— Танька! — начал приставать я в автобусе к одной девчонке (не дают, так хоть поговорить!). — Танька, скажи, а ты как больше любишь? Сзади, сверху или сбоку?
Она покраснела, глазоньки оквадратились, рот от изумления распахнулся. А я её ещё добил вопросом: «Скажи честно, в попу даёшь?»
Танюха готова была рухнуть в обморок. Такой сильной реакции я, конечно, не ожидал, но девочка была, ясное дело, дура. Откуда-то с Кавказа. Русская, но воспитания сурового, восточного. Одевалась безвкусно и ходила с огромной накрученной и начёсанной чёлкой, в куртке пузырём. Из-за этой гребаной куртки или из-за её просто анекдотической глупости мы за глаза прозвали девушку Тыквой.
— Тань, че молчишь, вспоминаешь?
— Да я вообще ещё девочка, — пробормотала растерявшаяся Тыква.
— Девочка?! Да ты что-о-о?! — Я даже подпрыгнул.
То, что здесь чуть ли не все девочки, и без сопливых ясно. Но чтобы так публично признаться! Вот это уморила. Обычно ведь нам самим приходилось искать повод для веселья, а тут такой подарок… И начался реальный классический затопт. Мы доставали её весь месяц во время этого дико скучного морковного подвига. Повод не повод — какая разница. Приходили вечером на дискотеку и тут же успевали отметиться: «Бабы, какие вы все красивые, нарядные! Но знайте — это все равно ерунда, потому что девочка у нас всего одна».
Утром, с трудом проснувшись и влезая в автобус, снова поминали Таньку:
— Слушай, а ты всё ещё девочка? Что, вчера вечером никому не дала? Никто тебя не трахает, наверное, потому, что ты страшная.
— Я не страшная, я молодая и красивая.
— Значит, потому, что глупая.
…И всё-таки в этом сонном царстве мне иногда удавались победы! Так, я сумел уговорить одну девицу — из интеллигентной семьи, не очень симпатичная, но умненькая, что называется «белая кость», и очень интересная — прийти вечером «к нам на костёр». Пообещал, что будет много народу, — песни, пляски — и даже пиво! А в то время за бутылку пива чуть ли не исключали из института. Вечером она появилась. Костёр был, пиво тоже. Народ, разумеется, отсутствовал. Зачем нам зрители? Зато был я, ждал её на принесённой из барака паре матрасов. Ну… «сидеть на чём-то надо».
Пиво мы выпили быстро. Ночь была прекрасна. И стал я потихоньку заваливать её на матрасик.
— Вы что, Роман?! — громко возмутилась она. Эротические мои мечты тут же рассеялись в прах. Разбились о все ту же банальную причину! Разумеется, оказалось, что и она ещё члена в глаза не видела. А поэтому и не даст.
— Но хоть минет сделаешь? — уже скрипя зубами, выдавил я.
— Что сделать?
— В рот возьми… пожалуйста.
Как ни странно, она согласилась. Неумело, но по-честному, как старательная отличница. Когда ей брызнуло в рот, девочка с недоумением отшатнулась. Вытерла рукой губы и, не понимая, что такое произошло, уставилась на то, что вытекло изо рта.
— Ой, извините! — смущённо прошептала она, поднесла руку ко рту, внимательно рассмотрела, слизнула и проглотила. После чего, задравши хвост, удрала в лагерь.
…Сейчас этот наивный минет навевает ностальгические воспоминания. А тогда… Тогда, собирая матрасы, я уже мысленно посылал её ко всем морковным чертям. «Не хочешь трахаться, и не надо! И красившее, и сговорчивее тебя найду!» — зло думал я.
Хотя и этот маленький успех меня окрылил — ну хоть что-то! С паршивой овцы — хоть шерсти клок. И уже на следующий день, на крылах победы, пусть и небольшой, я стал строить планы, как склеить новую девочку. Мне уже приглянулась одна. Проблема была только в том, что ходила она — как это всегда у них бывает — со страшной толстой подругой. Приложив усилия, подругу я сумел отшить и спокойно взялся за убалтывание своей жертвы: «Кстати, отпуск скоро… Ты че думаешь делать? Можно на один день поехать в Питер. Остановиться у меня…»
И девочка — о чудо! — «на экскурсию по городу» согласилась. Мы дружной компанией — Паша-Его-Баба-Я-и-Она — поехали ко мне. Прямиком на квартиру к деду и бабке. Оба они оттопыривались в Ялте, совершенно не ожидая в своём доме юношеских оргий. Дверь квартиры, конечно же, оказалась заперта. Ключей от неё у меня, естественно, не было. Я боялся потерять их в морковном раю и оставил родителям. А они, услышав просьбу о ключах, вдруг упёрлись рогом: «Зачем тебе ключи, приходи и спи у нас», — заявила мама.
Ага, сейчас, дождаться, что я откажусь от такой трудной победы?! Женщина, ты что?!
Я поднялся к соседям наверх, попросил у них фомку и совершенно цинично, рискуя получить нагоняй от «курортничков», вскрыл ворота.
После всех этих мытарств, после невыносимо долгого ужина с выпивкой я, наконец-то, очутился в комнате один на один со своей суженой. И только взялся за резинку её трусов, как…
— А что ты хочешь делать? У меня месячные.
— !!???…мать!!! — Стон Тарзана, преданного Читой, огласил квартиру. — А почему ты не сказала раньше?!
— Я же не думала, что у нас что-то будет.
…В рот она брать тоже отказалась. Это, видите ли, оскорбляло её целомудрие. Кое-как я уговорил её помочь мне хотя бы руками. Вырвав из лап злодейки-судьбы не самый приятный оргазм в своей жизни, попытался отвернуться к стенке и уснуть, чтобы этот кошмарный, зря прожитый день поскорее закончился.
— Рома? — услышал я сквозь дремоту.
— Ну, чего ещё?!
— А как у нас будет дальше?
— Что значит — дальше?
— Ну, мы с тобой поженимся?
— Спи, а? Мы ещё даже не трахнулись, а ты всякую хрень говоришь, — я пытался уснуть, чтобы снова не думать о сексе. Но существо, лежащее за спиной, все строило какие-то воздушные замки из своих девственных фантазий и ещё полночи донимало меня тупыми девичьими вопросами.
Проводив её с утра и мысленно дав пинка под зад, я тут же про неё забыл.
…Жизнь на морковке вяло потекла дальше: хватал девок за многочисленные сиськи и разнокалиберные жопы, пил пиво, не хотел работать. Я даже в итоге нашёл девочку, согласную трахаться, но вышло все это как-то неаппетитно. Неумелая, глупая, привязчивая…
И вдруг однажды я узнал интереснейшую вещь! Что по ночам кинофотчики — студенты кино-фото факультета — устраивают оргии в бане. Только попасть туда посторонним трудно. Мерзавцы закрываются на все замки и не открывают никому, даже родной матери. А кинофотчики были самые старые и тёртые среди абитуриентов. На это отделение поступали люди, которые уже работали в кино, на телевидении, в журналах, газетах и которым, для продвижения в карьере, не хватало дополнительного образования.
Но и я уже не был школьником, так что закорешиться с кем-то из этой компании мне труда не составило. Вечером я примчался на их гулянку. Мне открыли дверь, и я оказался уже не среди школьниц, а среди молодушек, лет этак двадцати пяти.
Довольно скоро я уединился с одной из них в тёмной парилке, на верхней полке. Это был быстрый секс на берёзовых жёстких вениках, которые щекотали ей жопу и впивались мне в коленки. Секс без уговоров и прелюдий. Секс без вопросов о свадьбе. Девица получила удовольствие и исчезла, сказав: «Пока».
Я остался лежать, подложив шайку под голову.
После месяца уговоров неподдающихся девственниц, долгих пустых ухаживаний, пробивания стены головой тебя вдруг затаскивают в тёмную комнату, трахают без вопросов и разговоров, а потом выкидывают из жизни, сказав «пока»?!!
Ничего себе, сказал я себе!
Потом подумал, а чего переживать? Ведь я и сам такой?
Правда, через два дня я перестал воспринимать себя как циника, потому что сильно увлёкся. Наконец-то я встретил девочку своей мечты. Мы познакомились, о чём-то поговорили, она сказала, что её зовут Лена и что ей некогда. На следующий день я пошёл её искать, но не нашёл, потому что забыл, как она выглядит.
— А где эта девушка, с которой вчера меня знакомили? — все интересовался я у приятелей.
— Да вот она! Не видишь, что ли?
Оказалось, она находилась рядом. Но так как я близорук, то просто не увидел её тогда: девушку, которая в будущем и стала моей женой.
И бог создал общежитие…
Два студента идут мимо общежития.
Один смотрит на вывешенные на верёвочке трусы:
— Первокурсницы.
— А как ты догадался?
— Только первокурсницы стирают трусы. А начиная со второго курса, вообще все без трусов ходят.
Когда ты знакомишься с девушкой, она не может не нравиться. Дальше ею можно увлечься, потом её бросить, а потом перезвонить и предложить выйти замуж. Бывает по-разному. Но очень редко случается, когда люди поняли все друг про друга с первого взгляда. И с первого же взгляда влюбились навеки, решили пожениться и умереть в один день и быть похороненными в одной могиле. Чаще при знакомстве с девушкой ты даже не можешь предположить, какое место она займёт в твоей жизни. Но пока ты свободен, не можешь не видеть, что вокруг так много девушек хороших и так много ласковых имён. Особенно если ты ещё очень молод и у тебя за пазухой есть тайна, имя которой гиперсексуальность.
Глупо мне сейчас каяться в том, что студенческие годы, уже живя с Леной, я все равно проводил в поисках новых увлечений. Ведь вокруг была дикая масса свободных женщин, они все были интересны и открыты… В том числе и для общения. И к тому же многие из них жили без родителей, в общежитии.
И вот я, в двадцать один год, понял совершенно чудесную вещь.
Человек, придумавший общежития, был гением! Общежитие — культурный и сексуальный эпицентр города; а для нас он — двигатель разврата в массы. Там всё время что-то происходит. У кого-то обязательно — день рождения, у кого-то новая любовь или похороны, ну, то есть какой-нибудь хороший повод выпить… Постоянный и спонтанный праздник. Жизнь здесь кипит круглосуточно. А главное, тут водятся бабы!
Девочка, живущая в общежитии, и девочка, которой она была дома, — это уже две разные женщины. Хотя она ещё не сбросила старую кожу и по-прежнему находится в зажиме, и по-прежнему никому не даёт и в рот не берет: в смысле выпивку; но постепенно, день за днём она начинает убеждаться, что, наверное, она несколько не права. Ей становится все понятней, что запреты на секс, курение и выпивку были в её жизни лишь потому, что рядом всегда находились любящие родители, которые по какой-то необъяснимой причине были противниками всего этого наслаждения. Но предки росли в доисторические советские времена, когда было не модно пить, курить и давать до свадьбы. Сейчас же все поменялось десять раз. И на самом деле, парни вокруг умные. Они не дадут ей залететь, не причинят боли, а если и предложат наркотики, так только те, что употребляют сами. А они же не дураки, чтобы употреблять всякую дрянь и приближать свой конец. Они же понимают в этом. Массовый гипноз работает. И когда девочке протягивают в компании сигарету, она курит со всеми. Если все колются героином, то и она попробует. Она свято верит, что люди вокруг нормальные.
А теперь помножьте сию дивную ситуацию на то, что здесь были девочки из застойной эры. Я уже в предыдущих главах упоминал, что это такое, если кто забыл или не знает. Но, говоря про общежитие, данную тему можно подчеркнуть особо ещё раз. Здесь дети, воспитанные в полном отсутствии элементарных знаний о половой жизни, оставались ещё и без присмотра элементарных родаков, что как нельзя лучше усугубляло ситуацию. Ведь незнание многих доходило просто до маразма. В школе друг другу все рассказывали, что детей рожают из пупка. При этом показывали снимки беременных баб и пускались в объяснения, что «пупок развязывается, и оттуда вылезает эмбриончик». Нередко случалось, что какая-нибудь из целок, чтобы приобрести авторитет среди подружек, начинала корчить из себя прожжённую блядь и учить их уму-разуму: например, что при занятиях сексом кончать можно, куда угодно, но главное — не целоваться. От этого появляются дети.
Неудивительно, что вчерашние школьницы в общежитии просто потерялись и окончательно запутались в вопросах морали и норм поведения. «Что можно? Что нельзя? Господи, ответь, как себя вести и что говорить этим мальчикам, а-ууу!»
Девушки часто перегибали палку. В смысле, можно было в коридоре общежития остановить какую-нибудь вопросом: «А скажи-кася, красотка, целка ты ещё, аль нет?» Она, чтобы не выглядеть «лохушкой», могла заявить: «Малец, не нужно меня глазами трахать, а носом кончать. И, вообще, я была женщиной уже тогда, когда ты ещё болтался в мутной капле на конце своего отца!» То же самое могли ляпнуть следующие две, три, четыре невинности, встретившиеся тебе на пути в туалет. Ведь у девушек лучшая защита — это нападение. И никто ни за что не признался бы в своей девственности. А ну как её сочтут невостребованной и никому не интересной?!
Вспоминается анекдот:
«Алё, это прачечная?!» — «Х…чная! Министерство культуры слушает!»
Приблизительно такой ответ следовал бы на вопрос о девственности от студентки института имени культуры. Там на краткий вопрос отвечали в трех сложных матерных фразах, после чего ещё могли грязно выругаться. Но всё это было напускное, фальшивое, а потому морочить головы этим «опытным» девочкам было проще простого! Чем некоторые «сволачные подонки», вроде нас, и пользовались.
К «подонкам» относились только старшие ребята. Уболтать опытную обитательницу общежицкого кибуца тоже ведь не так просто. У каждого при этом была своя методика. Например, мой однокурсник Артур «работал» с удивительно наглой прямотой и просто врождённой артистичностью. Одним из любимых мест его производственной деятельности был душ. Артурчик безусловно знал про мужские и женские дни, но принципиально приходил туда только в женский день и прятался в засаде. Нет, он совсем не собирался выскакивать из-за угла и пугать девочек громким криком и длинным хоботом. Он преследовал более важные цели. Как только в душевую заходила новенькая, этот Амурчик проскальзывал следом, раздевался и лез под струю.
«Привет, потри мне спинку!» — Перед обнажённой девочкой, стоящей в пузырьках мыльной пены, возникало самое невинное, какое только могло быть, и добродушное татарское лицо. Девочка взвизгивала от неожиданности и, прикрывая мочалкой то одну, то другую… части своего тела, возмущённо вопрошала: «Что вы здесь делаете?! Что вы себе позволяете?!»
— А че такого? — косил под лоха Артур. — Я даже не понимаю, что тут такого. Ну, сложно вам, так не трите.
Играл он хорошо. Девочка даже терялась: «Но сегодня ведь женский день. Или… я что-то перепутала?»
— Какой день? — Артур смеялся минуты две с половиной, а потом, как маленькому ребёнку, принимался ей все объяснять. — Девушка, вы с первого курса, что ли? Ну тогда ясно. Вы, наверное, читаете эти бумажки и верите во все, что там написано? Нет, девушка, это просто так написано. Здесь уже никто никого не стесняется. Все свои… Потрите мне спинку, пожалуйста. И вот здесь ещё.
Так спинка за спинкой, и девочка оказывалась втянутой с сексуальные игры с продолжением. Порой ему удавалось проделывать этот номер даже с двумя или с тремя одновременно. Жаль только, работал Артур всегда в одиночку, и никого из нас не брал на эти водные процедуры.
Да и вообще, он являлся уникальным человеком. Ничего не стоило, например, проверить, есть ли он в общежитии. Бралась бутылка водки, открывалась и ставилась на стол. Если через пять минут этот сексуальный террорист не появлялся, значит, его в общежитии не было. Можно смеяться, говорить, что это фантастика и просто совпадения, но факт есть факт. Артур шёл на водку. На каком бы этаже вы её ни открыли, пусть бы даже в самой дальней угловой комнате за туалетом, как совершенно случайно появлялся ОН и говорил: «Простите, а такой-то здесь живёт?»
С Артуром мы подружились. Ведь его артистизм проявлялся не только под душем. Однажды, сидя на скамейке Летнего сада, мы придумывали, как нам заработать, и решили, раз мы артисты — будем зарабатывать на искусстве. Пусть хотя бы и на улице. Мы вспомнили все песни о траве, которых в репертуаре певцов прошедшего времени было до жути, и сделали из них «наркоманское попурри». Сшили себе костюмы, чтобы публика при одном взгляде на нас тормозила, видела, что это настоящие бродячие музыканты, и вышли в подземный переход. Он — с гитарой. Я — с бубном.