Отец Дэниела поприветствовал Эрин и покачал головой.
— Вы так молоды для такой сложной работы, — сказал он, бросив на Дэниела многозначительный взгляд.
— Я думала о том же самом, — сказала Эмма. — В чужой стране может быть очень одиноко. Вы должны пообедать у нас. Я в ближайшее время позвоню Дэниелу, и мы договоримся о времени.
— Спасибо, — еле успела произнести пораженная Эрин, как Дэниел увел ее.
Взяв два бокала шампанского, один из них он поднес к губам Эрин.
— Пей до дна. Имея отца министра иностранных дел, ты наверняка встречала много известных людей.
Эрин сделала быстрый глоток, потом еще один,
— Встречала, — подтвердила она. — Но твоя семья такая удивительно добрая. Твои мать, отец, брат… всех их действительно заботит твоя судьба, они так любят тебя, и видно, что и ты их очень любишь. Откуда у тебя столько сил, чтобы покинуть их и уехать в Алтарию?
Дэниел отвел взгляд. Не подозревая, она затронула самое больное, что он тщательно скрывал. Больше всего его беспокоила мысль о том, что ему придется жить далеко от людей, которым он мог доверять, в месте, где он не был уверен ни в ком. Он встретился с ней взглядом.
— Я решил уехать, чтобы показать, насколько ценю наши семейные узы. Ничто не изменит их, ни титулы, ни океаны. Ничто.
Глаза Эрин повлажнели, и она отвернулась.
— Скажи это вслух, — попросил он.
— Прошу прощения? — Эрин удивленно посмотрела на него.
— Скажи, о чем ты думаешь.
— Пытаюсь представить, каково это — иметь такую семью, как у тебя, разделять такую сильную любовь.
— Разве твои отношения с отцом не такие же?
Он посмотрел ей в глаза и на какую-то долю секунды увидел в них такую тоску, что невольно замер. Эрин тут же отвела взгляд.
— Конечно, — прошептала она, но слова были произнесены слишком поздно и звучали неубедительно.
Дэниел залпом допил остатки шампанского и взглянул на ее опущенное лицо.
— Ты плохо справляешься со своей работой, — сказал он.
Она тут же подняла голову.
— Прошу прощения?
— Ты должна сделать этот бал терпимым.
— Я так до конца и не поняла, как, — сказала она и отпила еще один глоток шампанского. — Что тебе обычно больше всего нравится делать на таких балах?
— Придумывать, как бы пораньше уйти, — улыбнулся он. — А что тебе обычно нравится делать на балах?
Ее губы тронула улыбка.
— Я пытаюсь угадать начинку закусок и иногда танцую вальс.
— Давай начнем с еды, — сказал он, ведя ее к столам, заставленным едой. — Я не особый поклонник вальса.
— Но ты должен уметь танцевать вальс, — сказала она твердо. — На многих мероприятиях ты должен будешь танцевать первый танец.
Они подошли к столам, и Дэниел выбрал закуску. Он уже поднес было ее ко рту, но Эрин остановила его.
— Игра состоит в том, чтобы отгадать начинку перед тем, как взять ее в рот, — сказала она и посмотрела на маленький пирожок. — Я думаю, там крабы и грибы.
— Согласен, — кивнул головой Дэниел.
Она посмотрела на него и недовольно вздохнула.
— Ты должен предположить что-нибудь другое.
— Давай проверим, права ли ты, — Дэниел поднес закуску к ее рту.
Ее глаза расширились от удивления, но тем не менее она открыла рот. Дэниел увидел, как она откусила кусочек пирожка, и почувствовал волнующее возбуждение. Ее старания быть во всем превосходной сводили его с ума. Ему хотелось подразнить Эрин. Он хотел, чтобы она распустила волосы, хотел сделать так, чтобы она засмеялась, и еще зацеловать ее, чтобы размазать помаду по этим аккуратно накрашенным губам.
Ему приходилось повторять себе, что Эрин всего двадцать два, что она на двенадцать лет его моложе:
Она проглотила закуску и облизнула губы, отчего Дэниел снова почувствовал приступ возбуждения. Один взгляд на ее розовый язычок вызывал в его сознании запретные мечты.
— Определенно краб и грибы, — сказала она. — Я выбираю следующий пирожок. — Она охватила взглядом стол и показала на поднос с десертами. — Твоя очередь отгадывать.
— Это просто. Слоеное сдобное тесто, — сказал Дэниел.
— Но внутри может быть что угодно, — сказала она. — Что внутри?
Дэниел взял одно из пирожных и внимательно посмотрел на него.
— Они напоминают мне тебя. Так легко увидеть то, что снаружи, но я не перестаю спрашивать себя, а что же внутри, — сказал он, ища ее взгляд.
Эрин отвернулась, как будто не хотела, чтобы он увидел слишком много.
— Я не такая уж и сложная натура, — прошептала она, затем снова взглянула на него. — Ты увиливаешь от ответа?
— Ириски, — сказал он и поднес пирожное к ее рту.
Она открыла рот и съела маленькое пирожное.
— Откуда ты знал, что в нем будут ириски?
— Информация из секретных источников. Мой отец обожает ириски. Работники, ответственные за составление меню, стараются сделать ему приятное.
— А что ты любишь больше всего?
— Разнообразие, — сказал он и заметил идущего в их сторону журналиста. — Я вижу человека с розой. Давай уйдем отсюда.
Дэниел провел ее в маленькую темную комнату и закрыл двери. Из окон в комнату попадал свет городских огней, музыка оркестра проникала через колонки, установленные под потолком.
Кроме музыки единственным звуком, который слышала Эрин, был звук ее колотящегося сердца. Она находилась наедине с Дэниелом Коннелли! Правда, она и раньше бывала с ним наедине, но покров формальности всегда защищал и успокаивал ее. Сегодня же Дэниел настоял на том, чтобы оставить формальности, и относился к ней скорее как к спутнице на свидании, чем как к подчиненной. Скорее как к женщине, чем как к преподавателю этикета.
Она услышала первые аккорды знакомого вальса, и ей пришла спасительная идея.
— Это вальс, — сказала Эрин. — Я могу научить тебя танцевать.
— Ты собираешься научить меня? — повторил он, беря ее руку и обвив другой рукой ее талию.
Его близость заставила девушку затаить дыхание, сквозь сознание промчался поток незваных мыслей. Она прочистила горло и направила взгляд на его левое плечо.
— Да, вальс танцуется на счет три. Раз-два-три. Раз-два-три. — После многих лет тренировок ее ноги двигались автоматически. Слава богу. Она продолжала считать, и он медленно двигался за ней. Еще до того, как она осознала это, он уже вел ее.
Эрин посмотрела на него с подозрением.
— Я думала, ты не танцуешь вальс.
— Я сказал, что я не особый поклонник вальса, — сказал он. — Неужели ты всерьез полагаешь, что Эмма Розмэри Коннелли позволит своему первенцу пропускать уроки танцев, даже если он вместо них с большим удовольствием поиграл бы в футбол?
Она представила себе маленького Дэниела, тщетно протестующего против уроков танцев, и улыбнулась.
— Думаю, нет. Но на самом деле для человека, который не любит танцы, ты вальсируешь достаточно хорошо.
Музыка стала медленнее, вместе с ней замедлил движения и Дэниел. Выражение его лица заставило сердце Эрин учащенно биться. Он приблизил свое лицо к ее лицу и прошептал:
— Может быть, мне просто нужен был другой партнер по танцам?..
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Я знаю, для моего переезда предстоит проделать еще очень много работы, — сказал Дэниел своему брату три дня спустя, сделав еще одну поправку в новом маркетинговом предложении для компании Коннелли.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Бретт.
Не в силах больше сидеть, Дэниел вскочил, борясь с охватившим его нетерпением. Он устал от чувства какой-то разорванности между двумя мирами.
— Я имею в виду, что видимость приличия становится все тоньше. Если бы я сам организовывал свой переезд, то давно бы был в Алтарии. Я до сих пор не получаю нужную мне информацию от отца Эрин, министра иностранных дел. Такое чувство, будто кто-то вставляет мне палки в колеса.
Бретт бросил на него внимательный взгляд.
— Ты ведь знаешь, что не сможешь изменить все за один день.
— Знаю, но, пока не получу всей необходимой информации, я не могу ничего делать.
Бретт медленно кивнул головой.
— Твое восшествие на престол тут же попадет в новости.
Дэниел глубоко вздохнул. Он знал, что его жизнь встанет с ног на голову, как только журналисты узнают о том, что он вступает на трон.
— Это будет частью моей работы. Так же, как и весь этот королевский этикет, которому меня пытается научить Мисс Совершенство Эрин.
Дэниел поднял взгляд и увидел, что Мисс Совершенство как раз стоит за спиной его брата. По ее лицу он понял, что его слова глубоко задели девушку.
— Давай закончим, с этим позже, — сказал Бретту Дэниел. — Привет, Эрин.
— О, — Бретт кивнул. — До скорого. Держи меня в курсе. Привет, Эрин, — сказал он, почти выбегая.
— Ваше Высочества, — прошептала она ему в спину. — Ваше Величество, — в голосе Эрин слышались ледяные нотки. — Прошу прощения. Возможно, Вы забыли, что мы договорились встретиться перед ланчем.
— Я действительно забыл об этом, — подтвердил Дэниел и закрыл за ней дверь. — Я обидел тебя и прошу прощения.
— О, нет, сир, — она замахала рукой. — Моя задача в том, чтобы представлять перед Вами наилучший пример, и Вы, безусловно, правы в Вашем мнении. Жаль, что мне не удалось передать Вам важность традиций и королевского этикета.
Спокойный голос Эрин ранил его совесть, будто нож. Почему у него не исчезало чувство, что он только что ударил беззащитного щенка?
— Ты права. Я не уделяю традициям такого же внимания, какое уделяешь им ты. И мне очень жаль, что я оскорбил тебя. Нам нужно заключить перемирие.
— Перемирие, сир? — повторила она с сомнением в голосе.
— Мы ничего не добьемся, если не будем говорить на одном языке. Я постараюсь понять, почему этот королевский этикет так важен, если ты постараешься придумать, как перенести часть моего мира в Алтарию.
— Я не совсем понимаю, что Вы имеете в виду, — ее брови удивленно взметнулись вверх.
Дэниел в раздражении бросил ручку на стол.
— Я имею в виду, что попытаюсь смотреть на вещи с твоей точки зрения, а ты с моей. По очереди.
— Но как мы сможем это сделать, сир? — Эрин нахмурилась. — Я слишком мало знаю о Вашей жизни.
— Тебе придется проводить со мной больше времени, и первым правилом будет — никаких больше «Ваше Величество» и «сир», только если мы не обсуждаем специально королевский протокол.
— Прошу прощения, сир, — она вздернула подбородок, — но мое обращение к Вам абсолютно корректно. Кроме того, Вы должны знать, что все в Алтарии будут обращаться к Вам таким образом.
— Только если я не прикажу им обращаться ко мне иначе. Правильно?
— Да, сир, — неохотно сказала она.
— Хватит говорить «сир»! Обращайся ко мне по имени, Дэниел.
— Хорошо… — она с заметным трудом не добавила обращение «сир» и взглянула на него. — Хорошо, Дэниел.
— Спасибо, Эрин. Завтра суббота. Я заеду за тобой около одиннадцати. Надень джинсы.
Эрин моргнула.
— У меня нет джинсов. В школах, где я училась, носить их было запрещено, и мой отец их не одобряет.
— Ну, школу ты уже закончила, и папочки тут нет, — сказал Дэниел, стараясь, чтобы в его голосе не было слышно раздражения. У него набралось уже слишком много причин испытывать раздражение по отношению к ее отцу. — Тебе нужны повседневные вещи, чтобы не выделяться там, куда мы пойдем. Купи несколько пар джинсов и все, что посчитаешь нужным, за мой счет.
В знак согласия она медленно и неохотно кивнула.
— Когда состоится наша следующая консультация по вопросу королевского этикета? — спросила она решительным голосом.
— После нашего завтрашнего похода, — сказал он, предполагая, что они квиты. Возможно, их поход не понравится Эрин так же, как он ненавидел уроки этикета.
На следующее утро Дэниел остановил свой спортивный автомобиль перед отелем Эрин, открыл дверцу и увидел, как она выходит через вращающуюся дверь. На ней были джинсы, очень милый свитер и обычное пальто, а волосы сверкающей волной падали на плечи.
— Доброе утро, Дэниел, — она посмотрела ему прямо в глаза, и он почувствовал упрек в ее взгляде.
— Доброе утро, Эрин, — он помог ей сесть в машину и поймал себя на мысли, что его внимание сосредоточилось на ее волосах. — Прекрасно выглядишь, — сказал он, выезжая на проезжую часть.
Она в удивлении подняла брови.
— Мой отец, наверное, отрекся бы от меня, увидев в таком виде.
— Твой отец настолько строгий или он боится, что ему придется отбивать от тебя мужчин?
— Отбивать от меня мужчин? — переспросила она с недоверием.
— Ага. Если ты будешь носить волосы распущенными и избавишься от синдрома совершенства, тебе придется отбиваться от них.
Эрин на минуту замолчала.
— Эта проблема передо мной еще никогда не вставала. Кроме того, мой отец вполне осведомлен о том, что я далеко не совершенна. Ты говорил, что в твоей семье силен соревновательный дух. Ты должен понимать, что значит стремиться к совершенству.
— Отец всегда учил нас, что стремиться к совершенству и делать все, что в твоих силах, это две разные вещи. Делать все, что в твоих силах, — значит признавать, что ты можешь сделать что-то, стремясь быть лучшим в пределах твоих сил. А стремление к совершенству заставляет тебя по меньшей мере выглядеть странно.
Эрин взглянула на Дэниела и с трудом удержалась от того, чтобы не вздохнуть.
— Тебе повезло, что ты вырос с родителями, которые так тебя поддерживали.
— Ты уже не раз повторяла это. Расскажи мне про свою мать.
Эрин переплела пальцы.
— Она умерла, когда я была совсем маленькой. Работа отнимала у отца почти все время, поэтому я провела большую часть своей жизни в школах-интернатах.
Несколько секунд Дэниел хранил молчание.
— Наверное, тебе было трудно.
Эрин почувствовала, как ее сердце сжимается: она не хотела, чтобы он жалел ее.
— На самом деле мне крупно повезло. Я получила самое лучшее образование.
Дэниел кивнул. Он завернул в узкий проулок за каким-то старым зданием и остановил машину.
— А где?..
Он взял ее за руки, посмотрел в глаза, и ее слова замерли у нее на губах.
— То, что ты не получила родительской поддержки, когда росла, еще не означает, что ты ее не заслуживала.
Ее сердце вновь сжалось от его слов, в которых была сила и в то же время нежность. Как будто бы он знал именно те слова, которые она всегда так хотела услышать.
— Дэниел! — крикнул подошедший к машине мужчина, прерывая миг, который, казалось, сблизил ее с Дэниелом более, чем когда-либо. — Открывай багажник.
Эрин недоуменно взглянула на Дэниела.
— Багажник? Чем мы собираемся заниматься?
— Здесь, в подвале церкви, бесплатная столовая. Местные рестораны жертвуют еду, в субботу утром я забираю ее, и мы раздаем ее нуждающимся.
Пораженная, Эрин смотрела на мужчин, разгружавших багажник машины.
— Ты занимаешься этим каждую субботу?
— Последние четыре года, — Дэниел вышел из машины и, обойдя ее, открыл дверцу со стороны Эрин и протянул ей руку. — Удивлена?
Эрин взяла его руку и вышла из машины.
— Не знаю, чего я ожидала, но никак не этого.
Их глаза встретились. Он провел рукой по пряди ее волос.
— Я люблю заниматься полезными делами.
Эрин почувствовала, как все внутри нее перевернулось. Ее отец будет совсем не в восторге от такой информации. Она освободила свою руку.
— Чем я могу помочь?
— Ты можешь просто посмотреть. Ты не обязана что-либо делать, — он взял огромный поднос с сэндвичами.
— Но я хочу помочь, — она поспешила за Дэниелом.
Он оценивающе посмотрел ей в глаза.
— Хорошо, но ты должна понять, что сегодня увидишь самых разных людей. Выпускников колледжей, бездомные семьи, алкоголиков и никаких высокопоставленных персон.
Немного оскорбленная его тоном, она нахмурилась.
— Я не сноб.
Он поднял темную бровь.
— А ведь я мог подумать и иначе, твое поведение могло обмануть меня.
— Может быть, я и строго придерживаюсь правил протокола, но я не сноб, — настаивала она.