Она прошла в ванную комнату, где, включив свет над зеркалом, уставилась на свое отражение. Отросшие рыжие волосы беспорядочно падали ей на лицо, а глаза припухли от бесконечных рыданий. Потрогав пальцем потрескавшиеся губы, она включила кран и, набрав пригоршню холодной воды, ополоснула лицо. Вид у нее был ужасный. Но какое это имело значение? Кому до нее было дело? Существует ли на свете человек, который захотел бы теперь с ней общаться?
Раздался неожиданный звонок в дверь, и Даная осторожно выглянула из ванной, будто оттуда можно было увидеть того, кто в эту минуту находился снаружи. Никто не знал о ее местонахождении. Она не отвечала на звонки и не показывалась на улице со дня своего приезда домой. Еду ей доставляли на дом. Может быть, это звонит разносчик продуктов, который принес молоко и сок из маленького магазинчика напротив? В голове царила невообразимая путаница дат и дней недели.
Снова послышался звонок в дверь, который на этот раз трезвонил без остановки, так, как будто кто-то просто забыл оторвать свои пальцы от кнопки звонка. Пройдя на цыпочках по комнате, она стала подглядывать в замочную скважину входной двери. Обомлев, она отпрянула. Этого не может быть! Чтобы удостовериться, она снова припала к замочной скважине. Да, это был Вик! Нет, нет! Только не сейчас!.. У нее такой ужасный вид… она такая растрепанная… ей вообще не нужно с ним встречаться… Все равно он будет презирать ее так же, как и другие…
— Даная, открой дверь! — приказал Вик.
С минуту поколебавшись, она подчинилась ему, медленно отворив дверь, опустив при этом голову, словно преступник, ожидающий приговора.
— Милая моя Даная! — воскликнул он, потрясенный ее видом. — Что ты с собою делаешь? Господи Боже, Даная, зачем ты подвергаешь себя таким мучениям?
Он протянул руку, чтобы обнять ее, но она быстро отстранилась.
— Ты не захочешь со мной остаться, узнав о том, что случилось, поэтому уж лучше мне рассказать тебе все сейчас.
— Не стоит, — ответил он, покачав головой. — Мне все известно. Я знаю даже больше того, что мне следует знать. У меня для тебя записка от Галы-Розы.
Она резко вскинула голову и посмотрела на него испуганными зелеными глазами.
— Она просила передать тебе, что не считает тебя виноватой. Ты ни в чем не виновата, Даная. Причиной ее испуга был вовсе не вертолет, а какой-то несчастный случай в далеком детстве, который произошел при аналогичных обстоятельствах. Поэтому именно врезавшееся в ее память чувство страха стало причиной падения Галы с крыши. — Вик сделал шаг навстречу Данае, которая смотрела на него недоверчивым взглядом. — Я обещал ей сообщить тебе об этом, — сказал он. — Гала не успокоится до тех пор, пока не будет уверена, что тебе все известно. Даная, можно мне обрадовать Галу сообщением о том, что ты простила ее?
— Простить Галу? За то, что я чуть не убила ее? О Боже! — простонала Даная, пряча лицо в ладони. — Я думала, ее уже нет в живых…
— Гала-Роза жива и ожидает твоего звонка. — Приблизившись к Данае, Вик положил ей руки на плечи. — Ты слишком жестока к себе, Даная. И знаешь, ты слишком себя казнишь. Подойди ко мне поближе, моя маленькая, ну, иди же ко мне.
Позволь тебя обнять, сказать тебе, что все будет хорошо… Я никогда больше не расстанусь с тобой…
Уткнувшись носом в его грудь, Даная громко зарыдала. Вик не пытался воспрепятствовать вырвавшимся на волю эмоциям, и Даная, вволю наплакавшись, понемногу начала успокаиваться.
— Ну, а теперь, Даная Лоренс, — с нежностью в голосе сказал он, — иди умой лицо, я же пока попытаюсь сварить кофе в этой твоей чересчур уж чистой кухне, а затем нам с тобой нужно будет немного поговорить начистоту. Хорошо?
— Хорошо, — ответила она. И в эту минуту она была похожа на грустного, зареванного ребенка. Около двери ванной она снова спросила: — Вик?
— Да? — послышалось в ответ.
— Ты точно знаешь, что с Галой все в порядке?
— У нее дела идут на поправку, — ответил Вик. — Сейчас все беспокойства только по поводу тебя. Твои друзья — Джесси-Энн, Каролина, Гала — помнят о тебе, Даная.
Лицо Данаи озарилось лучезарной улыбкой надежды.
— Так, значит, несмотря на мой поступок, у меня по-прежнему есть друзья?
— Ты не совершала никаких проступков, исключая тот факт, что валяешь дурака, — ответил он. — А сейчас иди умойся и расчеши свои волосы…
— Вик?
— Да?
— А зачем ты приехал?
— Зачем приехал? А ты как думаешь? Да потому, что я люблю тебя. Возьми себя в руки, Даная Лоренс, нам надо с тобой поговорить.
Она шла в ванную с таким чувством, словно освободилась от самой тяжелой в мире ноши. Гала-Роза выздоравливает, а Вик рядом с ней. И он любит ее. Лицо, отразившееся в зеркале ванной комнаты, все еще было припухшим и красным, но в глазах появилось совершенно иное выражение. Это были глаза женщины, которая вдруг почувствовала вкус жизни и желание любить.
ГЛАВА 35
Джесси-Энн с радостью отправилась в офис, потому что и ее, и Джона слишком пугала тишина заброшенной, будто вымершей гостиницы «Карлайл». Агентство по найму разыскивало новую няню, но на этот раз Джесси-Энн знала, кто именно ей нужен для этой работы и что она не согласится ни на какие другие варианты. Помимо прочего, она должна быть уверена в том, что Рашель Ройл будет держаться подальше от Джона, потому что Джесси-Энн постарается не выпускать своего сына из поля зрения. Сейчас он был рядом с ней и играл с разноцветными кнопками для бумаги, со счастливым видом вырывая листы из блокнота и совершенно не обращая внимания на дорогие новые игрушки, которые она поспешила накупить ему. Конечно же, она понимала, что дом моделей был неподходящим местом для ребенка, но ведь она только забежит сюда.
Возле дверей офиса Джесси-Энн стояла мило улыбающаяся Лоринда.
— Входи, — пригласила ее Джесси-Энн, переводя взгляд с висевшего на стене бюллетеня книжных поступлений.
— Я просто хотела сказать… Может быть, я могла бы что-то сделать для вас, я очень хочу помочь вам, Джесси-Энн. Просите меня о чем угодно. Однажды вы мне очень помогли, а теперь я хочу отплатить вам за эту услугу.
— Спасибо, Лоринда, — пытаясь выдавить улыбку, ответила Джесси-Энн, в душе желая, чтобы девушка пореже раздражала ее своими просьбами, потому что она ощущала на спине мурашки каждый раз, когда видела улыбку Лоринды.
— Я могу вам помочь, — повторила Лоринда, уставившись взглядом своих черных глаз на Джона. — Я буду сидеть с ребенком в любое удобное для вас время, как делала это в Спринг-Фоллсе. Понятно же, что вы будете слишком заняты этим… — И она, в смущении отведя глаза, добавила: — Адвокатами и другими вещами, и мне кажется, не стоит таскать за собой ребенка в такие места.
Джесси-Энн старалась убедить себя в том, что девушка просто хотела оказать ей любезность.
— Большое спасибо, — ответила она, — но мне бы хотелось, чтобы Джон все время находился со мной.
Ей не хотелось подробно рассказывать Лоринде о причине такого решения, хотя она не сомневалась в том, что Лоринда уже была в курсе всего, что произошло с ней.
— Понимаете, — снова заговорила Лоринда, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, — я просто подумала о том, как долго придется ребенку париться в помещении. Мне кажется, в «Имиджисе» ему просто нечем заняться и очень скоро здесь все надоест. Как вы отнесетесь к тому, что я возьму его с собой на прогулку? В парк или, знаете… на ту улицу, где магазин игрушек? Или еще лучше, свожу Джона в зоопарк?
— Еще раз большое спасибо, — ответила Джесси-Энн. — Я очень ценю твое участие и обязательно подумаю об этом.
Не успела Лоринда закрыть за собой дверь, как улыбка мгновенно исчезла с ее лица, которое теперь было перекошено злобой и печатью крушения всех надежд. Не заметив выходившую в этот момент из офиса Каролину, Лоринда случайно столкнулась с ней.
— Извини, — сказала она, отвернувшись.
Каролина с удивлением посмотрела ей вслед, пытаясь угадать, что произошло? Может, случился какой-то скандал? Но из-за чего? Счета? Неужели у Лоринды существуют какие-то трудности в общении с Джесси-Энн? Она колебалась, глядя на закрытую дверь офиса Джесси-Энн, раздумывая, стоит ли зайти к ней и поинтересоваться тем, что случилось, но, взглянув на часы, поняла, что уже опаздывает на назначенную встречу в агентстве Николса Маршалла. Что бы ни произошло между ними, придется немного повременить с выяснениями.
Громко хлопнув за собою дверью туалета, Лоринда подошла к ряду раковин. Бросив сумку на стул, она увидела в зеркале перед собой отражение собственного перекошенного злобой лица. Трясущимися пальцами она пыталась разгладить морщинки и низко опущенные уголки губ. А она-то думала, что легко справится с поставленной задачей! Узнав, что няню уволили и Джесси-Энн сама взялась подыскать замену, Лоринда решила, что наконец-то настал долгожданный момент. Все шло по плану, и если она проявит немного смекалки, то Джесси-Энн собственноручно поручит ей присматривать за Джоном. Была готова новая квартира, в уголке которой стояла новая маленькая детская кроватка, в которой будет спать Джон с красивыми игрушками, которые позабавят малыша. Она даже запасла в холодильнике все, что, как ей казалось, очень любят маленькие дети. Нужно сохранить мальчика в целости и сохранности до тех пор, пока она не отомстит Джесси-Энн. А затем, отдав малыша Харрисону, она сама, как и подобает доброму ангелу-хранителю, присоединится к их маленькой компании. Часто имея дело с математическими вычислениями, она была знакома с законом средних чисел, поэтому допускала, что может случиться всякое, что повлечет за собой нарушение симметрии хорошо разработанного ею плана, и тогда нужно будет принести в жертву маленького Джона. Но ей очень не хотелось причинять боль Харрисону такой неприятностью. «Нечего сентиментальничать по этому поводу, — предупредила она себя, не отрывая черных глаз от зеркала, — хотя бы потому, что ты любишь Харрисона Ройла! Помни о том, что Джон является не только частицей Харрисона, но и Джесси-Энн тоже, и согласно все тому же закону средних чисел, он тоже унаследует черты ее дьявольской натуры».
— Привет, Лоринда! — В дверях показалась Анабель, самая первая модель Гектора, которая стала теперь одной из звезд «Имиджиса». — Господи, — глотая воздух, сказала она, — мне срочно надо покурить, а это единственное укромное место, где Джесси-Энн не сможет меня найти. — Проталкиваясь к раковине и доставая из кармана пачку «Мальборо», она взяла в свои длинные, аккуратно наманикюренные пальцы сигарету и начала пускать струи сигаретного дыма. — С тобой все в порядке, Лоринда? — спросила она, с удивлением глядя на девушку, которая выглядела чрезвычайно бледной и какой-то странной.
Засунув руки в карманы свитера и отвернувшись от зеркала, Лоринда резко ответила:
— У меня все в порядке, просто я немного устала, вот и все.
— Слишком много проводишь бессонных ночей, — поддразнивала ее Анабель. — С этим немедленно надо кончать, Лоринда, потому что это обычное баловство. — Затянувшись, она закашлялась, а потом снова принялась пускать дым. — Бог мой, нужно срочно бросать эту привычку: знаю, что это надо непременно сделать, иначе курение окончательно погубит меня.
Держа руку в кармане, Лоринда сжимала в ладони холодный металлический ключ — ключ от ее собственной квартиры. До завтра Джесси-Энн может найти новую няню, и тогда слишком поздно будет что-то делать… Больше она не станет ждать. Нужно сегодня же увезти Джона. Не говоря ни слова, она прошла мимо Анабель с маской презрения на лице.
— Эй, извини! — крикнула ей вслед Анабель. — Я же просто пошутила, я вовсе не думала обижать тебя, Лоринда. — Анабель глядела удивленными глазами на плотно закрывшуюся за ушедшей Лориндой дверь. — Во дает! — нервно бормотала она. — Ведь я же только пошутила.
«Вот это денек», — подумала Джесси-Энн, устало плюхнувшись в кресло. Уже пять часов вечера, а работа в самом разгаре, в каждой студии толпился народ, и «Имиджис» напоминал пчелиный улей, переполненный манекенщицами, фотографами, посыльными.
Здесь царила более напряженная, чем в присутствии Данаи, атмосфера, и это во многом объясняло то, как вела себя Даная до случившегося… Она всегда старалась уладить все конфликты между сумасбродной Шейлой и Орсоном Уэллсом, вечно бегающим по студиям и орущим, что все не так и ничто не вселяет в него надежды.
«Надежды, — повторила про себя Джесси-Энн, — каждый понимает это слово по-своему». На что надеялась она, выходя замуж за Харрисона? Было ли у нее другое, кроме надежды, чувство, гарантирующее долгую и крепкую любовь? Да, было, потому что она все еще до безумия любила Харрисона. Было бы куда лучше, если бы она охладела к нему, по крайней мере, не было бы в сердце такой щемящей тоски. Она ошибалась, думая, что бурный рабочий день поможет ей забыть о собственных печалях и горестях. Даже в моменты приятного времяпрепровождения за заполнением заказов и счетов, а также проверки состояния дел в других студиях она не могла отключиться от своих неприятностей. Каждый раз, когда ее взгляд падал на голубоглазого темноволосого Джона, сердце сжималось от боли.
Ее сын спал на софе с белой твидовой обивкой, вытянув тонкие, маленькие ножки с острыми коленками и подперев крошечным кулачком щеку. Одному Богу известно, как сильно она любила этого малыша, который с самого рождения не переставал являться для нее источником беспредельной радости. И сейчас, по прошествии двух лет, он был для нее не только ребенком, но и замечательным другом. Джон рос очень умным мальчиком, проявлявшим любознательность к окружающему миру, и быстро схватывал то, что было недоступно пониманию более взрослых детишек. Он всегда чувствовал ее настроение, даже когда она притворялась, надевая маску благополучия и довольства, а когда начинала сердиться и давать волю своим чувствам, он смотрел непонимающим взглядом, а затем, как бы успокаивая ее, протягивал к ней свои маленькие ручки и говорил: «Я люблю тебя, мама». Глядя на Джона грустными глазами, она думала, что в хорошее время он бы играл с другими малышами под няниным присмотром, а вместо этого сидит теперь и играет сам с собой в пустом офисе. Джон быстро привык к произошедшим в его жизни изменениям, неотступно следуя за ней по студиям, восхищаясь видом оборудованных телефонами и компьютерами комнат. Но сегодня утром он спросил свою мать, скоро ли он увидится с папой и можно ли ему написать письмо, после чего, зажав в руке авторучку, он с помощью Джесси-Энн нацарапал аршинными буквами послание следующего содержания: «Дорогой папочка, я скучаю по тебе и люблю тебя. Джонни». С чувством гордости Джон наблюдал за тем, как Джесси-Энн вложила перепачканное чернилами письмо в конверт, запечатав его и даже позволив ему приклеить почтовую марку.
— Мы опустим это письмо сегодня вечером по дороге домой, — пообещала она ему, хотя, судя по всему, вернуться домой они должны были нескоро. Возникли небольшие проблемы в третьей студии, и по причине отсутствия в дневное время Данаи и Каролины ей самой пришлось решать возникшие проблемы. Бросив беспокойный взгляд на Джона, она подумала, как бы сделать, чтобы не разбудить спящего ребенка и одновременно заняться делами.
— Джесси-Энн, — обратилась к ней появившаяся в дверях с кипой бумаг Лоринда. — Я хотела бы отдать вам на подпись эти документы до своего ухода с работы. — Грустно-задумчивый взгляд ее холодных глаз остановился на спящем в уголке софы ребенке.
— О, Лоринда! — с облегчением воскликнула Джесси-Энн. — Можно тебя попросить об одной услуге? Мне нужно отойти в третью студию на пять-десять минут, максимум — пятнадцать. Не хотелось бы тревожить ребенка, который так сладко спит. Побудь с ним вместо меня, я обещаю, что долго не задержусь.
На мертвенно-бледном лице Лоринды заиграл румянец, и она, положив на стол Джесси-Энн бумаги, присела на софу рядом с Джоном.
— Можете не волноваться, — сказала она спокойным тоном. — Делайте свои дела, Джесси-Энн.
— Ты просто ангел, Лоринда! — крикнула Джесси-Энн, собираясь покинуть комнату. — Тогда я пробуду в студии ровно столько времени, сколько понадобится, чтобы разобраться с делами. Сегодня предстоит урегулировать вопрос с моделями, а больше у меня нет никаких планов на сегодня! Спасибо тебе огромное, Лоринда!
Подождав, когда стихнут в коридоре шаги спускающейся по лестнице Джесси-Энн, Лоринда прошла по коридору, а затем осторожно выглянула вниз, в лестничный пролет. Из открывшейся двери расположенной внизу студии послышались звуки музыки, а когда дверь закрылась, Лоринда, выждав несколько минут, стала прислушиваться, нет ли кого поблизости. Из близлежащих офисов не доносилось ни малейшего звука. Было половина шестого, и работники службы приема гостей а также секретари давно ушли домой. Вернувшись в офис Джесси-Энн, Лоринда с минуту смотрела на спящего ребенка. «Он все такой же милый, безобидный ребенок, — подумала она, — каким был тогда, вечером в Спринг-Фоллсе, когда заплакал, а я, взяв его на руки, баюкала до тех пор, пока мы оба не уснули».