В поисках наилучшего ракурса Элли, взглянув через плечо, сошла с тротуара. Яростно загудел автомобильный клаксон, и Дрейк рывком затащил ее обратно на тротуар.
— Но дорога была пуста! — воскликнула Элли.
— Ты посмотрела не в ту сторону.
— Ах, конечно. Я все время забываю, что здесь правостороннее движение.
— Такая забывчивость может обернуться страшной бедой, — мрачно заметил он.
Он все еще прижимал ее к себе, и Элли была вынуждена признать, что по меньшей мере не возражает. Приподняв голову, она кокетливо улыбнулась.
— Не знаю, смогу ли я когда-нибудь расплатиться с тобой за спасенную жизнь.
Она ожидала, что он рассмеется, может быть, ответит ей что-нибудь в таком же духе, как сделал бы любой на его месте, но он всего лишь коротко бросил:
— Ты преувеличиваешь.
— Машина могла сбить меня, — настаивала Элли. — Ты спас меня, возможно, даже от худшей участи, чем смерть.
Неожиданно Дрейк резко побледнел и сильно сжал ее руку, но буквально через секунду отпустил.
— Какое глупое замечание. — При этом его голос стал каким-то чужим, далеким. — Ты закончила здесь? Тогда пошли.
Элли не тронулась с места.
— Ой!
— В чем дело?
— Просто я порезалась об лед, которым ты меня окружил.
Он нахмурился, затем встряхнул головой.
— Прости. Пойдем куда-нибудь попьем. Сейчас слишком жарко, чтобы слоняться по улицам.
Они нашли бар со столиками на свежем воздухе и заказали холодного пива. Сделав большой глоток, Элли откинулась назад и незаметно, из-под ресниц, стала изучать лицо Дрейка. Он смотрел куда-то в сторону, но, видимо, почувствовал на себе ее взгляд, потому что, по-прежнему не глядя на нее, произнес:
— Итак?
— Что «итак»?
— К какому мнению ты пришла относительно меня?
— Откуда такая уверенность, что я думала о тебе?
Он взглянул на Элли и, протянув руку, снял с нее солнечные очки. Ощущение было такое, словно включенный яркий свет лишил ее сил.
— Разве нет?
— Да, — призналась она.
— Ну и?..
Элли улыбнулась.
— Я размышляла, почему ты относишься ко мне с такой неприязнью.
— К тебе с неприязнью! — Он резко вскинул голову. — Конечно же, я не испытываю к тебе неприязни. На самом деле я... — Он резко оборвал себя.
— Не останавливайся! — воскликнула Элли. — На какой-то миг мне показалось, что ты сейчас скажешь комплимент.
Дрейк окинул ее пристальным взглядом своих серых глаз.
— Я мог бы сказать тебе столько... — Он замолчал и отвел взгляд.
— Столько чего? — Она даже подалась вперед.
Дрейк увернулся от ответа:
— Неужели я был настолько неприветлив?
Элли молча смотрела на его загорелое, красивое лицо с благородными чертами. Поняв, что не сможет сказать ему о своих истинных чувствах, она ограничилась высокопарным:
— Разумеется, нет. Ты был очень добр ко мне.
— О, Боже! — Он состроил смешную гримасу. — Если это единственное, что ты можешь обо мне сказать, то, надо полагать, я был настоящим занудой.
Элли усмехнулась и после некоторого колебания добавила:
— Иногда ты кажешься слишком... суровым.
— Боже, какое ужасное слово. Такое впечатление, что мне девяносто лет.
— Вовсе нет. — Она облокотилась на стол и подперла рукой подбородок. — Расскажи мне о себе.
— Что ты хочешь знать?
— Ну, обычные вещи. Каковы твои амбиции, например?
Дрейк криво усмехнулся.
— Думаю продолжать заниматься тем, что я делаю сейчас.
Элли нахмурилась, будучи не особо высокого мнения о такого рода амбициях.
— Но разве ты не хочешь сделать карьеру в своем банке? Наверняка тебе не может нравиться работа, вынуждающая мотаться по свету для открытия новых филиалов.
Появившееся на его лице удивление быстро сменилось задумчивостью.
— Ну, кому-то же нужно этим заниматься.
— Согласна, но кому-то также нужно сидеть в главном офисе, находиться наверху служебной лестницы и управлять компанией. Ты не хочешь стать таким человеком?
Подняв руки, Дрейк заложил их за голову. Он был без пиджака, и этот жест натянул ткань рубашки у него на груди, подчеркивая мускулы.
— Появится столько проблем, — лениво протянул он.
Элли уже хотела было высказать ему все, что думает о таких пораженческих настроениях, но вдруг обнаружила, что у нее пересохло во рту и затруднилось дыхание. Она определенно почувствовала приступ желания. Понимание этого застало ее врасплох и обеспокоило.
— Элли!
Она отвела взгляд от его груди слишком быстро, пытаясь скрыть охватившее ее волнение. Дрейк не мог не заметить это и почти бесшумно вздохнул. Она поспешно опустила голову и, схватив сумочку, начала лихорадочно в ней рыться в поисках носового платка, но Дрейк перехватил ее руку.
— Элли, — повторил он, на этот раз с ноткой удовлетворения.
Ее рука немного дрожала под его рукой, но она не пыталась отстраниться. Даже наоборот — медленно подняла голову и печально засмеялась. Она думала, что он последует за ней в этом внезапно вспыхнувшем желании, удивившем ее саму так же сильно, как и его. Она уже размышляла над тем, что скажет, как воспримет его предложение, но поняла, что пауза слишком затянулась. Затем, к ее немалому удивлению, он убрал руку, допил свой стакан и произнес:
— Если ты готова, то, может быть, пойдем?
Не веря своим ушам, Элли изумленно взирала на него. На его лице было жесткое, хмурое выражение. Она медленно поднялась на ноги и кратко сказала:
— Разумеется.
Они шли по улице, держась друг от друга на расстоянии, и молчали. Через несколько минут Дрейк замедлил шаг и почти сердито проговорил:
— Слушай, я, наверное, должен сказать...
Умышленно перебив его, Элли указала на большую букву «М» и воскликнула:
— Я столько слышала о московском метро, думаю, мне стоит прокатиться.
— В это время суток там полно пассажиров, — возразил Дрейк.
— Тогда можно будет почувствовать себя как дома. — Она направилась ко входу, бросив через плечо: — Увидимся.
Но Дрейк последовал за ней и держался рядом, когда она, войдя в вестибюль, остановилась в растерянности.
— Ты должна купить жетон, — подсказал он. — Вон там.
Элли хотела было заявить, что желает ехать одна, но таким образом она призналась бы, что злится на него, так как получила от ворот поворот. Конечно, именно злость она и чувствовала, но гордость мешала ей раздуть из этого скандал, поэтому она пожала плечами и произнесла:
— Ладно.
В метро оказалось столько народу, что поддерживать какой-либо разговор при всем желании было невозможно, и это, кстати, весьма устраивало Элли. Ее больше не интересовало то, что он может сказать. Однако она не могла не думать о том, почему все это настолько расстроило ее. Ведь Дрейк был всего лишь ее очередным знакомым, хоть и очень красивым. Когда закончится командировка, они никогда больше не увидятся, так что нет поводов и расстраиваться.
Мысль о том, что она никогда больше не увидит Дрейка, вызвала вдруг ощущение щемящей пустоты. Эти последние две недели были такими замечательными; она чувствовала себя такой счастливой... Нет, надо выкинуть из головы печальные думы, неизвестно, до чего можно дойти, если и дальше копаться в своих переживаниях. Это всего лишь влечение, не более. Вскоре их пути разойдутся: Дрейк поедет в Лондон, а она примется за свои тайные поиски, чтобы сдержать слово, данное столь легкомысленно много лет назад.
На нескольких станциях они выходили из поезда, так что Элли смогла в полной мере восхититься великолепной архитектурой платформ, которые больше походили на мраморные дворцы с огромными люстрами, расписанными потолками и яркой мозаикой.
— Каждая станция посвящена определенной теме, — сообщил Дрейк, близко наклонившись к ее уху, чтобы она смогла разобрать слова, теряющиеся из-за звука приближающегося поезда. — Пролетарскому труду, известному поэту, Великой Октябрьской революции и так далее.
Элли кивнула и отошла в сторону, избегая его близости. Она запрокинула голову, чтобы полюбоваться потолком, но Дрейк посоветовал прийти, когда здесь будет не столько народу. Их разговор, если это можно так назвать, был каким-то неестественным. Элли почти не смотрела на него в вагоне, а когда они оказывались на платформе, все ее внимание поглощала архитектура. Один раз им все-таки сильно не повезло: в очередном поезде была такая давка, что пришлось стоять очень близко друг к другу. Дрейку это не доставляло никаких проблем, так как он мог держаться за поручень, но Элли была слишком мала ростом, поэтому вынуждена была просто стоять в толпе, а когда поезд сделал поворот, ее бросило на Дрейка.
Она не поднимала глаз, но ощущала его присутствие, его близость, теплый запах мускуса, силу руки, поддерживающей ее. Вокруг них люди входили и выходили, но она мало обращала на них внимания, чувствуя только растущее между ними напряжение. Ей казалось, что Дрейку хочется, чтобы она подняла на него глаза, но она знала, что если посмотрит на него, то он прочитает желание в ее глазах. Однажды он уже видел это и проигнорировал ее чувство, а она слишком горда, чтобы позволить унизить себя дважды.
Итак, ей удалось противостоять его молчаливой просьбе, но с каждой секундой напряжение между ними все возрастало и вскоре стало походить на проскакивающие электрические разряды. Ей становилось все труднее дышать, и не от духоты и тесноты в поезде, как она пыталась убедить себя, но от этой мучительной близости, от осознания его присутствия рядом. Элли облизала пересохшие губы. Мышцы шеи уже болели, потому что она напряженно держала голову опущенной. Она не взглянет на него, не взглянет!
Кто-то врезался в нее на очередной станции, и между нею и Дрейком уже не осталось ни миллиметра пространства. Он обхватил ее рукой, чтобы защитить от толчеи, а она была вынуждена наконец поднять глаза. В его глазах ясно читалось неприкрытое, бесстыдное желание. Элли коротко вздохнула, чувствуя, как внутри нее все полыхает. Она хотела поцелуя, хотела, чтобы его губы завладели ее губами, и не обратила бы даже внимания на то, что это совсем неподходящее место, что они окружены людьми.
Именно в этот момент, именно в этом месте она осознала, что любит его.
Поезд остановился на очередной станции, где, очевидно, была пересадка на другие линии, поскольку толчея неожиданно исчезла, так что больше не было причин стоять так близко друг к другу. Неохотно Дрейк убрал руку, и она сделала шаг назад. Неподалеку оказалось свободное место, и она без сил упала на сиденье, почувствовав, что ноги больше не держат ее. Она хотела снова взглянуть на Дрейка, но входившие люди не позволяли им видеть друг друга. Может быть, это даже к лучшему, поскольку ей понадобится несколько минут, чтобы вернуть себе самообладание, чтобы смириться с тем, что это не просто физическое влечение, но вполне созревшая любовь, сопровождаемая колокольным звоном в ушах.
До этого ей казалось, что она и раньше влюблялась — пару раз ребятам удавалось вскружить ей голову. Это было так давно, еще в подростковом возрасте, что она уже почти не помнила тех чувств, но инстинктивно понимала, что на этот раз все по-другому. На этот раз все по-настоящему. Сексуальное притяжение сводило с ума, но вместе с этим она чувствовала необыкновенную нежность, чувствовала, что каждая ее частичка — сердце, душа, тело — любит его. Она опустила глаза вниз, на свои руки, и подумала, что даже кончики пальцев, каждая пора кожи, каждый волосок любят его. Она чувствовала, что с этого момента существует только ради него. Это ощущение внушало трепет, смирение. Все-таки это произошло с ней, произошло, когда она уже перестала надеяться и ждать. Она любит! По-настоящему любит.
Элли попыталась разыскать взглядом Дрейка, и через несколько минут ей удалось мельком его увидеть. Почему-то показалось, что он должен ощутить то же чудо, что озарило ее, но он вообще не смотрел в ее сторону. Его взгляд был устремлен в пустоту, а лицо не выражало абсолютно ничего. Элли почувствовала страх, она вдруг поняла со всей ясностью, что если ты отдаешь кому-либо свое сердце, то становишься открытой и беззащитной.
Они больше не выходили осматривать станции, а вышли на остановке, ближайшей к ее гостинице. Дрейк не прикасался к ней, не брал ее за руку и вообще, казалось, подчеркнуто избегал соприкосновений. Его глаза пугали ее: они оставались холодными. Его безукоризненную вежливость она воспринимала как пощечину. Когда они оказались в холле гостиницы, Дрейк отстраненным голосом лишь напомнил ей, что этим вечером они идут в цирк.
Элли предпочла бы заявить, что она больше не собирается никуда с ним идти, но гордость снова не позволила ей совершить опрометчивый поступок. Поэтому она улыбнулась, правда довольно холодно, и сказала:
— Отлично, увидимся.
Однако, оказавшись в комнате, она швырнула свои вещи на кровать и, раздевшись, начала носиться в ярости по комнате. Она чувствовала себя отвергнутой. Она бы еще поняла, если бы его чувства были гораздо менее сильными, чем ее, но как мог этот мужчина остаться равнодушным, когда она дала понять ему, что он ее привлекает? И не один раз, а уже дважды. По крайней мере он мог бы не демонстрировать свою чопорность и надменность, будто факт, что она симпатизирует ему, напугал его. Ладно, значит, он не отвечает ей взаимностью. Но это и не важно. Закон взаимного притяжения, видимо, не всегда срабатывает. Однако любой мало-мальски воспитанный мужчина не... Заходя в душевую кабину, Элли внезапно застыла. Интуиция подсказала, что Дрейк