— Зря ты так! Наоборот, мама всем говорит, как она устала со мной возиться и как было бы хорошо поскорей сбыть меня с рук.
Бедняга Бобби! Ты совсем не умеешь разбираться в женщинах, подумала Эмили.
— Ладно, — вздохнул «бедняга Бобби», — ты хотя бы оставь мне адрес отеля, где остановишься.
— Бобби, милый, я и сама не знаю, в каком отеле буду жить, — быстро соврала она.
Эмили было гадко и противно, что приходится говорить ему неправду, но любая информация о ней в тот же вечер достигнет ушей его милой мамаши, а значит, и ушей Рейчел Бенедикт. А Эмили почему-то хотелось, чтобы тетя как можно меньше знала об обстоятельствах ее поездки на Маврикий. Эх, если бы можно было просто прийти к тете Рейчел и спросить про ключ! Рейчел ведь все знает. Эмили ни секунды в этом не сомневалась.
И была еще одна вещь, о которой она не сказала Бобби: как бы ни повернулась жизнь, она не собирается возвращаться в Иглтрэп.
Перед отъездом Эмили заглянула к тете Рейчел, чтобы вручить ей ключи от своего бывшего дома. Она долго стучала молотком у входной двери, но никто не отозвался, хотя Эмили могла поклясться, что из окна второго этажа тетка незаметно наблюдает за ней. В конце концов она сокрушенно вздохнула и подсунула ключи под дверь.
Эмили и сама не ожидала, как легко и спокойно она будет себя чувствовать, совершая свою последнюю прогулку по родному городку от дома тети Рейчел до автобусной станции.
Спустя три часа автобус компании «Грей-хаунд» благополучно доставил ее в Бостон. Уже на борту самолета она ощутила какое-то лихорадочное волнение, которое не покидало ее до самого Кейптауна и благополучно перебралось вместе с ней на рейс «Кейптаун — Порт-Луи»… И вот так она, уставшая и возбужденная, оказалась здесь, в международном аэропорту Порт-Луи.
Эмили вдруг почувствовала, к своему изумлению, что по телу ее пробегает горячая волна возбуждения. Она словно каждой клеточкой своего тела ощущала устремленные на нее жадные мужские взгляды. Это ощущение радовало и пугало одновременно.
Эмили незаметно огляделась — вокруг нее не было никаких мужчин, кроме двух пожилых буддийских монахов, ее соседей по самолету, не обращавших на американскую туристку ни малейшего внимания. Несколько позже хозяйка гостиницы объяснит ей, что страсть и желание пронизывают саму атмосферу острова и немало состоятельных престарелых дам и пожилых джентльменов из Северного полушария приезжают сюда в надежде снова почувствовать себя молодыми и обольстительными. Но пока что Эмили пребывала в таком смятении чувств, что чуть не повернула назад.
Спокойно! — сказала она себе. Ничего страшного или опасного она делать не собирается: надо просто добраться до гостиницы, а потом уже, не торопясь, выяснить, где расположено местное отделение банка «Берингс».
— Такси, мадемуазель? — услышала она мужской баритон. Водитель говорил на хорошем французском языке с очень милым акцентом.
— Да-да, конечно, — машинально отозвалась Эмили и только потом сообразила, что тоже говорит по-французски. Это было вторым ее потрясением сегодня — все жители этой бывшей британской колонии прекрасно говорили на языке Вольтера и Руссо.
* * *
Время перевалило за полдень, жара была бы нестерпимой, но солнце Маврикия почему-то совсем не обжигало. Эмили знала, что из холодной поздней осени Новой Англии она попадет в жару тропиков, но действительность превзошла все ожидания. Белые шерстяные брюки и шерстяная темно-синяя безрукавка явно оказались неподходящими для здешних мест. Как только она доберется до гостиницы, то первым делом переоденется во что-нибудь полегче, подумала Эмили, пока такси с трудом пробиралось по запруженным улицам столицы острова.
— Отель «Норманди», мадемуазель, — сказал шофер, когда машина остановилась у двухэтажного дома в колониальном стиле. Похожие здания Эмили во множестве видела в Луизиане, когда ездила с Тони на каникулы.
Поднявшись по двум белоснежным ступенькам, Эмили миновала увитую бугенвиллеей террасу с ажурными столиками и плетеными стульями и вошла в кондиционированную прохладу гостиничного холла.
За стойкой стояла розовощекая шатенка лет тридцати.
— Добрый день, — улыбнулась шатенка. По-французски она говорила с твердым «р», как произносят этот звук в Нормандии. — Вы, должно быть, Эмили из Висконсина, а я — Жюстин.
— По-моему, вы из Нормандии, — сказала Эмили, обмениваясь с молодой женщиной рукопожатием.
— Ой, — Жюстин захлопала в ладоши от восторга, — а как вы догадались?
— В университете я изучала французский. Удивительно! Прилететь на Маврикий и встретить француженку из Нормандии.
— Еще более удивительно познакомиться два года назад с владельцем отеля в Порт-Луи и выйти за него замуж. — Жюстин лукаво блеснула голубыми глазами. Она протянула Эмили пустую регистрационную карточку и шариковую ручку. — Я и сама до сих пор не верю, что из Руана перебралась так далеко на юг.
Дождавшись, когда гостья заполнит карточку, Жюстин положила на стойку ключи от комнаты.
— Вещи оставьте, Дидье принесет их вам через минуту.
— Это ваш бой? — поинтересовалась Эмили. Жюстин засмеялась, показав все тридцать два безупречных белых зуба.
— Это и есть тот парень, с которым я встретилась два года назад, в результате чего оказалась здесь. Правда, замуж я выходила не за владельца отеля, а за его довольно легкомысленного племянника. Но… пути Господни неисповедимы, сейчас я стала хозяйкой «Норманди».
— А его дядя тоже француз? — осторожно поинтересовалась Эмили.
— Нет, он уроженец Маврикия, — отозвалась Жюстин. — Тот еще тип! Второго такого бабника во всем белом свете не сыщешь. Поэтому никогда не был женат — считает, что это не его жанр. Год назад решил удалиться от дел и передал отель моему Дидье. Сам теперь сидит в тени под пальмами и разглядывает туристок.
— Прекрасная жизнь, — совершенно искренне отозвалась Эмили, на всякий случай запоминая полученную информацию.
— Ну вот мы и пришли, — сказала Жюстин, распахивая перед гостьей дверь номера.
Эмили осторожно заглянула в прохладную затененную комнату. Жюстин раздвинула тонкие занавески, впуская в номер солнце. В одну из светло-коричневых стен был встроен тяжелый мраморный умывальник, кровать была аккуратно застелена льняными простынями, а на полу лежал небольшой коврик цвета терракоты.
— Здесь здорово! — восторженно заметила Эмили.
— Не думаю, что вам понадобится одеяло, но если вдруг — просто скажите мне. — Жюстин открыла другую дверь. — А это ваша ванная комната. Душ, вода горячая и холодная… Устраивайтесь, а я пойду распоряжусь, чтобы все было в порядке. Кстати, если хотите выпить, могу предложить вам холодного пива или чай со льдом…
— Чай — это великолепно, — благодарно кивнула Эмили. Оставшись одна, она выглянула на балкон и с удовольствием убедилась, что окна ее номера смотрят прямо на берег океана.
Неужели мама когда-то была здесь? Наверное, ей здесь понравилось. Не эта ли картина стояла у нее перед глазами в ее тихие минуты?
Деликатный стук в дверь прервал ее размышления. Это Дидье, муж Жюстин, принес ее багаж.
Увидев его, Эмили поняла, почему Жюстин бросила родную Нормандию и перебралась на Маврикий. Дидье не принадлежал к тому типу изящных красавцев, о которых мечтают европейские девушки, представляя себе креолов, но в нем чувствовалась спокойная нежность и чувственность. Неудивительно, что Жюстин капитулировала.
Дидье улыбнулся тепло и ласково.
— Жюстин просила узнать, где вы хотите, пить чай. У себя в номере или на террасе?
— Я спущусь вниз чуть позже… Вот только вещи распакую, — не совсем искренне ответила Эмили. Она уже давно заприметила на прикроватной тумбочке одну вещь, которая ее очень интересовала. Это была местная телефонная книга. Но обнаруживать свой интерес при ком-либо, пожалуй, не стоило. Ей не терпелось открыть ее на букву «Б»…
* * *
Спустя двадцать минут Эмили, устроившись за столиком в углу террасы, не спеша потягивала через соломинку чай. Ей было о чем подумать: прежде всего, отделение банка «Берингс & Берингс» все еще существовало и, видимо, процветало. Первый сюрприз поджидал ее, когда она туда позвонила и объяснила ситуацию. На другом конце телефонной трубки поинтересовались, как ее фамилия, и, получив ответ, неожиданно пригласили прийти и воспользоваться ключом от ячейки. Вторым сюрпризом — и тоже приятным — оказалось то, что банк находился на площади Виктории и Альберта, то есть совсем рядом с отелем «Норманди» — она могла попасть туда через пять минут, не прибегая к услугам такси и не привлекая к себе ненужного внимания.
Итак, сейчас она выпьет чай, дойдет до площади Виктории и Альберта, зайдет в банк, откроет ключом ячейку № 72 и будет знать все… Эмили вдруг стало не по себе, захотелось не ходить ни в какой банк, ничего не выяснять и оставить прошлому право держать свои секреты при себе…
Довольно крупная птица с ярким красно-зеленым оперением спикировала прямо к Эмили за столик, встопорщила крылья и требовательно глянула на девушку веселым карим глазом.
— Привет, ты кто? — приветливо поинтересовалась Эмили, которая никогда прежде не видела таких экзотических птиц.
— Не позволяйте Гастону ничего у вас клянчить, — быстро предупредила ее Жюстин, проходя мимо столика Эмили с подносом в руках. — Он вам потом проходу не даст.
— Хорошо, не позволю, — рассмеялась девушка. — Кстати, Жюстин, я хотела показать вам одну вещь… Вы, случайно, не знаете, что это такое? — Она извлекла из сумочки засушенный тропический плод из той связки, которая висела в гостиной их дома в Висконсине.
Брови Жюстин удивленно поползли вверх.
— Это плод дерева джак. Оно растет только на Маврикии, и только в одном месте — у озера Надин. Откуда это у вас?
— У нас дома в Новой Англии их была целая гроздь, но я так и не смогла ни у кого узнать, что это такое.
— Редкая вещица, — неопределенно заметила Жюстин, поправляя заколку в волосах.
— А как добраться до этого озера? — осторожно поинтересовалась Эмили.
— Туда никак не добраться, — внезапно нахмурилась хозяйка «Норманди» и отошла от столика.
Эмили благоразумно решила воздержаться от дальнейших расспросов. Во всяком случае, пока. Сейчас пора отправляться в банк.
* * *
Отделение «Берингc & Берингc» располагалось в двухэтажном здании довольно строгой архитектуры, как и положено такому солидному банку. Войдя в кондиционированную прохладу холла, Эмили осторожно заглянула в единственное окошко, за которым сгорбился пожилой клерк.
— Прошу прощения, — начала Эмили…
— Слушаю вас, — любезно отозвался клерк, поднимая голову. Глаза его расширились от изумления, когда он увидел лицо девушки.
— Меня зовут Эмили Даррел, я полчаса назад звонила вам, ну и… — неуверенно произнесла она, растерявшись под пристальным взглядом клерка.
— Да-да, вы, очевидно, говорили с нашим директором, — перебил ее клерк, продолжая глазеть на нее так, словно увидел привидение. — Позвольте ваш паспорт, сейчас я его позову — он ждет вас.
Директор оказался значительно моложе, чем его служащий, и ничего, кроме естественного интереса к красивой молодой туристке, Эмили на его лице не прочла.
— Добрый день, мисс Даррел, меня зовут Джон Мейсон, — поприветствовал он ее. — Надеюсь, вы захватили с собой ключ? Тогда, с вашего позволения, я сам отведу вас в наше хранилище…
Депозитарий банка ничем не отличался от тысячи других подобных помещений. Мистер Мейсон открыл дверь и помедлил, пропуская клиентку вперед.
— Вы можете не торопиться — оставайтесь здесь столько, сколько понадобится. Когда закончите, просто нажмите вот эту кнопку. — Он указал на маленькую красную кнопку справа от входа. — Я тут же за вами приду. Впрочем, если вы предпочитаете, чтобы я подождал у двери…
— Нет-нет, благодарю вас, — поспешила заверить его Эмили. — Когда понадобится, я позвоню.
Оставшись одна, Эмили неторопливо оглядела ряды ячеек — вот и 72-й номер. Она вставила ключ в замочную скважину и решительно повернула его по часовой стрелке…
На конверте не было ни одной надписи, которая могла бы помочь Эмили догадаться о его содержимом. Абсолютно чистый конверт без всяких там «Моей дочери» или, например, «Вскрыть после моей смерти». Внутри, похоже, была довольно увесистая пачка бумаг. Дрожащими руками Эмили вскрыла конверт… На стол посыпались фотографии и до-вольно солидно выглядевший документ.
Она заставила себя отложить фотографии в сторону и первым делом взялась за документ. Прочла его несколько раз от начала и до конца, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание от волнения. Документ был не чем иным, как дарственной ее матери на виллу «Дезире», находящуюся близ озера Надин на острове Маврикий. Ни больше, ни меньше… Озеро Надин… Где-то она недавно слышала это название… Ах да! Жюстин говорила ей, что это единственное место в мире, где растут те самые плоды из их гостиной в Висконсине…
Эмили внезапно стало холодно. Рано или поздно ей придется что-то с этим делать. Похоже, этот королевский подарок Люси держала в секрете от мужа и дочери всю свою жизнь.
В третий раз прочтя дарственную, Эмили обратила внимание, что в документе отсутствует одна мелкая, но существенная деталь — имя дарителя. Пора наконец познакомиться с фотографиями — может, там она найдет ответ на этот вопрос.
Большей частью на фото были изображены улицы южного города, в котором Эмили без труда узнала Порт-Луи. На нескольких фотографиях она обнаружила мать: молоденькая Люси счастливо улыбалась, на заднем плане Эмили, почти не удивившись, увидела знакомую террасу отеля «Норманди». А вот и таинственный неизвестный, подаривший маме виллу «Дезире». Эмили была почти уверена, что не ошиблась: на фоне деревьев незнакомого вида стоял мужчина, бедра его были небрежно обернуты в кусок пестрой ткани. Несмотря на столь экзотическое одеяние, незнакомец явно был европейцем по происхождению. Он смотрел в объектив, ласково улыбаясь… И Эмили могла бы поклясться, что улыбается он Люси Даррел. Мужчина был высок и строен, и даже эта крохотная любительская фотокарточка не могла скрыть его магическое обаяние… Бедный мой папа, подумала Эмили.
Она с излишней поспешностью сложила бумаги обратно в конверт и надавила на кнопку вызова…
* * *
Покидая банк, Эмили на девяносто процентов была уверена, что не будет углубляться в дальнейшее расследование, которое, как она была уверена, вытащит на свет из темноты мучительные для нее подробности личной жизни покойной матери.
Бог с ним, с отпуском, уговаривала она себя по дороге в «Норманди», надо отсюда уезжать, и побыстрее!
— Мадемуазель? — Она почувствовала, как кто-то осторожно дотронулся до ее локтя, и остановилась — перед ней стоял старик клерк из «Берингс & Берингс».
— Что-то не так? — удивленно спросила она. — Я что-нибудь у вас забыла?
— Нет-нет, прошу вас, — перебил ее клерк, сурово глядя на нее. — Не надо этого делать, мадемуазель!
— Чего не надо делать? — опешила Эмили.
— Уезжайте отсюда, и как можно скорее… — Старик, казалось, совсем не слушал ее. — Вы не должны были сюда приезжать вообще!
— Простите, но я не понимаю, о чем вы говорите, — нахмурилась Эмили. Тем более что она догадывалась, о чем ведет речь старый клерк. Но одно дело, когда ты сам принимаешь решение, и совсем другое — когда тебе чуть ли не приказывают его принять.
— Вы зря считаете, что раз я старик, то ничего не помню. — Взгляд его был колюч и холоден. — Думаете, я не вижу, как вы на нее похожи?..
— На кого? — Эмили продолжала делать вид, что ни о чем не догадывается.
— На вашу мать, на маленькую Люси. Эмили напряглась и постаралась говорить как можно небрежнее: — Извините, но я по-прежнему не очень понимаю. Мне известно, что мама однажды была здесь, но…
— Да, была… И не одна, — резко перебил ее старик. — С ней была эта девушка, ее сестра.
Эмили ошарашенно захлопала ресницами.
— Вы хотите сказать, что тетя Рейчел тоже приезжала сюда, на Маврикий? Знаете, теперь я уж совсем ничего не понимаю!
— Вот именно: вы даже представить себе не можете, как много вы не понимаете. — Он помолчал. — И не надо вам ничего понимать. — Взгляд его неожиданно смягчился. — Уезжай отсюда, девочка, пока снова не случилось беды. Если останешься, то будешь всю жизнь сожалеть, что не послушала меня!
Позже много раз Эмили вспоминала эти слова. И всегда жалела, что из обычного женского чувства противоречия не последовала его совету.
* * *
— Жюстин, а до озера Надин отсюда далеко добираться? — небрежно поинтересовалась Эмили у хозяйки, когда вернулась в отель.