Долгие проводы
— Мочилась ли ты на ночь. Дездемона?
— О, да!
— Но твой горшочек пуст?!
— Я писала в бутылку…
— Умри ж, несчастная! Я только что попил оттуда.
Раунд первый
Душить бывших любовниц в наше время, к сожалению, нельзя. Но жажда мести и современным Отелло не даёт покоя, только, не имея возможности для средневекового размаха, она, увы, мельчает.
Поэтому, обменявшись первыми пробными ударами, то есть обосрав друг друга перед всеми нашими знакомыми, мы с Киской затаились. Ни я про неё не слышал, ни она про меня. И это к лучшему, так как у меня сложилась ситуация, которой не было никогда в жизни.
Мне впервые пришлось снять комнату. Не потому, что совсем обнищал, и потому, что в квартире, которую я купил, никак не заканчивался ремонт. И там жили строители. А за квартиру, которую я снимал, — хозяин взвинтил цену до небес. И вот тогда я пошёл на принцип: решил — платить не буду, а пару недель где-нибудь перекантуюсь.
И я стал жить у бабки рок-н-рольщицы, еженедельно надевавшей на себя рюкзак, туристическую ветровку и отъезжавшей в поход. Я же оставался в комнате её сына, моего водителя, куда мы перетащили все мои вещи со снимаемой квартиры. Они лежали, сваленные в огромную кучу посреди комнаты, создавая живописный непроходимый пейзаж. А в углу всегда горел светильник, под которым выращивался куст марихуаны.
Я как будто превратился в «иногороднего студента».
Раунд второй
…И вот как-то случайно до меня стали доходить слухи, что на своей новой работе мохнорылая Киска усиленно продвигает МОИ творческие проекты, выдавая их за свои, и при этом пытается рассорить меня со всеми моими предполагаемыми работодателями. И тогда в своё весёлое жилище я пригласил знакомую мне (и главное, Киске) журналистку. «А не напечатать ли нам статеечку? — предложил я ей по телефону. — Про то, как от меня съезжала бывшая любовница и заодно вывезла кучу моих вещей?» — «Напечатать, опубликовать и заработать денюжек», — согласилась та, обсудила тему с редактором и приехала.
Гадостную эту статью я задумал с замечательной целью — плохого человека напугать и сделать, путём раскаяния, лучше. Ну а почему я должен чувствовать себя неспокойно, а она будет сидеть и радоваться?! Она сделала мне и моей семье кучу гадостей и должна хотя бы немного пострадать. Должна понять, что поступила неправильно. Это было задачей-минимум.
Задачей-максимум было желание заставить её выкупить эту статью. Одна из центральных газет предложила мне за неё четыре тысячи долларов, а деньги тогда были очень нужны.
Выкупить — ей было на что. Хотя бы каким-нибудь из моих подарков. Было бы совсем неплохо, если бы она вернула хоть что-то. Как я уже говорил, мы дарим подарки женщине за её верность. А когда до меня доходили одна за одной косвенные улики её измен, я злился на её ложь и хотел её наказать. А то, что она спёрла в придачу и свои подарки мне — казалось верхом неприличия. А один негативный поступок ведёт за собой череду других.
Она должна была нервничать. Чувствовать себя униженной и оскорблённой. Приползти и умолять оказать ей великую милость — дать заплатить за то, чтобы статья не прошла в печать. Ведь Киска работала в сфере шоу-бизнеса, и после этого её обязательно бы вышвырнули с работы. И неизвестно, устроилась бы она хоть где-нибудь в Москве.
Думаете, это мелко? Недостойно, не по-мужски? Да никто себя не ведёт достойно в состоянии разрыва с человеком, которого — как им казалось — любили. Все названивают, унижаются, ходят на коленях, жестоко мстят любимому, а то и себе. «Назло маме отморожу уши». Но главное — скрывают это ото всех! Думая, что это такой позор, который не должны видеть друзья и родственники. Они-то, друзья (по их словам), расставались всегда достойно. Угу! Хочется верить!
В статье написана чистая правда, причём отредактированная так, что уцепиться за слова и подать в суд Киска не могла. Каждый факт — подтверждён документальными свидетельствами. Статью привожу полностью с небольшими купюрами.
Такой слезливый финал мне нравился: она должна понять, какое сокровище потеряла! Расставаться с мерзавцами ведь не жалко, а я вон какой! Кстати, к утру, когда мы с журналюгой закончили это эпическое творение, я был необычайно бодр. Лучшего способа избавиться от влюблённости у меня ещё не было. Журналистка, правда, засыпала и пыталась вздремнуть, сидя прямо на полу и прижавшись к батарее.
— Здорово получилось, да? Скажи! — Я, видимо, был перевозбуждён. И перечитывал все снова и снова.
— Я не понимаю, ты хочешь, чтобы это было напечатано или нет? — вяло реагировала та.
Я уже не знал, хочу — не хочу. Самое главное ведь уже случилось: мне стало намного легче. Отпустило! И пусть Киска меня обворовала, и немало позора принесло это общение с представителями правопорядка (хотя они явно получили удовольствие от того, что хоть какой-то прошмандовке жизнь прижала хвост), но теперь она была у меня в руках. Её карьера, которую я сам — как влюблённый идиот — строил, могла, благодаря мне же, полететь в тартарары.
Но всё же сомнения остались. Статья могла сослужить как хорошую службу, так и плохую. С одной стороны, Киску, как воровку, точно бы выставили. С другой, это могло сделать ей рекламу. Какая-то там никому неизвестная девка сразу получала известность. «Ух ты, кинула самого Трахтенберга! А Ромка-то, хоть и кандидат наук, но ишак!!!» Пути шоу-бизнеса чрезвычайно неисповедимы.
Но, как ни крути, какую-то точку надо было в этом деле поставить.
Раунд третий
Не для себя же мы всю ночь сочиняли этот пасквиль. Тем более, вскоре оказалось, что так просто использовать в своих целях журналюг довольно трудно. Я понял, что теперь ещё одна баба нудит над ухом и требует окончательного решения. И тут само провидение поворачивается против Киски — статью ждали, деньги приготовили. Но я уже все решил.
— Публиковать не будем.
— А как же мой гонорар? — возмутилась щелкоперка.
— Я тебе заплачу.
— Тогда плати вдвойне, — проскрипела вымогательница.
— Хорошо. Но тогда ты встретишься с Киской и дашь ей это прочесть! — созрело в моей голове решение. — Только не говори, что мы колеблемся, печатать или нет. Скажи просто, что тебе нужны её комментарии по поводу всей этой истории.
— Да не нужны они мне, если ты не хочешь это печатать!
— Ну а ты встреться с ней в японском ресторане. Я все оплачу.
— В ресторане? — Настроение журналюги явно пошло на улучшение. Затея приобретала смысл. — Ну, если в ресторане, то встречусь.
И она начала звонить Киске.
Только что-то у них все не срасталось. То где-то задерживалась журналистка, то Киска с головой уходила в работу. Она, оставшись одна в съёмной квартире, должна была шевелиться в поисках заработка и потому активно продвигала на работе «новые проекты» (тоже, впрочем, украденные у меня).
— А знаешь что, — предложил я работнику пера и топора по телефону. — Ты зайди в мой клуб, там есть один человек, который после нашего разрыва с Киской дружит с ней за моей спиной, и даже, по слухам, некоторое время с ней жил. Ты сделай вид, что зашла поесть, и «нечаянно» забудь на столе текст интервью.
— Ну ладно, — голосом перекормленного бегемота согласилась она.
И сделала все как нужно.
Я уверен на все сто, что Киске «нечаянно утерянный текст» немедленно прочли по телефону. Однако она мне так и не отзвонилась!
Не знаю, то ли моя последняя фраза о том, что я её любил, привели их к мысли, что я не стану делать такую подлость, то ли ей было плевать на репутацию.
«Лучшие друзья девушки — бриллианты, — усиленно напоминала мне воинствующая писака. — Вы, Роман Львович, может, не догадываетесь, но заработать на такие украшения одинокой девушке в Москве довольно трудно. Практически невозможно. Я не знаю ни одной бабы, которая выкупала бы репутацию бриллиантами. Вы размечтались. У б…ядей сдачи не бывает.
Словом, я понял, что ничего на этом не заработаю. Более того, эта история только добавляет материального ущерба. Но, впрочем, черт с ним — не жалко. Зато какая психотерапия, когда уверен, что не только ты сходил с ума, а заставил попсиховать и своего противника.
За все в этой жизни человек должен заплатить.
Раунд четвёртый
…Мы, впрочем, все равно встретились с Киской. Примерно спустя полгода. Она позвонила, когда я ехал с чужого дня рождения, где работал и соответственно пил. Она начала наезжать на меня. Кричала в трубку, что у неё ничего в работе не получается, так как я её постоянно обсираю и мешаю ей продвигать честно украденные у меня идеи. Видимо, алкоголь дал мне в голову, и я предложил встретиться и все это обсудить. Она согласилась…
Киска за это время умудрилась сильно поправиться и определиться в своих желаниях. Понять, с кем можно просто бескорыстно развлекаться, а с кого можно за это сосать денег.
— Давай будем встречаться, если хочешь, — предложила она. — Только жить я буду у себя, а ты у себя.
Я прикинул, что при таком раскладе именно мне, видимо, придётся оплачивать её квартиру. Куда она будет приводить парней. Будет-будет. Иначе, скажите, зачем ей отдельная квартира?
— Нет, дорогая. Я так не встречаюсь с девушками. Или мы вместе живём, и ты больше ни с кем не спишь. Или — извини.
Предложение заставило её глубоко задуматься. Такая жизнь рушила её планы: а где и когда ей встречаться с режиссёрами? Где будет тот «диванчик, на котором распределяются роли»?
— Я одна. Мне никто не нужен. Это ты потаскун, а я просто хочу спокойно, как овощ, жить одна и ждать прекрасного принца.
— А может, ты замуж за меня хочешь? — догадался я. — Давай поженимся.
— Хорошо, — заявила Киска. Поверила! Обалдеть. — Только ты мне за это купишь двухкомнатную квартиру на Чистых прудах и машину.
— Хорошо. Поженимся, и я тебе потом куплю.
— Нет! Сначала квартира — потом женитьба.
— Идёт. Только заключим брачный контракт: прожили совместно пять лет — квартира твоя.
— Пять? Нет, это много. Два года! Я тогда ещё по-прежнему буду молода.
— Молода?! Ты уже и сейчас не молодуха…
— Пошёл вон! Захочешь жениться — сделай предложение красиво: цветы, дорогой подарок…
Наутро, пораскинув мозгами, я решил, что дальше игру продолжать не стоит, — я её разоблачил и, так как всегда во всём был честен, позвонил ей и послал её подальше.
Дальше была поездка в Санкт-Петербург к жене. Надо заметить, что с момента исчезновения Киски из моей жизни я все пытался вернуться назад к родной семье. И даже в статье написал, что жена простила меня, но это прощение всё ещё было очень зыбким. Она колебалась. А тут и вовсе со мной почти перестали разговаривать. Путём нечеловеческих усилий я выяснил, что Киска — этот «Кот учёный» — позвонила ей и сообщила, что я приходил свататься и предлагал золотые горы, но она, как честная, молодая и красивая девушка, не могла выйти замуж без любви и отказала.
Рассказав об этом, жена добавила от себя, что я гнида и предатель. Безусловно, в кошачьем переложении я таким и являлся. Но теперь у меня в голове застряла мысль о том, что Киска хочет отрезать мне пути к отступлению и вернуть к себе.
Последний раунд
Я звоню Киске и сообщаю ей, что все, что у меня было, оставил жене и сейчас абсолютно без денег (что, кстати, абсолютная правда), и поэтому уже просто НЕ МОГУ купить ей ни квартиру, ни машину. Она гробовым голосом отвечает, что все как всегда: «одним все, а другим ничего». Затем очень долго несёт какую-то пургу об угнетавшей её со мной бытовухе, о том, что она молодая и красивая девушка и ей хочется тусоваться, а не готовить обеды, о том, что у нас разные интересы, о том, что я гондон, а она граф Монте-Кристо, и в очередной раз предлагает просто встречаться.
Итак: круг замкнулся. Сомнений не осталось. Актриска снова споткнулась — и зрители увидели её без маски. Публика покинула зал.
…
Жене я отдал все, что у меня было. На эти деньги можно безбедно прожить до конца жизни. Я, конечно, очень надеялся и надеюсь, что она вернётся ко мне и простит, и теперь, когда у неё нет от меня материальной зависимости, вернуть её может только любовь.