Плюхаюсь в уже изрядно подтаявший сугроб и сверлю хмурым взглядом захлопнувшуюся дверь. Под руку лезут Чип и Дейла, вопросительно тявкая и радостно виляя пушистыми хвостами. Кляйн подходит ближе и снисходительно трется головой о мое плечо, подбадривая. Зябко передергиваю плечами и, обняв зазевавшегося котяру, притягиваю его ближе к себе. Холодно, черт возьми!
— Сапоги хотя бы дай! – для надежности запускаю в дверь попавшимся под руку камнем.
Через несколько минут в меня летят и сапоги, от которых я чудом уворачиваюсь, и даже сшитая из грубой кожи куртка на шнуровке.
В плане Ская есть изъян. Много изъянов. Откровенно говоря, это не план, а полная дурость. Только вот при его озвучивании меня не спрашивали, а ставили перед фактом, уверяя, что ничего страшного не случится. И в конце обязательно эта их коронная фраза: «Верь нам!» Счаз, разбежался, твари.
Показательно громко вздыхаю и, свистнув волчатам, огибаю дом, и направляюсь в сторону леса. По правде сказать, тут кругом лес, куда ни плюнь, так что выбор небольшой. Единственным аргументом является вскользь оброненная фраза сварога. Если Майн в свое время не врал, то там чуть дальше есть вторые врата, открывающие порталы в южном направлении. Сбегать я, понятное дело, не собираюсь, но раз уж мой поводок на время удлинили, то почему бы не сделать Скаю какую-нибудь гадость?!
Первый энтузиазм — идти напролом по так до конца и не растаявшему снегу, пропадает через час, и мне приходится выбираться на едва заметную тропу. Свароги чуть ли не хором просили и требовали, чтобы я не высовывался на открытое пространство, и будь я менее зол, то и дальше бы ползал по смеси из грязи и рыхлых сугробов. Опасности я не ощущаю, да и волчата, забегающие далеко вперед и периодически возвращающиеся ко мне с очередным трофеем в зубах, не выглядят обеспокоенными. Разве что Кляйн то и дело толкается лобастой головой в мое бедро, требовательно урча.
Дорогу я прекращаю запоминать после четвертой развилки, здраво рассудив, что если надо – сами найдут, а если нет, то… Сволочь внутри меня давно мечтает попутешествовать, посмотреть на мир, поискать приключений на свою задницу.
Тишина наступает внезапно, словно кто-то щелкнул тумблером, выключая разом все звуки. Я замираю, так и не сделав шаг, напрягаюсь, силясь уловить что-то, что позволит мне броситься наутек. Кляйн глухо рычит, хлестнув себя хвостом по боку, и бесшумно запрыгивает на ближайшее дерево. Потоптавшись на месте, но не дождавшись ничего, все-таки продолжаю двигаться дальше, теперь сходя с тропинки чуть в сторону, но не выпуская ее из виду.
Странные, мерзкие ощущения. Прислонившись спиной к стволу, сползаю на землю и закрываю глаза. Делаю глубокий вздох, успокаивая бешено колотящееся сердце. Внутренний зверь отзывается неохотно, настороженно. Ему не нравится сам воздух леса, будто в нем разлита отрава.
Идти вперед и верить, да, Скай?
Зрение прыгает со звериного на человеческое, а нос становится чувствительней, и только теперь я улавливаю едва заметную горечь людских костров, притаившуюся в водовороте запахов. Спроси меня, чем они отличаются от тех, что жгут свароги – не отвечу, просто знаю. Я не хочу идти в том направлении, но разобраться, в какой это стороне, не могу. Паника накатывает легкими волнами, заставляет нервничать и двигаться чуть более шумно, чем требуется.
Шагаю все быстрее, срываясь на бег. Уже не таясь, ломлюсь сквозь паутину тонких веток кустарника.
Пронзительный свист раздается откуда-то сзади и слева, подстегивая, как кнутом.
Поскальзываюсь и, не удержав равновесия, лечу в овраг. На мое счастье, на его дне был снег и прошлогодний ворох листьев, поэтому я отделался ушибами да испугом. Зато лежа на дне и отчаянно глотая воздух, понял, что меня просто загоняют в определенное место. Бесшумно приземлившийся Кляйн обеспокоенно тычется мордой мне в лицо, проходится горячим языком по щеке, оставляя мокрый след.
С неба начинает падать снежная, колючая крошка, что существенно ухудшает видимость. Прищуриваюсь и, вытянув ладонь, ловлю несколько горошин. Легкие отголоски магии щекочут нос. Выдыхаю сквозь плотно сжатые зубы и сажусь, отчего голова отзывается протестующим гудением. Осмотрев овраг, решаю не выбираться наружу, а пока идти по его дну. Поднимаюсь на ноги и двигаюсь вперед, упрямо сжимая руки в кулак.
По лесу разносится протяжный вой сварогов. Замираю на мгновение, напряженно вслушиваюсь.
И когда овраг начинает мелеть и больше не скрывает меня, я выбираюсь, окончательно испачкавшись в грязи.
Кляйн в очередной раз пропал, стоило на минуту отвернуться. Лес мне не знаком, и после краткой оценки местности, признаюсь сам себе, что заблудился.
Я слишком расслабился. От тихого треска за спиной я подскакиваю и торопливо оглядываюсь. Успеваю заметить мелькнувшую за деревьями человеческую тень и бросаюсь наутек.
Далеко не убегаю. Под ногами что-то громко щелкает, и в следующий миг нога взрывается болью. Падаю на землю, и от удара остатки воздуха вышибает из легких. Перед глазами вспыхивают цветастые круги. С губ срывается приглушенный стон. Что-то теплое стекает по коже. Над ухом щелкает второй капкан, лишь чудом не задевая меня, сработавший от того, что в него попала ветка.
Мне кажется, что по меньшей мере ногу отрезало, но, судя по тому, что отползти я не могу, конечность еще со мной и не все так трагично, как рисует воображение. Совсем близко раздаются шаги, и запахи металла и костра, преследовавшие меня последние часы, усиливаются.
Охотник так и не появляется. Только тишину леса разрезают непонятный шум и короткий, полный животного страха крик.
Легкие шаги рядом. Сначала мне кажется, что это лишь плод воображения, но усиливающийся запах крови не дает усомниться в правдивости происходящего. Все, на что меня хватает, это сесть. На поврежденную ногу я стараюсь не глядеть, боясь того, что увижу там.
Светлые волосы сварога вымазаны в чем-то красном, как и лицо, и руки. Я знаю, что это кровь, но сознанию куда проще об этом не думать. К горлу подступает тошнота, и я жмурюсь, задерживая дыхание.
— Светлоликий!.. – голос у Ская усталый, но довольный. – Эти капканы ставили лет пять назад.
Он присаживается передо мной и успокаивающе проводит пальцами по щеке, оставляя на коже красный след.
Повозившись, он разжимает капкан, освобождая мою ногу из плена, и помогает подняться. Идти я не могу, поэтому меня пересаживают на пенек. Меня все еще колотит.
— Все к-кончил-лось? – у меня стучат зубы.
— Да. Мы их поймали, — равнодушно произносит Скай, стискивает мои дрожащие пальцы в своих ладонях. Посмотрев на бледного меня, он принимается аккуратно ощупывать пострадавшую ногу. Судя по довольному хмыканью, перелома нет, то ли капкан не очень мощный был, то ли мне просто повезло.
— И? – так и не дождавшись продолжения, нетерпеливо уточняю.
— Агнер отвезет их в город и сдаст властям. – Встретившись с моим требовательным взглядом, Скай покорно расписал их судьбу чуть более подробно.
— Они посидят пару дней в тюрьме, заплатят штраф, и их снова выпустят на свободу.
— То есть вы их не убили? – облегченно выдыхаю.
— Конечно, нет, Тео. Мы же не звери. Попугали немного – это да, но раны точно не смертельные.
Красноречиво гляжу на вымазанного в крови альфу.
— Правильно, вы не звери, вы – сволочи! — отпихиваю от себя сварога и перебираюсь на самый край пенька, едва не свалившись. — Только вы могли придумать сделать из меня приманку!
— Тебе ничего не угрожало.
— Да? – я демонстративно подрыгал ногой, о чем тут же пожалел.
— Тебе просто «повезло».
Обиженно вздыхаю. Спорить с ними бесполезно, у них же это в крови заложено: я всегда прав, что бы ни случилось.
— Что теперь?
— Мы уйдем. Оставаться в деревне небезопасно, я не могу тебя контролировать постоянно. Ты… слишком неуправляемый.
«Тебе нужна тяжелая рука и жесткий поводок», — читается в синих глазах.
— Бросишь меня? О, хотя нет, не отвечай, я знаю все твои оправдания наперед. Наверняка это что-то пафосное и до жути бессмысленное. Угадал? По глазам вижу, что угадал! – угрожающе взмахиваю перед носом Ская пальцем. – Только знаешь что, хрен тебе! Либо ты терпишь меня до конца своих дней и не жалуешься…
Договорить мне не дают, целуют, обрывая на полуслове, и все, что мне остается – возмущенно мычать в чужой рот, до боли впиваясь пальцами в его плечи. Он проводит языком по моим губам и отстраняется, насмешливо щурясь. И мне в который раз за день хочется макнуть его головой в сугроб.
— Ты всегда будешь моим омегой. — Он присаживается рядом со мной, и я охотно приваливаюсь к его боку, украдкой вдыхая смешанный с кровью запах.
— Да. — Больше мне нечего ему сказать.
Звезд на небе много, но одна подчас
Лунная дорога выбирает нас
Все сомненья – тина, ты — один из ста
Мальчика мужчиной делает мечта.
из мюзикла «Остров сокровищ»
Эпилог
Бескрайняя пустыня окрашена в невинно-белый цвет, холодный и чужой. На нетронутом холсте остаются переплетающиеся стежки следов, которые после недолгих раздумий слизывает колючий, смешанный с игольчатыми снежинками ветер.
Идущий впереди Скай оглядывается, желая убедиться, что я не потерялся. От вида снежного зверя, являющегося порождением этого странного ледяного мира, перехватывает дух, и я на миг сбиваюсь с шага. Невольно взмахиваю хвостом и приподнимаю уши.
Идущие следом волчата заинтересованно принюхиваются, не совсем понимая причину моей внезапной радости.
Им без разницы, куда ведет нас Скай и что будет дальше. В действительности они более правильные омеги, чем я – подчинение сильному у них в крови. Один Кляйн недоволен, дымчатому коту не нравится вечная зима этого края и жгучие морозы.
Я пропускаю момент, когда на горизонте появляется темная щеточка леса. Он приближается медленно, с неохотой, и у меня закрадывается сомнение: вдруг это мираж или чья-то злая шутка.
Деревья оказываются огромными, врезающимися в низкие небеса, широкими и чернильно-черными ощерившимися острыми ветками. Узкую тропинку видно с трудом, и если бы не Скай, черта с два бы я ее нашел.
Мы останавливаемся на небольшой полянке, в корнях очередного исполина. Скай перекидывается без труда, а мне приходится попыхтеть – грань между двумя ипостасями рушится тяжело. Жадно втягиваю воздух сквозь сжатые зубы и стараюсь прогнать мельтешащие перед глазами цветастые клочки. Снег жжет обнаженную кожу. По спине ласково скользит теплая ладонь, а сверху на плечи падает подбитая мехом куртка. В этот раз превращение у меня прошло успешно – нет ни хвоста, ни звериных ушей. Зябко ежусь и торопливо натягиваю на себя штаны и сапоги. Не зря же я всю дорогу тащил в зубах этот дурацкий мешок.
— Долго еще? – обхватываю себя руками в тщетной попытке удержать стремительно покидающее тело тепло.
Оценив мой озябший вид, Скай отдает мне свою куртку, чересчур большую — я в ней тону — и тяжелую. Сам он остается в тонкой рубашке и, видимо, совсем не чувствует холода, лишь глаза вспыхивают чуть ярче.
— Мы миновали внешнюю границу. Через пару дней прибудем на место.
— Н-надеюсь, — клацаю зубами.
Пока Скай разбивает лагерь на ночь, я бреду в чащу леса, собирая по пути ветки. Попадаются пару раз шишки и даже странные ягоды, выглядящие на фоне белых сугробов, как капли крови на снегу. Срываю пару веточек и решаю показать Скаю, вдруг находка окажется съедобной.
Видимо, я забредаю слишком далеко, потому что в привычный шум леса вплетаются подозрительные звуки, похожие на приглушенный, полный отчаянья скулеж. Сгружаю свою ношу под куст и настороженно прислушиваюсь.
Здравый смысл предлагает не лезть никуда в поисках приключений, а любопытство жжет изнутри. Внутреннее Я нетерпеливо ерзает и скребется, разделяя мой интерес.
Найти наполовину заваленную снегом нору получается не сразу, приходится изрядно поплутать. Выручает меня Кляйн, неожиданно увязавшийся следом. Он лениво мяукает рядом с помятым сугробом и, видя мое недоумение, принимается рыть снег.
— Ох, черт! – запоздало спешу на помощь.
Руки быстро замерзают, но я упрямо разгребаю снег вперемешку с ветками, слыша тихий писк и рычание.
Я совсем не чувствую запаха взрослого зверя, он прочно выветрился, словно его и не было никогда.
Находка – два щенка, спрятанных в гнезде из сухой травы и пуха – пытается зарыться поглубже, скрыться, а когда я достаю ее на свет, кусается. Маленькие, совсем недавно рожденные свароги, едва умеющие ходить. Один из них имеет такую же расцветку, как Чип и Дейла, разве что шкура немного светлее, а белоснежных полос на спине больше. Второй – будто припорошенный пеплом. С любопытством заглядываю в глаза – серебристо-светлые, будто выцветшие на солнце.
Подхватываю зверят на руки, кутаю их в одну из курток и торопливо иду назад. О том, что скажет Скай, не хочется и думать. О своих мотивах – тем более.
Он понимает все еще до того, как я оказываюсь на поляне. Объяснять что-то я не желаю, поэтому просто опускаю сверток на снег и раскрываю полы куртки, показывая копошащихся там щенков.
— Тео! – и столько всего он вкладывает в мое имя. Я отчего-то чувствую себя виноватым и удрученно вздыхаю, шмыгаю носом.
— Я не мог пройти мимо. Они же погибнут, — не знаю, почему оправдываюсь. Чип и Дейла появляются бесшумно и тут же принимаются обнюхивать щенков.
Скай присаживается рядом и поднимает за шкирку второго сварога, того, чья шкура отсвечивает серебром. Он вертит возмущенно ворчащего волчонка, а потом отпускает, и тот торопливо прячется за своего брата.
— Этот сможет обернуться, — коротко бросает он и отходит к костру. Пока я носился по лесу, он успел собрать хворост и даже подогреть кусочки хлеба и мяса.
Снова вздыхаю и, подтянув к себе Кляйна, принимаюсь уговаривать его на то, чтобы он сбегал в лес и принес мне тушку какого-нибудь зверька, чтобы я мог покормить свое новое приобретение. Котяра сначала делает вид, что не понимает, но потом все-таки сдается и скрывается в лесу, растворившись в ночи.
Убедившись, что щенки никуда убегать не собираются, я с решительным видом направляюсь к Скаю. Присаживаюсь рядом с ним.
— Ты злишься, — не спрашиваю, а утверждаю. Меня окидывают хмурым взглядом и снова отворачиваются.
— Ты не сможешь их вернуть. Или просто оставить.
— Не бойся, я не собираюсь их бросать. Считай, что у тебя внезапно появились дети.
Теперь в темно-синих глазах вспыхивает что-то такое, отчего кожу опаляет жаром, а внизу живота сладко екает.
Невольно сдвигаю ноги, что не остается незамеченным. Меня дергают за руку и валят на снег, придавливая сверху. Скай целует жадно, властно проникая языком в рот, и я послушно отвечаю, вплетая пальцы в его волосы и притягивая его еще ближе к себе. Шумно вздыхаю, когда ладонь опускается на живот и ласково проходится по теплой коже.
Все прерывает пронзительный скулеж и тявканье. Скай с сожалением отстраняется, а я вижу, что это Кляйн вернулся с добычей, что и стало причиной такого ажиотажа у щенят, почуявших кровь.
— Иди, заботливая мамочка, корми теперь свой выводок.
Встаю, чувствуя, как покалывает возбуждение под кожей и, одернув куртку, направляюсь к щенкам. С губ не сходит радостная улыбка.
Кто знает, что ждет нас дальше.
— Спасибо…
Спасибо за то, что я счастлив.