Летим. Заказал красного вина. Делаю вид, что пью.
- Может чаю?
С благодарностью, киваю. Наслаждаюсь ароматным напитком и засыпаю. Проснулась после посадки. Вывел за руку. Получили вещи. Шагаем по бесконечным дорожкам Бен Гуриона. На улице приятно. По-летнему тепло, чувствуется, что не дома. Киев провожал апрельской прохладой, Тель-Авив встретил теплым бризом. Вдыхаю полной грудью. Дима смотрит на меня, его глаза заволакивает дымкой. Хочет. Не доезжаем до гостиницы, берет прямо в машине. Может поэтому не любит нанимать водителей?! Выматываю его до предела...
Привез в гостиницу. Роскошно, но меня давно это не радует. Делаю вид, что восторгаюсь. Лезу в сумочку проверить паспорт, только когда Дима уснул, но его там уже нет. Вспоминаю, что Северов сдавал пакет в сейф и грустно улыбаюсь. Все предусмотрел!
Решаюсь бежать без документов. Смотрю на мужчину, лаская взглядом, но подойти не решаюсь. Не таясь, вытаскиваю спортивную сумку, мягко прикрываю за собой дверь. Выхожу из гостиницы и улыбаюсь.
Счет заблокирован, мои драгоценности в банковской ячейке, ключ у Северова. В кармане лишь пять тысяч долларов, люди и с меньшим сюда приезжали. Ухожу из центра пешком. Не хочу тратиться на такси. Покупаю по дороге фалафель, ем и вспоминаю бесконечные диеты. Не хочу! Начинаю новую жизнь. Для человечка, которого я люблю, не важно сколько я вешу и моя талия в сантиметрах значения не имеет.
Сажусь на автобус до первого попавшегося городка. Ашдод.
Лишь час езды, а я из мегаполиса попадаю в чистый уютный городок с кучей парков. Хожу по району Бэт, в поисках квартиры. Район дешевый, но зеленый, вокруг парк, рядом много магазинов и рынок. Настоящий, восточный, как на картинках. Напротив парка в окне вижу объявление: сдаю. Звоню, хозяин русский. Удалось договориться на год. Жду.
Старая "хонда" тормозит в двух шагах от меня. Машу приятному мужчине лет сорока в застиранной футболке и шортах. Тут люди не думают о нарядах. Становится непривычно стыдно за свои брендовые джинсы и элегантный топик.
- Вы Лиза? - спрашивает мягким баритоном.
Протягиваю руку, улыбаюсь совершенно новой открытой улыбкой.
- Алексей, - представляется мужчина, - Пойдем? Ничего, что я на ты? Тут быстро к этому привыкаешь. Ты откуда?
Алексей сыплет вопросами.
- Из Украины.
Мужчина радуется, он из Донецка. Называю его земляком, тоже из Донбасса.
Квартирка недорогая, маленькая я к таким не привыкла. Мебель старая, потрепанная...
- Можете менять тут все по своему вкусу, - понимает мои сомнения мужчина. - Я не против. Матери квартиру брали, умерла месяц назад. Думал продать или как...
Осматриваюсь...
Понимаю, что мне нравится. Уютно. Ну и что, что мебель старая. Да и квадратные метры много мне радости не принесли.
- Беру, - почти кричу я, радуясь, как девчонка.
Сошлись на том, что оплачу год сразу, а там видно будет. Молодец мужик, не стал лезть в душу, документы требовать. Сказал все оформит сам.
-Мне главное комуналку оплачивай, чтобы не ходили из служб.
Закрыла за ним дверь, глубоко вдохнула и рассмеялась. На ум пришли слова песни: "Я свободен, словно птица в небесах..."
Я свободна!
***
Пару дней наслаждалась жизнью. Изучала город, ходила к морю. Оно тут голубое-голубое, как лазурь. Богатые районы обходила, я теперь бедна, как церковная мышь. Вот и Димка думал, что без денег не уйду. Хочу доказать самой себе, своему нерожденному ребенку - я сильная. Не в роскоши богатство, в другом. Вот и я это поняла. Жаль долго к этому шла, но ведь получилось. Пьянела от жизни, наслаждалась каждым моментом .Потом пришло время протрезветь.
Посчитала свои финансы. Поняла - романсов нам с ними не спеть. Алексею отдала львиную долю запасов денег, понимая, что взял с меня он по-Божески. Шекелей было немного, а долларов осталось полторы тысячи. Разложила деньги, достала старенький ноут, пора поискать информацию о родах в Израиле.
К концу моего поиска реву. Денег у меня на третью часть родов и ни копейки на проживание, не говоря о дородовых анализах и обследованиях.
Вспоминаю Северова. Мне кажется я начинаю его ненавидеть.
К концу дня беру себя в руки. С утра настраиваю себя на поход в поисках работы. Выудив несколько объявлений в бесплатной газете, иду на рынок.
В первом же магазине спрашивают, знаю ли я иврит. Опускаю глаза, вру, что знаю. Смеется:
- Поработаешь пока на весовке, выучишь, будешь торговать. Называет сумму моей зарплаты, зажмуриваюсь от злости на весь мир, но соглашаюсь.
Работа тяжелая. Целый день фасую, нарезаю, тягаю ящики. Дома падаю на кровать и тут же засыпаю. К концу месяца вымотана до предела. Живот выпирает из брендовых джинсов. Решаюсь купить обновки. Захожу в непривычный для меня "ширпотреб" беру, не глядя, простую ситцевую майку на бретелях, свободную к низу, бриджи на резинке и вьетнамки. Отдаю баснословную, для меня сумму. На глаза наворачиваются слезы. Стойко держусь до самого дома, только там начинаю реветь.
Следующий выходной посвятила поискам клиники. Выслушали, осмотрели, дали несколько советов, поругали, что поздно пришла, но поставили на учет, истребив все мои запасы денег.
Еще через месяцев привыкаю к ритму. Хожу на работу, завела подругу. Не откровенничаю, в душу не лезу, но приятно с соседкой попить чаю. Нина старше меня лет на десять, но наивнее раз в сто. Не спорю с ней, улыбаюсь. Нинка гладит мой живот, ей интересно кто будет, а мне нет. Я уже не связываю ребенка с Северовым. Он только мой.
Вчера начала делать документы в посольстве. Обещали к родам закончить.
Просто живу, не думаю о родах. Только по ночам приходит Димка, во сне. Не вспоминаю наши больные игры, снится другой Северов. Такой, как он бывал в минуты нежности: расслабленный, мягкий... Хотя кого я обманываю, мягким он не был никогда. Жесткий, беспринципный, но родной. Мой Димка. Ночами реву, обнимая огромный живот. Встаю, включаю музыку и танцую. Пытаюсь забыть. Лечусь от зависимости...
Люблю. Понимаю - должна ненавидеть! Не выходит!
Иду к Нинке, пью травяной отвар и выкладываю ей все о похождениях, роскошной жизни, побеге и о Димке. Ревет со мной.
- Лизка, может позвонишь ему?
- Нет, Нина, все кончено, - грустно отвечаю.
- Поймет! - заверяет подруга.
- Не знаю....
Мучаюсь сомнениями, вспоминаю вокзал, ночь, после этого. Нет, не поймет. Я кукла для него. Я не живая.
Еле втискиваюсь в уже узкие на меня бриджи. Через месяц рожать. Деньги собрала почти все. Рассчитываю на последнюю зарплату. Еду в Тель-Авив за документами. Боюсь автобусов из-за вечных поисков дамской комнаты, ребенок давит на мочевой. Смело втискиваюсь на переднее место. Водитель косится на беременную с укором в глазах. Не обращаю внимания, мечтательно глажу живот. Выхожу на автостанции. Отсюда несколько остановок до посольства. Решаю идти пешком. Прохожу узкими улочками. Наслаждаюсь редкими порывами ветра. Еще стоит жара. Говорят, в сентябре будет легче. Посольство встречает меня распахнутыми коваными воротами и милиционером в украинской форме. Улыбаюсь. Не понимала, как скучаю по родине.
Грозная на вид женщина посылает меня в банк, оплатить услуги консула. Шагаю по мостовой, крутя головой по сторонам. Останавливаюсь, рассматривая старые дома. Банк закрыт на обед. Ищу лавочку, открываю газировку и делаю большой глоток.
Нельзя здесь без воды. После обморока от обезвоживания, не расстаюсь с маленькой бутылочкой. Уже немного читаю на незнакомом мне языке, Нинка понемногу учит. Читаю, как маленькая все вывески. Через дорогу висит красочный баннер: Шварма. Решаю побаловать себя вредной, но очень вкусной едой, покупаю огромную питу. Смеюсь вместе с уличным продавцом, пытаясь засунуть ее себе в рот. Радуюсь, что иврит уже немного знаю, общаясь с пареньком. Люди тут добродушные, особенно местные. Шутит со мной, смеется. Как не рассмеяться в ответ.
В банке прохлада - хорошо. Наслаждаюсь, пока оплачиваю нужные квитанции. Возвращаюсь по той же улице, но стараюсь поспешить. Еще возвращаться в Ашдод.
Вижу ворота посольства и застываю. Возле забора стоит Дима, опираясь бедром на Гелентваген.
***
Поза Северова напоминает коршуна, охотящегося за своей добычей. Смотрит прямо на меня. Отталкивается от корпуса машины. Направляется ко мне.
Дрожащие руки роняют квитанции. Смотрю, как бумажки разлетаются на ветру. Из горла вырывается хрип. Прихожу в себя и срываюсь на бег. Бегу что есть мочи. Слезы застилают глаза. Не оглядываюсь. Ныряю в переулок. Спотыкаюсь о бордюр и падаю, прикрывая живот. Встаю. Болит нога, но я не обращаю на нее внимания. Прихрамывая, бегу дальше. Краем глаза замечаю содранную коленку и несколько капель крови катящихся по ноге. Становится нехорошо, дыхание сбивается. Понимаю, что грозит обморок и падаю, чувствуя, что в последний момент меня подхватывают чьи то руки.
Темнота.
Очнулась резко, как от толчка. Резкий вдох рядом со мной. Со страхом осматриваюсь. То ли гостиница, то ли VIP - палата. Дима стоит у окна. На меня не смотрит. Зол...
Молчу, стараюсь не дышать. Не помогает.
- Не старайся, я уже понял, что ты очнулась, - голос напряженный.
Села, подтянув колени к груди, обхватила живот руками. Жду приговора.
- Не молчи! - рычит он.
Не знаю, что предпринять. Слезы льются из глаз. Чувствую приближение истерики.
Оборачивается. Смотрит в глаза. Деревенеет.
- Не плач, - голос нежный, как шелк.
Шок. Ждала криков, приказов, но нежность...
- А? - не знаю, что сказать.
- Ты меня боишься?
- Что? - не могу прийти в себя.
Берет за руку, прижимает к себе, зарывается лицом в волосы. Вдох, еще один...
"Дыши, Лиза, дыши" - мысленно приказываю себе.
- В чужой стране, без денег, языка и беременная. Я сходил с ума!
- Почему?
Игнорирует мой вопрос, прижимает так, что дышать нечем.
- Где жила? - короткий, лаконичный вопрос - узнаю Северова.
- В Ашдоде, - не считаю нужным скрывать.
- С кем?
Смеюсь. Громко, надрывно! Отталкиваю мужчину от себя, снова реву. Вскакиваю с кровати, пячусь к двери.
Ловит, прижимает руки к бокам и обхватывает так, что не вырваться. Утыкаюсь в грудь носом и наслаждаюсь. Запахом, силой, надеждой...
- Ревную, оправдывается он.
- Хочу к маме, - шепчу сорванным голосом.
- Сам отвезу, после родов. Заодно и тещей познакомлюсь.
- Не смешно, - вспоминаю невесту.
- Не смеюсь.
- Твою жену возьмем с собой, - язвить лучше, чем рыдать.
- Я не женат.
- Почему, - шепчу, испуганно глядя в глаза.
- Тебя искал, - так же тихо отвечает он. Смотрит в глаза и медленно склоняется к губам. Встречаю на полпути.
Как будто заново родилась. Снова в его руках. "Прижимай, сильнее"- хочу сказать, но не могу оторваться.
Ребенок шевельнулся. Застываем оба. Я отрезвела. Отступаю от Димы. Обхватываю живот.
- Мой он. Не отдам.
Смотрит непонимающе.
- Ты сказал забыть ...
- Вот как? Боялась? - в лице презрение. Ко мне?
- Я не знаю что думать. Люблю, но ребенка не тронь.
- Значит я в твоих глазах сволочь? - немею от его вопроса.
Жду.
Нервно сжимает кулаки.
Отступаю.
- Боишься... - шепчет он. Вижу презирает, но себя.
- Заигрался я Лиза. Хотел быть могущественным, сильным, а стал сволочью, - отступает, давая мне пространство. - Возвращайся, Лиз. Все отдам и твое и свое, лишь бы не бояться где ты да что с тобой. Хочешь, в соседней комнате спать буду. Не гони только.
Растерянно моргаю. Не верю.
Живот болит. Сжимаю руками и молчу. Слушаю.
- Когда пропала, как заведенный бегал, - отворачивается к окну, - верил без денег и документов, не уйдешь. Сам себя обманывал. Ушла! От меня! Я кипел, но именно тогда начал понимать, что я не пуп земли. Поставила ты меня на место. Ругал тебя, да! Листал криминальные сводки и дрожал, как дитя. Потом звонок с посольства - пришла. Привез паспорт сам и жил через дом, ждал. Ты поставила меня на колени... Не оставляй теперь!
Это был подкуп!
- Ты знал?
- О чем?
- О беременности? - со страхом жду ответа.
- Знал, - он потер лицо, борясь со своими демонами, и продолжил, - после нашего разговора проверил. После и живот был виден. Боялся, что назло аборт сделаешь.
- А я боялась, что ты заставишь, - это похоже на сюрреализм.
Зло сверкнув глазами, он все же кивает.
- Да, ты так и должна была думать, теперь понимаю. Привязать я тебя к себе хотел, чтобы не делась никуда. Чтобы моей была. Не смотря на свадьбу эту. Много хотел. Большего.
- Дима, - мой голос срывается, слезы текут, - люблю. - Шепчу, утыкаясь носом в спину Северова.
Оборачивается, подхватывает на руки, сжимает...
- Люблю, - шепчу ему, - так давно.
- Не уйдешь теперь. Моя.
- Мой, - шепчу в ответ.
Шепот, ласки. Смех, когда пристраиваем мой живот в удобное положение. Меня не обижают его подколы. Мне радостно. Мы в моей маленькой квартирке. Мой Димка смотрится тут алогично. Мне неловко. Он смеется, рассказывая о доме своих родителей. Тот был не больше. Заинтересованно бродит по комнате, зацепился взглядом на маленькой фотографии с ультразвука. Гладит фото.
- Кто?
Не понимаю сразу.
- Девочка, - улыбаюсь.
С нежностью смотрит на меня.
- Где деньги на хоромы взяла?
Смеюсь.
- Я из деревни, Дим. Там не хранят деньги в банках. Когда ты "арестовал" мои счета, у меня налички пять штук было.
- Молодец. Не додумался. Нужно было под матрасом искать.
Вскидываю бровь. Смеется над скопированным с него жестом.
- В нижнем белье, - признаюсь я.
- Хватило?
- Только на квартиру.
Испуганно смотрит.
- В магазине работала, - предупреждаю вопрос.
Откладывает фото, подходит. Смотрит на мои ладони. Стесняюсь, на маникюры денег не было. Пытаюсь спрятать за спину, не дает. Целует каждый пальчик, гладя пальцем мазоли.
- Прости, - шепчет тихо.
Иду на кухню. Стоит рядом, страхует. Хочет помочь. Не пускаю. Завариваю чай, как он любит. Достаю выпечку.
-Сама? Не знал...
- Не хотел знать, - с тоской замечаю.
Хмурится, но ктвает.
- Вкусно!
Наслаждаюсь видом мужчины вкушающего еду, приготовленную мной. На душе тепло.
Живем скромно, вместе ходим за продуктами. Димка таскает сумки, злится, но молчит. Готовлю еду, как он любит. Ест, только успевай добавку класть. Гуляем. Вечерами ходим к морю. Шепот волн, огни кораблей...
Стою босая на песке. Дима обнимает со спины. Смотрим вдаль.
Вскрикиваю. По ногам течет.
- Дима, вОды!
Подхватывает на руки, забывая сандалии. Сует в машину. Едем молча. Всю дорогу держит за руку. Мне больно, но я сдерживаюсь. Смотрю и снова не верю. Мой?
- Мой, - шепчу.
Улыбается, отвечает:
- Моя...
Шестнадцать часов в больнице.
- Дима, не могу, - сиплю.
- Сделайте, хоть что-то, - рычит он на персонал.
Вырубаюсь. Прихожу в себя от укола. Снова боль и Димкина рука, сжимающая мое запястье:
- Мой...
Улыбается сквозь слезы.
- Не дам уйти - моя, - рычит Северов и мне становится легко.
Снова боль.
- Девочка, - выдыхает акушерка.
Димка прижимает к себе.
- Папаша, подержите.
Берет ребенка, смотрит с нежностью.
- Похожа на тебя.
Я улыбаюсь устало. Мне хочется спать.
Три дня в больнице. Жалуюсь, хочу засыпать с ним. Устала быть без Димки.
Вдыхаю морской бриз. Буду скучать за пляжем. Едем в Бен-Гурион, пора домой. Жаль расставаться с идиллией. Тут он был только моим. Смотрю на Димку. Воркует над Сонькой, поглядывая на меня. Следит. Смеюсь. Вот глупый, куда я без них. Одними губами шепчу: