Элси отвернулась, чтобы он не заметил, как больно ее ранили его последние слова. Если Берт никогда не верил в любовь, значит, их прошлые отношения и его предложение выйти за него замуж были основаны на чем угодно, но только не на любви. Их связывало взаимное физическое влечение. Но зачем всякий раз напоминать об этом?!
«Я хотел тебя, ты хотела меня» — так, кажется, определил Берт их отношения? Он говорил, что готов был на все. На все — даже на то, чтобы жениться на ней! Как будто это самое страшное из всех возможных наказаний…
Но тут Элси вспомнила то, что он рассказывал ей о родителях.
— Да, — обронила она, — твои папа и мама не могли тебе показать, что такое любовь… А сколько тебе было лет, когда их не стало?
— Пятнадцать.
Всего пятнадцать?! Сердце Элси мучительно сжалось, когда она представила себе, что ему пришлось пережить.
— И что же ты делал потом?
— Вначале я просто взбесился. Убегал из всех интернатов, куда меня определяли. Стал пить, связался с уличной бандой, имел неприятности с законом… Да-да! — Заметив, как Элси изменилась в лице, Берт усмехнулся, и от этой усмешки у нее похолодела кровь. — Те ужасы, которые обо мне рассказывают, — это все правда. Я был обижен на весь свет и считал, что мне все что-то должны. И я был намерен любой ценой получить свое! Но вскоре я понял, что так я только теряю…
Берт нервно провел рукой по волосам, и этот безотчетный жест выдал гораздо больше, чем тщательно контролируемое выражение лица и непроницаемый взгляд.
— Я понял, что разрушаю себя и свою жизнь. И по-настоящему испугался. Вот тогда я поклялся, что брошу пить и сделаю из себя человека.
— И у тебя это здорово получилось! Теперь у тебя есть все…
— Все? — В голосе Берта слышался неприкрытый цинизм.
— Ну, ты многого добился… У тебя столько денег, что ты можешь вообще не работать, если захочешь. А теперь у тебя есть еще и замечательный дом, который ты перестраиваешь по своему вкусу.
— Немногого же ты хочешь от жизни, если думаешь, будто это все!
Берт смотрел на нее, прищурившись, и в его спокойном ровном тоне ей почудилась непонятная угроза. Это было похоже на острый риф, скрытый обманчиво тихой поверхностью вод и готовый пропороть днище первой же неосторожной лодке.
— Хотя, должен признаться, когда-то я тоже так считал. Я думал, что раз уж любви не существует, я смогу заменить ее чем-то другим… Чем-то, что можно увидеть. Что можно потрогать руками. Я хотел твердо знать, что у меня есть что-то реальное, а не эфемерный плод романтических фантазий. Я стал делать деньги. Сколотил себе состояние. Приобрел определенную репутацию… Я ведь прекрасно знаю, как меня называют.
— Но если тебя это не устраивает, ты волен все изменить. — Произнести эти слова Элси стоило немалых душевных сил.
— Хочешь сказать, что я бы мог бы отказаться от привычного образа жизни, перестать быть таким, каким меня считают: жестоким монстром-одиночкой? Обзавестись семьей, воспевать прелести домашнего очага? Нет уж, спасибо! Имея перед глазами печальный пример родителей, я поклялся, что женюсь только на женщине, которую буду любить и которая будет любить меня. На женщине, с которой я смогу быть уверенным в будущем! С которой все будет по-настоящему — как у твоих папы с мамой. На меньшее я не согласен. Однажды я уже чуть было не совершил роковую ошибку и до сих пор раскаиваюсь.
А она-то пыталась понять, почему Берт бросил ее у алтаря в день венчания! Причина была на редкость проста: он никогда не любил ее по-настоящему! Поначалу посчитал, что сумеет довольствоваться семейной жизнью, построенной на чувственности, а не на чувстве. Но в последний момент вспомнил об аде, в который превратилась жизнь его родителей, никогда не любивших друг друга, и не захотел повторить их судьбу…
11
Элси вдруг почувствовала себя совершенно обессиленной. Она понимала, что никакие слова не смогут ничего исправить.
— Мы уже выяснили, что я вряд ли когда-нибудь женюсь, — наконец проговорил Берт. — Но ты — дело другое. Со временем ты выйдешь замуж, у тебя появятся дети.
— Да, я бы очень хотела иметь детей…
Мальчика и девочку. Черноволосых, как Берт. С такими же темными карими глазами… Естественно, этого Элси вслух не сказала.
— От Майкла?
— Нет… не от Майкла. — Неожиданный вопрос Берта застал Элси врасплох, и правда вырвалась сама собой. — Я, как и ты, хотела бы встретить свою единственную настоящую любовь.
— А Майкл, стало быть, не настоящая? Честно говоря, меня это не удивляет. Он мне всегда казался каким-то чересчур… вялым. Может, он и любит тебя, но в нем не чувствуется никакой страстности. Я считаю, что ты заслуживаешь большего.
Его замечание почему-то особенно больно задело Элси. Ей было бы легче, если бы Берт ревновал, ненавидел соперника… Но холодное равнодушие, на которое она постоянно натыкалась, словно на глухую стену, лишало ее последних душевных сил, оставляя чувство невосполнимой пустоты и безнадежности.
— Наверное, я просто искала утешения. Мне было так одиноко… И тут подвернулся Майкл.
— Мне очень жаль, — неожиданно мягко проговорил Берт. — Похоже, мы действительно здорово попортили друг другу жизнь, а, принцесса?
— Зато, наверное, многому научились…
— Чему, например?
— Ну, хотя бы тому, как не следует общаться друг с другом. В наших отношениях о самого начала было что-то… неправильное.
Элси испытующе посмотрела на Берта. Поймет ли он, что она пыталась ему сказать? Сумеет ли разглядеть неизбывную тоску в ее взгляде? Захочет ли понять ее боль?
— Да, наверное. Я хочу сказать, что вот это… — Он встав, обошел стол и, подойдя к Элси, легонько коснулся губами ее щеки. — Или вот это… — Теперь он поцеловал ее в губы, очень нежно, как не целовал уже давно.
Элси тихо вздохнула и безотчетно приоткрыла губы навстречу его губам. Но Берт быстро отстранился: он явно хотел сказать ей что-то еще.
— Ведь это тоже форма общения. Способ выразить то, что чувствуешь по отношению к другому. Но эти формы страшно ограниченные. И в чем-то действительно неправильные, особенно, когда дело касается нас с тобой.
— А может быть, я ошибаюсь? — вырвалось у Элси.
Ей показалось, что испытующий взгляд Берта проникает в самые глубины ее души, как будто ища ответ там. Она тоже замерла, словно скованная властными чарами. Губы вдруг пересохли, и Элси нервно облизала их.
Взгляд Берта на мгновение упал на ее рот. Но тут он снова поднял глаза, и взгляды их скрестились. Он тяжело сглотнул, и у него в горле родился какой-то сдавленный звук, который мог выражать и сдерживаемую ярость, и готовность сдаться на милость неожиданному наплыву чувств.
— О Господи! Сейчас мне достаточно даже этого. Иди ко мне…
И Берт резко привлек ее к себе — грубо и даже как-то неуклюже. Элси почувствовала, что не может сопротивляться. Да и не хочет. Она вряд ли осознавала, что сказал Берт и почему он это сказал. Главное — он был рядом! Он целовал ее, и больше ей ничего не было нужно.
— Да пошло все к черту! — воскликнул Берт и, подхватив Элси на руки, понес наверх, в спальню.
Она боялась пошевелиться в кольце его сильных рук, в его жарких объятиях. Но он все равно ни за что бы не отпустил ее, даже если бы она стала вырываться.
Берт ногой распахнул дверь к себе в спальню и с каким-то горячечным пылом, в котором не было и намека на нежность, буквально швырнул Элси на кровать.
— Я хочу тебя, и сейчас мне на все наплевать! — с этими словами он вновь запечатал ей рот властным и требовательным поцелуем.
Умело и ловко Берт расстегнул на ней платье, рывком обнажив грудь, прикрытую лишь прозрачным кружевным бюстгальтером.
— Тогда бери то, что ты хочешь, — выдохнула Элси, объятая пламенем неистового желания. — Люби меня!
Уже через несколько секунд они лежали обнаженные в объятиях друг друга. Тела их сплелись, лихорадочные поцелуи сыпались неистовым жарким дождем. Прикосновения Берта отзывались сладостной дрожью во всем теле Элси. Ее желание росло, настойчиво требуя выхода, но Берт нарочно медлил, изводя ее жгучими ласками. Элси казалось, что еще мгновение — и она сойдет с ума. С ее губ сорвался стон нетерпения. Она уже не могла ждать, не могла больше терпеть — наслаждение становилось пыткой.
— Пожалуйста, Берт! — Она притянула его к себе, ее пальцы впились ему в плечи. — Сейчас!
Берт наконец вошел в нее, и их вновь захватил неистовый, первозданный ритм — ритм двух тел, сплетенных в предельной близости. Все теснее, все отчаяннее… Элси казалось, будто неудержимая штормовая волна накрывает ее с головой. А потом последовал взрыв — точно родилась новая звезда.
Когда все закончилось, Элси уютно свернулась клубочком, прижавшись к Берту, положив голову ему на плечо. Бешеное биение сердца постепенно успокаивалось. В умиротворенной тишине Элси почему-то вспомнился недавний разговор с Бертом, который остался незаконченным. Она подняла голову и неуверенно заглянула ему в глаза.
— Берт, то, что ты собираешься сделать для мамы, для всех нас… Я очень тебе благодарна. Я даже не знаю, как тебе отплатить…
— Отплатить?!
Элси стало страшно — так жестко и холодно прозвучало недоуменное восклицание Берта. Он вдруг весь напрягся, блаженная расслабленность мгновенно исчезла. А когда заговорил, его голос звучал уже мягко и вкрадчиво, но каждое слово было исполнено горечи и недвусмысленной угрозы:
— Отплатить? Так, значит, то, чем мы сейчас занимались, была просто плата натурой?
— Конечно нет! Как ты мог подумать?! Я совсем не о том…
— А о чем?
Элси лихорадочно подыскивала ответ, хотя понимала: что бы она ни сказала сейчас, его это не удовлетворит.
Внезапно ее внимание привлек посторонний звук. Шум двигателя подъезжающей к дому машины ворвался в закрытый мирок, который Элси делила с Бертом, ворвался и заставил ее подскочить на постели.
— Это мама! Она сегодня почему-то вернулась раньше. Если она нас увидит…
— По-моему, ты уже взрослая девочка, — небрежно пожал плечами Берт. — И твоя мама знает, что мы снова вместе…
— Но не в постели же!
Элси вдруг поняла, что дело вовсе не в маме. Просто ей стало стыдно перед самой собой. Ведь еще недавно она твердо сказала себе, что не может принять страсть без любви, которую предлагал ей Берт. Но стоило ему лишь прикоснуться к ней, как она тут же упала ему в объятия и оказалась с ним в постели!
Единственным оправданием в собственных глазах была ее любовь к нему. Она действительно любила Берта, и это чувство делало ее беззащитной перед ним. Но маме об этом знать вовсе не обязательно…
Не скрывая усмешки, Берт свесился с кровати, поднял с пола разбросанное белье и платье и протянул все это Элси. Она принялась поспешно одеваться, путаясь в застежках. Берт молча наблюдал за ней все с той же кривой усмешкой. Сам он начал одеваться лишь пару миру спустя и при этом управился гораздо быстрее.
Шум двигателя внизу затих. Хлопнула дверца. Элси побежала по лестнице вниз, на ходу приглаживая растрепанные волосы, а Берт неспешно, без всякой суеты спустился следом за ней.
Они уже были в библиотеке, когда открылась входная дверь и по всему дому разнесся радостный голос Дороти Прайс:
— Элси, дорогая! У меня хорошие новости! Папе лучше. Врачи говорят, что на днях его выпишут.
— Замечательно!
Приподнятый тон давался Элси с трудом. Она, естественно, была очень рада за отца. Но сейчас ее мысли были заняты совсем другим.
«Плата натурой», — сказал ей Берт. Значит, вот как он расценил ее готовность принадлежать ему! И почему он все время думает о ней только плохое?!
— Доктор сказал, что, конечно, он еще не скоро поправится окончательно, но все же… О Господи!
Проследив за маминым взглядом, Элси похолодела от ужаса. Неудивительно, что мама умолкла, не договорив фразы. Коробочка с обручальным кольцом, которое Элси вернула Берту, так и осталась лежать на столе открытой. Бриллиант сиял, переливаясь в солнечных лучах.
— О, Элси! Так вы с Бертом решили…
Голубые глаза Дороти засветились надеждой. Она вглядывалась в лица дочери и Берта.
— Мы… — начала было Элси, но тут же замолчала, не в силах вымолвить ни слова.
— Нас поймали, принцесса, — быстро вставил Берт, посылая ей многозначительный взгляд, который как бы предупреждал: только не вздумай сейчас возражать.
Впрочем, это было излишне. Элси была настолько растеряна, что не могла даже собраться с мыслями, не говоря уж о том, чтобы кому-то возражать. У нее возникло такое чувство, будто она вдруг оказалась в бредовом сне, где все происходило помимо ее участия. Не мог же Берт и вправду иметь в виду…
Но ее худшие опасения подтвердились.
— Теперь придется во всем признаться, — продолжал Берт. — Я знаю, что ты не хотела пока ни о чем говорить, но раз уж миссис Прайс обо всем догадалась…
Он обнял Элси за талию и улыбнулся Дороти — настолько искренне, что заподозрить какой-то обман было просто невозможно.
— Я сделал Элси предложение. Попросил дать мне еще один шанс сделать ее счастливой…
Берт только на первый взгляд нежно обнимал ее. На самом деле, когда Элси напряглась, собираясь запротестовать, так резко сжал ее талию, что она задохнулась от неожиданности и не смогла произнести ни слова.
— И Элси сказала мне «да», — невозмутимо произнес он.
Элси не верила своим ушам, но возражать было уже поздно.
— О, дорогие мои, я так счастлива!
Дороти шагнула к ним и обняла дочь. Элси лихорадочно пыталась собраться с мыслями. Она была в полном смятении. Лучезарная улыбка Берта, его властное уверенное объятие… Казалось, ей в кровь влили яд неизбывной горечи. Как он может быть таким спокойным, таким беспечным, когда каждое его слово — это наглая ложь?! Впрочем, ему не приходилось скрывать какие-то чувства. Потому что у него их просто не было!
Нахлынули непрошеные воспоминания. Воспоминания о той бесконтрольной страсти, которая швырнула их в объятия друг другу. Воспоминания о том пронзительном наслаждении, которое она испытала буквально только что. И ведь в какой-то момент ей почудилось, что такое наслаждение не могло быть рождено одним только удовлетворением физического влечения. Между ними действительно было что-то большее!.. Но в глубине души Элси понимала, что просто пытается себя обмануть.
«Я хочу тебя, и сейчас мне на все наплевать», — сказал Берт в самом начале. Тогда, охваченная страстью, Элси не обратила внимания на его слова. Но теперь поняла, что он имел в виду. Ему было достаточно только постели! Но ее-то толкнули на это любовь и отчаянная надежда, что когда-нибудь и Берт тоже сможет ее полюбить… Теперь Элси твердо знала, что ее не удовлетворит страсть без любви. Пусть даже она навсегда потеряет Берта, но никогда не согласится на то, что он ей предлагает.
А тут еще этот спектакль с кольцом! В первый раз Берт сделал ей предложение лишь потому, что думал, будто она очень этого хочет, что без этого не согласится продолжать их отношения. Он не любил ее тогда, им двигало только желание обладать ее телом. Но он не любит ее и сейчас! Берт просто хотел оградить ее маму от горькой правды. Скорее всего он даже не подозревал, что своей «ложью во спасение» делает Элси очень больно. Или ему просто было все равно…
А Дороти, судя по всему, не замечала, какая буря бушует в душе ее дочери.
— Это надо отметить! — с воодушевлением воскликнула она. — У меня где-то припрятано шампанское.
— А может, пока еще рано отмечать? — пробормотала Элси, наконец обретя дар речи. И несказанно удивилась, когда Берт неожиданно ее поддержал:
— Действительно, не надо шампанского: мы все голодны и сразу же опьянеем. — В его голосе слышалась мягкая доброжелательность. — Давайте сейчас просто попьем чаю, а шампанское прибережем до того дня, когда ваш муж вернется домой.
Дороти не стала возражать. Легким, едва ли не танцующим шагом она направилась в кухню ставить чайник. Элси выждала пару секунд, чтобы мать отошла достаточно далеко, и в ярости накинулась на Берта:
— Это, по-моему, уже слишком! Не надейся, что я стану играть в твои игры!
— Правда? — усмехнулся Берт. — А не поздновато ли ты спохватилась? У тебя было столько времени на то, чтобы выразить свой горячий протест, но ты почему-то молчала.