Эти мысли окончательно испортили мне настроение. А ведь как хорошо все начиналось!
— Переживаешь? — со всегдашней проницательностью осведомился Александр, видя, как я без энтузиазма выуживаю оливки из какого-то замысловатого салата. — Из-за возвращения в Москву?
Я кивнула.
— Не стоит. На пару недель можно взять больничный, твое здешнее состояние официально зафиксировано. Проконсультироваться со специалистами. Если память не вернется, сменишь работу, всего и проблем-то!
— И на какую же работу я ее поменяю? После института я год работала гидом, а потом вышла замуж. Опять туристов по России катать?
— Не обязательно. После больничного можно взять отпуск и поучиться. Тому же туристическому бизнесу, книги я тебе достану, да у тебя и самой они должны быть. Так что успокойся и на время выкинь все это из головы. Отдыхай, наслаждайся теплом, морем, вкусной едой. Пить будем «Чинзано»? Благо ты не за рулем.
— Но я не умею водить машину, — опешила я.
— Я пошутил, — быстро отозвался Александр. — Да и не стоит после травмы-то. Смотри, нам несут горячее.
Нет, я не полюбила итальянскую кухню, или былые вкусовые пристрастия испарились вместе с памятью. И «Чинзано» никогда не был моим любимым напитком. Если же и стал таковым, то все равно сейчас мне не хочется ничего пить, крепче сока. Честно говоря, хочется проснуться и обнаружить бы, что вся эта Турция с ее красотами и тайнами мне просто приснилась. Но в глубине души я понимала, что рассчитывать на такой поворот событий все-таки не стоит.
— Кстати, не забудь завтра во время переговоров упомянуть о взрыве, — уже к самому концу обеда сказал Саша. — С этим тоже можно красиво поиграть, чтобы сбить цену.
— О каком взрыве? — вытаращила я глаза.
— Ах, да! Слушай, в тот вечер, когда ты столкнулась с машиной…
— Я столкнулась?
— Хорошо, машина столкнулась с тобой. Между прочим, неизвестно, какие повреждения получило транспортное средство…
— Не отвлекайся, — попросила я, невольно фыркнув от смеха. — Ты начал про взрыв.
— На набережной грохнуло в каком-то кафе. Грохнуло, между прочим, не слабо, хотя погибших, слава Богу, не случилось. Но двадцать человек были ранены. Туристы из Германии, Австрии и, естественно, с незалэжной Украины.
— Почему — естественно?
— Потому, что их в Кемере не меньше, чем турок. Не в этом дело. Местная полиция заявила, что взорвался кислород в системе кондиционирования. Хозяева кафе утверждают, что это был баллон с газом возле бара. А очевидцы все, как один, твердят про бомбу. Впрочем, у страха глаза велики.
— Я думаю! Я бы вообще от страха на месте умерла.
— К счастью, тебя там не было. Но про это обязательно вспомни завтра, пусть лишний раз почешутся и насчет системы кондиционеров, и насчет газовых баллонов. На моей памяти у них пятый случай с газовым баллоном, так что пусть принимают меры.
— А если это все-таки была бомба?
— Тогда пусть включают в договор пункт обязательной компенсации в случае террористических эксцессов.
— А если они откажутся?
— Ты действительно прилично подзабыла предмет, — вздохнул Саша. — Ладно, я буду рядом, в случае чего — поддержу. Что будем делать сейчас: отдыхать или купаться?
— Конечно купаться! Я хочу к морю. Знаешь, как я об этом всегда мечтаю?
— Догадываюсь. Водичка, между прочим, пока прохладная.
— Ничего. Похожу босиком по краешку — уже счастье.
— Мало же тебе нужно для счастья, — усмехнулся Саша.
— А для тебя это новость? — искренне удивилась я.
— Каждый раз новость, — уже серьезно отозвался он. — Обычно женщине для счастья, заметь, неполного, нужно отнюдь не босиком по прибою побегать, а много больше. И чем больше они получают, тем менее счастливыми себя чувствуют. Ты, по-видимому, редкое исключение.
— Мерси за комплимент! — отозвалась я. — А вот мама, помню, говорила, что мужчина ценит женщину за те средства, которые на нее потратил. В смысле, жалко терять вложенные инвестиции.
— Серьезная у тебя мама. Наверное, была недовольна тем, что ты от такого замечательного мужа ушла.
— Наверное… Нужно позвонить и спросить.
А что, неплохая мысль. Позвонить маме, рассказать, что со мной произошло, попросить пролить свет на некоторые ключевые моменты. Не думаю, что она в курсе абсолютно всех событий, но магистральную-то часть обязательно знает. Вернусь в Москву — обязательно позвоню, при Саше как-то неудобно обсуждать свою прошлую личную жизнь.
Хотя и нынешнюю тоже было бы неплохо обсудить. Что-то настораживало меня в этом безупречном со всех точек зрения мужчине, но что именно, я никак не могла понять. Впрочем, возможно, это тоже последствия шока: неадекватность восприятия происходящего.
На пляже было не слишком многолюдно. Все-таки конец апреля — не самое подходящее время для купания даже в Средиземном море. По прибою я, конечно, побродила — и только. И это тоже было довольно странно: обычно я кидаюсь в соленые волны, невзирая на температуру воды, и получаю колоссальное удовольствие. Правда, если вода холодная, одного раза обычно бывает вполне достаточно для подзарядки и бодрости духа. На сей же раз окунуться не тянуло ни капельки, словно я совсем недавно искупалась.
Саша с неподдельным интересом наблюдал за мной с лежака. Когда мне надоело шлепать по водичке, я опустилась на соседний лежак и подставила спину ласковому солнцу.
— Обгоришь, — бросил Саша.
— Я не обгораю, — машинально ответила я.
Сначала ответила, а потом подумала: неужели за все время нашего с Сашей романа мы ни разу не отдыхали в жарких странах? Этого не может быть потому, что этого не может быть никогда. А если все-таки отдыхали, то он должен был помнить, что есть у меня одна особенность. При очень белой коже я действительно не обгораю, а покрываюсь сначала золотистым, а потом почти бронзовым загаром. Занимает этот процесс от трех до пяти дней — в зависимости от климатических условий. Но в любом случае через неделю я уже щеголяю «настоящим калифорнийским загаром», как окрестил это один из моих сокурсников. Давно дело было, а я запомнила. Неужели с годами стала обгорать?
— Заказать тебе что-нибудь? — через значительную паузу осведомился Саша.
— Сок, если можно.
— Какой?
Я повернулась к нему всем телом и уже не пыталась скрыть охватившее меня чувство глубокого недоумения.
— Саша, я пью всегда один и тот же сок — грейпфрутовый. В самом крайнем случае — апельсиновый. Ты задаешь странный вопрос.
— А вдруг тебе сегодня захочется чего-нибудь экзотического? Мы же в Турции, а не в подмосковном яхт-клубе.
— Туда мы тоже ходим? — осведомилась я. — У тебя есть яхта?
— У меня есть друзья, у которых есть яхта… Кстати, совершенно забыл тебе сказать: тут приплыл один грек, миллионер. Сегодня, в честь начала пасхальных праздников, он устраивает фейерверк на своей яхте. Хочешь посмотреть?
— С яхты?
— Нет, конечно, с берега. Точнее, с нашего балкона, оттуда прекрасно видно почти весь залив.
— А есть альтернатива?
— Есть. Поужинать в каком-нибудь ресторане, потанцевать. Или заказать ужин в номер и полюбоваться фейерверком.
Я задумалась. Не то чтобы я очень любила эти самые «огненные потехи», как их в старину называли на Руси, но идти куда-то танцевать мне хотелось еще меньше. Кто его знает, какие танцы вошли в моду за минувшие десять лет. А если я за это время выучилась блистательно исполнять, скажем, аргентинское танго и Саша захочет это продемонстрировать окружающей публике? Нет, уж лучше не рисковать.
— Закажем в номер, — решила я. — Если ты не возражаешь.
В глазах Саши мелькнуло изумление.
— Возражаю? Но я же это и предложил, — сказал он с некоторой растерянностью.
Правильно, предложил. Но я всегда предпочитаю оставить мужчине некоторую свободу для маневра. Точнее, впечатление того, что последнее, решающее слово — за ним, мудрым и сильным. Эта тактика всегда срабатывала без осечки, и что так удивило моего друга, я не поняла.
Мы оставались на пляже до тех пор, пока не стало прохладно. Желания искупаться у меня так и не возникло, зато теплом я насладилась в полной мере. О завтрашнем дне я старалась не думать: во-первых, утро вечера мудренее, а во-вторых, никаких особо выдающихся мыслей мне все равно не могло прийти в голову. Единственной здравой идеей было посетить парикмахерскую, чтобы не возиться со своей шевелюрой с утра пораньше, да еще на глазах у Саши. Красоту наводить я всегда предпочитала в максимально уединенной обстановке.
— Возьми денег, — сказал мне Саша, протягивая несколько местных купюр.
— У меня есть.
— Уверена?
— Ну, не поехала же я в командировку с пустыми карманами! Нужно посмотреть в сумке.
— Ты же поехала со мной.
Проще было взять деньги, чем заводить дискуссию о моих принципах. К тому же я не помнила ни сколько денег на самом деле взяла с собой, ни куда их спрятала, ни в какой они у меня валюте… В любом случае, когда разберусь, верну Саше, сколько взяла — и дело с концом.
Время в парикмахерской отеля я провела не без приятности: салон вполне соответствовал заведению, да и прическу мне сделали удачную. Заодно привели в порядок руки, которые мне самой не слишком нравились. То ли я за последние годы перестала уделять им достаточное внимание, то ли перед командировкой мне было не до красоты. Так или иначе, я осталась довольна: и мастерами, и результатом их труда.
Когда я вернулась в номер, уже почти стемнело. Саши не было, куда он мог подеваться, я понятия не имела, поэтому решила заняться, наконец, разборкой дорожной сумки. Почему я это не сделала сразу по приезде? Не похоже на меня: оставить вещи не распакованными и куда-то уйти. Что такое необыкновенно важное могло заставить меня так поступить? Увы, я не помнила.
Содержимое сумки меня приятно порадовало: вещи были не столько дорогие, сколько элегантные, немнущиеся, в моей любимой зелено-бежевой гамме. Деньги — и довольно крупная сумма — оказались именно там, куда я их обычно прячу: в упаковке с новыми колготками. Я разложила и развесила вещи по местам, спустилась вниз, чтобы поменять часть денег у портье, потом вернулась в номер, достала из холодильника бутылочку минеральной воды и уселась на балконе с сигаретой. На какое-то время внутренняя гармония была достигнута.
Увы, на очень короткое. Среди вещей я обнаружила мобильный телефон. Во всяком случае, эта штука была очень похожа на те безумно дорогие игрушки, которые только-только начали появляться в Европе. Естественно, мы с Куртом такой роскоши себе позволить не могли. А теперь у меня есть мобильный телефон, только я понятия не имею, как им пользоваться. Приятно только, что уровень моего благосостояния достаточно ощутимо повысился. Впрочем, скорее всего подешевели телефоны…
Просмотр записной книжки тоже не принес особой радости: большая часть записанных в ней имен мне ровным счетом ничего не говорила. Да, конечно, была парочка подруг еще с институтских времен, но против их фамилий были вписаны другие номера телефонов, не те, по которым я привыкла звонить.
Похоже, мне нужно будет учиться не только работать, но и жить заново. Если судить по навороченному телевизору и стереосистеме в номере, а также по изменившемуся до неузнаваемости компьютеру, скромно примостившемуся в углу гостиной, цивилизация на месте не стояла. Наоборот, двигалась вперед семимильными шагами.
В общем и целом, ощущение у меня было как у человека, перенесшегося на машине времени в будущее, где все для него новое, непонятное, и все предстоит осваивать исключительно самостоятельно, поскольку на окружающих надежда слабая. «Возвращение со звезд» Станислава Лема, почти прямая аналогия. Вот вам и научная фантастика: шла по улице, ударилась головой об машину, одиннадцать лет жизни как корова языком слизнула. И как это меня угораздило?
Я услышала, как открылась дверь в номер. Саша! Единственный на данный момент человек, который хоть как-то меня поддерживает, хотя странностей хватает и в этом случае. Все равно хорошо, что он у меня есть, иначе вообще неизвестно, как бы эта история разворачивалась.
— Ты где, Эллочка? — раздался веселый голос.
— Я-то здесь, — отозвалась я, выходя навстречу, — а вот ты куда пропал?
— Прости, срочно выдернули по делам. Все этот взрыв на набережной, будь он неладен! Обнаружился австриец, застрахованный в нашей компании, пришлось всех ставить на уши и обеспечивать ему транспорт с сиделкой до дома.
— А если бы тебя здесь не было?
— Пришлось бы кому-то срочно лететь сюда из Москвы. Вряд ли такую проблему мы бы решили по телефону, да еще в выходные дни. Так что все к лучшему. А это — тебе. Ты такая красивая! Даже прикасаться страшно.
Комплименты я люблю ничуть не меньше, чем любая нормальная женщина, так что настроение резко улучшилось. Да еще Саша протянул мне нарядный пакетик.
— Что это?
— Открой и увидишь.
Я и открыла. В пакетике был прелестный серебряный кулон с причудливой арабской вязью. Серебро я действительно любила больше золота.
— Наденешь? — с улыбкой спросил Саша.
Я подошла к нему и нежно поцеловала в щеку. Потом надела украшение и метнулась к зеркалу. Кулон был самое то: изящный, не слишком броский, в меру экзотичный.
— Спасибо, милый. В честь чего подарок?
— В каком смысле?
— У нас годовщина встречи? Или какая-то памятная дата?
Саша посмотрел на меня с плохо скрываемым удивлением.
— А разве для подарка нужен повод?
Я почувствовала определенную неловкость: мне никто никогда не дарил подарков просто так. Хотя, возможно, и в этом плане кое-что в моей жизни изменилось к лучшему.
— Я хотела вернуть тебе деньги… За парикмахерскую. Я поменяла…
И снова это странное выражение его лица: то ли удивление, то ли опасение чего-то.
— Эллочка, я понимаю, ты еще не совсем здорова. Но не перегибай палку, пожалуйста.
— В каком смысле?
— В том, что забудь об этих деньгах. Проехали.
Я сочла за лучшее — промолчать, хотя несколько вопросов вертелись у меня на языке.
— Ну что, заказываем ужин? — другим, спокойным и веселым голосом спросил Саша. — Не передумала? Или с такой прической лучше в ресторан?
— Здесь поедим, — беспечно махнула я рукой. — Прической блесну завтра на переговорах. Больше мне блистать все равно нечем. Заказываем. Только без роскоши, я еще обед не забыла…
Мы заканчивали легкий, но изысканный ужин, когда небо над нами вдруг расцвело яркими красками. Над морем взметнулись десятки, сотни звездочек и комет, которые рассыпались каскадами и… И тут раздался оглушительный грохот. Все вокруг на несколько секунд потеряло четкие очертания, мне показалось, что я теряю сознание, и я вцепилась в руку Саши. Фейерверка я уже не видела, слышала только непрекращающийся грохот и понимала одну совершенно невероятную вещь.
Я все вспомнила!
Глава третья Стерва Андреевна
«Умываю свои ноги, береги яйца».
Я обалдело уставилась на дисплей мобильного телефона. Ничего себе послание с утра пораньше! И почему, спрашивается, я накануне не отключила мобильник?
Других вопросов у меня не было. Отправителя умное устройство определило само, даже время послания обозначило. Моему, как сейчас модно говорить, бойфренду, Сергею, эта искрометная шутка наверняка пришла в голову еще вчера. А может быть, две минуты тому назад, и он, естественно, тут же ее выдал. Только что в этом смешного?
Мама дорогая, сегодня же четверг! И не просто четверг, а Чистый. То есть тот день, когда православные должны красить яйца и вылизывать жилище до блеска. Так, с яйцами более или менее разобрались. Но ноги… Ноги остались нерасшифрованными.
Так или иначе, нужно собираться на работу. Не в авральном темпе, как обычно, а спокойно. Все-таки проснулась на полчаса раньше. Вот дьявольщина, полчаса сладкого утреннего сна украли! И ведь знает Серж, разлюбимый мой, что я — сова по определению. Но он-то — жаворонок: проснулся с первыми лучами солнца и защебетал. Кажется, в Англии одно из национальных блюд — пирог с жаворонками. Жаль, что мы не в туманном Альбионе…