— Ничто не заставит меня отправиться в ваш замок. Я там уже побывала.
— Кейт, ситуация зловещая.
— Я знаю. Но, тем не менее, останусь здесь. Теперь это мой дом, а если жизнь станет совершенно невыносимой, думаю, что смогу уехать в Англию.
— Путешествовать в военное время очень нелегко.
Я пристально взглянула на него, и в памяти всплыли воспоминания о том, как он смотрел на меня в той башенке, как в его глазах светились торжество и твердая решимость утвердить свою волю.
— Я остаюсь здесь.
— Вы ведете себя попросту глупо. И конечно же, не представляете себе, что бывает, когда оккупационная армия захватывает какую-либо территорию.
— А как же вы? Вы ведь находитесь на той же самой территории.
— Враг не захватит мой замок.
— Почему же?
— Я этого не допущу.
— Вы… вы собираетесь выступить против прусской армии?
— Мы понапрасну тратим время! — нетерпеливо воскликнул он. — Вам следует приготовиться к немедленному отъезду!
Я взглянула на Николь и проговорила:
— Поезжай, если хочешь. Я остаюсь здесь.
— Кейт… это опасно.
— Приходится выбирать из двух зол. Я выбираю меньшее.
Барон изучающе смотрел на меня. На его лице появилось хорошо знакомое мне насмешливое выражение.
— Поезжай, Николь, — повторила я. — Ты ему веришь. Я — нет.
Он беспомощно пожал плечами.
— Ты же знаешь, что я не оставлю тебя и Кендала, — ответила Николь.
Барон еще раз пожал плечами.
— В таком случае я ничем не могу вам помочь. Прощайте, милые дамы. Пусть удачи у вас будет больше, чем здравого смысла, отсутствие которого вы сейчас так убедительно демонстрируете.
С этими словами он ушел.
Николь сидела, глядя в пространство перед собой.
— Тебе было бы лучше уехать с ним, — сказала я.
Она покачала головой.
— Нет… я останусь здесь. Это мой дом. Ты и малыш — моя семья.
— Но ты считаешь, что я не права.
Она пожала плечами почти так же, как несколько минут назад это сделал барон, и проговорила со вздохом:
— Будет видно.
* * *
Эти сентябрьские дни были на удивление изменчивыми. По утрам над городом зависала зловещая дымка, а когда солнце поднималось высоко, весь Париж был пронизан радостными золотыми нитями. Но при этом на улицах чувствовалось растущее напряжение и город напоминал перегретый паровой котел.
В итоге Париж восстал против императора, который, по мнению горожан, предал их. Прошло совсем немного времени с тех пор, как они восторженно приветствовали Наполеона III и его прекрасную императрицу. Теперь их презирали. Раньше так же обстояло дело и с королями. Бонапарты уподобились королям, а Париж еще восемьдесят лет назад азартно и решительно отверг монархию. Все возвращается…
Благодаря этим дням я смогла получить представление о типичной обстановке в Париже накануне революции.
Когда Франция в очередной раз провозгласила себя республикой, улицы Парижа охватило буйное волнение. Больше никаких королей. Никаких императоров. Страна будет народной.
Впрочем, это никак не остановило наступления немецкой армии. Сентябрь уже близился к концу, когда неприятель нанес решающий удар. Капитулировал Страсбург, один из последних оплотов французов, и немцы двинулись на Париж.
Потом грянула ужасающая новость: король Пруссии занял Версальский дворец.
Напряжение нарастало. Из магазинов стремительно исчезало продовольствие. Николь сказала, что мы должны запастись продуктами. Если у нас будет достаточно муки, то, по крайней мере, сможем печь хлеб. Поэтому мы скупали все, что могли.
Затем настал день, которого я никогда не забуду. Николь отправилась на поиски продуктов, и пока она отсутствовала, начался артиллерийский обстрел.
Я услышала взрыв и предположила, что на окраине города идет бой. Испугавшись за Кендала, я впервые подумала о том, что следовало послушать барона. Мы должны были покинуть Париж.
Больше взрывов не было.
Кендал находился в мастерской с Жанной. Он делал уроки. У меня уже несколько недель не было заказчиков, так что мастерская превратилась в классную комнату.
Меня волновало долгое отсутствие Николь, и я уже собралась выйти на улицу, чтобы встретить ее, когда услышала голос консьержа.
Я сбежала вниз. В вестибюле стоял подросток.
— Мадам Коллисон, — обратился он ко мне, — вы не могли бы поскорее прийти в
— О Николь! — воскликнула я. — Милая Николь, ты должна поправиться. Ты должна вернуться к нам.
Она улыбнулась мне. Ее глаза уже начинали стекленеть.
— Все кончено, — ответила она. — Я умираю. Моя рана слишком серьезна. Это… конец. Рада, что ты пришла, Кейт. Я должна была поговорить с тобой… перед уходом. Прости его. В нем много хорошего. Ты должна понять…
— Не говори о нем.
— Я должна. Я должна заставить тебя понять, как все было. Я любила его… по-своему. Он любил меня… тоже… по-своему… легкомысленно. Не так, как он хочет любить тебя. Ты можешь сделать его лучше, Кейт. Пожалуйста, попытайся.
— Ты не должна сейчас думать о нем, Николь. Пожалуйста, отдохни. Ты обязательно поправишься. Как же мы сможем обойтись без тебя?
— Прости меня…
— За что? Это ты должна меня простить. Я удержала тебя здесь. Я должна была заставить тебя уехать с ним. Ты знала, что это было бы правильно… и ты этого хотела. Но я отказалась ехать, и поэтому… О, Николь, как мне отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала?
— Это все
* * *
Это было началом осады Парижа, той осады, которая стала самым трагическим и унизительным событием в истории этого великого города.