— В самом деле? — спокойно осведомилась она, нажав на рычаг. — Автомат шумно забормотал, и горячий кофе полился в маленькие чашки. — В клубе дела идут хорошо, вот я и счастлива. Что-нибудь еще?
Микки со строгим выражением на лице подвинул к себе чашки.
— Нет. Сколько с меня?
Марионетта закусила губу. Она вела себя слишком резко. Он пришел в клуб, старается быть дружелюбным, а она отпугивает его своей холодностью.
— За счет заведения, — тихо произнесла девушка.
Внезапно осмелев, Микки взглянул на нее.
— Ты не придешь и не посидишь со мной, когда Марио начнет петь? — спросил он. И, заметив ее колебания, поспешно добавил: — Ты ведь знаешь, никто не подходит к стойке, когда Марио поет…
— Кончай болтать! — Молодой человек в галстуке из очереди начал проявлять раздражение. — Вот-вот начнут!
— Я приду через минуту, — крикнула Марионетта Микки под барабанную дробь, означающую, что музыканты сейчас заиграют.
Марио уже пел четвертую песню, балладу, когда ей удалось наконец освободиться и с чашкой кофе в руке проскользнуть в полумраке вдоль стены к столику, где сидел Микки Энджел. До этого она все прибирала и вытирала. Обычно Марионетта занималась уборкой, когда клуб пустел. Она лишь частично призналась себе в причине, по которой изменила заведенный порядок: возможно, сегодня кто-то предложит проводить ее домой по темным улицам Сохо. Ведь Марио придется задержаться, чтобы упаковать все оборудование, и в порядке исключения он сам все здесь закроет…
Марионетта тихонько присела за столик и, пока брат пел, встретилась в полутьме взглядом с Микки, ощутив приятное тепло и надежду. Может быть, здесь, в колеблющемся мерцании свечи, вставленной в бутылку из-под кьянти, вдалеке от безжалостного дневного света, Микки посмотрит на нее и увидит не только шрам.
Песня окончилась, и все бурно захлопали. Популярность Марио росла с каждым днем, и это гарантировало клубу постоянный приток новых посетителей. Марионетта огляделась и заметила группу студентов из художественной школы Святого Мартина. Они о чем-то спорили на лестнице и не обращали внимания на «охранника», недовольно поглядывающего на них из-за стакана виски. Несколько хористок из местного казино заканчивали пить кофе, готовясь отправиться по домам в Кенсингтоне и Бейсуотере. Художница Сюзанна Менлав развалилась на стуле за соседним столиком, наблюдая за происходящим через алкогольную пелену с неизменной сигаретой в зубах. Сидящие напротив американские туристы громко хлопали, а пара матросов вопили в соседнем углу, выражая свой восторг, видимо, не столько пением Марио, сколько сидящими неподалеку хористками. Самое главное — клуб был полон. Возможно, здесь сыграли свою роль фестиваль Британии и открывшаяся ярмарка в районе. Но так или иначе, люди перебрались через реку на южный берег и оказались в Сохо, привлеченные экзотикой ночной жизни.
Микки Энджел потянулся через стол к Марионетте с напряженным выражением лица. Марио тем временем готовился начать новую песню.
— Твое имя, Марионетта, что оно означает? Или это женский вариант имени Марио?
Девушке захотелось улыбнуться, и она прикрыла рот ладонью.
— Нет, — сказала она, — ни в коем случае! — И показала в сторону стойки. — Видишь, рядом с полкой висит кукла?
Он кивнул.
— Это la marionetta, [26] — объяснила она. — По-итальянски — кукла.
— Но почему?..
Она покачала головой, не желая продолжать объяснения. Тут Марио запел. Его баритон заставил умолкнуть смех и болтовню.
«Не спрашивай меня, откуда мне знать, почему любовь моя к тебе вечна…»
Когда Марио пел, он преображался. Трудно было поверить, что густой, чувственный голос, который эхом отдавался от стен крохотного подвала, принадлежал надоедливому, болтливому юноше, целыми днями донимавшему Марионетту. Слушая песню, она, как и все остальные, сидела, не шевелясь.
«Я отвечу тебе, что я чувствую это своим сердцем…»
Микки Энджел легонько дотронулся до нее. Она повернулась к нему и увидела, что он подталкивает к ней бумажную салфетку, не отрывая при этом глаз от музыкантов на сцене. Удивившись, Марионетта взяла салфетку и развернула ее. Там было что-то написано. Девушка наклонилась поближе к свече, чувствуя, что Микки внимательно наблюдает за ней уголком глаза. Она начала вслух разбирать слова:
— «Отелло», театр Сент-Джеймс. У меня есть два билета на четверг. Пойдем? Играет Орсон Уэллс.
Марионетта снова перечитала записку, не веря своим глазам. Микки Энджел приглашал ее на свидание. Она взглянула на него, но он сделал вид, что целиком поглощен пением Марио.
Ей захотелось плакать. Она не смела признаться самой себе, что именно об этом мечтала, что вид Микки, нервно спускающегося по ступенькам в клуб три недели назад, возродил те сумасшедшие мечты и фантазии, которые, как ей казалось, она похоронила в тот вечер, когда Уолли Уоллас порезал ей лицо бритвой. Девушка с тоской искала признаки того, что она небезразлична Микки, а его неожиданное появление в клубе не случайность и не простой интерес музыканта к работе своих коллег к новом клубе в Сохо. И нашла — Микки пригласил ее в театр. Хотя такое случается с другими каждый день, но не с ней! Марионетта снова посмотрела на каракули на салфетке, стараясь не расплакаться. Как сказать ему, что она не сможет пойти? Как бы ей этого хотелось! Дедушка умирал. Немыслимо было идти в театр. Да и отец не позволит дочери отправиться вечером в театр с незнакомым молодым человеком.
Песня закончилась. Питер Трэвис наклонился вперед, вызывая Марио на бис. Микки посмотрел на Марионетту.
— Мне очень жаль, — произнесла она, — но я не могу.
Он забрал у нее салфетку.
— Проехали, — заметил парень, швырнул салфетку в пепельницу, вытащил сигарету и с безразличным видом закурил.
— Но я хочу объяснить…
Он бросил в пепельницу вслед за салфеткой еще и зажженную спичку, устроив там маленький костер. Огонь ярко вспыхнул, но быстро погас. Микки с обидой взглянул на нее.
— Тогда валяй. Объясняй.
Но не успела она открыть рот, как раздался возглас:
— Салют, Микки! Мне сказали, что ты здесь. Возьми мне капуччино, пока не началась следующая песня, ладно? — Это была Вики, та самая блондинка, которую Марионетта видела в клубе «Черная кошка». Она с хозяйским видом чмокнула Микки в щеку и уселась на стул рядом с Питером Трэвисом. — Привет, Питер… а это кто? Она приветливо посмотрела на Марионетту через стол. — У тебя новая подружка? — Губы накрашены помадой цикламенового цвета, под цвет блузке, заправленной в обтягивающие черные брюки.
Несмотря на свое новое платье, Марионетта чувствовала себя рядом с ней простушкой. Она встала и вежливо ответила:
— Нет, я лишь работаю здесь. Так вам капуччино? — И она, отойдя от стола, ретировалась в безопасность своей стойки, с трудом сдерживая слезы злости. А еще мечтала прогуляться домой при лунном свете!
Она кое-как проработала остаток вечера, изо всех сил стараясь не смотреть на столик, за которым сидели Микки, Питер и Вики, беседуя, как закадычные друзья. Марионетта старалась не замечать, как Вики кладет руку Микки на плечо, как он смеется, когда его собеседница что-то шепчет ему на ухо. Наконец стрелка часов подобралась к цифре два, оркестр начал укладывать инструменты, и посетители один за другим потянулись к двери, Марионетта тоже поспешила на улицу. Прислонившись к холодной пожарной лестнице и вдыхая густой летний воздух, она позволила слезе сбежать по щеке. Теперь Энджел может пойти в театр с Вики. Ведь совершенно ясно, что она — вроде его подружка. А если даже и нет, то Вики не стала бы возражать. Скорее всего, он пригласил Марионетту на спектакль лишь из жалости, понимая, что она никуда не выходит и вообще ничего не видит.
Вдруг девушка услышала за спиной негромкий звук, и мимо нее скользнула маленькая темная тень. Белла, кошка, живущая в кафе. Марионетта наклонилась, подняла ее и зарылась лицом в пушистый мех.
—
[28]Когда она бормотала эти слова молитвы, то обнаружила, что думает не о неизбежном путешествии деда в Царство Небесное, а о том, где сейчас бродит в вечности душа Сильвии… «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века…» Месса не принесла Марионетте утешения, на которое она надеялась, не успокоили ее и слова, сказанные на прощание отцом Джозефом.