— Присаживайтесь. Что будете пить?
— Воду или молоко.
— Молока, к сожалению, нет, — Брендон сокрушенно покачал головой. — Воду вам со льдом или без?
— Если можно, то со льдом. Могу я вам помочь?
— Ни в коем случае.
Категоричность его ответа удержала ее от дальнейших попыток.
Надеюсь, я его не обидела, подумала Линн, разворачивая булочки.
Брендон достал стаканы, удивляясь сам себе. Что его заставило пригласить соседку войти? Неужели ее колдовской голос, который звучит как божественная музыка и его хочется слушать снова и снова?
— Прошу, — он остановился перед ней и протянул стакан.
Волей-неволей Линн коснулась его пальцев, и ее словно ударило током. Уже не в первый раз, отметила про себя молодая женщина.
— Ваши собаки превосходно воспитаны, — она натянуто рассмеялась, стараясь скрыть потрясение, охватившее ее от простого прикосновения.
— Как и полагается всем поводырям, — он пожал плечами и опустился в соседнее кресло.
— У нас было два коккер-спаниеля, но ни одна из них не могла похвастаться таким воспитанием. Это вы их так вымуштровали?
— Если бы я был человеком тщеславным, то позволил бы вам думать именно так. Но, увы, моя честность мне этого не позволит, — он притворно вздохнул. — На самом деле они из питомника. Любая собака, прежде чем стать поводырем, должна пройти специальное обучение. Этим занимаются инструкторы. После четырех-шести месяцев каждая собака сдает экзамен и знакомится со своим будущим хозяином. Как правило, в питомнике всех собак обучают всем необходимым командам, хотя владельцу не запрещается обучить ее чему-нибудь новому. Так сказать, лично для себя.
— Ясно, — пробормотала Линн и скосила глаза на четвероногого соседа. — Значит, это вы приучили Сидара сидеть в кресле. Так сказать, лично для себя.
Брендон весело и заразительно рассмеялся.
— Вообще-то, — выдавил он сквозь смех, — это была его личная инициатива. Я просто не возражал. Работники питомника, конечно, этого бы не одобрили, но для меня их мнение не имеет особенного значения, поэтому одно кресло я отдал Сидару.
— Вы хотите сказать, он понимает, что это его кресло, и не запрыгивает на другие? — изумилась Линн.
— Именно так. А вот Физер, — Брендон нагнулся и потрепал голову собаки, которая легла у его ног, — запрыгивает только по приглашению. Она у нас девочка умная и деликатная, правда? — обратился он к ней.
— Вы меня извините, но разве разрешается иметь двух собак? Вы же сами сказали, что они принадлежат питомнику. Наверняка есть люди, которым Физер или Сидар могли бы помочь, — нерешительно сказала Линн.
— Физер уже не сможет, — вздохнул Брендон. — Она старенькая.
— В самом деле? — искренне удивилась Линн. — Она мне кажется вполне здоровой и бодрой.
— Так оно и есть, — согласился он, но в его голосе послышалась грусть. — Как другу семьи ей цены нет. Но вот работать она больше не может.
— Почему?
— Она со мной восемь лет. А ей самой уже десять. Можно сказать, на заслуженной пенсии. К тому же Физер уже не так вынослива, как раньше. Старенькая, потеряла в себе уверенность… Я решил не отдавать ее обратно в питомник. После стольких лет тяжело расставаться с партнером и другом, знаете ли, — доверительно сказал он. — Многие владельцы оставляют собаку у себя, когда по каким-то причинам она больше не может продолжать работать. Кому это не под силу, возвращают собаку обратно, а работники питомника ищут человека или семью, которые согласились бы ее взять. Если собака молода, то проблем обычно не возникает. Ведь все собаки дружелюбны, превосходно обучены и стерилизованы… Да что это я, — вдруг спохватился Брендон. — Наверное, своим рассказом я вас уже замучил.
— Нет, что вы, — честно ответила Линн. — Вы так интересно все рассказываете. Но давайте же, наконец, есть булочки! Они вкуснее, когда еще горячие.
— Не уверен, что осмелюсь откусить хоть кусочек, — он поднес булочку к носу и шумно вдохнул. — Божественный аромат!
— Если хотите, могу дать рецепт, — предложила она и прикусила язык. — Брендон, извините, я не хотела…
— Все в порядке, — успокоил он, затем откусил кусок. — Мне кажется, я бы мог есть такие булочки вечно.
— Вам понравилось? — обрадовано спросила Линн. — Тогда приглашаю вас завтра к себе на ужин. Булочки тоже будут.
— Если вы хотите таким образом извиниться, то это лишнее. Вы меня ничуть не обидели, — заметил Брендон.
Ему было приятно находиться в обществе молодой — судя по голосу — женщины, но ужинать он предпочитал один. Нет, не потому что он любил, одиночество. Просто… с тех пор, как Кендра разорвала помолвку, он встречался с кем-либо от силы пару раз, и ужин в ресторане превращался для него в настоящую битву со столовыми приборами. Ужин в ее квартире, несомненно, в такую пытку не превратится, но он гораздо увереннее чувствовал себя на своей территории. Впрочем, не говорить же об этом Линн!
— Понимаете, я никуда не хожу без собак, — произнес Брендон, сознавая, насколько неубедительно прозвучал его довод.
— Приходите с ними, — легко разрешила она. — Несколько шерстинок не испортят моей мебели.
— Э-э, — промямлил он, судорожно придумывая, что бы еще сказать, но в голову ничего не шло. — Я приду, — сдался Брендон. — Во сколько?
— В шесть тридцать вас устроит?
— Да.
— Какие-нибудь специальные пожелания?
— Не готовьте, пожалуйста, спагетти.
— Без проблем. Спасибо за гостеприимство. Давайте я вам помогу с посудой? — предложила она.
— Спасибо, но я справлюсь сам, — отрывисто сказал он и улыбнулся, чтобы сгладить свою резкость. — С моей стороны будет некрасиво просить вас помыть посуду, когда вы не только накормили меня, но и составили мне компанию.
— Хорошо. Тогда я пойду. — Она не стала упорствовать, чтобы не поставить себя в еще более неловкое положение. — Не провожайте меня. Дорогу я найду сама. Жду вас завтра.
— Мы придем. Еще раз спасибо за булочки. Счастливо.
Линн была рада покинуть его квартиру. Ей нужно немного побыть одной, чтобы разобраться в себе. Она успела понять, что Брендон одинок, хотя и пытается это скрыть. Он говорил с ней дружелюбным и даже веселым голосом, но иногда на его лицо набегала тень.
А не пригласила ли я его из жалости? — пришла ей в голову неожиданная мысль. Брендон ясно дал понять, что жалости не потерпит. Да разве может быть иначе? Он ведь сказал, что Физер с ним уже восемь лет. Значит, она ошиблась в своем предположении и этот несчастный случай произошел с ним давно. Наверное, он уже свыкся с тем, что зрение к нему никогда не вернется…
Теперь нужно быть внимательней и не позволять себе неосторожных слов, которые напоминали бы ему о его недуге. Как, например, сегодня. Линн беззвучно застонала, вспомнив о своей бестактности. Неужели она разучилась общаться с людьми? Вот завтра и выяснится, на что она годится без своего главного козыря — своей внешности. Ведь критерии, по которым оценивается человек, в обычной жизни совершенно иные, нежели в модельном бизнесе.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Весь следующий день Линн провела в хлопотах, обустраивая свое новое жилище. Вещи были разложены, мебель завезена и собрана. Остались лишь мелочи в виде уже распакованных, но еще не размещенных картин и безделушек.
Закончив с ужином, она приняла контрастный душ, выпила содовой с кофеином, чтобы взбодриться, и пошла переодеваться. Разложив несколько вещей на кровати, Линн раздумывала, что надеть. Почему-то ей хотелось произвести впечатление на своего соседа. Ее рука потянулась к брючному костюму и замерли. Молодая женщина опустилась на кровать и покачала головой. И ради чего, спрашивается, она решила принарядиться? Все равно ее усилий никто, кроме собак, не заметит. Линн зевнула. Неужели она переоценила свои силы? Только бы за столом не уснуть, а то уж совсем неудобно получится.
Вздохнув, Линн все же надела выбранный костюм, заплела косу и закрепила ее узлом на затылке.
Почти в ту же секунду раздался звонок в дверь…
Брендон отпустил кнопку и еще раз оправил костюм. Погуляв с собаками и накормив их, он решил принять душ и переодеться. Так, на всякий случай. Непонятно, правда, почему он так взволнован и почему ему хочется произвести впечатление на женщину, которую он никогда не увидит.
— Все хорошо, девочка. — Брендон потрепал Физер, прижавшуюся к его ноге, по голове.
— Как я понимаю, это не мне, — раздался волнующий голос соседки.
— Вы правы. Это я Физер говорил. Вообще-то, не так уж и часто я с ними разговариваю.
— Входите, Брендон, — Линн открыла дверь во всю ширину, чтобы впустить странное трио. — Все-таки позвольте с вами не согласиться. Готова держать пари, что вы говорите со своими собаками все время.
— Да, — неохотно признался он, осторожно входя внутрь. — Собаки самые благодарные слушатели, и я даже сам не заметил, когда впервые заговорил с Физер. Так же естественно я стал говорить и с Сидаром. Сидар, кресло! — скомандовал он псу.
Сидар сразу же направился в гостиную и безошибочно остановился у кресла. Брендон нащупал подлокотник и сел.
— Этому учат в питомнике? — зачарованно наблюдая за этой сценой, спросила Линн. — Не знаю, поможет ли вам, но расположение комнат в квартире такое же, как у вас, — нерешительно продолжила она.
— Еще как поможет, — признательно сказал Брендон. — Сосед, который жил здесь до вас, никого к себе не приглашал. Нет, — вернулся он к ее вопросу, — этой команде в питомнике не учат. Просто, когда инструкторы проводили с нами первое занятие, мужчина, который сидел рядом со мной, все мечтал, как было бы здорово, если бы собака могла найти в незнакомом месте, где посидеть. Я просто воспользовался его мыслью, — он пожал плечами. — Некоторые обучают собак искать членов семьи в толпе или просто вещи, которые часто теряют.
— Вы говорили, что Физер с вами восемь лет. А как давно у вас Сидар?
— Две недели с хвостиком, — улыбнулся он и наклонился, чтобы потрепать собак, улегшихся у его ног. — Сидар совсем недавно сдал экзамены.
— А у меня сложилось впечатление, что вы уже давно вместе, — удивилась Линн.
— Он умный пес, и мы быстро нашли общий язык. К тому же моя старушка, — при этих словах Физер посмотрела на него, — меня многому научила. Со второй собакой гораздо легче, — признался он. — Когда Физер впервые появилась у меня, я только-только осваивался и привыкал, что я не один. Прогулки, еда, ветеринар и все такое прочее. Теперь постепенно обучаю Сидара всему, чему научил Физер. — Брендон протянул руку, чтобы почесать ей за ушами, и встретил пустоту.
— О, она рядом со мной, — поспешно сказала Линн, — и дала мне понять, что не будет возражать, если я ее поглажу. Это запрещается? — взволнованно спросила она.
— Пока она не работает, можно, — успокоил ее Брендон. — Готов спорить, Физер наслаждается вниманием, которое вы ей оказали. Раньше ведь все мое время принадлежало ей, а с появлением Сидара ей приходится делить меня с ним. Ей это не очень нравится.
— Откуда вы знаете?
— Ну, во-первых, Физер стала плохо есть и не просит, чтобы я с ней поиграл на улице. Не удивлюсь, если она обиделась на меня, — криво улыбнулся он.
— Говорите о ней, как о человеке… — Линн задумалась. — Хотя, может быть, вы и правы. Никто ведь не будет спорить, что собаки понимают все, просто не могут говорить.
— В этом у меня уже давно отпали все сомнения, — подтвердил Брендон. Жаль, что ему не увидеть лица женщины, которая совсем не удивилась, что он говорит о собаках, как о людях.
— Ах ты, старушка, — тихо говорила Линн. — Умная девочка! Хочешь, чтобы я почесала тебе животик? Нравится, да?
Брендон неожиданно рассмеялся.
— Я сказала что-то смешное? — не прекращая чесать Физер живот, спросила она.
— А разве вы не заметили, что и вы с ней говорите? — посмеиваясь, ответил он.
— И правда! — Линн рассмеялась. — Дурные привычки заразительны, — шутливо отпарировала она и села в соседнее кресло. — Брендон, извините за нескромный вопрос… Наверное, вам и так уже все надоели, но сначала мне показалось, что вы лишились зрения совсем недавно. Вы так часто жестикулируете, словно еще не привыкли к тому, что вы… — она замялась, не в силах произнести «слепы».
— Я вас понял. Вы правы. Раньше все эти вопросы просто сводили меня с ума, но со временем привыкаешь ко всему. Легче от этого, конечно, не становится, но в какой-то момент понимаешь, что кому-то еще хуже, чем тебе, поэтому жаловаться просто не имеешь права и продолжаешь бороться. — Он помолчал. — Я ослеп в двадцать один год на студенческой вечеринке. Просто не повезло. Я стоял на самом верху лестницы, когда один из студентов толкнул меня. Случайно. Никакого умысла в его действиях не было. Просто загляделся на девушку, споткнулся и налетел на меня. Самое обидное, — Брендон невесело улыбнулся, — я не был пьян, но не удержался на ногах и скатился вниз. Помню, как пересчитал несколько ступенек, а затем — провал в памяти.
— Брендон, не знаю, что и сказать… — Линн сочувственно накрыла его руку своей ладонью.
— А что здесь говорить? — Он нашел в себе силы вновь улыбнуться. Ее рука странно успокаивала и придала ему силы продолжить. — В результате с переломом пары ребер и с сотрясением мозга я был доставлен в больницу. Ребра благополучно срослись, а вот голове немного не повезло.
Он снова замолчал. Линн ждала, жалея, что затронула такую болезненную для него тему.
— На чем это я остановился? — нарочито легко сказал Брендон. — А, на том, что голове не повезло, — он осторожно освободил свою руку и улыбнулся. Он благодарен за ее молчаливое сострадание, но не нуждается в нем, так как давно уже привык справляться со всем сам. — В результате падения я повредил зрительный нерв и ослеп. Врачи на операцию не решились, опасаясь, что она только навредит. Хотя шансы, как мне сказали, у меня есть: в этой области ведутся крупные исследования и вполне возможно, что через несколько лет мне будет сделана операция по совершенно новой методике. К сожалению, исследования еще, видимо, не закончены или зашли в тупик.
— О, Брендон… — начала было Линн, но оборвала себя. — А как же ваша учеба?
— Мне дали академический отпуск. За это время я освоил шрифт Брайля и худо-бедно примирился со своим недугом. Я закончил колледж и получил степень.
— Вы настоящий молодец! — пылко воскликнула Линн, от всей души сочувствуя Брендону. — Я не хотела вас расстраивать, правда. Может, сменим тему?
— Не буду возражать, — Брендон тряхнул головой, отгоняя нежеланное и горькое воспоминание о первых днях, проведенных в больнице. — Как раз ваша очередь рассказать что-нибудь о себе.
— Что бы вы хотели услышать? — Она невольно напряглась.
— Ну, например, где и кем вы работаете? — Брендон почувствовал скованность Линн и не мог понять, почему такой простой и, казалось, закономерный вопрос вызвал у нее такое затруднение.
— Я сейчас не работаю, — осторожно произнесла она. — Но все может решиться на этой неделе. Если я пройду одно из двух собеседований.
— Понятно. — Может, она недавно лишилась работы? Тогда ее нежелание говорить на эту тему вполне объяснимо. — А что за работу вы ищете? Если это, конечно, не секрет? — все-таки не удержался он от вопроса.
— Либо воспитательницы в детском саду, либо учительницы начальных классов, — уже более непринужденно сказала Линн, немного успокоившись. В конце концов, о чем ему еще спрашивать?
— А с ребятишками какого возраста вы бы сами хотели работать?
— Вообще-то я бы хотела преподавать в колледже, — неожиданно для себя призналась она. — Просто проблема в том, что шансы получить работу в детском саду, в школе или колледже у меня одинаково невысоки.
— Почему?
— Нет соответствующего образования. — Линн встала, надеясь таким образом избежать новых вопросов: слишком уж ее испугала собственная откровенность. — Выпить не хотите?
Его брови приподнялись. Больше похоже на стремительное бегство, чем на вежливость. Что может скрывать женщина, которая, по ее словам, хочет работать с детьми? Однако вслух он сказал: