Я поклялась себе, что сегодня не скажу и не сделаю ничего глупого, - начала она. - Все что я хотела, это пережить это день не облажавшись.
- Ты не облажалась, - ответила миссис Мэйвуд. - Это не твоя вина. Джордж сказал бы мне не лезть не в свое дело, но его здесь нет, и вот я, лезу не в свое дело. Представляю, что это американские горки, веселые и пугающие.
- Есть только один способ описать их. Мне тридцать три, - ответила Нора. - В этом декабре ему будет сорок семь. И нам приходится, как Ромео и Джульетте, прятаться от родителей. Весело, пугающе, и очень-очень изматывает.
Миссис Мэйвуд подошла к перилам и вздохнула. Она улыбнулась, но это была печальная улыбка, более печальная, более задумчивая. - Не хорошо быть человеку одному, - повторила она. – И мужчине, и женщине.
- Вы скучаете по мужу? - спросила Нора.
- Каждый день. Вот и мой секрет, даже отец Стернс не знает об этом. Джордж был моим вторым мужем. Я не говорила об этом с тех пор, как причащаюсь.
- Отец Стренс никогда не останавливал разведенных и повторно вступивших в брак католиков от причастия.
- Знаю, дорогая. Но есть много людей, которые поднимут шум, и это поставит отца Стернса в нехорошее положение. Мой первый брак даже браком сложно назвать. Мне едва исполнилось двадцать лет, он был пьяницей, изменщиком и лжецом. Но мы были католиками и в те времена, пятьдесят лет назад, разведенный католик, с таким же успехом, мог носить алую «Р» на груди. Тогда я была позором. Мои родители два года после ухода от мужа не говорили со мной. И сейчас... половина прихода разведена, и никто больше не смотрит на тебя косо. Разве не забавно как быстро меняется мир? Думаю, вы оба ждете, когда мир изменится, верно?
- Думаю, мы все ждем этого, - ответила Нора. - Но я не жду у моря погоды.
Миссис Мэйвуд протянула руку и погладила Нору по ладони.
- Ты хорошая актриса. Я почти поверила, когда ты сказала, что пережила плохое расставание.
- Я не играла. - Нора подняла очки на макушку. Ей больше не нужно было прятать глаза от миссис Мэйвуд. - Некоторое время я жила кое с кем, кто не одобрял мой образ жизни. Я любила его, но... я любила его. Никаких «но». Я любила его, и мы расстались. - Нора проглотила комок в горле. - Так или иначе, добрый Отец и я не можем друг без друга. Так что вот так. И не рекомендую пытаться построить новую жизнь на руинах старой.
- Трудно, да?
- Из огня да в полымя.
- Этот каламбур грешнее, чем свидания со священником.
Нора усмехнулась: - Знаю. Мне должно быть стыдно. Простите.
Миссис Мэйвуд покачала головой.
- После развода с первым мужем, я была в таком же положении, как и ты - строила новую жизнь на руинах старой. Я встретила Джорджа и вышла за него, возможно, слишком быстро. Даже не могу объяснить, как тяжело было поначалу. Я не доверяла Джорджу, хотя он не давал повода. Ох, я любила его, но он был слишком хорош для меня. После первого мужа, мне было сложно расслабиться, довериться любому мужчине, особенно мужчине, которого любила. Часть меня считала это игрой. Я думала это все уйдет. Мне было сложно поверить, что я стоила его любви и доброты, когда первый муж столько раз говорил, насколько я ничтожна. В конце концов он победил.
- Что он сделал, чтобы завоевать вас?
- Однажды, сразу переезда сюда, я смотрела в окно кухни. Я сказала Джорджу как тут красиво, и единственное чего не хватает это пруда. И к августу, он выкопал его для меня. Он вырыл пруд там, где ничего раньше не было. Не любовь ли это?
Нора кивнула.
- Это любовь.
- Джордж был атеистом - гуманистом, как он называл себя. Поэтому он никогда не ходил со мной в церковь, хотя и никогда не пытался остановить меня, и он был счастлив, устраивая эти вечеринки для моих друзей. Его самая большая проблема с религией была в концепции небес, рая, который мы получим только после смерти. Говорил, он не может следовать любой философии, которая заботится больше о загробной жизни, чем о жизни до смерти. Поэтому он назвал эту ферму «Парадайз» (прим. пер.: paradise - рай с англ). Говорил, рай может быть наш, если мы того захотим. И мы создавали его здесь и сейчас, не что-то в будущем, чего мы должны ждать. Я верю в рай, но вот что скажу, в жаркие летние дни, когда я плавала в пруду с Джорджем и нашими девочками, тогда я и поняла, что Джордж мог быть прав. Возможно, мы создаем его сами.
- Реджина? - из задней двери вышел Сорен. - Вам что-нибудь еще нужно, пока я не уехал?
- Все уже уехали?
- Да, - ответил он. - Ваш дом в вашем распоряжении. И еще раз спасибо за гостеприимство.
- Мне нужны прощальные объятия, - ответила она. - И крепкие.
Сорен улыбнулся и подошел к ней, обнял и осторожно приподнял над полом, прежде чем отпустить.
- Достаточно крепко?
- Веселее, чем в Диснейленде, - ответила она. - Элли, ты счастливица.
Глаза Сорена округлились. Нора наклонилась и театрально прошептала. - Она знает.
- Я знаю, - прошептала миссис Мэйвуд. Она толкнула Сорена локтем в ребра. – Может, я и старая, но старые глаза видят все.
- Ну, - ответил Сорен, выглядя слегка ошеломленным. - Если вы обе простите меня, мне нужно найти новую работу.
- Ох, помолчи. - Она игриво похлопала его по руке. - Я не сплетница. Я рада за вас. И рада знать секрет, который больше никто не знает. Когда тебе семьдесят, радости находишь в любой мелочи. И если вам станет легче, я скоро переезжаю во Флориду жить вместе с сестрой, и увезу секреты с собой.
- От этого мне ни капли не легче, - ответил Сорен. - Я бы хотел видеть вас каждое воскресенье в церкви. Кто же скажет, что моя проповедь затянулась?
- Я справлюсь с этой работой, - ответила Нора.
- Видите? - сказала миссис Мэйвуд. - Все будет в порядке.
- Мы будем по вам скучать, - сказал Сорен. - Без вас все будет иначе.
- Без Джорджа здесь слишком одиноко.
- Вы продаете ферму? - спросила Нора.
- Отдаю ее дочерям. Скорее всего, они продадут землю и оставят дом, так что вам лучше поплавать сейчас, если хотите. Может быть последний шанс.
- Этот купальник весь день мне натирал, так что думаю можно им воспользоваться, - ответила Нора.
- Я помню, как ты прыгала бомбочкой с пирса. Однажды ты пришла без купальника, - сказала миссис Мэйвуд. - Яркие впечатления подарила мальчикам.
- Спасибо за напоминание, - ответила Нора. - Я и забыла то унижение.
- Для этого церквям и нужны старухи, - сказала миссис Мэйвуд. - Мы держим детей в узде. Вы можете остаться здесь сколько пожелаете. Я буду в доме, разбираться с посудой. И нет, ты не можешь помочь.
Миссис Мэйвуд поцеловала Нору в щеку и погладила Сорена по руке, затем прошла мимо него и вернулась в дом.
- Ну, - начал СОрен.
- Ну.
- День оказался интересным.
- Да, - ответила она кивая. – Думаю, мы можем сделать только одно.
Он вопросительно изогнул бровь. - И что же?
- Прыгнуть бомбочкой.
- Что?
- Кто последний — тот мерзкая ванилька!
Нора побежала по настилу и направилась вниз по холму к пруду. Она сдернула футболку на бегу и сбросила сандалии. Пока она сдергивала джинсы, размытое черное пятно пронеслось мимо нее, и когда она подняла глаза, в ее лицо ударила вода.
- Ах ты ублюдок, - сказала она, смахивая воду с лица. Сорен был на середине маленького пруда и ухмылялся ей. - Как ты меня обогнал?
- Кто из нас бегает по утрам пять дней в неделю, а кто нет?
- Ты до сих пор в одежде?
- Я обсохну на байке, - ответил он.
- Если будешь вести байк насквозь промокшим, спровоцируешь аварию. Ты ведь понимаешь это?
- Предлагаешь ехать голым?
- Как вариант проскочить пробку.
- Ты идешь или нет?
- Ага, иду. - Нора отбросила ногой джинсы, сделала пару шагов назад и побежала. В прыжке с разбега она бомбочкой нырнула в воду и приземлилась в футе от Сорена. Когда она вынырнула его, волосы облепили его лицо.
- Это было лишнее, - ответил он, зализывая волосы назад.
- Мы согласны, что мы не согласны, - сказала она и начала заплыв. Она давно не плавала. Она всегда любила воду, то как она ее поддерживала и одновременно окружала. Нора перевернулась на спину и посмотрела на солнце, глубоко вдохнула и ощутила аромат окружающего ее лета. Уесли... для нее он всегда пах как лето, как высыхающее на солнце белье. Но Уеса здесь не было, и впервые Сорен тоже пах как лето, как свежескошенная трава и полевые цветы и вечерняя жара над прудом.
Когда Сорен подплыл к ней, она обернула руки вокруг его шеи, а ноги вокруг талии, и он поддерживал ее, пока они плыли в теплой воде. Солнце низко висело на небе и все от белого дома до блестящей воды и золотых волос Сорена сияло.
- Я говорил тебе сегодня, какая ты красивая? - спросил он.
- Нет.
- Тогда попытаюсь это сделать в будущем.
Нора ущипнула его за плечо.
- Спасибо за помощь сегодня, - сказала она. - Мне лучше.
- Я твой священник. Ты моя прихожанка. Моя работа помогать тебе найти свое место в церкви.
- Вы очень хорошо справляетесь со своей работой, Отец Стернс. - Она поцеловала его в обе щеки, и он прижал ее ближе, крепче. Но недостаточно близко. Недостаточно крепко. – Погоди, теперь я должна кое-что сделать.
- Что?
Она схватила край его футболки, потянула вверх и сняла ее. Она со шлепком приземлилась на пирс.
- Вот. Так лучше, - ответила она. - На много лучше.
- Будем надеяться, что Реджина не увидит нас из дома.
- Она и так все знает, - ответила Нора. – Сказала, она что-то подозревала, потому что ты внезапно выглядел на много счастливее, после моего возвращения в церковь. Тебе придется быть менее счастливым, чтобы люди не начали подозревать.
Он покачал головой. - Невозможно. Если ты только не бросишь меня снова.
- Не планирую тебя больше бросать.
- Тогда, боюсь, мне придется остаться очень... - Он поцеловал ее шею. - Очень... - Он прикусил другую сторону ее шеи. - Счастливым.
Она прильнула к нему со всей силой, скользя ладонями по его мокрой спине.
- Ты счастлива? - тихо спросил он, словно боялся ответа.
- Я... почти, - ответила она.
- Все еще злишься на меня?
Злилась ли она? Хороший вопрос. С ее возвращением после года затворничества из-за расставания с ним, сперва все не было прекрасным, но со временем, они научились ладить, несмотря на их разрыв. Но затем Сорен уехал в Сирию на три месяца и вернулся совершенно другим человеком. Он всегда был садистом, но не в этом случае. Что-то превратило его в жестокого зверя. Когда она провела ночь с ним после его возвращения, он оставил синяки на ее лице, что не было ее табу, но это он делал очень редко. В «Восьмом круге», он превзошел себя, унижая ее. Он даже приказал ей больше не писать о нем в ее книгах, несмотря на то, что воспоминания о том, что они пережили вместе, были ее собственностью, а не его. В отместку, она написала книгу о ее сложных чувствах к Уесли. И какая ирония, именно эта книга вернула ее к Сорену, именно эта книга, стала началом конца ее счастливой жизни с Уесли.
И да, она имела все права злиться на Сорена, и тем не менее не злилась. Злобы не было в ней. Не важно, как тяжело ей было за эти пять лет, ему было намного сложнее. У нее был Кингсли, у нее был Уесли, у нее была карьера писателя, ее работа. Сорену пришлось переживать их расставание одному.
- Нет, я не злюсь на тебя. Я злюсь на себя. В этом нет твоей вины. То есть, ты не заставлял меня... - она замолчала. Ком вернулся в ее горло, блокируя слова. Они накатывали на этот ком, словно бушующая река, наталкивающаяся на дамбу, и ни какое количество глотков, не ослабило бы это давление.
- Ты можешь говорить о нем, - сказал Сорен.
- Я не могу... - ответила Нора, горячие слезы покатились по ее щекам.
- Тогда я скажу, - начал Сорен, прижимая ее голову к своему плечу, и она почувствовала себя ребенком в руках отца. - Если и есть на этой земле тот, кто знает каково любить того, кого ты не должен, так это я.
- Кингсли? - спросила она. Она ощутила, как Сорен кивнул.
- Каждый день больно, - ответил он. - Некоторые дни хуже остальных. Когда мы вместе, мне проще забыть...
- Что?
- Проще забыть, что мы не вместе. Лучше быть порознь, если не можете быть вместе. Я знаю, ты не хочешь в это верить, но это правда, я сужу по своему мучительному опыту. И я бы уберег тебя от этой боли. Я бы отдал свою жизнь, чтобы защитить тебя от этой боли, Малышка. Но я не могу. Не могу, потому что знаю, выбери ты между любовью к нему и болью, которую причиняет любовь или отсутствием любви и отсутствием боли...
- Я бы выбрала боль, - ответила она, но она хотела сказать, что выбрала бы любовь. Потому что она любила Уесли, а любовь и боль были словно флаг на ее груди с надписью: «Уесли был здесь». - Так же, как и ты.
Нора крепко закрыла глаза надеясь сдержать поток слез. Она не могла перестать дрожать. Вода была теплой, а тело Сорена еще теплее, но она тряслась так, словно замерзала.
- Больно, - сказала она. Сдерживание слез отдавалось головной болью.
- Бог знает, как это больно. Я знаю, что решение прогнать его было самым сложным для тебя, но обещаю, это к лучшему.