Бошан оглядел Мару и послал Джордану одобрительный взгляд. Тем временем Дафна и Кларисса набросились на бедную женщину с расспросами, но Джордан сжалился над ней и увел Мару. Эти дамы считают его своей собственностью, с улыбкой объяснил он Маре, а потому относятся к нему как сестры.
Вскоре стало известно, что регент вернулся из Брайтона. Последовало официальное сообщение о помолвке принцессы Шарлотты и принца Леопольда.
Теперь, когда счастливая новость стала общеизвестной, Маре хотелось как можно скорее подарить гордому отцу невесты своего Герарда, пока Карлтон-Хаус не заполонили толпы поздравляющих. Она настояла, чтобы Джордан ее сопровождал и помог ей нести драгоценное произведение. Нельзя же лакею доверить шедевр — так Мара утверждала, кокетливо хлопая ресницами.
Джордан заставил совесть умолкнуть и заявил, что с радостью ей поможет. У него возникло ощущение, что Маре хочется похвастаться им перед своим августейшим другом. Возможно, ей не терпелось узнать, что о нем думает «Джордж».
И вот следующим утром Джордан вышагивал рядом с Марой по причудливым залам Карлтон-Хауса. Впереди шествовал преисполненный собственного достоинства дворецкий до странности маленького роста. В руках Джордан держал картину Герарда Доу, роскошно упакованную в ярко-синий шелк и перевязанную белой бархатной лентой. Джордан немного опасался, что картина — настоящее сокровище — затеряется среди роскоши Карлтон-Хауса.
Сам он рассматривал интерьеры дворца несколько циничным взглядом.
Разумеется, Джордан всеми силами пытался скрыть свое истинное отношение к королевским причудам, но даже такому опытному лжецу, как он, было сложно изобразить восхищение изощренным декором королевского дома.
Одно только слово «пышность» не могло охарактеризовать столь кричащее великолепие. Здесь не было ни одной ровной поверхности — завитушки наползали на арабески, позолоту, резные фризы. Коринфские колонны из мрамора всех оттенков. Цветов хватило бы на несколько похорон. Расписные потолки. Узорчатые ковры. Стены увешаны шедеврами живописи. Китайский стиль сражался с готическим, и оба хаотично перемешивались с греко-римским. Одно было ясно: его королевское высочество совсем не склонен к классической сдержанности.
— Неудивительно, что у него подагра, — шепнул Джордан Маре. — Я бы тоже разболелся в таком интерьере.
Мара поджала губы, потом ткнула Джордана локтем в бок.
— Нельзя, чтобы он услышал. — Она указала на маленького дворецкого. Но Джордану хотелось ее подразнить, ведь среди этих мраморных стен любой смешок метался бы бесконечным эхом.
— Жаль, я не захватил припасов, — едва слышно продолжил он. — Вы не предупредили, что нам предстоит суточный марш-бросок.
— Ведите себя прилично, — таким же шепотом ответила Мара. Дворецкий как раз вводил их в крыло с личными покоями, где принц жил и принимал друзей.
Отчасти Джордан был прав. Любой потерял бы счет гостиным и парадным лестницам. Мара и ее спутник прошли сквозь залы всех размеров и форм. Простые квадраты и прямоугольники не удовлетворяли артистичную натуру принца. Здесь был огромный зал восьмиугольной формы, несколько круглых помещений, две библиотеки, пять столовых, включая знаменитую Готическую оранжерею, в которой могло поместиться две сотни гостей.
— Честно говоря, у меня уже закружилась голова. Вы прихватили нюхательные соли? Вдруг я упаду в обморок?..
— Не беспокойтесь. Если это произойдет, я приведу вас в чувство, — с насмешкой ответила Мара. И тут же добавила: — Не уроните картину, Джордан!
Он ответил широкой улыбкой.
— Не уроню, дорогая.
И он пристроил раму на позолоченный столик. В этот момент дворецкий поднял руку в белой перчатке, сделал им знак подождать, исчез за следующей дверью, но через мгновение вернулся и широко распахнул дверь:
— Его королевское высочество примет вас, миледи, милорд….
Они проследовали в гостиную вполне привычных пропорций. Первой вошла Мара и, отдавая дань высокому статусу своего друга, сделала официальный книксен. Джордан отложил картину и отвесил будущему королю изысканный поклон.
Регент приветствовал Мару самой дружелюбной улыбкой и распахнул ей объятия.
— Леди Пирсон! Входите же, дорогая, входите! — И пятидесятичетырехлетний принц по-джентльменски поднялся, чтобы приветствовать своего доброго друга, леди Пирсон.
Как ни странно, первое, что пришло в голову Джордану, это то, что принц вовсе не так толст, как его изображают карикатуристы.
«Первый джентльмен Европы» был одет в модную униформу денди. Джордан невольно подумал, что красавчик Браммел оказал нации немалую услугу, когда, много лет назад, отучил регента одеваться под стать здешнему интерьеру. Слава Богу, он не осыпает себя бриллиантами, как Наполеон. Простой черный сюртук его королевского высочества был безупречно скроен. Красное лицо одутловато, но тщательно выбрито. Никакой пудры и румян, которые лет десять назад были так модны среди столичных щеголей.
Ага, значит, денди против хлыщей. Эпохальная битва. В то время, когда Джордан впервые увидел Мару Брайс, эти заклятые враги доходили до рукопашных схваток — настолько их раздражали наряды друг друга.
— Позвольте поздравить вас и вашу дочь. Вы должны быть довольны, — проговорила Мара.
— Честно говоря, я рад, что с этим чертовым сватовством все утряслось, — отвечал регент, взяв ее за руку и нежно заглядывая в лицо. — Я уже боялся, что не найду ни одного молодого человека, на которого согласится эта упрямица.
— Ну, если будущая королева не вправе выбрать себе супруга, то что ждать обычной девушке? Вы добросердечный отец, раз прислушались к ее желаниям.
Принц криво усмехнулся:
— Во всяком случае, ей не в чем будет винить меня, если брак окажется несчастным. Вам повезло, что у вас сын. Дочь — это нечто непредсказуемое.
— Она еще так молода.
— Да. Полагаю, в восемнадцать лет мы все невыносимы. Посмотрим, что будет дальше, леди Пирсон. Когда Томасу исполнится восемнадцать, сообщите мне, по-прежнему ли вы считаете его восьмым чудом света. Кстати, как поживает мой крестник?
— Отлично, сэр, благодарю вас.
— Привезите его как-нибудь с собой. Давненько я его не видел.
— Непременно.
— Я вижу, вы что-то мне привезли. — И он с любопытством посмотрел мимо нее.
— И кого-то, — добавила Мара, с улыбкой поворачиваясь к Джордану.
Надо сказать, Джордана тронуло столь ласковое обращение регента с Марой. Принц смотрел на нее с обожанием, но в этом обожании не было похоти.
Принц Георг — Джордж — имел массу недостатков и служил легкой добычей для насмешников, но Джордан признавал, что немного найдется мужчин, столь утонченных, чтобы, действительно просто дружить с женщиной. А он видел, что теплое отношение регента к Маре было искренним.
Похоже, принц хороший человек, решил Джордан, во всяком случае, приличный.
Какое облегчение понять это, ведь много лет назад на церемонии вступления в орден Джордан дал клятву верности короне. Тогда у власти еще был король Георг III. Его величество уже начал терять ясность мысли, но в его душевных качествах никто не сомневался.
— Ваше королевское высочество, — начала Мара с теплой улыбкой, которая противоречила официальному обращению, — позвольте представить вам моего хорошего друга Джордана Леннокса, графа Фальконриджа.
Принц нахмурился, пристально вглядываясь в лицо Джордана.
— Фальконридж… Хм… Я знаю это имя.
— Ваше королевское высочество. — Джордан почтительно поклонился.
— Подойдите ближе. — Регент сделал жест рукой, унизанной кольцами. — И лицо ваше мне знакомо. Министерство иностранных дел?
— Да, сэр. — Удивленный, что принц его помнит, Джордан многозначительно посмотрел ему в глаза. Такого предупреждения должно хватить, чтобы его нынешний повелитель не разоблачил прикрытие одного из своих собственных шпионов.
— Э-э-э… отлично. — И регент перенес свое внимание на Мару. Принц явно удивился ее выбору.
На самом деле Джордан действительно встречался с регентом — по крайней мере один раз при дворе и несколько раз на различных светских приемах, но Джордан предпочитал держаться в тени и не лезть на глаза августейшим особам. Он всегда опасался поддаться соблазну и не к месту дать волю своему остроумию по поводу царственной расточительности принца. Разумнее было прикусить язык. Наверное, он показался своему сюзерену весьма скучным малым.
Теперь, когда Джордан получил приказ проникнуть в ближайшее окружение принца и проследить за герцогом Холифилдом, следовало показать себя более компанейским и веселым парнем.
Макс предупредил его, что в дворцовом кружке лучше всего изображать из себя надменного болвана. Тогда его наверняка примут за своего. Принц предпочитал людей богатых, красивых, отлично одетых и непременно эксцентричных. Большинство его друзей принадлежало к аристократии, но было несколько очень живописных простолюдинов, кое-кто из лихих вояк и, для разнообразия, один-два художника.
Изучая ситуацию, Джордан выжидал.
— Итак, милая девушка, что тут у вас? — поинтересовался регент, указав на подарок с поистине детским нетерпением.
— Это для вас, — с улыбкой отвечала Мара.
— О нет! Не стоит! — воскликнул принц.
— Разумеется, стоит. Это в честь помолвки вашей дочери.
Принц наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Вы очень любезны, — сказал он и сделал жест в сторону кресел. — Садитесь, пожалуйста, оба.
— А разве вы не распакуете подарок? Мне не терпится узнать, понравится ли он.
— Я думал, вы не решитесь спросить, — пошутил принц и сел напротив гостей. Для столь крупного мужчины он двигался очень изящно.
Джордан подал ему подарок и скромно отступил.
— Вы так внимательны, Мара, — пробормотал принц, развязывая ленту.
— Вы же знаете, как много значите для меня и Томаса.
Отодвинув голубой шелк, регент благоговейно уставился на картину. Его лицо выразило безмолвное восхищение. Помолчав, он с детским восторгом воскликнул:
— Мара! Да это же настоящее сокровище! Герард Доу! Поразительно!
— Значит, вам понравилось?
— Я восхищен! — Он поднял картину, чтобы лучше ее рассмотреть. — Замечательно! Посмотрите на тени вот тут. Как падает свет на женщину! Как выражено настроение! Она совсем как живая. Кажется, сойдет сейчас с полотна и сядет рядом со мной.
— Боюсь, если так случится, она покажется вам старой ворчуньей, — без приглашения вступил в разговор Джордан.
Регент бросил на него косой взгляд.
— Зато у нее искреннее выражение в глазах. — Он еще раз посмотрел на картину. — От притворных улыбок так устаешь.
Мара одарила своего августейшего друга сочувственным взглядом. А вот на Джордана принц посмотрел с явным предостережением: «Пусть вы и на нашей стороне, но с ней не шутите».
Джордан проглотил это предупреждение. Он был слегка удивлен. Похоже, толстяк умнее, чем принято думать. Вероятно, его королевское высочество уже понял, что за появлением Джордана в обществе Мары кроется больше, чем очевидно с первого взгляда.
К счастью, регент, как и предсказывал Макс, не стал задавать вопросов, а обратил все внимание на новый экземпляр своей коллекции.
— Я прикажу тотчас ее повесить там, где смогу ее постоянно видеть. Эта картина всегда будет напоминать мне о вас, моя дорогая. — И регент снова поцеловал ее в щеку.
— Я счастлива, что она вам понравилась.
— Очень понравилась. Фальконридж, правда это чудесное произведение?
— О да, сэр.
— Итак, — снова занялся персоной Фальконриджа принц, — что вас связывает с леди Пирсон?
— С леди Пирсон меня познакомили много лет назад, сэр. И вот теперь, когда я оставил свой пост на континенте, мы… мы возобновили знакомство.
Мара слегка покраснела.
— Понимаю. — Глаза регента сузились. — Он хорошо с вами обходится, моя дорогая?
— Очень хорошо, сэр.
— Вот и отлично. Милорд, будьте осторожны, не обижайте эту драгоценную для нас леди. Иначе вы можете отправиться послом в очень отдаленную местность. Вы меня поняли, Фальконридж?
— Да, сэр, прекрасно понял, — ответил Джордан и присоединился к их негромкому смеху, хотя у него создалось впечатление, что принц говорил совсем не в шутку.
— Вы так заботливы, ваше королевское высочество, — с улыбкой сказала Мара, — но не беспокойтесь, я сумею себя защитить.
— Сообщите мне, если он вас расстроит.
Джордан натянуто улыбнулся:
— Я начинаю сочувствовать принцу Леопольду.
— По крайней мере вам не приходится отвечать на сотню вопросов кабинета, — с кривой улыбкой парировал регент.
— Ради леди Пирсон я готов пройти испытание огнем и водой.
— Хороший ответ, — одобрительно кивнул принц.
— Я тоже так думаю. — Мара взяла его руку.
В этот момент дверь распахнулась и на пороге появился еще один денди.
— Ярмут! — с удивлением воскликнула Мара.
— Леди Пирсон! — отозвался новоприбывший. — Он уже видел?
— Видел, — ухмыльнулся регент.
— Вы ошеломлены? Это я помог леди Пирсон выбрать ее! Что хорошо, то хорошо!
— Он и правда настоящий эксперт, наш лорд Ярмут, — усмехнулась Мара.
— Всегда рад помочь, моя дорогая. Особенно если это даст мне возможность преследовать собственные цели. — И он с таким многозначительным видом посмотрел на Мару, что Джордан тихонько присвистнул. Неужели и у этого есть на нее виды?
Джордану было известно, что лорд Ярмут является наследником маркиза Хартфорда и одним из самых близких друзей принца. Сорокалетний лысеющий Ярмут создавал впечатление легкой распущенности, даже декаданса, и делал это, похоже, намеренно. И такой человек тоже положил глаз на Мару! Джордана он окинул подозрительным взглядом.
— Кого это вы привели с собой, моя дорогая?
— Это граф Фальконридж. Джордан, познакомься с лордом Ярмутом, наследником маркиза Хартфорда.
Джордан коротко поклонился.
— Рад знакомству, сэр.
— Фальконридж… — Ярмут нахмурился, слегка склонил голову набок и оглядел его с такой тщательностью, на какую был способен только денди из круга регента. — Вы ведь друг Ротерстоуна?
— Да, мы оба посещаем Данте-Хаус.
— Точно! — На его лице расцвела хитрая ухмылка. — Клуб «Инферно».
— Точно! — тем же тоном подтвердил Джордан.
— Да, Джордж, я забыл вам сказать! — щелкнув пальцами, воскликнул Ярмут. — На следующей неделе Ротерстоун не будет с нами играть в карты. Я не уверен, что он вернется.
— Что, мы спугнули его?
— Новая невеста ему не разрешает. Мы ведь играем по-крупному.
— Черт возьми! — Регент хлопнул себя по колену.
Мара выразительно приподняла бровь.
— Извините меня за несдержанность, леди Пирсон. Просто теперь у нас нет четвертого игрока. Никогда бы не подумал, что Ротерстоун подожмет хвост. Фальконридж, — бросил он острый взгляд на Джордана, — займите его место в «Уотьерсе» на этой неделе.
— Как, сэр?
— «Уотьерс». В верхнем зале. В среду вечером. Мы начинаем в девять. Вы свободны?
На самом деле принц не спрашивал.
Джордан поклонился.
— Для меня это большая честь, сэр.
— Минуточку! — запротестовала Мара. — Лорд Фальконридж не игрок.
— Отлично! — Ярмут широко ухмыльнулся. — Тем лучше. Плохо играете, а? Жаль. Но это не важно. Научитесь по ходу дела.
Мара сердито фыркнула. Джордану стало смешно: она защищала его от карточных акул, как могла бы защищать Томаса.
— Я сумею за себя постоять, леди Пирсон.
— Вот только будете ли вы платежеспособны, когда они с вами разделаются? Будьте начеку! Пойдемте, милорд. Я забираю лорда Фальконриджа, иначе он начнет подозревать, будто я заманила его, чтобы он стал вашей легкой добычей за картами.
Регент и его закадычный приятель весело рассмеялись, а Мара и Джордан вскоре раскланялись и ушли. По дороге к коляске она взяла его под руку.
Черт возьми, думал граф, все получилось легче, чем он рассчитывал. Похоже, у регента на самом деле есть мозги.