— И вы думаете, что поэтому я… — Этот протест вырвался автоматически. Ни одна женщина не смогла бы так легко прочесть мысли мужчины.
— ..поэтому вас тянет ко мне. — Она мягко кивнула. — Ведь вы любили свою жену. Какая еще причина тут может быть?
Он не хотел думать. Не хотел признать, что, скорее всего, она права. Единственное, чего он хотел, — это поцеловать ее, прижать ее к этому дереву, коснуться языком ее рта и ласкать до тех пор, пока она не станет извиваться в его руках и не запросит большего.
Вы любили свою жену. Это правда. Он любил Кэрри. Если бы она была жива, он бы никогда не искал забвения у другой женщины, потому что, несмотря на обиду и непонимание, которые случались за последние несколько месяцев их совместной жизни, Кэрри была для него единственной женщиной. Она была нитью, связывающей его с миром. Ее смерть образовала большую брешь в его жизни, и он не был уверен, что ее можно чем-то закрыть. О Господи, если бы ты дал мне еще один шанс! Я отдал бы все на свете, чтобы ее вернуть!
Но Кэрри больше никогда не будет.
И это Марину он обнимает сейчас, это Маринины стройные бедра прижались к его жаждущему телу, это Маринино теплое, нежное дыхание он чувствует на своем возбужденном лице. Внезапно он пришел в ярость оттого, что она напомнила о его потере, напомнила о пустоте его существования. Что она дразнила его до тех пор, пока в нем не проснулось желание. Неважно, что он не мог вспомнить тот момент, когда она начала флиртовать с ним.
— Никакой другой причины и быть не может, — сказал он, испытывая желание задеть ее, так же как она задела его. — Вы правы, я действительно любил свою жену. И меня вовсе не интересует ваша точка зрения и ваши переживания. Но мое тело все еще живо, и, когда привлекательные женщины флиртуют со мной, мне чертовски хочется воспользоваться их предложением.
Нарочито грубым движением он придвинул к ней бедра, подвергая себя немыслимым пыткам — ощущая жар ее живота. И тут же отодвинулся.
— Поэтому держитесь от меня подальше, пока не захотите получить то, на что меня провоцируете.
Дождь, который с перерывами шел всю следующую неделю, полностью соответствовал Марининому настроению. В субботу утром, более недели спустя после того ужасного разговора с Беном, Марина приехала в магазин. Джилиан, как всегда, была уже там.
— Доброе утро, — пропела она.
— Доброе. — Марина повесила мокрый зонт и плащ на крючок в их крошечной комнате отдыха и направилась в кухоньку. Джилиан всегда выпивала по несколько кружек крепкого черного кофе, но после несчастного случая, узнав, что Марина теперь предпочитает чай, она предусмотрительно ставила каждое утро также и чайник.
Подкрепившись чашечкой своего любимого чая, Марина накинула розовый, надевающийся через голову фартук, который носила в магазине, и завязала пояс сзади на талии. Затем прошла вперед, чтобы открыть кассовый аппарат.
В этот момент из кладовки позади торгового зала раздались приглушенные звуки. Накануне пришла новая партия игрушек, и Марина решила, что Джил уже начала их распаковывать.
— Посмотри на эти игрушки. — Джил высунула голову из кладовки. — Как раз для рождественского чулка.
Она держала в руках маленькие забавные игрушки, которые понравились бы любому ребенку.
Марина заставила себя кивнуть в ответ. Рождественские праздники приближались, и она с каждым днем все больше чувствовала подавленность. Это будет ее первое Рождество без Джен-ни… Она так ждала этого праздника! Раньше. Мысль о ее малышке, оставляющей печенье для Санта-Клауса и вешающей свой чулок для подарков — чулок, который она сама вышивала крестиком еще до рождения Дженни, — ужасно расстраивала ее.
Это будет и первым Рождеством без Бена с тех пор, когда еще на первом курсе колледжа он подарил ей маленькое колечко, какое обычно дарят любимым. Это колечко спрятано в шкатулке Кэрри и ждет, пока подрастет Дженни. Тогда Бен передаст его ей вместе с другими мамиными вещицами.
Бен… Видит Бог, она хотела бы забыть его. Вечером в день рождения Дженни беспричинная вспышка его гнева встревожила и испугала ее. Она думала, что понимает, как глубоко он страдает, но в действительности до этого момента не осознавала всю глубину его страданий. И, конечно, для здорового, сильного мужчины, такого, как Бен, все это усугубляется сексуальной неудовлетворенностью, о чем она раньше и не думала.
Почему она убедила себя, что они с Беном могут быть просто друзьями? Поселиться рядом с ним было глупейшей ошибкой в ее жизни… в их жизни. Честно говоря, она не думала, что он может увлечься ею. Но его привлекло ее новое тело. Возможно, она держалась с ним слишком свободно, не осознавая этого. Она, конечно же, понимает, что Марина — роскошная женщина, в которую можно влюбиться с первого взгляда, не то что Кэрри — обыкновенная миловидная брюнетка с большими глазами…
Зазвонивший у входной двери колокольчик вернул ее к действительности. Марина поздоровалась с вошедшей женщиной и стала заворачивать подарок, заказанный ею накануне. Когда колокольчик зазвонил снова, она подняла голову — и с трудом перевела дыхание: в дверях появилась темноволосая голова Бена.
Он был в темно-синем непромокаемом плаще, но капюшон не надел, и мокрые волосы прилипли к голове. Он держал на руках Дженни и, когда вошел, поставил ее на пол. Затем присел перед ней на корточки, чтобы снять розовый плащик, надетый на нее. Когда Бен выпрямился, их глаза встретились. Он кивнул без улыбки и направился прямо к ней.
Марину охватила паника. Она не хотела с ним разговаривать. Если он будет злиться или просто будет с ней холоден, она заплачет. Выскользнув из-за прилавка, она скрылась в кладовой.
— У нас покупатели, как раз по твоей части, — объявила она Джилиан. — Давай я буду распаковывать товар, а ты поможешь им выбрать. Ведь ты у нас специалист по игрушкам. — Голос ее оказался слишком высоким, и говорила она задыхаясь.
Джил выпрямилась и с удивлением посмотрела на нее.
— Хорошо. С тобой все в порядке?
— Все нормально. — Марина прижала руку к животу. — Просто что-то с желудком. Сейчас пройдет.
Как только сестра исчезла, Марина опустилась на упаковочную коробку. Великолепная стратегия. Прятаться от Бена каждый раз, как его видишь. Она решительно взяла блокнот, в который Джилиан записывала вынимаемые из ящика игрушки. Но едва успела развернуть первую, как Джил просунула голову в кладовку.
— Тот мужчина с маленькой девочкой просит позвать тебя.
Марина притворилась удивленной.
— Да? — И положила блокнот. — Это один из наших покупателей?
Джилиан довольно улыбалась.
— Нет. Это не один из наших покупателей! Я подозреваю, что это твой высокий, темноволосый, интересный сосед с двухлетней дочкой. Надеюсь, ты еще не успела его забыть?
— О… да…
— Так ты выйдешь или пригласить его сюда? Марина вскочила на ноги.
— Нет-нет, я выйду. — Меньше всего она хотела оказаться с ним наедине в этой тесной комнатке, и по ее смущению Джилиан поняла это. Не проронив больше ни слова, Марина вышла вслед за сестрой из кладовки.
Бен стоял возле маленького столика у стены. Он причесался и снял плащ. На столике и на полках было много разных игрушек, чтобы дети могли поиграть, пока их родители занимаются покупками. И Дженни уже чувствовала себя как дома, играя с крошечным чайным сервизом и мягкой куклой.
— Привет, Бен. — Марина улыбнулась ему своей лучшей профессиональной улыбкой. — Вы первый раз в «Детском городке»? Если вам нужно что-то особенное, мы вам поможем.
Джилиан стояла поблизости, довольная улыбка на ее лице сменилась выжидательной. Хорошее воспитание побудило Марину махнуть рукой в ее направлении.
— Это моя сестра, Джилиан. Джил, это мой сосед, Бен Брэдфорд, и его дочь Дженни. Джил энергично потрясла руку Бена.
— Приятно познакомиться. Мы надеемся, что вы будете частым посетителем. Не забудьте заполнить карточку нашего покупателя для Дженни. Мы запоминаем все дни рождения детей.
— Спасибо. — Бен выглядел ошеломленным. — Вы действительно очень похожи друг на Друга.
— Все так говорят. — Джилиан похлопала ресницами. — Но когда узнают нас поближе, то понимают, что первая красавица в семье — это я.
— И первая скромница тоже. — Марина повернула сестру кругом и нежно подтолкнула ее. — Тебе нечем заняться?
— Пока. — Джил помахала Бену рукой и пошла к другому покупателю. — Было о-о-очень приятно познакомиться с вами.
Когда Марина осмелилась снова взглянуть на Бена, тот улыбался.
— Как только ваша сестра откроет рот, сразу становится ясно, что она не очень похожа на вас.
— Спасибо. Джилиан почти на два года моложе меня, но когда мы были маленькими, то заводилой была она. Меня обычно называли тихая девочка Кэрр. — Она внезапно замолчала. Зачем он пришел?
Бен кивнул.
— Вы очень спокойная, дружелюбная, и в вас есть какая-то таинственность, чего, кажется, нет у Джилиан.
Его слова вызвали защитную реакцию. Если бы он только знал! Срочно нужно перевести разговор в другое русло.
— Чем я могу вам помочь?
— Я не ищу ничего конкретного. — Бен посмотрел ей в глаза, и она почувствовала, что сердце забилось быстрее. — Я пришел, чтобы извиниться за свое поведение в тот вечер.
— Ничего, все в порядке…
— Нет, не все было в порядке. — Он резко рубанул рукой воздух, и она увидела, что его возбуждение еще не улеглось, хотя, кажется, он больше не злился на нее. — Вы очень привлекательная женщина, Марина. А я не учитывал ваши желания, только свои. То, что произошло, не ваша вина, и я извиняюсь, что вел себя так агрессивно.
— Я тоже извиняюсь, возможно, я сама дала повод, — ответила она. — Я снова и снова прокручивала все это в голове, пытаясь понять. Может, я…
— Нет, вы не виноваты. — Бен положил руки ей на плечи. — Послушайте меня. Виноват я один. — Он выдохнул и опустил руки, но Марина испытала лишь чувство огорчения от потери его близости, пусть даже и такой.
Она глубоко вздохнула ч улыбнулась.
— Давайте я приму ваши извинения и мы забудем об этом. Хорошо?
Бен кивнул, напряжение отпускало его.
— По-моему, звучит неплохо. Эти две недели я места себе не находил. Значит, друзья?
— Друзья, — подтвердила Марина, глядя в его глаза. Сейчас они были изумрудного оттенка с маленькими черными и золотыми крапинками. Она могла бы стоять как идиотка все утро, глядя в них. Тихая суета магазина окружала их, но они ничего не замечали. Наконец Бен с явным усилием оторвал взгляд от ее лица и огляделся вокруг.
— У вас здесь интересно. Можно совершить экскурсию?
Марина все еще пыталась унять сердцебиение, пыталась убедить себя в том, что его взгляд ничего не значил.
— Конечно. Как видите, магазин небольшой, но мы эффективно используем площадь.
— Да, это вам удается.
Пока Дженни продолжала играть и находилась в поле их зрения, Марина провела Бена по «Детскому городку». Смешно: она испытывает чувство гордости, как будто бы и вправду принимала участие в основании магазина и в его успехах. Но ей действительно доставляло удовольствие все, чему она выучилась и что узнала за последние несколько месяцев.
— Такая работа должна отнимать у вас массу энергии. — Бен развел руки, охватывая торговый зал.
Это было невинное замечание. Почему же оно заставило ее обороняться?
— Любое занятие, которому отдаешь себя, требует много энергии. Я люблю свой магазин. Когда я начала работать, то очень удивлялась тому, как мне нравится уходить из дому.
— Некоторым женщинам, наоборот, нравится оставаться дома.
— Я в этом не сомневаюсь. Быть дома, особенно когда есть дети, которых надо воспитывать, — такое же благородное занятие, как и любое другое.
— Кэрри не работала и до того, как родилась Дженни. И мне нравилось, что она дома. Кажется, и ей это нравилось. — Бен упрямо наклонил волевой подбородок.
Движение было таким знакомым, что она обхватила свое запястье, чтобы удержаться и не погладить эту упрямую складку.
— Конечно нравилось, — сказала она мягко. — Если бы женщинам дали выбор, не продиктованный финансовой необходимостью, я думаю, что большинство из них предпочли бы не работать, а оставаться домохозяйками.
— А вы?
Марина поколебалась.
— Когда-то я тоже так считала. Я могла вообще не работать. Но для меня магазин — любимое занятие, бескорыстный труд. — Это было правдой. По рассказам Джилиан, Марине всегда хотелось иметь детский магазин. Конечно, она была замужем за человеком, который мог обеспечить ей комфортное, безбедное существование. Но она не относилась к категории женщин, которые каждый день с утра до вечера проводят в загородных клубах и единственной заботой которых является цвет лака для ногтей.