— Проклятье, прекрати юлить! — прорычал Бентон, бросая салфетку и вставая из-за стола, погрозив пальцем в сторону Линетт. — Если я узнаю, что ты ездишь на свидания с этим Хантером Тиррелом, ты проклянешь тот день, когда появилась на свет. Я тебе это обещаю!
— Единственный раз, когда я виделась с Хантером Тиррелом, это когда ты сам все организовал! — со сверкающими глазами, четко произнося каждое слово, ответила Линетт.
Бентон что-то прошипел и зашагал к дверям. Потом остановился и, обернувшись, произнес:
— Хорошо. Но запомни, что я сказал. Повернувшись, он вышел. Через минуту за ним хлопнула входная дверь.
Розмари и Линетт продолжали молча сидеть за столом, смущенные наступившей тишиной. Наконец, Розмари робко произнесла:
— Мне жаль… Я уверена, папа не хотел этого говорить. Я думаю, просто… Он любит тебя так сильно, что ревнует без всякого повода.
— Конечно. Это так.
Линетт горько поджала губы. Когда она подняла лицо, то увидела, что падчерица смотрит умоляюще, чуть не плача. Линетт заставила себя улыбнуться.
— Не волнуйся, дорогая. Правда, я уверена, что все будет в порядке. А сейчас расскажи мне, чем ты сегодня занималась.
Лицо Розмари просветлело, она залепетала:
— О Линетт. Мы, миссис Ване и я, ходили к Тэсс. Мы видели ее малыша. Он такой хорошенький!
— Я уверена в этом.
Сердце вновь защемило от горько-сладкой боли, как и в прошлый раз, когда Мэгги Прескот сообщила о рождении мальчика у Тэсс. Мысль о сыне Тэсс и Гидеона, о том, как приятно его держать на руках, сводила с ума. Она вздрогнула.
— Ты должна обязательно посмотреть на него, — с энтузиазмом продолжала рассказывать Розмари. — Ты будешь очарована.
Линетт покачала головой.
— Нет, не думаю, что это удачное предложение.
— Почему, нет? Уверена, что Тэсс будет рада, если ты придешь.
— Тиррелы и я уже давно не друзья.
— Но все давно в прошлом! И я знаю, что, Тэсс не думает, как ты. Она спрашивала о тебе и сказала, что хотела бы тебя увидеть.
— Нет, правда, Розмари. Я не хочу.
Линетт избегала детей, насколько это было возможно, предпочитая держаться в стороне от детей любого возраста, но особенно от новорожденных. А ребенок Тиррелов расстроит ее больше других.
Однако после этого разговора в течение нескольких дней Линетт не могла избавиться от мыслей о Тэсс и ее малыше. Она представляла его светловолосым и голубоглазым, похожим на Тэсс и Гидеона. Но Хантер и Мэгги были темными, как мать миссис Тиррел. Когда-то Линетт раздумывала, каким будет ее собственный ребенок: рыжеватым, как она сама, или черноволосым, как Хантер.
При этой мысли глаза наполнились горючими слезами.
Линетт заморгала, упрямо избавляясь от них. Она убеждала себя, что глупо думать о ребенке Тэсс.
Какое ей дело до Тэсс и ее малыша? Гидеон, возможно, даже разозлится, если она посмеет войти к ним в дом. Все доводы были не за посещение Тэсс и новорожденного.
Но однажды, спустя неделю, Линетт, как обычно, каталась верхом, но вдруг заметила, что направляется к усадьбе Тиррелов. Проезжая мимо, она смотрела прямо перед собой на дорогу, не смея бросить взгляд в сторону дома.
Отъехав достаточно далекое расстояние от фермы, Линетт остановила жеребца. Он заржал, нетерпеливо тряся головой, пока Линетт молча смотрела на дорогу, ведущую к дому Тиррелов.
У нее не было предлога зайти к ним. Неудобно было просить разрешения взглянуть на младенца. Она уверяла себя, что пожалеет о своем решении, как только переступит порог их дома. Иметь желание видеть старую подругу и ее малыша — это все равно, что искать себе наказания. А каково было бы встретиться лицом к лицу с родным братом Хантера?
Линетт уже была готова развернуть коня и уехать отсюда, но что-то удержало ее. Она ударила пятками по бокам Рубио, и тот понесся к дому Тиррелов.
Глава 7
Линетт остановила коня у большого белого дома. Это была постройка с большим количеством комнат. Веранда окружала здание с трех сторон. Линетт была здесь всего несколько раз, но всегда чувствовала себя в этом доме уютно. Вспомнилось, как Жо, мать Хантера, вышла встретить ее, когда Хантер в первый раз пригласил Линетт на семейный обед.
Доброе лицо Жо расплылось в улыбке, она протянула обе руки девушке, по-матерински обняла. В серых приветливых глазах пряталось любопытство. Вся она излучала тепло, Линетт сразу же полюбила ее.
Это было так давно, что уже не верилось, было ли. Когда Линетт в последний раз встретила Жо Тиррел в городе, та лишь слегка кивнула и произнесла:
— Миссис Конвей.
Линетт перевела дыхание и соскочила с коня, затем привязала его к дереву перед крыльцом.
Поднявшись по ступенькам, она постучалась в дверь и стала ждать, кто же откроет. Внутри у нее все дрожало. Она приготовилась увидеть Гидеона или миссис Тиррел, но никак не ожидала встретить здесь Мэгги. Когда та открыла дверь, Линетт глупо уставилась на нее, забыв все заранее приготовленные слова.
— О Мэгги, это ты, — покраснев до корней волос, пролепетала гостья. — Я имею в виду… Извини, я хотела сказать, что не ожидала увидеть тебя.
Мэгги молча смотрела, брови ее поползли вверх. Она была так же удивлена, увидев Линетт на пороге своего дома.
— Линетт?
Мэгги обернулась назад, затем взглянула нa девушку еще раз.
— Входи, — предложила она и отступила, пропуская гостью в прихожую.
— Розмари вчера сказала, что приходила посмотреть на малыша, — поспешно начала говорить Линетт, слегка запинаясь. — Она рассказала, какой он милый. Я подумала… Розмари сказала, что Тэсс спрашивала, не могу ли я навестить ее. Поэтому я решила, что, возможно, будет удобно…
— Конечно, — быстро ответила Мэгги. Она снова посмотрела через плечо в холл. Линетт показалось, что она почему-то нервничает. — Можешь сразу подняться к Тэсс. Она наверху.
Мэгги направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Линетт последовала за ней. Как раз в эту минуту из боковой комнаты вышли женщина и двое мужчин. Линетт узнала только одного из них — Хантера Тиррела. Ее сердце, казалось, остановилось, и она молча проклинала себя за этот визит.
Сейчас молодая женщина не могла даже видеть Хантера. При одной мысли об их последней встрече, о том, что произошло между ними, она покраснела. А если он подумает, что она пришла сюда специально ради него? Вспомнилось, как он издевался над ее ответными поцелуями тогда, в конюшне, и был так чертовски самоуверен, так открыто презирал ее!
Линетт хотелось исчезнуть, как по волшебству. Она подумывала, как бы повернуться и выбежать из их дома, но не посмела так поступить. Вместо этого она собрала все свое мужество и высоко подняла голову.
— Добрый день, миссис Конвей, — сказала женщина, стоявшая рядом с Хантером, направляясь к ней. Только теперь Линетт внимательно рассмотрела женщину и мужчину, вышедших вместе с Хантером из комнаты.
Лицо Жо, когда та смотрела на Линетт, было абсолютно лишено всякого выражения.
— Добрый день, миссис Тиррел, — ответила Линетт, благодаря Бога, что ее голос звучал ровно и уверенно. Себя же она чувствовала отвратительно и была готова провалиться сквозь землю.
— Линетт пришла навестить Тэсс и посмотреть на мальчика, — объяснила Мэгги.
— Понятно.
Линетт без улыбки, спокойно смотрела в лицо матери Хантера, не собираясь лебезить ни перед этой женщиной, ни перед кем бы то ни было еще. Если Тирелл так сильно ненавидит ее, то может просто сказать, чтобы Линетт ушла.
— Миссис Конвей, — произнес другой мужчина, протягивая ей руку. — Я доктор Прескот. Мы встречались, по-моему, но вы можете не помнить меня.
— Да, помню, в доме миссис Доудэн.
Линетт слегка улыбнулась и подала руку, обрадовавшись, что хоть один человек здесь нейтрален по отношению к ней. Доктор был женат на Мэгги и, вероятно, краем уха слышал о ней. Но, по крайней мере, он недавно в городе, и не Тиррел.
— Я могу подтвердить, что Уильям Алан Тиррел стоит того, чтобы на него приходили смотреть, — весело сказал мистер Прескот. — Я сам принимал его.
Линетт доброжелательно кивнула в ответ, но глаза ее остановились на Хантере. Скажет ли он что-нибудь или так и будет стоять здесь, хмуро глядя на всех, размышляла Линетт. Она перевела дыхание и тихо произнесла:
— Здравствуй, Хантер.
Он продолжал молчать некоторое время, а потом вдруг сказал:
— Я поставлю твоего коня в конюшню.
Не глядя ни на кого, Хантер вышел из дома. Прескот отвел от захлопнувшейся двери немного удивленный взгляд.
Линетт почувствовала, как у нее загорелись щеки.
— Ну что ж, — звонко сказала она, обращаясь к Прескоту и миссис Тиррел. — Если вы позволите, я как раз направлялась к Тэсс.
— Конечно. Пожалуйста.
Тиррел кивнула.
Линетт повернулась и последовала за поднимающейся по лестнице Мэгги.
Мэгги приоткрыла дверь в комнату и заглянула туда.
— Тэсс? Ты можешь принять гостью? Здесь пришла Линетт Конвей.
— Линетт!
Было слышно радостное восклицание Тэсс, и Мэгги широко открыла дверь, пропуская Линетт. Тэсс сидела на огромной дубовой кровати, обложенная со всех сторон подушками. Она протянула Линетт руки, кивая на место рядом с собой.
— Входи, входи. Как хорошо, что ты пришла!
Линетт улыбнулась ей.
— Я хотела спросить, как ты себя чувствуешь, но это понятно по твоему цветущему виду. Ты просто само здоровье.
Эти слова не были данью вежливости. Тэсс выглядела совершенно здоровой и счастливой. Ее всегда белое лицо покрывал живой румянец, а синие глаза весело сияли. Она засмеялась и кивнула.
— Я знаю. Я чувствую себя превосходно. Тетя Шарлотта говорит, что абсолютно неприлично для леди выглядеть такой крепкой через две недели после родов.
Линетт усмехнулась, так как была знакома со взглядами тети Шарлотты на приличия. Они с Тэсс часто хихикали над ними, когда были девчонками.
Линетт обошла кровать и остановилась рядом с Тэсс. Она увидела маленький сверточек, лежащий в колыбельке, недалеко от кровати Тэсс. Сердце болезненно сжалось. Она вспомнила еще раз, что с ее стороны было очень глупо решиться на это посещение.
Тэсс заметила, куда смотрит Линетт и, неправильно расценив ее растерянность, ободрила.
— О, все в порядке. Ты его не разбудишь. Он уже проснулся несколько минут назад. Я слушала его пение. Дитя скоро захочет кушать и окончательно проснется.
Тэсс соскользнула с кровати, приблизилась к сыну, нагибаясь, чтобы взять его на руки. Рука Линетт вцепилась в решетку детской кроватки. Вдруг, почувствовав пустоту и горечь, она поняла, что напрасно пришла сюда. Почему она так глупо и самонадеянно решила, что сможет увидеть малыша, без всяких волнений?
— Вот мы какие, — сказала Тэсс, поворачиваясь к Линетт. На руках она держала крошечный белый сверточек и улыбалась маленькому, выглядывающему из пеленок, личику.
— Мистер Уильям Алан Тиррел, — произнесла она голосом, полным юмора и гордости.
Она взглянула на Линетт, подошла к ней поближе.
— Вот! Хочешь подержать его? — предложила счастливая мать.
Линетт охватила паника. Она смотрела то на младенца на руках подруги, то на Тэсс, и снова на малыша. На маленьком, уже оформившемся личике были широко открыты блестящие глазки, с торжественным выражением глядевшие на мир. Макушку головки покрывал белый пух. Светло-голубые глаза немного косили, не умея еще останавливаться на одной точке. Крошечные ручки, не стянутые пеленками, сжались в кулачки, и ребенок размахивал ими во все стороны. Мальчик показался Линетт таким красивым, что она почувствовала почти физическую боль.
— Не думаю, что я сумею, — ответила она, пряча руки за спину, но не отрывая глаза от малыша со странным, смешанным чувством страха, волнения и благоговения.
— Не глупи, — засмеялась Тэсс. — Он не сломается. На, возьми подержи!
Она протянула ей ребенка, и руки Линетт автоматически обняли маленький сверточек. Он оказался крошечным, легким и мягким. Почти невыносимая, болезненная сладость наполнила грудь Линетт. Она смотрела на мальчика, и слезы застилали глаза.
— Он такой красивый, — прошептала она. Тэсс гордо улыбнулась.
— Я знаю. Правда, прелесть? Иногда смотрю на него и не могу поверить, что он мой. Это невозможно объяснить.
Линетт сморгнула слезы. Она подумала, что могла бы стоять вот так, с прижатым к груди малюткой всю жизнь. И в то же время ощущение маленького, мягкого теплого тельца, свернувшегося у груди, отдавалось где-то внутри холодным болезненным одиночеством. Это ощущение так быстро распространялось, что, казалось, вот-вот затопит ее всю.
В эту минуту личико мальчика сморщилось, покраснело, и он запищал.
— Ой, нет! — выдохнула Линетт в ужасе. — Что я ему сделала?
— Ничего, глупенькая. — Тэсс это рассмешило. Она протянула руки, чтобы взять малыша. — Я думаю, он просто голоден. Иногда слышишь, как он плачет. Это нормально.
Тэсс склонилась над ребенком, успокаивая его. Он замолчал, по крайней мере, на некоторое время. Линетт с завистью наблюдала за ними, на губах ощущая горьковатый привкус.
— Я лучше пойду, не буду мешать, чтобы ты могла спокойно покормить его, — сказала Линетт.
— Но ты только пришла, — запротестовала Тэсс. — Я не возражаю. Боже, разве мне надо стесняться тебя? Если вспомнить, мы вместе переодевались, затягивали друг друга в корсеты и тому подобное.
Линетт улыбнулась, но покачала головой.
— Нет, правда, я не собиралась задерживаться, неожиданно приехав сюда. — Она кивнула на свой костюм для верховой езды. — Я имею в виду, что вряд ли это подходящий наряд для визитов.
— Но ты еще приедешь? — озабоченно хмурясь, спросила Тэсс. — Я хочу этого, Линетт. Я бы хотела побыть с тобой подольше, поболтать.
— Канечно, через несколько недель, когда ты будешь себя чувствовать совсем окрепшей и полной сил.
«И когда вокруг не будет столько твоих родственников», — про себя добавила Линетт. Единственный, с кем она не боялась встретиться, был Гидеон, муж Тэсс.
— Ну хорошо, тогда, если ты обещаешь.
Тэсс подошла к ней, и Линетт сделала шаг навстречу. Подруги поцеловались. Взглянув еще раз на ребенка, Линетт сама не знала, сможет ли придти сюда снова. Она долгое время старалась избегать этой боли. Сейчас, казалось, было глупо переживать все заново. Руки были как-то неловко пусты без маленького. Молодая женщина почувствовала, что хочется снова ощутить его тепло на своей груди.
Гостья быстро отвернулась и почти выбежала из комнаты. Закрыв за собой дверь, Линетт замерла. Прикрыв глаза и тяжело дыша, она вся съежилась. В холле никого не было.
Наконец она открыла глаза и расправила плечи. Нельзя показать никому из Тиррелов, как взволновал ее этот визит. Она бесшумно спустилась по ступенькам и замерла на несколько секунд, прислушиваясь. Ей не хотелось встречаться ни с кем из Тиррелов. К счастью, в прихожей никого не было. Видимо все вернулись в боковую комнату или прошли на кухню. Может быть, если она тихо, как только возможно, спустится по лестнице, то сможет выскользнуть из парадной двери, не встретившись ни с кем из них. Линетт не сомневалась, что они тоже не хотят ее видеть, но если услышат, что она спускается, то из вежливости выйдут проститься.
Линетт осторожно ступала по ступенькам, натягивая перчатки, внизу приостановилась и выждала несколько секунд. С заднего крыльца донесся мужской голос, потом послышался звонкий женский смех. Она на цыпочках прошла по деревянному полу и отворила входную дверь, поморщившись, когда та скрипнула. Снова замерла и постаралась услышать что-либо. Но никакого движения не последовало. Значит, никто не заметил, как скрипнула дверь. Наверное, звук показался в десять раз громче, чем был на самом деле.
Она быстро выскользнула на крыльцо и закрыла за собой дверь, скрипевшую тихонько. Теперь, находясь уже на улице, можно было больше не таиться. Единственное сейчас желание было — унестись далеко-далеко от фермы, от Хантера и от этого милого малыша. Линетт направилась к дереву, где привязала лошадь, но, удивившись, остановилась. Рубио там не было. И тут она вспомнила, Хантер говорил, что поставит его в конюшню. Раздраженно поморщившись, подняв юбки до колен, она заспешила через луг к конюшне.