Когда Бентон закончил есть, то, отложив вилку и салфетку в сторону, повернулся к дочери. Стало ясно, что отец принял какое-то решение.
— Розмари, я хочу поговорить с тобой в своем кабинете.
— А мы не можем поговорить прямо здесь? — спросила Розмари, чувствуя, как сжалось сердце.
Была ненавистна мысль — идти в кабинет к отцу, где тот каждую ночь напивался вдрызг. Она понимала, почему он пьет. Должно быть, его мучает чувство вины за то, что он сделал. Но не хотелось быть рядом с ним, когда он пьян. Она вынуждена была признаться себе, что ей вообще теперь было неприятно находиться с ним под одной крышей.
— Нет. Не глупи.
Бентон поднялся и вышел из комнаты, уверенный, что дочь последует за ним.
Вздохнув, Розмари повиновалась. Поднимаясь по лестнице, она внутренне подготавливала себя к тому, что ее ожидает. Когда они вошли в кабинет, Конвей закрыл за ними дверь. К облегчению Розмари, он не отправился немедленно к бару за ликером, а просто повернулся к ней.
— Я разговаривал сегодня с мистером Фаркухаром Джонсом, — начал Бентон.
— Да? — При этом имени у Розмари внутри сжалось. Неужели он все еще будет продолжать навязывать ей Джонса?
— К счастью, он все еще хочет на тебе жениться, — вкрадчиво начал объяснять Розмари отец.
— Мистер Джонс сегодня еще раз попросил твоей руки, — пока еще спокойно произнес Бентон.
Розмари уставилась на него.
— Не понимаю.
— Он все еще согласен жениться на тебе! — заорал Бентон.
— А я не хочу…
— Ты что, не понимаешь?
Такой поворот беседы начинал злить Бентона. В последнее время он часто нервничал, плохо спал. Поэтому, чтобы снять напряжение, приходилось прибегать к алкоголю. Это вконец расстроило нервную систему, он раздражался по всякому пустяку.
— Послушай! — Его бестолковая дочь никак не хотела выслушать отца до конца.
— Но папа!..
— Не перебивай! Мистер Джонс берет тебя, Розмари, в жены. Вот так!
Высказавшись полностью, Конвей подошел к бару, налил себе немного в рюмку, затем, вернувшись к столу, он удобно расположился в кресле и расстегнул жилет, собираясь смаковать напиток. Но вспомнив, что разговор с дочерью не закончен, он обратил свой взор на Розмари. — Что ты мне на это скажешь?
— Папа, я считаю, что это невозможно, — начала робко высказывать свое мнение Розмари.
— Ну вот еще! — Бентон с досадой махнул рукой. — Все уже решено.
В кабинете воцарилось молчание. Бентон недовольно смотрел на дочь. Розмари стояла посреди комнаты, понуро опустив голову.
Одному Богу было известно, что в этот момент творилось в душе девушки. Тяжелые мысли проносились в голове. Она уже представляла себе, как будущая совместная жизнь с мистером Джонсом изведет ее. Лицо Розмари страдальчески перекосилось.
Вдруг девушка вскинула голову. На ее щеках выступил румянещ
— Я не пойду замуж за мистера Джонса, — выпалила с жаром Розмари.
Бентон изумленно уставился на нее, не веря своим ушам. «Что, она отказывается»? — пронеслось у него в голове.
— Что ты сказала?
— Я не выйду за мистера Джонса.
— Что! — заорал он, и на этот раз в его тоне уже не было вопроса, только ярость. — Я уже дал согласие!
— Ты не можешь говорить серьезно. Вы вдвоем решили мое будущее. Даже не соизволив посоветоваться со мной?
— Конечно. Это наилучший вариант. Если ты станешь его женой, никто из них не посмеет косо посматривать на меня! Никто, в том числе и эта свинья Томпсон. Никто не станет шептаться за моей спиной.
— Наилучший вариант! — воскликнула Розмари. — Возможно, наилучший для тебя. А для меня? Мне надо выходить за него замуж, а не тебе!
Розмари вся горела, сама немного удивляясь своей решительности. Она никогда раньше не смела противоречить отцу. Но, странно, это как-то еще больше подогревало ее. Розмари было страшно, и в то же время, она еще более распалилась.
Лицо Бентона опасно потемнело.
— Ты — маленькая дурочка! Это намного лучше любого предложения, какое ты можешь получить. Я не вижу очереди поклонников у нашей двери. Если ты откажешь Фаркухару, у тебя вообще больше не останется шанса выйти замуж.
— Мне все равно! Я его не люблю! И не выйду за него! — Розмари охватило сильное нервное возбуждение.
— Какое это имеет отношение к любви? Джонс — богатый человек, намного состоятельнее, чем мы. У него большое влияние. Не знаю, почему он вбил себе в голову, что ему непременно нужно жениться на тебе. Но я только благодарю Бога. Это означает ваше спасение.
— Ты хочешь сказать — твое спасение!
— Что ты понимаешь в жизни, — возразил Бентон.
Розмари в волнении перевела дыхание. Она сама не ожидала, что сможет возражать отцу. Такая тихая, спокойная, девушка старалась, как могла, быть незаметной. Розмари никогда не могла постоять за себя, как бы оскорбительно отец ни поступал по отношению к ней, стеснялась создать кому-либо неудобства, беспокоясь чаще о других, чем о себе.
Но сейчас, в решительный момент, когда речь зашла о будущем, Розмари не смалодушничала.
— Я до сих пор не могу поверить, что даже такой человек, как ты, продает свою дочь мужчине, которого та презирает. И только ради того, чтобы сохранить свое положение в обществе.
— Что ты несешь!
— Так вот! Я говорю, что тебе уже ничего не поможет!
— Перестань, — зашипел Бентон, раздраженно пыхтя.
— Даже твои друзья — янки — не помогут спасти твое честное имя. Добропорядочные люди в нашем городе все равно ненавидят мистера Конвея.
Бентон презрительно хихикнул. Но было заметно, что он сильно раздражен. Тяжело ступая, он принялся мерить комнату шагами. Розмари боялась продолжать.
— Приличные люди? Это — восседающие на скамейках чопорные старухи! Они — общество, по-твоему? — Бентон говорил о жителях Пайн-Крика самым пренебрежительным тоном.
— Ты так считаешь?
— Да. Я прекрасно проживу и без них. Мне все равно, какого они мнения.
— Но все презирают тебя.
Розмари увидела, что озлобление Бентона нарастает. С минуты на минуту он мог разразиться страшным гневом. И тогда никому не поздоровилось бы.
— И ты можешь со спокойной совестью смотреть людям в глаза? — произнесла девушка сдавленным голосом.
Напряжение в общении между дочерью и отцом возрастало.
— Просто смешно, что я когда-то беспокоился о том, что обо мне говорят. У этих горожан нет ни власти, ни влияния.
— Они и их семьи останутся здесь и после того, как солдаты Союза и твои друзья, саквояжники, уйдут из города! Эти люди родились здесь, любят эту землю, они заплатили за нее потом и кровью. А твои друзья просто пришли сюда, попирая тела погибших солдат.
— Я не позволю, чтобы меня оскорбляли в собственном доме! — зарычал Конвей, багровея. — Ты выйдешь замуж за Джонса!
— Нет! Не выйду!
Гнев отца испугал Розмари, моментально растворив ее недавнее мужество. Но она решила не отступать. Она просто не может, недолжна уступать именно в этом. Речь идет о ее судьбе. Стать женой Фаркухара Джонса означает обречь себя на многие годы страданий.
— Я не могу!
— Ты можешь и выйдешь! — Глаза Конвея были похожи на два холодных осколка стекла. — А сейчас ты поднимешься к себе наверх и подумаешь о своих дочерних обязанностях. И не возвращайся до тех пор, пока не почувствуешь, что готова поступить так, как я приказал.
— Не принуждай меня, папа, — умоляла она.
Бентон был непреклонен. Он не собирался идти на поводу у этой безмозглой девчонки. «Ишь, как заговорила! Откуда такая прыть? Надо раз и навсегда поставить ее на место». — Мысли тяжело ворочались в него в голове.
— Иди к себе и обдумай, что я сказал.
— Но папа ?
— Не выводи меня из себя. Иначе будет плохо.
Казалось, Розмари уже его не слышала. Невеселые думы вконец расстроили ее. Она уже слегка походила на обезумевшую, не знала, что ей делать, куда бежать.
Она была страшно бледна, хотя на щеках и шее проступило несколько болезненных красных пятен. Глаза ввалились и потускнели. Казалось, еще немного, и организм не выдержит такого нервного напряжения, и она сорвется. С ней что-то должно было произойти.
Вдруг Розмари остановилась, почувствовав только сейчас, что вся голова в огне. Силы сразу оставили ее. Она вынуждена была присесть на край кровати. Отяжелевшая голова склонилась к подушке.
Закрыв глаза, бедняга пролежала некоторое время в забытье. Затем постепенно слезы подступили, и через минуту девушка разразилась беззвучным рыданием.
Теперь она принялась жалеть себя, отчего плач усиливался. Но вскоре, испугавшись, что ее кто-нибудь услышит, она села на кровати и принялась тереть глаза. Вопрос, что же дальше делать, вернулся к ней.
Мгновенно наступило облегчение, хотя боль не ушла.
Она никогда не выдерживала натиска отца, и он уверен, что и на этот раз она в конце концов согласится. Розмари боялась, что не сможет до конца быть непреклонной, что постепенно уступит ему. Бентон так и рассчитывал. Но это будет позором, если она разрешит ему сломать себе жизнь. Он уже отравил существование Линетт и испортил жизнь еще многих людей.
Ясно вспомнилось, как отец пытался завладеть домом Тэсс. Потом она подумала о тех людях, которых Бентон лишал земли или работы. До некоторого времени Розмари отказывалась видеть, насколько жесток был отец, но теперь она заставила себя признать это. Чтобы достать то, что ему хочется, он не остановится ни перед чем, никогда не заботился ни о ком, кроме себя. Даже явная любовь к Линетт была однобоким, исковерканным чувством. Он брал все от этой любви себе, не отдавая ничего взамен.
Но одно было точно. Ей надо уйти. Она просто не может оставаться здесь. Необходимо сбежать, как сделала Линетт.
Розмари не раздумывала, куда можно пойти, была просто полна решимости убежать до того, как вернется отец. Иначе он запрет ее на ключ. Тогда все будет кончено. Розмари спешно побросала в чемодан немного необходимой одежды, захватила маленькую шкатулку, в которой она хранила деньги и кое-какие драгоценности, доставшиеся ей от матери.
Потом она выскользнула из комнаты и стала осторожно спускаться по лестнице. Повариха Сэси, старая негритянка, посмотрела внимательно на Розмари, когда та пересекала кухню, направляясь к дверям.
Розмари была уверена, что Сэси заметила в ее руке чемодан. Но повариха ничего не сказала, только слегка улыбнулась и через минуту вернулась к своей работе.
Розмари быстро перебежала через темный двор за домом. Она не захотела идти по освещенной улице, опасаясь возможной встречи с отцом. Случись это, все пропало бы. Он силой вернул бы ее домой. Бентон держал бы дочь взаперти до самого дня свадьбы с этим негодяем мистером Джонсом. Как бы Розмари ни сопротивлялась, никто не посмел бы ей помочь и вызволить из домашнего заключения. Жестокий нрав своего отца девушка очень хорошо знала. Поэтому она не могла рассчитывать на прощение.
Здание библиотеки ее никак не пугало. Она будет чувствовать себя здесь нормально, даже когда одна. Более удачного места для укрытия хотя бы на первую ночь вне дома, просто не придумаешь. Как далеко она сможет уйти в кромешной темноте? К тому же у нее имеется еще поклажа — довольно объемный чемодан. Если отец вернется вскоре, то настигнет Розмари, когда та еще и до теток не доберется.
Да у девушки и не было сил идти в другой конец города. Усталость и нервная встряска от разговора с отцом сегодня вечером сморили, Розмари хотелось спать.
Наверху есть много свободных комнат, с тех пор как Тэсс с матерью выехали отсюда. Возможно, отцу не придет в голову мысль немедленно искать ее в библиотеке. Это даст ей немного времени подумать.
Приняв решение, Розмари быстро пересекла дворы и перешла через улицу. На пару минут она приостановилась рядом с небольшим домиком и прислушалась. Здесь жил Сэт Маннинг. Было тихо. Наконец она добралась до заднего крыльца библиотеки и скользнула внутрь. Она нашла и тут же зажгла стоящую у дверей, на столике, лампу. Затем, захватив ее, поднялась по лестнице наверх.
Немного поразмыслив, беглянка остановила свой выбор на уютной маленькой комнатке рядом с лестницей. Розмари, вздохнув, поставила чемодан и опустилась бессильно на стул. Закрыв глаза, она откинулась на спинку стула, вытянула ноги. Было удивительно приятно наконец расслабиться.
Мысли о ссоре с отцом отошли на второй план. Сейчас она с удовольствием мечтала о предстоящем отдыхе от злоключений этого дня.
«Хватит сидеть! Нужно встать и приготовить постель!» — приказывала себе Розмари. Действительно, что ее ждет завтра, неизвестно. Нужно поспать и набраться сил.
— Руки вверх! — раздался вдруг голос за ее спиной.
Розмари вскрикнула, чуть не свалившись со стула.
— Кто, черт возьми, вы такой? Что тут делаете?
— Я… ничего. — Розмари вскочила со стула.
Обернувшись, она посмотрела на вошедшего широко раскрытыми, полными ужаса, глазами. В дверях стоял мужчина с наведенным на нее ружьем. Она, глупо мигая, смотрела неотрывно.
Только что вошедший молчал, не отрывая глаз уставился на Розмари.
— Розмари! — вскрикнул вдруг он. — Как ты тут оказалась?
— О, Сэт!?
От облегчения Розмари бросило даже в жар.
— Сэт, ты сильно напугал меня! — сказала девушка, еще полностью не оправившись от испуга.
— Извини, Розмари.
— Я… я не ожидала кого-нибудь тут застать.
— И я тоже. Поэтому, когда увидел, что неизвестный крадется через сад, я решил проследить, — принялся рассказывать учитель.
— Ты меня заметил еще тогда, в саду?
— Да.
— И что ты подумал? — Розмари чувствовала себя очень неудобно. Можно сказать, она была застигнута прямо на месте «преступления».
— Я решил, что в библиотеку пробрался какой-то бродяга. Может, даже вор собрался посетить это общественное заведение, — иронизировал Сэт.
— Мне… мне кажется, что в некотором роде, я и есть бродяга.
Беглянку начало трясти. К ее же ужасу, разом, из глаз ручьем потекли слезы.
— О, Сэт! Я не знаю, что делать! — Она закрыла лицо руками.
— Розмари, что случилось?
Он в два шага пересек комнату и, положив на стол рядом ружье, обнял девушку за плечи. Потом ласково принялся гладить ее голову, проводя руками по волосам.
— Ну, что такое, родная?
— Мне очень плохо, — только и смогла вымолвить Розмари.
Успокаивающий тон, казалось, ослабил ее волю. Все до этого хаотично бурлящие в ней эмоции сейчас выплеснулись наружу. Розмари разрыдалась, спрятав лицо на груди учителя и, вцепившись пальцами в его рубашку. Она судорожно всхлипывала, и Сэт крепко обнимал ее, пытаясь унять эти горькие рыдания.
Наконец она постепенно успокоилась. Все еще немного всхлипывая, она смущенно отстранилась от Сэта.
— Извини.
— Ну что ты? Вот, вытри слезы и расскажи мне, что произошло.
Он протянул платок. Розмари так и сделала.
Ничего не оставалось, как рассказать мистеру Маннингу все, что случилось. Она подробно объяснила, как отец заставляет ее выйти замуж за саквояжника Фаркухара Джонса, какие он выдвигал доводы в пользу этого брака, как угрожал дочери.
Теперь. Сэт Маннинг получил полное представление о делах семейства Конвей. Было понятно, почему такая тихая и скромная девушка, как Розмари, сбежала из дома и собиралась ночевать одна в помещении библиотеки.
— Но я не могу стать женой мистера Фаркухара Джонса!
— Разумеется, не можешь!
— Просто не смогу! Даже несмотря на то, что этого гневно требует отец.
— Конечно, не можешь! — голос Сэта дрожал от возмущения. — Как он смеет даже предлагать такое? Чтобы красивая, изящная, молоденькая девушка вышла замуж за такого мерзавца.
— Но что я могу поделать?
— Нужно все спокойно обдумать, Розмари.
— Я знаю, что отец найдет меня. Мне некуда податься. У меня нет родственников, способных защитить от отца.
— Да! Милые старые тетушки не смогут противостоять такому человеку, как мистер Конвей, — говорил Сэт в раздумье.
— Вокруг нет места, где бы Бентон меня не нашел. Боюсь, что все-таки он заставит меня выйти за Джонса, — лепетала Розмари. Было заметно, что при упоминани имени мистера Джонса девушка была готова вновь разразиться плачем.